Конкурс Копирайта -К2
Друзья, К2 приветствует вас!
Игра «РУССКАЯ РУЛЕТКА » (правила игры здесь http://www.proza.ru/2013/06/19/16 ) продолжается.
Седьмая участница представила свою работу, встречайте:
***
Отчаянный Малый – Медуза Горгона
Задание - написать рассказ объемом до 30 тыс. зн. в жанре женская проза по теме:
Герой/героиня теряет веру в себя. Несчастный случай помогает обрести её вновь, но кардинально меняет взгляды главного героя/героини на жизнь.
АНГЕЛ – Партизанс Форева
ЧЁРТ – Екатерина Горбунова-Мосина
Объем 20,6 тыс. знаков
***
ОБРАЩЕНИЕ ОТ МЕДУЗЫ ГОРГОНЫ:
От всего своего несуществующего сердца хочу поблагодарить своего Ангела
за поддержку как в составлении этого прои, так и за моральную.
В его лице я нашла не только замечательного помощника, но и верного друга!
Спасибо тебе, мой дорогой Ангел, за то, что ни на минуту меня не оставлял
и вёл вперёд, не смотря на мои неудачи и проблемы.
И поскольку мы теперь друзья с тобой, прошу все баллы, сколько бы их не было
разделить между Медузой и Ангелом.
Целую тебя и обнимаю, горжусь дружбой с тобой, мой Ангел, и буду хранить её надёжно!
***
ОБРАЩЕНИЕ КООРДИНАТОРА:
Друзья, уже прошедшие обсуждения представленных работ были активными и полезными для авторов. Не будем изменять славным традициям К2!
***
НА КРАЮ ОБОЧИНЫ
«...И скажешь: "Били меня, мне не было больно; толкали меня, я не чувствовал. Когда проснусь, опять буду искать того же ».
Царь Соломон — Притчи, 23, 29-30; 23, 35
***
Снова болит голова. Тело ломит как после смачного поединка на ринге.
Едва открываю глаза и сразу тянусь рукой к маленькой тумбочке у кровати.
«А-а-а-а-й... зар-а-а-а-за...больно как...»
Вытягиваю сигарету, с пятого раза прикуриваю, откидываюсь опять на подушку.
– Мам, мам! – Стёпка забирается на кровать и стучит ладошкой по моему плечу.
Помутневшими глазами смотрю на румяное личико сына и выпускаю клуб дыма в сторону.
– Ну, чего тебе, козявка?
– Распишись в дневнике, пожалуйста. Я первый класс закончил. На пятёрки и четвёрки! – гордо надувает он щеки.
Долго смотрю на открытую страницу, старательно вычерчиваю фамилию.
– Мог бы и на одни пятёрки...
– Мам! Ну не там же! Смотри! Ты опять всё испортила! – глаза сына быстро наполняются слезами, и он выбегает из комнаты.
– Дверь забыл закрыть! – кричу я ему вдогонку, тушу сигарету в пепельнице и отворачиваюсь к стене.
Слышу, как мама входит в комнату. Я сжимаюсь калачиком.
– Могла бы и уделить ребёнку время.
– Перестань, мам. Он уже не маленький.
– Шалава... Только о себе и думаешь! Мало тебе по голове дали! Лучше бы убили!
– Начина-а-а-ется. Оставь меня! Дай отдохнуть!
– Отчего отдохнуть?! От очередной пьянки?!
Морщась от боли, вскакиваю с кровати. Натягиваю джинсы, кое-как дрожащими руками заправляю футболку.
Отталкиваю мать с дороги, выбегаю в прихожую и надеваю кроссовки.
– Куда опять? Похмеляться? Под кустом? Хоть бы ты там сдохла!
Затыкая уши, чтобы не слышать её всхлипов, несусь по лестнице на улицу.
– Сына пожалей! Позоришь его! – кричит она вслед и хлопает дверью.
***
В магазине из покупателей - только несколько человек, и я пристраиваюсь в очередь.
– Как всегда, Маш? Сколько?
– Да. Давай банок десять. Покрепче. И сигарет - пачки четыре.
– Пятьсот семьдесят пять. Пакет нужен?
– Сама как думаешь?
Ладонь продавщицы накрывает мою.
– Машка, не пила бы ты так. Ты же ещё такая молодая. Да и Стёпка...
– Отстань! Тебе платят? Платят! Привязались ко мне все! – бросаю на прилавок шестьсот рублей. – Сдачи не надо!
***
Я опять иду на моё место. Где меня никто не видит. У небольшого пруда, окружённого кустами и деревьями, сажусь на траву.
Не отрываясь, задумчиво смотрю на воду и потом дёргаю колечко пивной банки. Подношу к губам холодные края и жадно глотаю. «Хо-ро-шо-о-о-о».
Внимательно смотрю на руки - пальцы заметно перестают дрожать.
Допиваю банку, сразу открываю вторую. Делаю глоток и достаю сигарету.
Не спеша разминаю: «Можно теперь и покурить».
Справа колыхнулась ветка сирени. Тихо матерясь и проклиная шум от автомобилей, Ленка выходит из-за куста.
Присаживается рядом. Молча раскрывает пакет, достаёт пол-литруху и пластмассовые стаканчики.
Разливает, протягивает мне один:
– За нас. Молодых и красивых.
– За нас, – махом опрокидываю стакан и подношу локоть к носу.
Ленка закуривает и обнимает меня за плечи.
– Ну чего ты раскисла, Машка? Да наплюй ты на него! Ушёл и хер с ним! Сколько времени прошло. Пора забыть! Смотри на меня! А? Живу одна и плевать на них хотела!
Я усмехнулась, глядя на то, как она стала передо мной и закружилась в вальсе, задирая грязную юбку и обнажая дряблые бёдра.
– С ума сойти. Настоящая Кармен! Синяки-то откуда на коленках? Кого осчастливила на этот раз?
– М-а-а-а-а-шка! – спотыкается Ленка и падает на траву. – Ха-ха. Я и не помню, если честно. Да и какая разница?
– Действительно. Какая разница, – вздыхаю я и перевожу взгляд на маленькую церквушку, стоявшую на берегу пруда.
В туманном закате она словно парила над водой. Позолоченные купола отражали багровые лучи, разбрасывая их по поверхности пруда словно кровавые дорожки.
Я мотнула головой, прогоняя странное наваждение.
– Лен, а ты тоже это видишь?
– Что? – плюхнулась она рядом.
– Кровь... Прямо на воде... Смотри, вон там!
– Где?! Тфу! Дура ты! Напугала. Я чуть... Давай, лучше выпьем!
Ветки снова качнулись. Появились Лёвка и Витька. Смеясь, они легли рядом животами на траву.
– Привет, девчонки! Опять без нас начали? И опять без закуски? Мы вам рыбки принесли. Налетайте!
Ленка потёрла от удовольствия ладонями и прижалась к Лёвке.
– Заждалась тебя, мой львёночек. Иди быстрее к мамочке.
Я отвернулась, чтобы не смотреть, как Ленка выгнулась змеёй, и они с Лёвкой запыхтели.
– Ну, а ты? Скучала по мне, Машка? –рука Витьки скользнула под мою футболку.
– Отвали, урод, – брезгливо отклонилась я и отодвинулась от него. – Сказано, не приставай, придурок.
– Машка, – схватил он меня под коленку и потянул к себе. – Мужика-то у тебя поди давно не было. А тут я. Бери - пользуйся.
– Сказала - отвали! – дёрнула я ногой, встала и пошла к дороге, продираясь через кусты сирени.
***
Алкоголь делал своё дело исправно. Через некоторое время я перестала различать очертания домов и деревьев.
Ноги шли сами. Как на автопилоте. По хорошо известному маршруту, который давно врезался в память.
Знакомый подъезд был открыт, и я, спотыкаясь, поднялась на второй этаж.
Звонок. Быстрые шаги и недовольный, сонный голос.
– Кто там?
– Я.
Дверь распахивается. Яркий свет больно бьёт по глазам.
Я становлюсь на колени и упираюсь лбом в е г о мягкие тапочки.
– Вернись ко мне.
– Опять ты? У нас ребёнок спит! Забудь ты сюда дорогу, алкашка!
– Вернись. Прошу тебя, – смотрю на н е г о и получаю пинок резиновой подошвой в лицо. Падаю на бок и закрываю голову руками.
О н берет меня за шиворот и шипит в ухо:
– Ещё раз придёшь - убью!
– У тебя есть сын... – раздаётся словно издалека мой шёпот и чувствую, как тело начинает скользить по направлению к лестнице.
– Твой сын! Твой! Запомни это!
Вытаскивает меня на улицу, поднимает на ноги и прислоняет спиной к холодной стене дома.
– Чтобы я тебя больше здесь не видел. Поняла?! – рука сжимается на горле, удар затылком о бетон. – Мразь.
Дверь в подъезд закрывается, и я мешком падаю на землю.
Каждый вечер... каждый год...
Падаю.
***
Поднимаюсь.
Вижу матовый свет от фонарей и иду обратно к пруду.
Подхожу к обочине, отряхиваю кроссовок от прилипших комков земли. Стучу пяткой по гладкой поверхности асфальта.
Шум от двигателя, и чёрный джип останавливается около меня. Мужские голоса, громкая музыка.
Закрываюсь руками от света фар и, покачиваясь, отступаю назад к кустам.
– Эй! Куда, малышка?! Ты потерялась?! Иди сюда! Мы подвезём куда надо!
Кроссовки вязнут в грязи, я скольжу и с размаху падаю в канаву.
Ударяюсь головой об острый камень и утыкаюсь носом в густую, сырую траву.
Не могу повернуться. Не могу дышать. Пробую шевелить губами.
– Помо-ги-и-и-те...
– Сашка! Ну чего там? Нашёл? Давай, быстрее!
Горячее дыхание у виска. Я пытаюсь дотянуться рукой до его плеча.
– Помо-ги-и-и-те-е... мне...
– Да! Нашёл! Похоже, что пьяная! Как же тебя так угораздило, милая?
Торопливые шаги. Небо и земля меняются местами. Вижу звёзды и огромную жёлтую луну.
Втягиваю носом кислород и улыбаюсь.
– Спаси-и-и-бо...
– А она ничего такая бабёнка. Грязная только немного. С собой берём?
– Симпотная, ага... Давай в машину. А искупать её можно и в пруду. До и после.
– После-то зачем, дебил?
Внутри - холодеет от страха. Собираю последние силы и впиваюсь ногтями в его щеку.
– Н-е-ет, пожа-а-а-луйста...
– Не рыпайся, сука! Тебе хорошо будет, обещаю...
Громкий смех, жгучая боль в глазах, и я проваливаюсь в темноту.
«По-мо-ги-и-и-те...»
***
Слышу приглушенный разговор и тихое позвякивание.
Открываю глаза, облизываю пересохшие губы.
– Наконец-то, – взволнованный шёпот и мамины глаза передо мной. – Машенька, доченька, очнулась!
Снова её всхлипы, и она роняет голову мне на грудь.
Я обвожу взглядом комнату. Возле кровати - капельница и девушка в белом халате.
Смотрю на неё в течение нескольких минут и выдавливаю:
– Где я?
– Вы - в больнице, – отвечает она, набирая лекарство в шприц.
– Почему я здесь?
– Сотрясение мозга, ушибы, порезы и внутренние разрывы. Вы потеряли много крови, но донор подоспел вовремя. Можно сказать, что вам повезло, учитывая ваш отрицательный резус.
– Сколько времени я здесь, и как меня нашли?
– В больнице - пять дней. Нашли ночью у пруда. Монахини как раз мимо проходили. Если бы...
– Не продолжайте... Я поняла...
Мама прикасается губами к моей щеке. Я отворачиваюсь и закрываю глаза.
– Не трогай меня. Уйди, мам. Прошу.
– Хорошо, хорошо, моя девочка. Я попозже зайду. Стёпку привести? Он переживает. Плачет постоянно.
Смотрю ей в глаза и, задыхаясь от кашля, кричу:
– Нет! И вообще! Зря меня нашли. Зря! Лучше бы я сдохла! Как ты и хотела! Под кустом!
Мама поспешно выходит из палаты. Взглядом провожаю её согнутую спину, пока она не исчезает за дверью.
Медсестра делает укол, и я возвращаюсь обратно... в чёрную пустоту.
***
Из реанимации меня перевели в общую палату. В ней - ещё несколько женщин среднего возраста.
На соседней кровати возлежала огромная, грузная тётка с двойным подбородком. Она постоянно что-то жевала, чавкала, икала и отрыгивала.
От души хрустела зелёными яблоками, а я с отвращением сжимала челюсть. «Когда она уже нажрётся...»
Иногда она вставала, начинала вперевалочку ходить между нами и совать в нос фотографии с уродливыми лицами своих родственников и дочерей.
Как только она начинала этот «обход», я сразу же отворачивалась к стенке и притворялась, что сплю.
– Маш, смотри, доченька моя. Красавица моя. Платье видишь? Муж из Парижа привёз. А внученька? Куколка просто! Моя доча переводчиком работает. Деньжищ! Ну посмотри, Маш!
– Вижу, – мельком бросаю взгляд через плечо. – Да... Красавица... Мисс мира просто.
Все остальные тоже постепенно заразились этой привычкой - показывать фотографии и расхваливать своих детей, внуков, зятьёв.
Мне показывать и расхваливать было... нечего.
Мама несколько дней не приходила. Я с тоской поглядывала на дверь, пока она однажды не распахнулась, и в палату вбежал Стёпка. За ним вошла мама.
Стёпка поискал меня глазами и рванул к моей кровати. Обхватил меня ручонками и заревел:
– Мамочка, родненькая! Не бросай меня, пожалуйста! Я буду хорошо учиться, на одни пятёрки, вот увидишь! Только не уходи больше! Миленькая моя!
Мама закусила уголок платка и вышла за дверь.
– Не реви. Никуда я не уйду. И не брошу тебя, – поцеловала я пальчики сына. – Никогда. Обещаю.
– И водку пить не будешь?! Никогда-никогда?! Правда?!
Все сразу обернулись, уставились в мою сторону, и, казалось, не дышали. Даже толстая тётка перестала жевать и смущённо затолкала огрызок под подушку.
Стёпка смотрел на меня распахнутыми, синими как море глазами и судорожно сжимал кулачки.
Я обхватила рукой его за шею и притянула к себе.
Поцеловала светлые кудряшки и прошептала:
- Никогда-никогда. Слово даю.
***
Домой вернулась через две недели.
В комнате - чистота. Новые голубые занавески в мелкий цветочек и полный порядок на полированном столе.
Сложенные на нём стопкой книги, маленький кактус и чертёжный набор посередине.
– Мам, тебе нравится? Я сам всё сделал и набор твой нашёл, а ещё какие-то рисунки. Я их сложил там, у стола!
– Конечно нравится, Стёпка! Когда ты это всё успел? – взъерошила я ему волосы.
– Д-а-а-а, я не один, конечно. Мне бабушка помогала, – уткнулся он мне в бедро.
– Ну, если бабушка, тогда понятно. Пойдем обедать? Вкусненьким пахнет. Борщ?
– Да! И пирожки с капустой. Твои любимые! Пошли!
Среди ночи я поднялась, включила свет в коридоре и подставила табуретку к платяному шкафу.
Дверь гостиной открылась. Вышла мама и беспокойно прикрыла её обратно.
– Машенька, что ты делаешь? Что случилось? Почему ты не спишь?
– Мам! Я ищу коробку! Помнишь? Такая небольшая, из-под вафельного торта!
– Коробку? А что там?
– Мой диплом! Не могу никак найти! Здесь только куча ненужных бумажек каких-то!
– Подожди, успокойся. Я сейчас!
Я зашла на кухню, села на табуретку и обхватила голову руками:
«Дура, дура, дура! Сколько же времени прошло... Господи! Что же я натворила...»
Мама присела рядом на стул и протянула мне розовую коробку, перевязанную шёлковой тонкой ленточкой.
***
– Здесь, Машенька. Всё, что есть. Больше никаких коробок нет.
Кончики ленты никак не поддавались. Мама одела очки, развязала ленту и подняла крышку коробки.
В ней лежало несколько старых писем от меня, когда я училась ещё в институте, мой красный диплом и пара детских фотографий Стёпки.
Я взяла их в руки.
– И это всё? – дрогнул голос, и я стала ворошить бумаги ещё раз. – Только две фотографии?! За столько лет?!
– Машенька, не надо, – мамина рука легла на моё плечо, я упала на её колени и заплакала.
– Как это произошло, мама? Когда? В какой момент я стала... такой?
– Не знаю, доченька. Это случилось так быстро. Твой ушёл, когда Стёпка родился. Ты запила... Через год - бросила работу и ушла в ларёк продавцом. А там - уже пила каждый день!
– Почему ты не остановила меня?! Неужели ничего нельзя было сделать?!
– У меня не было ни сил, ни возможности! Пойми! Стёпа маленький, на моих руках. Сперва, я тебя умоляла, потом - угрожала, а потом... возненавидела тебя. Прости...
– Это ты меня прости... за всё!
– Ничего! Теперь всё наладиться! – мама вытерла свои и мои слёзы тонким белым кусочком ткани. – Не всё ещё потеряно!
– Да мам... не всё, – я вдохнула запах Стёпкиной старой распашонки. – Кроме нескольких лет детства моего ребёнка.
***
Работу мне пришлось искать долго. Мой красный диплом и двухлетний стаж не могли никак перевесить большой перерыв почти в шесть лет.
Обзванивала бывших однокурсников. Кого-то умоляла, кого-то просила... А кто-то просто был рад поговорить со мной.
– Машка?! Как я рад тебя слышать! Ты куда пропала?.... Что?... Работа?... Ну, конечно, я постараюсь тебе помочь! Обещаю тебе!
– Спасибо, Игорь... Не представляешь, как ты меня выручишь!
– Не беспокойся, я же помню, как ты училась! Ты - талантливый инженер!
Игорь перезвонил через несколько дней. В семь утра в понедельник я уже сидела в уютном конструкторском бюро, и передо мной лежал большой лист ватмана.
Я неуверенно взяла карандаш и погрузилась в работу. На обед не пошла, хотя девчонки и звали. Только к концу рабочего дня разогнула спину и подошла к окну.
Посмотрела на руки и облегчённо вздохнула: «Помнят ещё пальцы... помнят... Слава богу... ».
После работы я уходить не торопилась. Потихоньку к ней привыкала. Дверь закрывала почти всегда последняя.
Сначала, я складывала карандаши, перебирая их подолгу, а затем протирала стол и *кульман. Подходила к выключателю, бросала последний взгляд на рабочее место и гасила свет.
Сегодня, как обычно, задержалась. Решила полить цветы.
– Маша... Мария Александровна, вас подвезти? – раздаётся голос за спиной, и я оборачиваюсь.
– Нет, спасибо, Игорь... Игорь Владимирович. Хочу пешком пройтись. Тут недалеко.
– Знаю, что недалеко, – смутился он. – Мне повезло меньше, я в соседнем районе живу.
– В другой раз подвезёте. Хочу в магазин ещё забежать.
– Ах, да. Сегодня ведь первая зарплата у тебя. Понимаю...
– Всё-то вы понимаете, Игорь Владимирович, – я быстро застегнула сумку и пошла к лифту.
***
Покупателей в этот раз не было. Я подхожу к прилавку и достаю кошелёк.
– Машка? – удивлённо смотрит на меня продавщица. – Я слышала, ты в больницу попала! Что случилось?!
– Да, я. Привет, Верка. Подсуетись давай. Некогда болтать.
– Ну, ладно. Не хочешь - не говори. Тебе как обычно? – достаёт она пакет.
– Нет. Конфет давай, самых дорогих. Килограмм. Хотя... Два лучше. Шоколадок разных и картошки. Закончилась. Сыру - самого свежего. Да... ещё... Колбаски копчёной. Сосиски молочные. Пол-кило. А это что? Икра? Настоящая? Кофе. Только не молотый. В зёрнах. Пакет молока и кефир.
– К-к-картошки? – вытирает Верка пот со лба. – И-и-икра? Да. Но она дорогая... о-о-чень.
– Триста грамм. Хлеб тоже давай. И... сигарет. Две пачки. Не могу без них.
– Тысяча восемьсот... в-в-осемдесят.
– Две. На сдачу - жвачек с наклейками.
Беру тяжёлые сумки и иду к выходу.
В дверях сталкиваюсь с н и м.
О н уступает дорогу, и я выхожу на воздух. Поднимаю голову и пробую на вкус крупные снежинки.
Выдыхаю и через сугробы иду домой.
***
Через два года я, Стёпка и мама переехали в новую квартиру.
Выбрать банк и получить кредит помог начальник. Милый, добродушный дядька предпенсионного возраста.
Правда, наш район теперь находился от работы немного дальше. Но к переезду я успела прикупить недорогую легковушку.
У Стёпки появилась своя комната. А у меня - свой кабинет.
Комната с большим балконом досталась маме, и она наконец-то занялась любимым цветоводством, о котором мечтала много лет.
По вечерам мы со Стёпкой вместе делали уроки, а после, сидя на полу, резались в «Танчики» на «Dendy».
Жизнь постепенно вошла в спокойный и размеренный ритм.
– Мам, ты чего задумалась опять? – Стёпка машет рукой перед глазами. – Снова проиграешь!
– Вот ещё! Смотри, как я сейчас... Вот... вот... и вот тебе! Сдавайся!
– Нет! – хохочет он и отворачивается к экрану, а я снова закрываю глаза.
В прихожей раздаётся телефонный звонок. Вскакиваю на ноги.
– Алло. Алло-о-о... Я слушаю, говорите же.
– ...
– Алло... я слушаю.
– Маша.
– ...
– Маш, ответь. Не бросай трубку.
– Что тебе надо?
– Нам нужно встретиться.
– Мне - не нужно.
– Я хочу увидеть сына.
– Зачем тебе видеть моего сына?
– Нашего сына, Маша. Нашего.
– ...
– В воскресенье. В кафе «Шоколадница». В пять часов.
– ...
– Прошу тебя.
– Я подумаю.
***
Утром захожу к Стёпке и сажусь на кровать. Поправляю одеяло и целую маленькое плечико.
Он почти проснулся и сонными глазами смотрит на меня.
– Мам, ты чего? У меня же выходной!
– Знаю, моё солнышко. Извини, что разбудила. Нужно поговорить.
Стёпка заводит руки за голову и нахмуривает едва заметные белёсые бровки.
– Ох, ничего ты без меня не можешь. Ладно уж, говори мам.
– Слушай, – постаралась я сдержать улыбку. – Я хочу, поговорить с тобой...
– О папе?
– Д-да, о нём. Откуда ты знаешь? – вдруг очнулась я.
– Ха!... Я же не маленький! Ну-ты, мам, во-о-о-о-бще.
– А... ну-да, ну-да... прости... Солнышко моё, я долго размышляла и поняла, что не имею права решать за тебя... Сегодня вечером мы с ним встретимся. Увидишь его, поговоришь и...
Стёпка прижимается ко мне и проводит ладошками по моим волосам.
– Я всё понимаю, мам. Я поговорю с ним! Поговорю как мужчина с мужчиной! Не волнуйся!
***
Мы неторопливо заходим в маленькое кафе, и о н выходит из-за столика.
Слегка небритый, слегка помятый. Достаёт сигарету из пачки и неловко заталкивает её обратно.
Не отводит взгляда от Стёпки и протирает грязным носовым платком свой лоб.
Столик заставлен пирожными, вазочками с вареньем, карамелью.
Кофе - для меня. Чай - для н е г о. Стёпка молча подтягивает к себе молочный коктейль.
О н проводит рукой по Стёпкиной голове и поправляет завитушку за ухо.
– У него такие же волосы как у меня. Непослушные. Глаза такие же. Стёпка, ты бери пирожные. Шоколадные тоже! Надо будет - я ещё куплю! – суетливо подталкивают тарелочки к нему.
– Да. Он очень на тебя похож. Спит как ты. Ест как ты. Усмехается как ты. И аллергия у него такая же, как и у тебя. На шоколад.
– Прости, – смущённо ловит ложкой чаинки. – Я не знал.
– Ты и не мог, – вздыхаю и смотрю на его руки. – А что? Твоя жена не может постирать и погладить рубашку? Так её бережёшь?
– Жена? – снова достаёт платок. – Она... Она ушла от меня. Ещё год назад.
– Ушла?! Да как она посмела?! От такого хорошего уйти...
– Перестань!... Прости.
– Тоже прости, не удержалась... А как же дочь? С собой забрала? Хотя, что я спрашиваю. Понятно, что с собой... Как же ты без неё? Общаетесь?
– Она... она не моя дочь...
Откидываю чёлку и стискиваю зубы:
– Подонок... Какой был, такой и будешь... Всю жизнь.
О н сжимает моё плечо, наклоняется и дышит мне в ухо:
– Ты не можешь запретить мне общаться с сыном. Даже если у тебя и появился новый мужик.
– Не мужик. Мужчина. Он у меня давно. И он совсем не похож на тебя! Отпусти... мне больно...
– Не трогай маму! – Стёпка выбегает из-за стола и виснет у меня на шее.
***
Мы со Стёпкой идём через парк домой. Он сопит и сбивает ботинками заледеневшие комья снега.
– Мам! – дёргает меня за руку. – А что ты там про мужчину говорила? Я чего-то не понял! Я его знаю?
– Конечно знаешь! Мой единственный и любимый мужчина, это - ты! Самый настоящий и самый надёжный мужчина на свете!
– А-а-а-а... а я думал, ты про дядю Игоря, – разочарованно вздыхает Стёпка.
– К-к-какого ещё дядю Игоря? – встаю как вкопанная и разворачиваю сынишку к себе.
– Ну, дядя Игорь! Из соседнего дома. Это же он тебе каждое утро дорожку у машины расчищает.
– Надо же... – прижимаю Стёпку. – А я даже не замечала...
– Мам! Мне дышать нечем! – уворачивается он. – Что ты вообще замечаешь!
– Стёпка! – хохочу я и падаю на спину в сугроб. – Ты даже не представляешь, как мне сейчас хорошо!
Мой сын почёсывает затылок и задумчиво произносит:
– Вот-вот, и Светка вчера вот так же в сугробе валялась, когда я в неё снежком кинул. Какие же вы все девчонки непонятные!
***
Через три года я шла по этому же парку рядом со своим мужем, а Стёпка катил впереди коляску с маленькой Олесей Игоревной и строго приказывал не отставать.
К этому времени у нашей семьи было десять альбомов с фотографиями...
* кульман – чертёжный прибор в виде доски, установленной вертикально или под углом.
***
Друзья, К2 просит всех желающих оценить представленную Медузой Горгоной работу согласно предложенным критериям:
ОБЯЗАТЕЛЬНЫЕ ОЦЕНКИ:
1. Соответствие заданному жанру:
3 балла - соответствует,
2 балла – соответствует с оговорками,
1 балл - соответствие очень слабое
2. Соответствие заданной теме:
3 балла – соответствует вполне
2 балла – соответствует с оговорками
1 балл – не соответствует
3. Оригинальность авторской манеры изложения
3 балла – оригинально, нетривиально
2 балла – средний уровень
1 балл – банально
4. Стилистическая грамотность (умение автора не допускать стилистических ошибок) – от 1 до 5 баллов
5. Эмоциональное воздействие – от 1 до 5 баллов
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ОЦЕНКИ
Если голосующий пожелает, он может присудить автору дополнительные 3 балла (не 1, не 2, а всегда только 3 балла!) за особенные достижения. Это может быть:
- особая значимость проблем, затронутых в тексте;
- оригинальность и самобытность сюжета или отдельного сюжетного хода;
- особенное своеобразие композиции;
- необыкновенно глубокое раскрытие образа героя и т.п.
Для того чтобы дополнительный бонус был засчитан, голосующий должен АРГУМЕНТИРОВАТЬ свою точку зрения. Краткое упоминание типа «а еще 3 балла потому, что мне было интересно» или «сюжет понравился» во внимание не принимается.
Справедливость бонуса может оспариваться Чертом и поддерживаться Ангелом. Окончательное решение принимает Координатор, и обжалованию оно не подлежит.
Таким образом, Отчаянный Малый может набрать максимум 19 + 3 (бонус) = 22 балла.
Оценки пишите в отзывах под текстом. Чем подробнее будут комментарии к ним, тем выше будет благодарность автора.
Координатор оставляет за собой право не принимать во внимание некоторые оценки, если у него возникнет подозрение, что их поставил клон.
Вы имеете возможность проголосовать до 10:00 по московскому времени 08.08.13г.
К-2 желает вам лёгкости в принятии решения и приятного общения!
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2013
Свидетельство о публикации №213080500611
рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2013/08/05/611