Мы встретились лишь на Рождество, Элеонора появилась на праздничной службе в траурном облачении за руку со своим супругом.
Говорят, что герцогу потребовалось немало усилий для того, чтобы уговорить жену появиться на публике, дабы отвести от него подозрения и успокоить людскую молву.
Я представил себе, как он вымаливал прощения, и мороз пробежал по спине от головы до пят. Впрочем, всё это могло быть всего лишь слухами, распускаемыми завистниками семьи Медичи. А врагов у них было предостаточно. Единственное, что было бесспорным - это горе матери, потерявшей свою любимую дочь. Лицо Элеоноры оставалось прикрыто вуалью. Козимо, похудевший и внезапно поседевший, одел на лицо непроницаемую маску владыки, сквозь которую нельзя было узреть ничего, кроме королевского величия. Он держался прямо и холодно, как подобает потомку Лоренцо Великолепного.
Все взгляды были обращены на них двоих. Тяжёлый груз публичности лежал на этой паре. Я испытывал глубокое сострадание к ним обоим.
После службы состоялся традиционный приём, окрашенный в связи с трауром в печальные тона. Музыканты играли медленные мелодии, приглушённым звуком создавая атмосферу, где люди не говорят во весь голос, а скорее перешёптываются друг с другом.
Подарки Козимо принимал один. Вид пустого места Элеоноры вызывал во мне желание отправиться на её поиски... Но это было дурной затеей, я бы никогда не посмел в такой обстановке потревожить убитую горем мать до тех пор, пока не получил тайное сообщение от одной из её фрейлин.
- Ступайте за мной, граф Гриманни! - еле шевеля губами, произнесла девушка, проходя мимо.
Амато с нескрываемым волнением смотрел, как я ухожу. Но что я мог поделать?
Моё сердце жаждало утешить женщину, которую я боготворил, ту, что нуждалась во мне. Последствия могли быть ещё более ужасающими. Но я всё отдал в руки Бога и всецело положился на него, проходя узкими потайными коридорами вслед за девушкой, нёсшей перед собой светильник, тусклым светом озарявший таинственный лабиринт с массой потайных выходов и входов по всему замку.
- Ждите здесь!.. - она пропустила меня вперёд, а сама осталась в узком пространстве секретного прохода.
"Теперь всё стало ещё серьёзнее!" - подумал я.
В комнате висели портреты семьи Медичи, средь которых была и Мария, ещё совсем юная, почти подросток. Волосы зашевелись у меня на голове, как будто внезапно открылся сквозняк. Я ощутил присутствие духа. Это нельзя спутать ни с чем другим, так же я чувствовал приближение Эделины, сначала дыхание холода, и лишь потом меня обдавало жаром её любви. Эти же прикосновения были просто ледяными.
Открылась не потайная, а центральная дверь, и, шурша платьем, вошла Элеонора всё с той же тёмной вуалью на лице.
Я склонился в смиренном поклоне, как это делают слуги, хотя хотелось упасть на колени и как раб вымаливать у неё прощение за то, что продлил её муки, оставив на этой Земле.
- Эрнесто! - охрипший голос выдавал надорванность души.
- Ваша Светлость!
- Вы пришли, не побоявшись... Мой отважный рыцарь! - она откинула вуаль и посмотрела на меня измученными глазами.
- Простите меня, ради Бога, простите!
- За что, Ангел мой, мне Вас прощать? За то, что Вы чудесным образом спасли мою несчастную жизнь?
- Да, это моя вина, и я за неё отвечу.
- Думаете, там, - она подняла голову к верху, - мне было бы легче?
- Там Вы бы видели всё по-другому.
- Как же, мой милый друг?
Она протянула мне руку, которую я нежно принял в ладони и страстно поцеловал.
- Там всё по-другому, моя госпожа!
- Откуда же Вам знать, мой дорогой граф?
- Я там бываю чаще других, Ваше Высочество...
- Вы расскажете мне, Эрнесто? - она села в одно из кресел, указав мне на другое рядом.
- Вам я расскажу всё! Даже, если после этого, Вы сочтёте меня сумасшедшим.
Я начал свою исповедь с описания нашей с Эделиной истории, рассказал о её ужасной смерти, о том, как потом я убил священника и несколько лет скрывался от Деметрио, жил в монастыре. Поведал, как отправился с братом Лучано покарать своего отца, но вышло всё наоборот: Патриция исцелила меня своей любовью. И о том, как однажды предо мной появился огненный дух Эделины...
Она слушала меня, дивясь, не перебивала, не отводила взгляда, даже когда слёзы текли по щекам, Элеонора их, кажется, не замечала. В моих ладонях лежала её рука, и тёплый живительный ручеёк любви перетекал из моего сердца к ней, испаряясь в выжженной пустыне постигшего герцогиню горя, но всё-таки, мало-помалу, оживляя её душу.
Я ощущал эту связь физически, я чувствовал, как она происходит. Когда-то мне казалось, что нет ничего ближе физического соития, но это не так - духовное слияние гораздо сильнее. Оно возможно без внешних проявлений, это то, чему меня научила Эделина. Рассказ о ней усиливал мою отдачу, возможно то, что происходило между мной и Элеонорой сейчас, осуществлялось не без участия моей вечной подруги. Но ещё одно таинственное присутствие не давало мне покоя...
- Вы должны отпустить её, Ваша Светлость!
Элеонора вздрогнула, словно находилась под гипнозом, и только сейчас ощутила реальность, острой иглой пронзившую трепетное сердце.
- Кого? - адская мука отразилась в её глазах.
- Отпустите Марию, Вашу дочь. Она по-прежнему здесь и очень страдает. Ваша боль не даёт ей покоя. Ваше горе держит её, как цепи, которые она не в силах разомкнуть.
- Вы видите мою девочку?
- Я чувствую её, моя госпожа. Она здесь, с нами рядом, и молит о пощаде, - голос Марии становился всё явственнее и звучал во мне, словно подтверждая мои слова. Между нами образовалась связь.
- Что она говорит, Эрнесто, ради Бога, молю Вас!
- Она говорит, чтобы Вы простили её отца, и ей искренне жаль, что всё так случилось, но теперь она не желала бы возвращения и ей не терпится соединиться с возлюбленным. Она благодарит Вас за всё и просит отпущения.
Слёзы брызнули из глаз Элеоноры и быстрыми ручейками побежали по щекам, скатываясь на чёрное кружево. Душа её наполнялась живительной влагой: в адской пустыне шёл тропический ливень, раны сердца, шипя, остужались под целительными струями прозрения.
"Эделина, помоги мне, - молился я, - позволь им проститься! Ты ведь можешь всё! Прояви дух Марии, дай узреть матери своё дитя в последний раз!"
Я опустился перед Элеонорой на колени, взял за руки и закрыл глаза.
Резкий вздох герцогини сказал мне о том, что у нас всё получилось. Призрак почти слово в слово повторил ей, что я говорил. Сердце Элеоноры билось так быстро, что казалось, не выдержит такого напряжения и остановится.
- Дитя моё, я всегда тебя любила!
- Знаю, мама, и я любила вас. Не вини отца, он не мог иначе. Мы с Джорджио его прощаем. Тут хорошо. Здесь только любовь. Не бойся смерти, это избавление от мук! Бог всё нам прощает.
- Я ещё увижу тебя, доченька?!
- Мы встретимся, обещаю! Отпусти меня с миром и больше не плачь!
Элеонора потеряла сознание. Я прижался ухом к её груди, вначале показалось, что её сердце остановилось, но потом застучало вновь, уже гораздо более медленно и спокойно. Я увидел Эделину.
- Спасибо тебе, родная!
- Ты знаешь, я сделаю для тебя, всё, что в моих силах, Эрнесто. Сейчас я досчитаю до трёх, и она вернётся, идти за дочерью, ещё не настало время. Мы должны её вернуть. Прогулки по вечности чреваты последствиями. Держи крепче!
Я сжал Элеонору в объятиях.
- Раз, два, три, - Эделина исчезла.
И крик Элеоноры разорвал тишину как при родах. Всё тело её вздрогнуло и замерло в моих руках.
- С возвращением, Ваше Высочество!
- Что это было, Эрнесто?
- Небольшое путешествие за таинственный занавес смерти, моя герцогиня.
- Вы - маг или волшебник?
- Ни то и ни другое, Ваша Светлость. Я - Ваш покорный слуга. Если Вы кому-то расскажете о том, что здесь произошло, нас обоих упекут в дом для умалишённых.
- Я понимаю, - она смотрела на меня глазами младенца, впервые увидевшего мир, - мы перед Вами в неоплатном долгу, Эрнесто!.. - герцогиня замолчала, всё ещё продолжая пребывать в моих объятьях. Нам обоим не хотелось отрываться друг от друга, но этот миг настал. Элеонора встала, поправила волосы и платье, мучимая какими-то своими мыслями.
- За своей бедой я забыла сообщить Вам прискорбное известие, Эрнесто. Мне очень жаль, но сестра Аннета тяжело больна. У неё обнаружили чахотку, никто не знает, сколько она ещё продержится. Изабель позволили ухаживать за матерью, и теперь они не разлучены... Но какой ценой! Мне очень жаль, мой дорогой, но я не в силах Вам помочь. Вас никогда не впустят в монастырь. Но я обещаю вместе с Вами молиться о чуде.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/09/02/811