Много лет назад в нашем дачном кооперативе четыре участка подряд неподалеку от нас занимали веселые люди – два родных брата, их сестра и родня по ее мужу. Для простоты соседи звали всю компанию «Братья и сестры». «Братья и сестры» сплошь были заводчанами: двое работали в кузнечном цехе, остальные – кто, где. Все они дружно копались на своих участках, заборов между участками не было вовсе. В те времена, кажущиеся сейчас невозвратимо прошедшими, вообще к заборам относились несколько иначе, чем сейчас. Хорошо помню, что ставили их больше от коров - стадо ходило вокруг садов - и собак, которых в садах к концу лета становилось слишком много.
Садоводство стояло в густой березовой роще, перемежавшейся болотом. Земли под сады тогда отводили на всяких неудобицах. Но места были очень красивые в любую погоду. Вот только – комары. Только спадал зной, на каждом участке слышались шлепки и сдавленные ругательства. Кто мог, разводил «дымокур»: жгли в старых ведрах ветки, щепки, гнилушки - все, что угодно, лишь бы прогнать кровососов. Мне в те времена было лет пять-шесть, был я стеснительным и робким, сильно заикался, и «братья и сестры» без предупреждения понижали голос, когда высказывали друг другу свое мнение о насекомых. Они очень любили детей вообще, баловали меня изо всех сил и, при всей своей грубоватости, люди были хорошо воспитанные. Как ни странно, такое сочетание нередко встретишь среди рядовых работников цехов.
Нас тоже донимали комары. Мы пытались спасаться ДЭТой, РЕДЕТом, настойкой гвоздики. Кто-то посоветовал моему отцу тройной одеколон, и некоторое время наш участок напоминал мужской зал парикмахерской. Комарам, похоже, нравился запах одеколона, и они, видимо, позвали своих родных и знакомых. Небо над нами почернело в прямом и в переносном смысле. Однажды «братья и сестры» зазвали меня к себе и из самых благих побуждений намазали с головы до ног жуткой смесью, куда, как я впоследствии узнал, входили креозот, керосин, деготь и что-то еще, чего сейчас уже не вспомню. Справедливости ради, нужно сказать, что и сами они щедро покрыли себя этой гадостью. О комарах, действительно, можно было забыть. Любая мелкая тварь падала, как подкошенная еще на подходе или на подлете. Когда меня с гордостью предъявили родителям, те несколько минут только молча разводили руками.
- Лида, - сказал моей маме старший «брат», кузнец по имени Геннадий, - тут ведь что главное: полумеры не помогают. Радикально надо, мать их… Ну, комаров этих, то есть.
Полумеры, на самом деле, не помогли. Меня пришлось отпаривать и отмывать весь вечер, пока стало возможно дышать рядом со мной.
Прошло несколько лет, и Геннадий услышал, что в яблоках много гемоглобина. Работа у всех «братьев и сестер» относилась к категории вредной, все они шли по так называемой «горячей сетке» и, добавлю, все они, к моему огромному сожалению, стали впоследствии пациентами онкологической больницы. Но это случилось много позднее, а в тот год Геннадий решил сделать еще одно доброе дело и улучшить свое здоровье и здоровье своих родных. Он пораспрашивал знакомых, что такое гемоглобин, подробности отбросил, но твердо запомнил, что в яблоках много железа. Был конец июня, когда он привез из Барнаула полный грузовик старых кроватей: панцирных сеток, решетчатых спинок, ржавых и блестящих, с шарами и без. Огород уже был посажен, но Геннадий пошел ва-банк: он перекопал весь участок, снес посадки и зарыл в землю тонны полторы железного хлама.
То лето было исключением из правила: «братья и сестры» уже не сдерживались в моем присутствии и не понижали громкость, когда высказывали суждения о правильности его поступка и общих умственных способностях. Я значительно расширил свой словарный запас, но мои родители взяли с меня слово, не применять вновь полученные знания на практике, не выходить, так сказать за пределы теории.
Жена Геннадия посадила огород заново, чтобы получить хоть что-то. К осени Геннадий убедился, что вкус его яблок радикально не изменился. Родные и близкие смогли доказать ему, что железная кровать дольше превращается в железо в яблоках, чем соль из удобрения. Доказали они это, как выяснилось, не ко времени. Раздосадованный Геннадий второй раз прошел с лопатой по своему огороду, эксгумировав кровати. Заодно еще раз пострадал урожай - та часть, которую еще не убрали. Снова несколько дней звучали над участками «братьев и сестер» сольные и хоровые концерты, но чего-то нового для себя я не услышал.
Много лет прошло с тех пор, нет уже в живых кузнеца Геннадия, поумирали «братья и сестры», в иных садах ведут они свои споры о том, как добиться повышенной концентрации железа в райских яблоках. Это были добрые чудаки, грубые и отзывчивые, всегда готовые отдать и ничего не требовавшие взамен. Мир вам, мои бывшие соседи. Хочу однажды вновь получить участок неподалеку от вас.