МорИн
(конь на бурятском)
Дуновенье ветра принесло далекий топот копыт и понимание – мир продолжает жить, независимо хочешь ты этого или нет. Это было как-то неправильно. Суетливо.
Гольцы, склонившиеся над суходольем, уже теряли зимний наряд и на месте июльских снежных украшений торчали теперь причудливые разломы скал.
- Фё, фё(звук которым подзывают коня) … донесся протяжный детский крик, - Морин…
Уши лежащего на солнцепеке старого коня дрогнули. Давние-давние воспоминания мелькнули искоркой в его полусне…
- Фё… МорИн…
+++
- Никогда не давай человечьего имени коню, - перебирал подковы сморщенный бурят лет шестидесяти. – Характер сразу плохой будет … - ухватил он из ящика горсть плоских гвоздей. – Пойдем! Юрку ковать поможешь. Сколько ты килограммов?
Оказалось чем больше весу в ковщике, тем лучше. А упрямый гнедой никак не хотел падать. В конце концов, хозяйский сын Аркашка ловко кинул веревку на свободную от пут ногу и затянул ее к самому животу коня.
- Попробуй лягнись теперь, - зло рванул он шнур. – Держи-ка, дядя Миша, – Перебросил он веревку мужику с емким животом. После ловко пролетел мимо стреноженной задней ноги и уцепился-повис на конском хвосте.
Но гнедой сдаваться не собирался, и попытка достать юркого бурята копытом с торчащими остатками старых гвоздей закончилась-таки падением.
Пыль пережженной солнцем травы поднялась над суходольем, а беспощадное светило разом «уцепилось» в оголенные головы-руки-лица ковщиков.
- Видал вредный? – укрыл хозяин увязанные накрест конские ноги попоной, - Все потому что имя человечье дали… Характер…
- Хуже бывает, - поправил Аркашка бревно на ножках, хитро просунутое меж веревками-животом, - Голову держи, дядя Миша!
Дюжий мужик вцепился в узду передавливая коленом шею, но гнедому хватило и этого чутка свободы. Странная конструкция из веревок коня и людей повернулась на земле градусов на десять после сильного рывка.
- Попону под голову ложи, - морщился хозяин, потирая ушибленную копытом руку и пересаживаясь удобней, - Мусор в глаз попадет. Да не зевай больше – видишь какой он…
- МорИн хуже был… - оценивал треснувшее копыто Аркашка.
- Че был-то? – Удивлялся хозяин.
- Так уж не видели год его…
- Приде-е-ет, - уверенно забил первый гвоздь Толик, - Этот дома помирать будет... Хоть как…
+++
Ковали долго. Хозяин Обтоя рассказывал о заезжих торговцах, что пытались выменять коней на технику... Сетовал:
- Мы для них, как индейцы американские - все задаром отдай... Понятно, что квадрацикл или снегоход штука хорошая, только груза на нем сколько перебросишь? Отказался... Сказал - пусть у каждого будут свои кони.
А над суходольем всё летел детский голос
- МорИн… - , - Фё, фё… МорИн.
Старый конь с белесой гривой запутанной многолетним скитанием гОлоса не узнавал…
Да и был ли он, голос этот? Солнце суходолья щедро грело остывающую в старости кровь.
Морин не знал, сколько ему лет… Он лишь чувствовал убывающие силы в вечной смене времен .
Далекое ржанье безошибочно сказало коню, где сейчас хозяйский табун. Заливистые голоса молодых кобылиц… Тонконогие жеребята, да дикая сила вожака…
Ноги Морина дрогнули. Схватки… Сколько их было и скольких кобылиц отбил он из чужих табунов...
Шрамы… Только волчьих укусов с десяток. Не жалует хищник свободно пасущихся коней на высокогорье Улан-Оки…
Морину с хозяевами везло… Когда-то давно соседский Баир загулял и забыл снять на зиму путы с одного из своих коней. Праздники... Когда есть жажда, праздники становятся бесконечными…
Волки… Стая… Морин видел с горы, как закончилась история Баиркиного жеребца. Стреноженный конь безоружен – как перед людьми, так и перед хищником.
Морин тогда кричал. Кричал так, что хозяин наверняка его слышал… Однако людям нет дела когда смеркается и беда не в их табуне.
Жеребята… Глава табуна сыновей признает только до двух лет. Вчерашний малыш может вырасти сильным соперником и потому его изгоняют.
Морин помнил, как прогоняли его и как сам он отбивал у собственного отца первую кобылицу. Его никто не мог удержать. Небольшого роста, коренастый с пронзительным взглядом он дрался всегда, а хозяин всегда грешил на его имя.
- Как можно называть коня – Конь? – Кричал он в сердцах сыну Аркашке, - Что за имя ты ему дал?
Аркашка и Морин были почти ровесниками… Как же мог называть своего друга пятилетний бурятский мальчишка? Он так и звал его – МорИн, что во все времена означало на бурятском языке - конь…
Но Морин этого не знал. Как не знают и многие люди силу одинаковых имени-отчества. Силу и опасность… Редкий отец с сыном уживаются после такого под одной крышей…
Конь по имени Конь…
Морин…
- Морин… - подзывал его Аркашка, - Морин! Фё, фё…
А потом его объезжали… Как сейчас помнил лежащий на земле "старик" боль меж ушей и троих седоков пытающихся двинуть его с места. Веревка на шее тянула вперед. Пятки нещадно лупили в живот, а Морин все валился и валился вбок, пытаясь подмять ловко спрыгивающих с него при каждом падении наездников.
Сдался он лишь спустя несколько дней. Жесткая рука бурята по кличке «Полковник» заставила его подчиниться.
А после был Аркашка.
Морин переживал, покидая табун лишь о нем... Сколько времени они провели вместе? Вечность… Реки, чащобы и скалистые перевалы… Странные горы без вершин и лавовые поля, где запросто можно подломить ногу.
Руки друга… Морин не сопротивлялся лишь когда его ковал Аркашка и давал три-четыре полных круга по земле поднимая пыль и вызывая проклятия на свою голову если того не было…
Но время нещадно, а люди безжалостны.
Прошло время и Морин отобрал у отца табун, а друг его Аркашка куда-то пропал… Его не было нигде, а «часы» Морина уже подбирались к опасной отметке.
- Морин! Фё, фё…
Сколько раз ему чудился этот мальчишечий голос, когда он остался-таки один. Старость не сахар, однако, заканчивать жизнь в волчьей пасти Морин не собирался.
Что такое одиночество он знал теперь не понаслышке. Иногда выбираясь на убур (опушка леса) над Обтоем (местность в Бурятии) он с трепетом втягивал в себя воздух родного суходолья.
Морин не знал, что буряты специально селятся в тех местах, где ветер сдувает снег. Пойди, прокорми зимой три десятка коней… А сотню? Твердые же копыта доставшиеся от монгольских предков безотказно добудут сухую траву пусть даже из-под снега если, конечно, тот не по колено.
Тяжелее всего перед весной, когда уже приходится выбивать из земли корни травы… Но ничего… Сколько еще будет этих зим Морин не знал, но сегодня он вдруг услышал Аркашкин голос… Тот что-то говорил. Говорил про него и Морин снова пошел на Обтой.
+++
- Дедушка, дедушка! – Неслась по выгоревшей траве суходолья смуглая девчонка с тугой косой, - Дедушка, там конь седой лежит…
Дядя Миша убрал колено с шеи коня и пустил повод.
Гнедой упрямец Юрка поднялся на ногах потный, как и умаявшиеся ковщики. Из речи девчонки не знающий бурятского дядя Миша уловил лишь одно слово – Морин и вопросительно глянул на хозяина.
- А я говорил тебе Морин придет, - по-русски крикнул Аркашке отец, - Показывай Аяна. Где он?
+++
- Морин, Морин… - слабо пробивался сквозь тишину Обтоя детский голос.
Пятилетняя Аяна рассматривала седую спутанную гривую старого коня и прямо как Аркашка когда-то давно снова давала ему это странное имя Конь.
Морин…
Но тот уже этого не слышал… Он снова стал молодым и несся по долине к своему табуну в далекую сизую дымку, что всегда наползает с гольцов в летнюю жару…
Август 2013 г. местность Обтой.