ГЛАВА 11
Ветер к вечеру почти прекратился, небо прояснилось, и звёзды словно купались в море, лишь изредка кутаясь, словно от холода, в вату редких ночных облаков, которые застряли на полпути от горизонта к горизонту в ожидании нового попутного ветра.
Лина шла по берегу, вдыхала свежий йодистый воздух и машинально подбрасывала носком ботинка гальку. Возвращаться в корпус не хотелось, и она решила минут двадцать побродить взад-вперёд по прибрежному участку пансионата «Чайная роза».
- Благодать, - пробормотала она и невольно вспомнила, что данная благодать с сопутствующими ей частными розыскными делами постепенно выливается в довольно ощутимую сумму.
«Всю эту затею, по идее, должна оплачивать Раиса, да где ей взять? – неторопливо размышляла молодая женщина, пиная гальку и машинально смахивая с лица долетавшие до неё солёные морские брызги неутомимого вечного прибоя. – И старики её пашут простыми инженерами на простом оборонном заводе, который, если бы не вьетнамцы с индусами, давно загнулся бы. Впрочем, чего это я кинулась в расчёты? Если не мы друг дружке, то кто нам поможет? А деньги дело наживное, было бы желание и здоровье. Нет, наоборот, сначала здоровье, а всё остальное после него. Да…»
Она подошла к пляжной раздевалке, лёгкому сооружению из металлических листов, приваренных к вкопанным в берег пяти столбам, высотой чуть меньше среднего человеческого роста, и невольно глянула внутрь будки, словно сравнивая черноту ночи на фоне будки и берега с чернотой внутри летнего сооружения. В общем, большой разницы Лина не заметила, разве что от совершенно непроницаемого мрака, заключённого между холодным по-зимнему металлом, отдавало какой-то необъяснимой лёгкой жутью, в то время как тьма снаружи навевала лишь закономерную печаль уходящего дня и непреходящего одиночества.
Но секунду спустя после того, как молодая женщина миновала пляжную раздевалку, её мыслям об одиночестве пришлось позорно просить прощения у действительности, которая подарила Лину компанией невесть откуда взявшегося мужика в тёмных (или чёрных?) одеждах и в тёмных (или чёрных?) очках. Впрочем, в данный конкретный момент мужик взялся из-за будки, которую миновала Лина, а откуда он пришёл к пляжной раздевалке, действительно Бог весть. А Лина, если честно, просто не успела задаться даже мысленным вопросом: откуда? Поскольку мужик, словно выпавший из темноты перед неторопливо идущей женщиной, сходу врезал твёрдым кулаком в кожаной перчатке в живот Лины и, когда та законно задохнулась, поволок её в будку. Ему это не составило труда, и через пять после нападения секунд он уже впихивал молодую женщину в чисто символические двери раздевалки. Он тащил женщину вперёд лицом, подхватив её сзади под мышки. А Лина быстро пришла в себя и, не придумав ничего лучшего, одновременно пнула низким жёстким каблуком своего зимнего ботинка по ноге мужика и укусила его за руку. При этом кусала так, словно хотела отгрызть часть ненавистной плоти. И совершенно очевидно прокусила не только кожу перчатки, но и мясо до кости. Мужик придушенно взвыл и выпустил свою жертву. А Лина упала на землю и ужом юркнула в просвет между металлическим листом и прибрежной галькой, вырвалась на волю, подхватилась и рванула к жилому корпусу. Она бежала и боялась даже оглянуться, а когда достигла хорошо освещённой зоны относительной безопасности в непосредственной близости от свидетелей и оглянулась, то ничего, разумеется, не увидела.
«Сейчас он, поди, чешет ещё быстрее, чем только что бежала я сама, - подумала молодая женщина, - неужели это тот козёл, который напал на меня во дворе дома номер восемнадцать на улице Богдана Хмельницкого? Настырный козёл, ничего не скажешь…»
Лина придирчиво осмотрела и ощупала одежду (нигде ли ничего не порвалось?), на всякий случай отряхнулась и вошла в жилое здание пансионата. Она никого не встретила ни в вестибюле первого этажа, ни на лестнице, ни в коридоре второго этажа, где находились её с Раисой номера. Времени настучало без четверти десять. За дверями соседних номеров не было слышно никакого шума. Либо пансионеры вели себя очень тихо, либо двери и стены отличались повышенной звуконепроницаемостью.
«Надо проверить», - машинально подумала молодая женщина и стукнула в дверь номера Раисы.
- Как погуляла? – вяло поинтересовалась Рая, впуская Лину в номер. Вид она имела неважный, очевидно, сказывалось внутренне напряжение ожидания самых трагических известий о судьбе близкого человека. Надежда на лучшее также изнуряла, поскольку находилась в постоянном логическом противоречии с мыслями самого пессимистического свойства, неизбежными в уме всякого, и Раисы в том числе, меланхолика.
- Знаешь, очень даже весело, - слегка возбуждённым голосом ответила Лина. Она снова осмотрела одежду и заметила-таки микроскопические повреждения и следы грязи. Раиса, обладая острым чисто журналистским взором в лучшем смысле этого слова, тоже заметила и спросила:
- Где это ты валялась?
- Спроси – под кем, - отшутилась Лина, достала носовой платок, смочила его из графина и принялась на месте зачищать следы своего вынужденного контакта.
- Что ты говоришь? – сделала большие круглые глаза Раиса.
- Сдаётся мне, я снова встретила того квадратного, который завалил сегодня вечером забулдыгу-свидетеля, - окончательно успокаиваясь и утешаясь мыслью, что куртка не испорчена до состояния «на выброс», сообщила Лина.
- Что ты говоришь!? – глаза подруги сделались ещё больше и ещё круглее, хотя куда уж больше.
- Напал, зараза, на берегу, - принялась повествовать Лина, - просто какой-то душегуб-романтик. Только без плаща и кинжала…
Рассказывала молодая женщина недолго, а когда закончила, Раиса только шумно дышала и хлопала огромными кукольными ресницами.
- Вот это перипетия, - наконец вымолвила она.
- Какая же это перипетия? – ухмыльнулась Лина, имевшая понятие о некоторых литературоведческих терминах, и села в кресло. – Вот если бы он принялся мне в любви объясняться, а не глушить без лишних слов, тогда другое дело.
- Слушай, а какие он преследует цели, нападая на тебя? – задала логически правильный вопрос Рая. – Ведь убить он тебя мог легко ещё во дворе дома номер восемнадцать на улице Богдана Хмельницкого?
- Что-то его тогда спугнуло, - пожала плечами Лина, - звонок, что ли, моего телефона?
- Ладно, в тот раз его спугнул звонок, а сейчас? За каким горьким перцем он потащил тебя в раздевалку? Он ведь мог легко прикончить тебя прямо там, где встретил. Но почему-то не стал этого делать.
Рая вопросительно посмотрела на подругу, а Лина подумала о том же, что Раиса, и ей сделалось не по себе.
- Вот, чёрт, неужели этот извращенец сначала хотел меня изнасиловать, а потом прикончить?
- Бр-р-р! – поёжилась Рая.
- Аналогично, – сказала Лина.
- Ей-Богу, мне уже кажется напрасным, что я втянула тебя в эту историю, - нерешительно молвила Рая.
- А кого ты ещё могла в неё втянуть? – отмахнулась Лина.
- Может, в милицию заявить? – спросила Рая.
- Соображаешь? – кратко возразила Лина. – А покойник во дворе известного нам дома?
- Да, покойник, - совсем растерялась Рая. – Интересно, нашли его уже?
- Нам какая разница? – пожала плечами Лина. – Жалко, конечно, что я не решилась залезть в его квартиру и кое-что там поискать.
- Правильно сделала, что не полезла, - убеждённо сказала Рая. – Одно дело просто покойник, другое дело – ты в его квартире, пойманная с поличным. Тогда вряд ли прохиляет версия о случайной смерти от передозировки водки, после чего свидетель выпал в осадок и сломал себе шею.
- И я о том же подумала, - призналась Лина, - но всё равно жалко. Где теперь искать этого грёбанного таксиста? И как?
- Я не знаю, - честно призналась Рая.
- Я бы очень удивилась, если бы знала, - возразила Лина. – Кстати, ты позвонила этой своей, как её, Светке Сахаровой?
- Позвонила, - слегка оживилась Рая, поводом чего явился хоть какой-то положительный результат в их почти бесперспективном занятии по розыску пропавшего брата.
- Узнала номер телефона нашего поэта?
- Узнала. Вот, на бумажке записала.
- Давай, завтра позвоню.
- Слушай, может, сходим на место, э, неудавшегося на тебя покушения? – не совсем уверенно и с лёгкой дрожью в голосе предложила Рая. – Следы какие-нибудь, что ли, поищем?
- Какие следы? – невольно улыбнулась Лина. – Забудь.
- Нет, ну всё-таки? – воодушевилась Рая, видя, что подруга не хочет идти на ставший зловещим пансионатский участок пляжа.
- Если хочешь, сходи сама, - зевнула Лина, - а я пошла спать.
- Я одна не пойду, - испугалась Раиса.
- Тогда тоже ложись спать, - предложила Лина и покинула подругу.
Утром двадцать первого января Лина принимала делегацию управленческо-обслуживающего персонала пансионата «Чайная роза». Пришли хозяйка, Римма Ивановна Борисюк, и её сестра, Аза Вениаминовна Штерн. Они долго и дико извинялись, но Лина корректно попросила переходить к делу, и делегаты принялись упрашивать молодую женщину либо переехать во флигель, в так называемый корпус два, либо столоваться вместе с ребёнком и Раисой у себя в номере.
- Да ради Бога! – с энтузиазмом согласилась Лина. – Я готова и столоваться отдельно от ваших пансионеров, и жить.
Молодая женщина прекрасно понимала, что своим вчерашним конфронтом она поставила и себя, и Раису в неприятно щекотливое положение перед остальными пансионерами, пребывавшими ранее по отношению друг к другу в состоянии неприязненного нейтралитета. Что могло вылиться в откровенный публичный скандал, крайне невыгодный для хозяев пансионата.
- Так мы можем организовать переезд прямо сейчас, - обрадовалась Римма Ивановна.
- Куда мы переезжаем? – недовольно поинтересовалась Света, выходя из туалета и потирая глаза.
- Во-он в тот домик, - ласково сказала Аза Вениаминовна и указала в окно на флигель, отстоящий от главного жилого корпуса метрах в тридцати левее и в направлении пляжа.
- Нравится? – спросила Лина.
- Нравится, - заулыбалась девочка, - и я не буду кушать с этими противными детьми?
- Нет, - успокоила её Лина, любуясь на поздний рассвет и видимый из окна участок территории пансионата.
«Нехилую дачку приватизировал господин Борисюк, - невольно отметила она, - однако почему-то за постой берёт мало. Конкуренция, что ли? Или здесь действительно жизнь много дешевле, чем у нас?»
- Так мы вам поможем? – засуетились Римма Ивановна и Аза Вениаминовна. – Там и позавтракаете. Ничего, что чуть позже?
- Ничего, - успокоила женщин Лина.
- Муж просил поинтересоваться: как вам машина? – любезно спросила Римма Ивановна.
- Спасибо, в полном порядке, - ответила Лина.
На новом месте оказалось даже лучше, чем на старом. Лина с Раей заняли один двухкомнатный номер, затем позавтракали и – времени настучало чуть больше десяти – Лина принялась названивать приписному поэту города Кустова господину Локтеву. Свету в это время забрали на процедуры, а Раиса ушла в свою комнату и оттуда безуспешно в который раз пыталась дозвониться на сотовый своему старшему брату.
«Бедняжка», - пожалела подругу молодая женщина и услышала бодрый голос:
- Алло?
- Это Александр Львович Локтев? – на всякий случай уточнила Лина.
- Да, я вас слушаю, - возразил невидимый собеседник.
«Это хорошо, что он не подвывает и не заикается, как принято у наших поэтов, когда они со сцены читают свои стихи», - ни к селу, ни к городу подумала молодая женщина и принялась излагать условную преамбулу к её конкретному интересу: - Вас беспокоит близкая подруга Раисы Светлицкой, вашей коллеги по творческому ремеслу. Мы с ней сейчас находимся в пансионате «Чайная роза», что в двенадцати километрах от города Керчь. Где проживает поэт господин Галкин Андрей Тимурович. В силу некоторых обстоятельств мне пришлось вчера пообщаться с данным господином, во время встречи я упомянула вашу фамилию, как известного в наших краях поэта, и господин Галкин заявил, что давно с вами знаком. Вас не затруднило бы походатайствовать перед вашим приятелем за меня?
- Галкин! Андрюха! Нет, надо же? – принялся интеллигентно восклицать Локтев, ещё раньше начавший подавать звуковые знаки нетерпения, когда только услышал знакомые имя-фамилию. – В Керчи, говорите? А я и не знал. Да, занесло Андрюху из Прибалтики да на Чёрное море. Как он сам? Всё ещё крапает стишки?
«Выходит дело, не такие уж они близкие друзья, - сделала мысленный вывод Лина, - и ни о каких телефонных рекомендациях не могло идти речи. Вопрос: зачем мне врал господин Галкин?»
- Крапает, - жизнерадостно подтвердила Лина, - пишет в газеты, упражняется в прозе. В общем – занятой и известный в местных кругах человек. Но до вас ему, по-моему, далеко.
Лина, догадываясь о некоторой психологической ущербности некоторых заядлых поэтов, пошла на откровенную грубую лесть и была почти уверенна в её полезной эффективности. Так и получилось.
- Да, стихотворец он способный, - снисходительно согласился Локтев. – Был. Сейчас не знаю. Надо бы почитать что-нибудь.
- Я вам привезу, - пообещала Лина. – Скажите, Александр Львович, вы познакомились с господином Галкиным в Светлогорске?
- Да, - ответил Локтев.
- На форуме запрещённых поэтов? – уточнила Лина.
- Да! Вы и это знаете? – удивился Локтев.
«Ну, всё, хватит ему мозги пудрить, пора снова напомнить о деле», - подумала молодая женщина и попросила: - Александр Львович! Я была бы вам весьма признательна, если бы вы подтвердили мои полномочия, как журналиста, если вам вдруг позвонит Андрей Тимурович. Хорошо? Дело в том, что я не взяла своего спецкоровского удостоверения, но вам мои полномочия может подтвердить Раиса Светлицкая.
- Вы хотите писать об Андрее Галкине? – ревниво спросил Локтев.
- Да. А Раиса планирует (но это я вам говорю по большому секрету) написать о вас. Мы хотим объединёнными усилиями создать публицистический цикл о поэтах, запрещаемых в советские времена, - соврала Лина.
- Очень благородное начинание, - снова расслабился и одновременно заважничал Локтев, вспоминая тот злополучный день, когда их, восьмерых стиляг-переростков, с позором изгнал из облюбованного подвала какой-то милицейский хам, оказавшийся местным участковым. Сейчас, по прошествии довольно длительного периода времени, всю эту историю можно было подать как гражданский подвиг творческих борцов с ненавистным режимом, а вместо участкового говорить о вооружённых до зубов бойцах спецгруппы грозного КГБ.
- Поэтому я вас и беспокою, - напомнила Лина. – Так вы подтвердите?
- Обязательно, - легко согласился Локтев, пребывая в благодушном настроении от лестных слов и волнующих воспоминаний. – Эх, Андрюха, Андрюха! Сколько воды утекло с тех пор. Он сейчас кем-нибудь работает или только пишет?
- По-моему, нет, - неуверенно возразила Лина, подумывая, как бы половчее свернуть базар с поэтом, который мог расчувствоваться и разболтаться, но вместо этого совершенно неумышленно поинтересовалась:
- А кем он работал раньше?
- Что, не признаётся? – хохотнул Локтев. – Неудивительно. Ведь он в своё время, когда мы познакомились, работал массовиком-затейником.
«Обана!» - мысленно ахнула Лина.
Она ещё минут пять, словно ощущая потрясение легчайшего гроги, слушала расходившегося поэта, затем наконец-то с ним распрощалась и выключила связь.
- Раиса! – крикнула молодая женщина. – Я уезжаю. Займи Свету.
next chapter
1 внезапный поворот в ходе событий (книжн.)
2 боксёрский термин – состояние после проведённого партнёром удара, не объявленного рефери нокдауном.