(мысли о Родине)
Над городом только что прогулялась игривая лёгкая гроза. Прошумел стеной, совсем по-июльски, тёплый дождь. В его благодати искупались деревья и теперь вольготно дышат, угощая свежестью всё живое, удивляя переливами изумруда листвы под первыми после грозы лучами солнца. Омытая дождём природа оживает, забыв предгрозовую дремоту.
В кронах ясеней защебетали, защёлкали, засвистели обитающие здесь пернатые. Благодарные, вершат гимн своему родному уголку.
А вот и появляется она, радуга-красавица. Зависла, беря своё начало над самым высоким южным холмом города и оканчиваясь над пологим – северным. Полная, яркая, каждый цвет её ласкает глаз, и, как в детстве, игриво читаю: «Каждый – охотник – желает – знать – где – сидит – фазан».
Излюбленная картина за окном, минуты, когда душа отпускает тревоги, печали и земную всесуетность. И откуда-то из глубины её, души, идут искренне скорбноватые слова:я с тобой, моя земля, с тобой и в редких радостях твоих, и в наших горестях бесконечных.
Часто, мой читатель, ловлю себя на мысли: может, оттого и бесконечны наши горести, что мы забыли радовать землю-матушку родную. Не лелеем её, не украшаем, и живёт она, как сиротка – ромашка, оккупированная чертополохом… Он, известно, колючий и вечно ненасытный, крадёт её соки…
И откуда он взялся?! Ещё в начале прошлого века был выкорчеван, выжжен и забыт.Теперь вот зацвёл махровым цветом и душит родную землю уже двадцать лет… А может, она ему и вовсе не родная… Скорее всего – так и есть: ведь соками-то земными он делится не с аборигенами, а гонит те соки благодатные в края, далеко не дружественные аборигенам.
Каждая такая чертополошина ведёт себя как олигарх (так и просится рифма для клички этой – КРАХ…). А что? Издревле на Руси тати (воры-разбойники) презирались да искоренялись… И в недалёком прошлом веке как с такими Усатые да Шараповы обходились? То-то же. Справятся и теперь с божией помощью… Уверяю.
Но вот «излечить» нынешнюю молодёжь… Вряд ли. Она давненько уж не гадает на ромашках: любит – не любит. А так … сразу, почти как у петухов, но даже курочка делает вид, что убегает…
Когтистая лапа сжимает сердце, когда смотришь на молодую поросль: он и она катят коляску с младенцем, у обоих в зубах сигара, а в руках – бутылка с пивом… Кадр ужаса!
Кого они вырастят?! Калеку-дитя. Сечь бы обоих ремнём с пряжкой, сечь не до следов, а до брызг… Не дай бог, но наши родители с нами так бы и поступили. Другое «лекарство» тут вряд ли поможет.
Нет, не украсит свою землю эта поросль. Искалечена она ещё в детстве: и морально, и физически. Ей и не снится спеть «Раньше думай о Родине, а потом о себе…». Более того – с брезгливостью произносится ими слово Родина. Сердце пронзает адская боль, когда слышу средь нетрезвых и обкуренных молодых в адрес родной земли: «Свалю из этой раши на запад, если получится…»
Как-то бы втолковать им, сколь жуткий вздор они несут. Однажды попробовала. Да где там… Но вот в диалог вступил человек, явно не безразличный к нашей беседе. Человек пожилой: небольшая бородка, в которую, кажется, стекались многочисленные морщинки, ясные серые глаза внимательно смотрели сквозь очки, природные седые кудри шапкой венчали его голову:
– А я вот со сладкого запада «свалил» на Родину, на землю предков своих, которые бежали в годы революции за границу в поисках счастья. Только не обрели его, счастье, ни во втором, ни в третьем поколении. Душа человека, знаете ли, имеет корни, а они у нас, русских, как ни у какой другой нации, самые глубокие, мощные – видно, так угодно Богу… Тянут на свою землю многострадальную – и баста.
Было мне этак годика четыре, когда я спросил у деда:
« Почему мы не ДОМА живём, а среди Напольёнов?» Дед, отвернувшись, вытер глаза…
Потом сказал: «А ты из нас всех единственный будешь счастливым – обязательно вернёшься ДОМОЙ». Вот вернулся. Чужие мы там, второй сорт и даже хуже…
Не за царский стол прибыл я сюда, понимаю. Но я ДОМА, где и небо выше, и лица людей кажутся родными, и речь льётся русская, родная… Душа обрела младенческий покой.
Знаю, мои потомки больше не будут выворачивать свои корни из родной земли, чтобы их унизительно приноравливать к земле чужой. Далеко не случайно Бог определил каждому народу на Земле своё место. Но не все понимаем, каким даром Бог наградил нас – и богатыми недрами, и природным умом, что признано во всём мире. Когда-то и до вас, други молодые, это дойдёт, только бы не опоздать…
Речь с французским акцентом, похожая на журчание ручья, неожиданно стихла.
Я ждала реакции молодых, готовых ещё десять минут назад «свалить» за бугор на ловлю лёгкого счастья.
« Спасибо, дед», – неторопливо произнёс один из молодых. А второй добавил: «Подумаем, подумаем … о корнях».
И у меня зародилась надежда…
29.08.2013 г.