начало http://www.proza.ru/2013/05/07/1480
(сказка для солнечной Гаянэ)
Я собралась уволиться с работы!
Мне стало не комфортно работать с подругой. Столько сокровенного, столько дорогого и интимного было доверено друг другу и все закончилось как-то вдруг и безвозвратно…
Да и сама работа вдруг опротивела мне до крайности!
Я не знала, что делать…
Приходила домой, ложилась без ужина в кровать и «перебаливала» своей проблемой.
Наступали грустные выходные, и еле-еле ползая по дому, я вытирала пыль, пылесосила, стирала, что-то ела, не ощущая вкуса и запаха, и опять ложилась.
Максюша обеспокоенно заглядывал в глаза, грел тапки, терся усатой мордой и как хвост, толокся за мной шаг в шаг по квартире.
На работе наступила пора отпусков, а я сидела в Москве и не знала, что делать – идти в отпуск, увольняться?
В очередной раз, вытирая пыль на книжных полках, я взяла в руки старую восточную лампу, которую , все-таки, перекупила тогда у теток на барахолке.
- Жаль, что ты не волшебная! Тру-тру тебя, а что толку? И открыть крышечку никак не могу… - приговаривала вслух, дергая за крышку.
Потом я сходила за пластиковой коктейльной трубочкой и через носик лампы попыталась прочистить ее внутри. Трубочка вернулась из носика лампы совершенно чистой и я, вздохнув, поставила лампу на место.
День, летний, жаркий и тягучий, как растаявшая карамелька, закончился горячими тапками и совершенно, невозможно-горячим Максимкой под боком… Уф!
Какое блаженство, что квартира остывала за ночь и под утро, наконец-то хотелось натянуть на себя простынку и подремать, наслаждаясь прохладой и покоем!
- Доброго дня тебе, луноликая Госпожа, моя! Свет очей моих! Прекрасная из прекраснейших хозяек моих! - вдруг отчетливо услышала я мужской голос.
- МАМА! - чуть не заорала я, натягивая простыню до подбородка. Голоса у меня не было! Так бывает во сне – ты кричишь, а голоса НЕТ!
Максимка вскочил и, выгнув спину, смотрел прямо перед собой и орал страшным голосом, пугая неизвестно кого!
Схватив кота в охапку, перепуганная до смерти, я сидела на постели завернутая в простыню и таращилась в никуда! В комнате не было НИКОГО!
Свесившись, я заглянула под кровать – НИКОГО!
С раздувшимся как шарик, котом, мы вышли на балкон – НИКОГО! И под балконом - НИКОГО! Мы с котом переглянулись и посмотрели куда-то вверх – легкие облачка позолотило встающее солнышко и только то!
Тихо, крадучись, босиком, я обошла всю квартиру, заглядывая во все щели и углы, и даже за шторы – НИКОГО!
В квартире не было НИКОГО!!! И можно было бы думать, что я сошла с ума, если бы не поведение моего кота… Ведь не мог же кот тоже вместе со мной сойти с ума! Ведь на кого-то он смотрел! И даже шипел и плевался! Вот только на кого?!
Проверив все замки и заперев балкон, и даже еще раз заглянув под кровать, а для надежности запулив туда двумя тапками по очереди, мы легли с котом, прижавшись друг к другу.
Максимка, прикрывая мне тылы, лежал мордой к балкону, а я, прикрывая его собой, лежала лицом к двери в комнату. Враг не пройдет незамеченным! На всякий случай рядом с подушкой, я положила баллончик с лаком! Вот пусть только кто сунется, уж я его так «залачу»!
Я лежала, тараща глаза на дверь, и строила кровожадные планы, что и как я совершу с тем, кто посмеет проникнуть в мой дом!
- Вах, вах, вах, какая смелая и воинственная, моя Госпожа! - услышала я тихий шепот. Меня накрыло мягкой теплой волной…
- Прошу тебя, свет очей моих, трепетными опахалами ресниц своих, дай мне знать, что ты не будешь шуметь, а разрешишь мне слово молвить, о, Госпожа моя! - услышала я и судорожно моргнула… взмахнув этими… как их… опахалами!
- Прости меня, о, Луноликая Пэри, что не являлся на зов твой! Но, шайтан этот твой черный, бережет Госпожу свою, как тысячи Дэвов! Не подпускает он меня к Госпоже моей, хоть что хочешь, делай! Вот и решил я, став невидимым, побеспокоить тебя, нарушив сон твой легкий, о, Прекрасная из прекраснейших!
Просемафорив опять… своими опахалами, я шепотом спросила:
- Блин! А ты кто?!
Обиженный мужской голос шепотом произнес:
- Не Блин… Блин! Что за имя такое?! Джинн, я! Джинн!
"Так! Круто! Я все поняла… Мне точно надо в отпуск! Какая тут новая работа? Больничный лист, консультация у хорошего, и во избежание неприятностей, лучше знакомого психиатра и лекарства! Да, и побольше!" – мелькнуло в голове.
Деликатное, тихое покашливание мне на ушко, заставило меня вздрогнуть.
- Мне встать-то можно? Или как? - прошептала я.
- Конечно, достойнейшая из достойнейших! - прошелестело рядом.
Так… а вставать-то как? Этот… невидимый… Интересно, как давно он болтается тут рядом? Я хожу, в чем мать родила, а он тут…
- Эй, Джинн! А халат подать можешь?
- Могу, но я отвернулся! От красоты такой и ослепнуть можно! - смущенно прошептали рядом.
- Ага! Отвернулся… Кто б тебе поверил?! - прошипела я.
- Джины не умеют врать, О, прекрасная из прекраснейших!
- Слушай, давай без этих твоих… зигли-зюгли! Говори нормально!
- Что такое «зигли-зюгли»?! Я и так говорю нормально! Я больше никак не умею!
- Так учись! Должно получиться! Кофе хочешь?
- О, Добрейшая из добрейших! О, златокудрая…
- Опять?! - грозно прервала его я, затягивая поясок халата.
- Хочу… - прошелестело уныло.
- Ну, вот так-то лучше! Пошли на кухню…
Максимка, приподняв голову, проводил меня взглядом.
- Спи, спи, котенок! Все хорошо… - улыбнулась я своему бодигарду.
Сварив кофе и разлив его чашкам, я присела к столу.
- Ты есть будешь? Джины едят или только нюхают?
- Как изволит, жемчужина души моей…
- Жемчужина изволит, что бы ты поел и не морочил мне голову! Ничего нет хуже, голодного мужика в доме! - бормотала я, вытаскивая все подряд из холодильника. Неизвестно ведь что едят эти… джинны.
Джинны ели все! На хлебе брезгливо приподнялась колбаса, упала обратно и вдруг исчезала, не оставив следа. Так же повели себя и хлеб с сыром. От кофе осталась только кофейная гуща на дне чашки!
- Так… Ты сыт, дитя Востока? - спросила я, сделав последний глоток кофе.
- Да! Благодарю тебя, приятнейшая из приятнейших, заботливая из заботливейших, добрейшая из добрейших! Чем могу услужить тебе, Госпожа моя?
- Ну-у! Затянул…Тебя хоть не корми!.. Стоп! Что ты сказал? Что, что там было про « услужить»?!» - заинтересовалась я. – С этого места поподробнее, свет очей моих? Тьфу, ты, и меня повело туда же!!!
- Джинн служит тому, у кого лампа, златокудрая моя Госпожа! Ты же сама стенала, заламывая руки…
- Я стенала?! Заламывая руки?! Да когда это??? - я задохнулась от возмущения. - Пару раз вздохнула, что лампа не волшебная, да и все! А то, что протирала твою лампу, так на ней пыль! Столетняя!!! И вообще… Там у тебя… даже крышка не открывается! Тоже мне! Джинн…
- Ах, не открывается!!! А кто этого черного шайтана завел??? Это все он, кинжалами когтей своих железных, меня выковырять пытался!!! Это все он, желтыми, желчными огнями глаз своих, пугал меня! - сорвался с шепота на крик Джинн.
- А кто глаз мне вчера выколоть пытался? - со слезой продолжал надрываться он.
- Я… Правда, в глаз попала? Ну, иди, посмотрю… Я же не нарочно… - мне было стыдно. Сидел себе человек тихо в лампе, никого не трогал, а мы… Как звери какие-то…
- Слушай, не сердись, а?! Мы больше так не будем! Прости, а что там, на счет услужить? - не терпелось мне.
- Ну, что?! Что?! Все как положено! Слушаю и повинуюсь! Что еще?! - потихоньку успокаивался Джинн.
- Знаешь, я ведь много и не попрошу… У меня только три желания, как в сказке о золотой рыбке… Мне бы работу сменить – это раз! Замуж выйти – это два! И сына родить! Вот и все мои желания… Больше ни о чем не попрошу! А потом… Вот хочешь, если все сбудется – отпущу тебя?!
- Все так говорят… А потом… Потом забывают… - тихо и грустно прошелестел голос.
- Ты что? Не веришь мне?! - возмутилась я.
- Как смею я, недостойный раб, сомневаться в словах Мудрейшей Госпожи моей? - отрапортовал по-военному Джинн.
- Вот то-то же! «Все говорят, говорят»… Я тебе не все! Слушай сюда, Джинуля! Начнем с работы! Работа – это хлеб! - перешла я на деловой тон.
- Вай! Какая работа для такой красивой женщины? Твоя работа – детишек рожать, изюм-лукум кушать, отдыхать у журчащего фонтана на мягких подушечках!!! - взвыл, пораженный в самое сердце, раб лампы.
- Ага! Знаю я ваш восточный менталитет – через год я буду весить сто килограмм, иметь два подбородка и не видеть мысок туфель из-за выросшего живота, а грудь будет плавно переходить в этот колышущийся живот! Да и со скуки можно подохнуть! Нет, Солнце мое, ищем работу!
И тут на кухню выплыл Максимка…
- Ма-ам! Я кушать хочу! - заявил мой бодигард, взлетев орлом на тумбочку.
Какой-то ветерок скользнул по моим волосам, и поняла, что Джинуля с кухни испарился.
продолжение http://proza.ru/2013/08/28/192