Фото с сайта www.oceanology.ru - Балтийское изумрудное море
ХВЕДАР ЖЫЧКА "ДЕНЬ БУДЕТ ЯСНЫМ"
Повесть
Перевод на русский язык, сделанный по украинскому переводу с белорусского языка
ЧАСТЬ 2
МЫ И САМИ НЕ ИЗ ПОСЛЕДНЕГО ДЕСЯТКА
53. ДЕНЬ БУДЕТ ЯСНЫМ
Хотя бы сегодня сработала та приставка... Мне почему-то так жалко Введенского, я очень переживаю за него. И что он там не досмотрел? Пирсов говорит, что не правильно рассчитали ёмкость одного контура. И как-будто виноват во всём Коровкин. А Коровкин отговаривается, говорит, что не он делал расчёты, а сам Введенский. Коровкин, видите ли, такой математик, что ошибаться не может... Кто их там разберёт?
Капитан первого ранга вчера доложил адмиралу, что неисправность нашли и устранили. Я сам слышал, как он докладывал. Они с Введенским возились аж до полночи.
- Готово, - говорит Введенский и кладёт дрожащими руками отвёртку, которой прикреплял клеммы.
Я смотрю на хронометр. До начала вахты пять минут. Может, сегодня адмирал приедет?
- «Орёл»! «Орёл»! Я «Гвоздика». Раз, два, три, четыре, пять... - проверяет связь Ященко.
- Смир-р-рно! - кричит во дворе боцман.
Значит, адмирал приехал.
- Включить станцию! - командует старший лейтенант.
Мне нельзя оборачиваться, потому я не вижу адмирала. Слышу только шаги. Во время боевой вахты никаких команд для встречи начальства не подаётся.
Смотрю на развёртку. Она чистая, потому что антенна не подошла двести семидесятому пеленгу. Сейчас, сейчас... Есть!
- Пеленг двести семьдесят, дальность сто сорок!
Лимберг только отмечает местонахождение цели на планшете. Передавать шифр в штаб не нужно, его фиксирует Петька и передаёт радисту Ященко, а тот — на аэродром.
- Пеленг двести семьдесят, дальность сто тридцать.
- Пеленг двести семьдесят, дальность сто двадцать.
Ура! Мы его видим, а он нас — нет. Молодец Введенский! Всё-таки он - голова!
- Пеленг двести семьдесят, дальность девяносто...
Идёт пират, думает, снова, как вчера, невидимым прокрадётся к нашему берегу, разведает всё, вынюхает. Не выйдет!
- Пеленг двести шестьдесят пять, дальность шестьдесят.
Курс меняет? Или, может, я неправильно определил пеленг?
- Вихлять начал, - тихо говорит командир. - Удивляется, почему его не выявили...
- Пеленг двести шестьдесят, дальность пятьдесят.
А вот и новая цель:
- Пеленг сто десять, дальность тридцать. Двойная.
Понятно, это с аэродрома поднимаются истребители.
- Пеленг двести пятьдесят пять, дальность сорок.
- Пеленг сто двадцать, дальность тридцать. Двойная.
Начинается настоящая работа. В небо поднимается звено наших истребителей, ещё и ещё. Мне уже нет времени выговаривать слова «пеленг» и «дальность», кидаю скороговоркой:
- Двести пятьдесят на тридцать. Сто десять на двадцать. Сто двадцать на десять. Двести девяносто на десять...
Наше одно звено перелетело мёртвую зону, идёт навстречу нарушителю уже над морем.
Офицеры не смотрят больше на экран, они обступили планшет — там видно, как сближаются самолёты.
Мне тоже кое-что видно. Вон переднее звено вышло на двести пятидесятый пеленг — на тот, по которому летит и цель икс. Сходятся. О, совсем слились. Стоят на месте? Нет, идут назад, в нашу сторону. Нет, разошлись. Снова сошлись.
- Двести пятьдесят на двадцать. Тройной.
Самолёт-пират над нашей территорией. Его заставят сесть, силой посадят. Как это делать, наши истребители знают.
- «Орёл»! Я «Гвоздика», - надрывается Ященко.
- Сто пятьдесят на десять. Двойной.
Двойной? А где же третий пират? Один оборот антенны, второй — нету. Только звенья наших истребителей идут на восток, на свой аэродром.
- Отбой, - тихо командует адмирал.
Я выключаю станцию. Ещё не совсем понимаю, что случилось.
Петька на цыпочках подходит к окну, отодвигает чёрную штору. Помещение заполняется ярким дневным светом. Адмирал неспешно прячет в карман платок, которым вытирал вспотевший лоб, надевает фуражку.
- Спасибо за службу. Отлично работали, - и жмёт руку старшему лейтенанту, капитану первого ранга, Введенскому, Петьке, мне, Лимбергу, Ященко. - Молодцы. Особенно Вы, товарищ младший лейтенант, - одобрительно смотрит на Введенского.
А тот растерялся, хочет что-то ответить и не может.
Следом за офицерами выходим во двор.
Зайцев рассказывает:
- Отстреливался, гад. С пушки! Три или четыре очереди выпустил. А наши сначала с пулемётов, а потом из «катюши» как садонули. Слышно было, будто здесь рядом...
Может, и слышал Зайцев.
Поднимаюсь на дюну, смотрю через залив. На горизонте облака развеялись, даже солнце пробилось. Его лучи высветили розовые стены домиков рыбацкого посёлка. Где-то там и Юта, ждёт возвращения рыбаков с уловом. И Керсти, и Юхан, и Карел. Они не знают, какая опасность несколько минут назад висела над ними. Может, и слышали стрелянину, но подумали, что это свои тренируются.
Пусть думают, что свои.
Подходит Пирсов, кладёт мне руку на плечо.
- День будет ясным, - показывает на восход. - Видишь, небо проясняется.
- Вижу. Почему же не видеть!
Конечно, день будет ясным. Должен быть!