«ПЕТРОВИЧ»
Мудрецы утверждают, что каждый человек умирает дважды: первый раз, когда его нетленный дух покидает бренное тело, второй раз, когда уходит из жизни последний из тех людей, кто помнил его имя. В этом смысле Дмитрию Петровичу Баранову уготовлена долгая жизнь после физической смерти, поскольку ещё долгие и долгие годы его светлый образ будут вспоминать коллеги, друзья, жена и родственники. Мне кажется, что мы ещё до конца не осознали истинный масштаб этой личности, и тот неоценимый вклад, который внёс этот уникальный человек в развитие института отечественной адвокатуры и всей правовой системы России.
Без всякого преувеличения хочется сказать, что Ростовской коллегии очень повезло, что более двадцати лет её бессменным председателем оставался Дмитрий Петрович Баранов — большой интеллектуал и замечательный адвокат, блестящий организатор и генератор новых идей, убеждённый демократ и ревностный продолжатель вековых традиций российской юриспруденции. Он был потомственным правоведом, прославленный род которого подарил нашей державе видных государственных деятелей и представителей элиты русской интеллигенции. Надеюсь, что дело всей его жизни будет продолжено его верными сподвижниками, и удовлетворён тем, что на его место избран достойный человек и авторитетный юрист, который сможет бережно сохранить дух и традиции нашей коллегии.
Однако мне бы хотелось вспомнить о Дмитрии Петровиче, не как о высоком должностном лице, а как о Диме или Петровиче - близком друге, с которым мне посчастливилось пройти рядом самую лучшую часть своей жизни.
Познакомились мы с ним совершенно случайно, - это было в самом конце семидесятых, увы, уже прошлого века. Меня только приняли в члены Ростовской коллегии адвокатов, а Дима после короткой службы в военной прокуратуре, возглавлял консультацию города Таганрога. Он сразу мне понравился: симпатичный, стройный парень с модной длинноволосой причёской, одетый в стильный батник и потёртые американские джинсы, что в те далёкие советские времена считалось высшим шиком. Дима выгодно отличался от многих наших коллег своим глубоким умом, тонким чувством юмора, простотой в общении и удивительной доброжелательностью. Мы быстро нашли общий язык, поскольку вышли из одной социальной среды и имели общий взгляд на окружавший нас - перевёрнутый мир. В процессе беседы мы выяснили, что и наши семьи объединяло много общего: отцы наши хорошо знали друг друга, его батя занимал ответственный пост в одном из отделов областной прокуратуры, а мой предок, ранее возглавлявший Каменскую областную коллегию адвокатов, заведовал консультацией Первомайского района.
Философы убеждены, что на свете нет случайных встреч: каждая из них является проявлением высшей небесной закономерности и даётся человеку для того чтобы проверить его на прочность. Вероятно бог специально сталкивает нас со множеством незнакомых людей для того чтобы они помогли нам определить правильную дорогу в жизни. Однако большинство из них так и остаются для нас лишь случайными попутчиками, некоторые из них переходят в разряд знакомых и только единицы становятся нашими друзьями. Я не претендую на то, чтобы называть себя лучшим другом Димы, вовсе нет. Он обладал редким мужским качеством: объединять вокруг себя лучших представителей своего круга и превращать их в своих преданных единомышленников.
В тоже время, сам я искренне считаю Диму одним из самых близких для себя людей, которые сыграли на моём жизненном пути огромную, а подчас и решающую роль. Мы с ним были связаны не только по работе, но и дружили семьями. Я помню его сына с детства, он в шесть лет от роду уже досконально изучил всю античную историю и наизусть цитировал Гомера. Этот не по годам способный мальчик, а ему было в кого пойти, успешно окончил юридический факультет, защитил диссертацию и в настоящее время преподаёт на кафедре в высшей школе полиции. Надеюсь он когда-нибудь продолжит дело своего отца и станет известным адвокатом. Я хорошо знаю старшего брата Димы — всеми уважаемого генерала и профессора академии МВД, а так же его неотразимую сестру — жительницу Нью-Йорка, умницу жену, красавицу дочь и внуков. Всех их я считаю своими родственниками и желаю оставаться крепкой семьёй, чтобы Дима гордился ими, глядя на них с небес.
Перебирая в памяти прожитые годы, я ловлю себя на мысли о том, что наши судьбы с Димой удивительным образом переплелись. Мы оба были неисправимыми романтиками: вместе совершали ошибки в личной жизни и разочаровывались в людях, добивались успеха и праздновали победы, жизнь бросала нас и огонь и в воду, а так же подвергала коварным испытаниям медными трубами.
Петровичу не было тридцати, когда его выдвинули на высокий пост - председателя Ростовской областной коллегии адвокатов, которая тогда считалась крупнейшей в России. Примерно в тот же период меня тоже избрали заведующим одной из юридических консультаций города. Сейчас, - в эру «молодых начальников», это обычное практика, а в то «совковое» время подобные должностные назначения считались чуть ли не беспрецедентным случаем. Не вдаваясь в грязные кулуарные подробности, напомню старожилам нашей коллегии о том, что её экс председатель до Петровича, не пользовался никаким авторитетом в среде простых адвокатов. Этот бывший чинуша фискальных органов яростно цеплялся за власть и абсолютно не разбирался в тонкостях адвокатского ремесла. При его правлении наша коллегия погрязла в междоусобных войнах между противоборствующими группировками и была поставлена на грань банкротства. Да, Петровичу досталось жалкое наследство: слабое, разрозненное общественное объединение, больное, безликое, с мизерным бюджетом. Петрович, как креативный руководитель, в кратчайший срок сумел не только объединить вокруг себя всех членов коллегии, ему удалось преобразовать её в одну из самых влиятельных и процветающих адвокатских подразделений страны.
Но мало кому было известно, какой ценой дались эти успехи. Тогда Дима вместе с семьёй проживал в Таганроге и каждый день ездил в Ростов на службу. В итоге, в его семье возникла напряжённость, которая закончилась крахом. Он был вынужден пойти на развод, но при этом сохранил нормальные отношения с бывшей супругой и во всём помогал своему сыну.
К тому моменту я тоже развёлся, и мы с Петровичем ещё больше сблизились, как два брата по несчастью, которые вместе боролись с одинокой холостяцкой жизнью. Однако по своей натуре Дима всегда оставался убеждённым семьянином: нуждался в тепле домашнего очага и ощущал внутреннюю потребность о ком-то заботиться. И вскоре у него появилась красивая, умная, любящая женщина, которая стала его надёжной опорой и верной супругой до конца дней. Их союз оказался очень счастливым, а их дети от первых браков стали родными для обоих. Конечно, его жене повезло: она обрела своё женское счастье, а Дима проявил себя настоящим мужчиной, который взял на себя все заботы по хозяйству, к тому же, он прекрасно готовил и во всём баловал свою вторую половину. Всю их совместную жизнь он с огромным удовольствием выполнял обязанности главы семьи: построил чудесный, уютный дом, поставил на ноги детей, обеспечил внуков.
Хочу признаться, и жаль, что я не успел сделать этого при жизни моего друга: я всегда восхищался его умом, мудростью, умению любить и мыслить стратегически. Не скрою, он являлся для меня тем редким человеком, чьё интеллектуальное превосходство над собой я безоговорочно признавал. Я часто приходил к Петровичу за советом и, поговорив с ним по-душам, уходил окрылённым и просветлённым, как будто бы передо мной открывалась давно известная, но позабытая истина. При этом он никогда не морализировал, а лишь внимательно выслушивал меня и высказывал личное мнение, которое порой не совпадало с моим. Но почти всегда именно его взгляд на решение моей проблемы был единственно верным.
Помню случай, когда у меня были серьёзные неприятности, которые иногда возникают между адвокатами и алчными клиентами. Моим коллегам хорошо известно, что некоторые наши «кормильцы», даже получив ожидаемый результат, не прочь вернуть уплаченный гонорар обратно. С этой меркантильной целью они буквально засыпают самые высокие инстанции своими жалобами, в которых обливают грязью своих бывших защитников. Контрольные органы, не жалующие нашу благородную профессию, всегда становились на защиту интересов «трудящихся» и требовали «море крови». В моём случае, «конфликт с обиженным клиентом» перерос границы района и мог закончится для меня серьёзными санкциями. По порочной практике, сложившейся в те далёкие от правосудия времена, мой шеф был вправе потребовать моего увольнения задним числом, руководствуясь принципом: если дело дойдёт до разборок, — виновный у нас уже не работает, если закончится миром, - восстановим.
Чувствуя, как земля горит под ногами, я пришёл «на ковёр» к Диме. Петрович сидел хмурый и читал полученный на меня пасквиль с карательными указаниями начальства: «казнить, нельзя помиловать»!
Ну, что — мне писать заявление об уходе? - Уныло промямлил я.
Да, - конечно!? - Пробурчал Дима, не отрывая глаз от жалобы.
Ну, вот оно. - Протянул я листок бумаги с заранее написанным текстом.
Да, - конечно!? - Повторил свою фразу Петрович.
Ну!? - Растерянно произнёс я.
Хрен им, а не заявление об увольнении! - Улыбнулся Дима и его глаза заблестели над спущенными на нос очками.
Так, что мне делать? - Замялся я.
Что делать? - Переспросил он и полез в ящик стола. - Да ничего не делать. Сейчас мы с тобой хлопнем по «полтиннику», после чего возвращайся в свой офис и спокойно работай.
А, как же жалоба? - Спросил я, приободрившись.
Разберёмся! - Он бросил папку с бумагами в сторону и добавил с горечью в голосе. - Знаешь, дружище, адвокат в нашей стране — это самая беззащитная профессия, и я сижу здесь для того чтобы оградить каждого из нас от произвола властей.
Вот так закончилась наша беседа.
Через месяц мои клиенты отозвали своё заявление, но мне кажется, что этой инициативе способствовал мой друг Петрович, хотя он мне об этом так и не признался.
С тех пор много воды утекло. Чего только не происходило в нашей стране за последние годы: всё вокруг стремительно менялась, порой до неузнаваемости. Понятно, что с возрастом мой друг, занимая такое высокое положение в обществе, тоже стал немного другим: богатый и не всегда положительный жизненный опыт сделал его более скупым на эмоции, солидным, вальяжным и жёстким. Но в отличии от наших сверстников, которым удалось достичь олимпа власти, он не потерял честь и сохранил совесть, остался порядочным человеком, который во всём старался соблюдать чувство меры. Только сейчас я понимаю, как же мучительно трудно приходилось ему — истинному интеллигенту и глубоко верующему христианину жить в безумном мире чистогана, поправшем все духовно-этические нормы и моральные ценности.
Вот уже много лет, как я проживаю в другой стране. Но этот факт не нарушило наших дружеских отношений с Димой и его семьёй. Я по-прежнему регулярно приезжаю в Россию, а Дима много раз навещал меня в Германии. Они с супругой любили останавливаться в одной маленькой гостинице, недалеко от моего дома. Этот семейный отель расположен на окраине огромного парка с живописным видом на реку Рейн. Они, как два неразлучника, держа друг друга за руки, любили прогуливаться по тенистым аллеям, кормить лебедей, наслаждаться красотой этого заповедного места и расслабляться от безмятежного отдыха на лоне природы.
За несколько дней до смерти Димы мы общались с ним по телефону. Я знал, что он пережил инсульт, но уже пошёл на поправку и его здоровью ничего не угрожает. Он говорил бодро, собирался приехать ко мне и просил забронировать свой номер в полюбившемся ему отеле. Я очень обрадовался и сделал всё, о чём он просил. Тогда я даже в страшном сне не мог предположить, что скоро произойдёт самое страшное и Димы не станет.
Весть о его смерти застала меня врасплох, она разбила мне сердце, и я до сих пор не могу с этим смириться. Когда я стоял у его могилы, то мысленно обращался к всевышнему. Я предъявлял ему свои наивные претензии и с укором спрашивал: «Господи, почему же ты забираешь к себе моих самых лучших друзей»?
Но бог безмолвствовал.
Я воспринял его молчание, как знак согласия: «да, он забирает к себе самых достойных»...
Пару дней назад я прогуливался вдоль реки и ноги сами привели меня к отелю, в котором останавливался мой друг с женой. Когда они бывали здесь, я каждое утро приходил, чтобы провести с ними весь день. Я взглянул на окно их номера и мне почудилось, что на террасе стоит Дима и машет мне рукой:
Привет Серенький, а мы с Люсенькой уже готовы! - Сказал он знакомым до боли голосом с хрипотцой.
В этот момент меня кто-то окликнул. У входа в гостиницу стоял её хозяин — милый старик, который подружился с Димой, когда он бывал здесь.
Где твой друг, когда же он приедет? - Спросил он по-немецки.
Я на минуту задумался, но не смог произнести в слуг, что его нет с нами, что мы его уже никогда не увидим. Всё моё существо восстало и протестовало против этой нечеловеческой - ужасающей правды, как будто вместе с Димой умерла частица моей собственной скорбящей души и, быть может, лучшая её половина.
Не знаю, почему, но я уверенно ответил хозяину отеля:
Он приедет, он, обязательно, - приедет!
Едва сдерживая слёзы, я вновь поглядел на террасу и увидел там моего дорогого Димочку, который улыбался и махал рукой, прощаясь со мной навсегда...