ЛЮДМИЛА ЕРМАКОВА - http://www.proza.ru/avtor/erma4ka - ТРЕТЬЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "ПРОСТО СОСЕДИ" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Девяностые. Старая пятиэтажка. Соседки.
Одна – Матильда – утончённая, изысканная дама поздне-бальзаковского возраста – это когда до пенсии осталось совсем немного, но глаза ещё горят и нахально думается, что может быть, когда-нибудь и сбудется всё то, о чём мечтается. Работала она в издательстве. Дома бывала только по вечерам.
Вторая – глубоко пожилая дама по имени Феодора Никитична - обладательница большого тела и громкого голоса с великолепным для её лет здоровьем и цветом лица. Обладая трезвым умом и прекрасной памятью, она до мелочей помнила все дворовые истории, которые приносила ей, как сорока на хвосте, известная на всю округу сплетница Матрёна.
Жили женщины мирно, потому как было у них много общего: первое - общая стенка, внешне – надёжно разделяющая их квартиры, но абсолютно не защищающая от посторонних ушей – любой звук: стон, звон, храп, чих – всё становилось достоянием любознательной Феодоры. Иногда различимы были даже отдельные фразы.
А ещё у женщин была общая беда: больные ноги. Матильда к тому времени перенесла три операции на ногах, потом – перелом стопы, но, будучи человеком прогрессивных взглядов и оптимистом по натуре, старалась всякими доступными ей средствами поддерживать их в более или менее рабочем состоянии.
И если она старалась не зацикливаться на ставших уже привычными, болях, то Ф.Н. выбрала для жизни хорошую тактику: пользуясь созданным ею же статусом безнадёжно больного человека, она умело манипулировала соседями, навязав каждому из них определённые обязанности по собственному жизнеобеспечению.
Феодора Никитична, прозванная за крутой нрав и злой язычок Феодурой, считала своим долгом ежедневно – естественно, без приглашения, навещать Матильду. Едва заслышав за стенкой шаги, она со всей нерастраченной за день энергией нажимала на кнопку соседского звонка.
Эти визиты носили характер разведрейда: уж очень хотелось увидеть то, что скрыто за стенкой, а ещё лучше застать того, кто иногда навещает соседку и чей баритон она иногда слышала, а вот увидеть никак не удавалось; каждый раз она надеялась:
- А вдруг – сегодня? - А нет,- так Матильда обязательно угостит её чем-нибудь вкусным.
Ещё по дороге домой Матильда мечтала об ужине: из-за занятости на работе ей не всегда удавалось пообедать. Увы, - пришлось греть еду на двоих: Феодора любила поесть и всегда нахваливала соседскую стряпню, особенно мясные блюда.
Сама Никитична готовила только постную пищу, мясо не покупала принципиально.
- А зачем? - размышляла она вслух – пожилым мясо вредно!
Но почему-то, находясь за обеденным столом и с аппетитом уплетая мясное рагу, приготовленное Матильдой, она начисто забывала о собственном тезисе.
Обстановка в квартире Феодоры была скромна до аскетичности: кровать, застеленная безликим, защитного цвета, одеялом, простой рубленый шкаф; на стенах, на столе – ни картиночки, ни салфеточки.
- А зачем мне это? - недоумённо вопрошала она. - Картинки вон в телевизоре какие хошь: смотри не хочу!
Поэтому и не вызвала у неё – нет, не восхищение, но хотя бы одобрение, покупка Матильдой удивительно красивой накидки на диван. Но Феодора быстро погасила радостный огонёк в глазах Матильды от удачного приобретения.
- А зачем тебе это? Деньги некуда девать? – полыхала она. – Был бы у тебя мужик стоящий – он бы тебе расписал по нотам, как такие деньжищи на тряпки тратить! - И, под занавес, зло: - Буржуйка! - И тут же, просительно: - Ну что, Мать, пойдём, что ли, чайком побалуемся?
И Матильда покорно шла на кухню заваривать свежий чай.
- Вот зачем ты покупаешь всякую дрянь? – грозно вопрошала она – касалось ли это нового портмоне или метёлки для пыли. - Денежки нужно складывать - копеечка к копеечке!
Матильда даже робела от такого напора и никогда не называла истинную цену вещи: всегда -заниженную. Подружка негодовала:
- Да кто она такая, эта Феодура, чтобы перед ней отчитываться? Да пошли ты её...
Матильда, осознав, что сама того не желая, позволила зловредной старухе влезть с ножищами в её личное жизненное пространство, мучилась от бессонницы, пытаясь как-то разрешить сложившуюся ситуацию.
А пока всё продолжалось: Ф.Н. "напрягала" соседей по лестничной клетке просьбами о помощи. Одна снабжала её молоком и хлебом: благо, магазин был рядом; вторая – оплачивала её коммунальные платежи, ну а самую близкую соседку – Матильду – она "прессовала по полной": стоило той открыть дверь на площадку, как Никитична на автомате открывала свою. Не поздоровавшись, она сурово вопрошала:
- Ты куда? На базар? Купи мне дыньку и подсолнечное масло – только жареное! – привычно формулировала она свои требования. Уже на 1-м этаже Матильду догонял громкий голос «дражайшей» соседки:
- Ещё семечки не забудь, слы-ы-шишь?
- Слышу, слышу, Феодура! – это была самая грубая фраза, которую могла себе позволить Матильда, но и её она произносила или шёпотом, или про себя.
То, что на рынок нужно было ехать двумя автобусами, что с двойной ношей придётся подниматься на высокие ступеньки, а потом спрыгивать с них, Ф.Н. ничуть не волновало. И что удивительно: как ни надоело Матильде это, отнюдь не добровольное опекунство, она ни разу не смогла твёрдо сказать своё «Фэ!», или, по-русски, - «Нет!», а покорная, как овца, продолжала выполнять все мыслимые и немыслимые просьбы соседки.
А ещё, чуть ли не ежедневно, приходила Феодора - то сахарку взять в долг, то картошечки. Но нужно ей было не только съестное – то нитки, то плоскогубцы, то клей, то бинт, то свежие газетки. Сколько раз Матильда намекала своей «подопечной», что в ближайшем магазине можно купить многое из того, в чём та частенько испытывала необходимость, предлагала свои услуги – один раз купить, принести, чтобы только не слышать эти бесконечно-назойливые просьбы.
- А зачем? – заученно, вопросом на вопрос отвечала Феодора. – Мне много не надо. Это тебе деньги не впрок, а надо бы...
- Знаю-знаю - прерывала на полуслове дежурную фразу Матильда - "копеечка к копеечке"! Но я, Феодора Никитична, привыкла жить иначе - как можно мягче завершала она бесполезный диалог.
И правда, - зачем тратиться и покупать всякие «ненужные» вещи, когда под боком живёт добрая душа по имени Матильда? А «добрая душа» пыталась понять логику соседки. Ведь та, неоднократно выговаривая ей за расточительность, продолжала бесплатно пользоваться этими мелкими благами цивилизации:
- Опять новый веник купила! А зачем? Старый ещё сто лет прослужит! - И выдвигала "встречное" предложение: - Давай я его заберу - мой совсем стёрся. - И забирала... Не отказывалась.
- А зачем?
Дочь Феодоры Никитичны, Зоя, любила мать на расстоянии: так мамаша "достала" своих близких. Сама же Феодора звонила дочери несколько раз в неделю – от Матильды или от соседки, что приносила хлеб и молоко, - это когда Матильды не было дома. Себе телефон она так и не поставила. Мотивация была та же:
- А зачем? Я с подружками не чешу языками все вечера подряд! Мне телефон не нужен!
Это заявление не мешало ей бесплатно пользоваться чужими аппаратами и приходить к соседям, когда ей вздумается. Иногда приходилось, отвечая на звонок, выходить на площадку, чтобы пригласить Ф. Н. к телефону. Зимой – в тапочках на босу ногу, в наскоро накинутом шарфике – Матильда, постучав в дверь (звонок не работал никогда – а зачем?), вынуждена была после дежурного отклика Феодоры:
- «Бягу-бягу!», - подолгу мерзнуть у запертой двери, чтобы сообщить соседке:
- Феодора Никитична, Вас к телефону!
Потом уже у себя в квартире ей приходилось стоять, боясь впустить холод извне, и ожидая, когда «Бягущая" наденет свой дежурный тулуп и, наконец, соизволит войти. Поговорив всласть, Феодора уходила довольная, забыв поблагодарить.
Иногда она заявляла:
- Завтра Зойка придёт. - Матильда сразу же реагировала:
- Вот пусть она Вам и принесёт все, в чём Вы нуждаетесь, тем более – живёт она возле рынка.
- Ну что ты! – ответствовала Феодора. – Ей тяжело: она много работает, у неё спина болит.
- Интересно! А я - не работаю? – однажды вырвалось у Матильды. - А у меня ноги не болят и поясница не беспокоит? Мне – не тяжело? У Вас и дочь есть, и внучка взрослая, и правнук подрос – что, некому помочь?
Громче мог явилась звучать только глас вопиющего в пустыне – но с таким же эффектом. Результатом этого взрыва эмоций стала бессонная ночь с таблеткой успокоительного.
Ничего не изменилось после неожиданного бунта интеллигентной, терпимой к чужим слабостям, Матильды. Всё шло своим чередом. Однажды Никитична в целях экономии не выбросила явно перестоявшую заливную рыбу.
– А зачем? Жалко - деньги плОчены!
Но холодильник-то у неё был плохонький – из тех, первых, и найти их можно теперь разве что на какой-нибудь киностудии – разумеется, в качестве реквизита. Вот и не выдержала рыбка – начала потихоньку «отдавать концы». Тем не менее, она была съедена - и не без последствий.
Уже поздно вечером Феодора Никитична почувствовала первые признаки отравления и в панике постучала в стенку. Прибежала Матильда. Увидев соседку, с лица которой сполз привычный румянец, и узнав в чём дело, сбегала домой за марганцем для промывания желудка (своего у Феодоры не было: - а зачем?). Предложила вызвать скорую. Пострадавшая категорически отказалась:
- А зачем? Справлюсь! - Предложила позвонить дочери – ответ тот же:
- А зачем её беспокоить? Да и спят они уже.
Взяв с Феодоры слово, что в случае ухудшения она постучит в общую стенку, Матильда отправилась восвояси. Усталость взяла своё и она уснула. Телефонный звонок раздался раньше будильника.
- Тиля! – услышала она взволнованный голос Зойки, дочери беспокойной соседки – прости, что разбудила, позови мать, что-то сердце не на месте.
Матильда, как была, в ночнушке выскочила на площадку и принялась барабанить в дверь.
- Бягу-бягу – услышала она знакомый, но какой-то приглушённый голос, и продолжала стоять, ожидая звука открываемой двери, но услышала другой звук – глухой звук падающего тела. Секунды хватило, чтобы понять, что на этот раз Феодора Никитична не «добяжала».
Тягостную весть пришлось сообщить дочери в трубку, всё ещё лежавшую у аппарата, и так и не дождавшуюся абонента. Потом примчалась «скорая», но всё уже было кончено.
Похоронили Феодору на следующий день - август, жара. Денежки лежали в давно пережившем свой век холодильнике - копеечка к копеечке. Но старый трудяга-холодильник уже ничем не мог помочь: на следующий день грянул дефолт...
А Матильда ещё долгое время жила с ощущением вины за тот единственный «выговор» в адрес Феодоры, когда она, всегда тактичная, выдержанная женщина, всё-таки не сдержалась и выплеснула всё наболевшее…
Подруга, не желающая понять эти её "интеллигентские" страдания, сокрушаясь, всё выговаривала Тиле:
- Сколько ж лет ты терпела эту самодурку! А зачем?