Кажется совсем недавно, надо же, лет десять уже...
Когда-то, в бытность мою секретарем комсомола, к моей заместительнице ежедневно наведывался ревнивый муж, больной какой-то, доводил придирками до слез и исчезал довольный собой. Мне это порядком надоело - вызвал на разговор в резкой форме: достал!
Оказалось, вовсе не так и плох он был, не хватало внимания к собственной персоне, вот и вбил себе в башку, что жена недостаточно его любит, а ее общение с комсомольцами по долгу службы и вовсе не оставляло никаких шансов. Стал культ-массовым сектором - успокоился: жена на глазах.
Теперь появились претензии к сорокапятилетнему тестю, на ночь глядя не дающему своей жене укачивать внучку: видите ли - любовь! Ну не пенек?!
Я поддакивал тогда тоже сомневаясь в искренности чувств старых и не очень ...
Даже когда меня самого спросили на предмет любовницы, я - вспыхнул от негодования, но те же старики успокоили: к сорока - будет. Время показало: любви все возрасты покорны, и это - правда.
Мой добрый старый друг всерьез увлекся одной молодой особой, да так сильно, только и разговоров, что о ней. Каждый божий день взор на входную дверь, ответы невпопад, шоколадка на столе, ожидание в глазах... И вот она с обворожительной улыбкой.
Они уединяются в дальний угол, мы не трогаем, о чем щебечут - неведомо. Плешь во всю голову, трое внуков... щебечут.
Я хорошо знаю его жену: умница-разумница: ни в чем ему нет отказа. Но, знать, есть еще порох, способный воспламениться.
Продолжалось примерно год, и, наконец, кульминационный момент: он предложил своей пассии поездку на машине в степь за тюльпанами, уверен был: отказа не будет...
Она в назначенное время озарила нашу лабораторию улыбкой. Потускнела и понуро как-то тихонько сникла: обманулась.
Он явился пьяным и без машины, вынуждая слушать его откровения: не смог переступить ту грань.
Это мне сейчас сколько ему тогда, понимаю остро: тут Бог судья: он и отвел.
Молодую женщину искренне жаль: как в омут головой.
А вот грань переступать через силу не надо: лиха беда - начало.