(Отрывок из "Дневника для Максима")
Детский садик закрыли на карантин (скарлатина). Максима должны на целый день привезти к нам. Саша только что вернулся с поля и решил, что в пятницу на работу не пойдет, тем более любезный внучек в гости пожалует. Я в четверг вечером сварила для внука куриный суп с большим количеством вермишели и картошки (как он любит). Договорились с Сашей, что он утром поведет Максика гулять во двор, а я в это время поджарю картошку, которую наше чадо обожает, и после все вместе пойдем гулять в парк.
Витя говорит, что я Максима закармливаю. Наверное, это у всех бабушек в крови. Помню, что моя мама, выходя с Леночкой гулять в Екатерининский или Павловский парк, брала с собой мешочек блинов. Леночка возвращалась в Уфу от бабушки почти круглая – что вдоль, что поперек размер один – шарик. Я худенького Максима так откормить не смогу, не так часто он попадает в мои объятия, но «руки чешутся». Однажды, к великому возмущению Саши и Вити, я гуляла с внуком на детской площадке, держа в руках пиалку с жареной картошкой и засунутой в нее чайной ложкой. Взрослые мужчины громко роптали, а маленький мужчинка, скатившись с горки, подбегал ко мне и набивал рот вкуснейшей картошечкой. Да, еще всегда прячу на дне сумки увесистый пакетик с конфетами, а пустые фантики заталкиваю в карманы. Они-то, наши «надсмотрщики» в лице Вити, Лены и Саши, думают, что Максим у меня только и делает, что лопает конфеты. Не понимают, что когда много вкусной еды, то конфеты не так уж часто нужны. Я диабетик, но конфеты с Максимом едим вместе – уж очень хочется. Так что неизвестно, кому это тайное лакомство доставляет больше удовольствия. У моей мамы тоже был диабет, и Ира очень строго следила за тем, чтобы мама блюла диету. И сильно ругалась, когда заставала маму в момент «преступления»: мама, гуляя с внучкой, покупала мороженое ей и себе. Сценки всегда были похожими: Леночка ест мороженое, мама свое мороженое прячет за спиной, в надежде, что Ира не заметит. Увы, замечала и отбирала.
Слегка отвлеклась от описания событий – возвращаюсь. Максима привели. Он навернул тарелку супа и пошел с Сашей гулять. Вернулись. Оба поели картошки с салатом их огурцов и помидоров. Пошли гулять втроем. Саша не знал, что его ожидает, поэтому пошел с легкой душой. Перед выходом предложил Максику пописать и покакать. Тот сказал «не хочу». Ну, ладно. Выходим за дверь. Максик кидает на лестницу шарик, который мы называем Маляка. Он, когда его кинешь, начинает светиться. Маляка, сверкая, запрыгал по ступенькам, скатился на подоконник и покатился дальше. мы с Максимом, взявшись за руки, несемся вниз, чтобы, не дай Бог, наш шарик никто не подобрал. С четвертого этажа летим до первого – вот он, наш Маляка. Над ним стоит соседка и говорит: «А я-то думаю, чей это такой красивый шарик». Ждем неспешно спускающегося Сашу. Выходим во двор, идем по тротуару. Максим говорит: «Хочу какать и писать». Какаем и писаем под деревцем. Саша очень недоволен. Приходится защищаться: «Собакам можно, а нам нельзя? Все равно бы до дома не добежали».
Идем дальше, не пропуская ни одного парапета. Показываем Саше «тоннель» (подземный переход), в котором у-у-у, темно-о-о, магазины все закрыты – боятся темноты, а мы не боимся. У нас там есть «Максимова лесенка» (узенькая боковая лестничка). Спустились. Поднялись. И пошли в магазин «Буратино». Саша предупрежден, что мы ищем пушку, стреляющую ядрами, поэтому не возражает, хотя походы по промтоварным магазинам на дух не переносит. По дороге попадается магазин, в котором продают мотоциклы. Мы в него заходим. Саша пытается нас не пустить, но есть защитная фраза: «У нас традиция такая». И точка. Зашли, поздоровались с продавщицей, погладили лоснящиеся морды мотоциклов, посидели на сиденье одного из красавцев, покрутили руль. Сказали «спасибо» и пошли дальше. В «Буратино» спрашиваем: «Есть пушка, стреляющая ядрами? Нет? Ну, что ж, посмотрим, что есть в ассортименте». Выбираем другие «стрелялки»: автомат, трещащий и кричащий «Огонь! Огонь!», пукающий и завывающий расписной пистолет и маленький водяной пистолетик. Саша вмешивается: «Куда столько?! Я кошелек не взял». Я, не отрываясь от дела: «У меня есть» (с Максимом да без денег!). Купили, идем к выходу. Максим расстреливает меня из автомата, я его – из пистолета. Саша сердится. На улице – «последняя капля» для умотавшегося Саши в прямом и переносном смысле: зарядили из бутылочки водяной пистолетик, «расстреляли» кусты и тротуар и немного зацепили Сашину брючину. «Все, я пошел», – говорит Саша и уходит. Я кричу: «Саша! Погоди, забери хоть курточку Максима» (на улице жара). Саша возвращается, забирает курточку, сменяет гнев на милость, но идти с нами, «ненормальными», дальше отказывается и уходит домой.
Мы с Максимом идем в парк. Сначала катаемся на машинке вокруг памятника Ленину, потом на ослике вокруг клумбы. Потом заходим в «Детский парк», катаемся на «джинне», на вертолетике, гладим лающую заводную собачку. Мы ее всегда гладим, но не покупаем – уж очень дорого, и уходим во «взрослый парк». Дальше все по «накатанному» пути: сидим на пенечке, съедаем по конфете, запиваем водой, лазаем по гипсовой скульптуре медведя, по деревянным скульптурам деда и бабы, идем в сторону дома. В березовой аллее садимся на скамейку и смотрим на машины, бегущие по проспекту. Переходим проспект. В липовой аллее садимся на скамейку и снова наблюдаем за машинами. Трехчасовая прогулка подходит к концу. Идем домой. Дома, отказавшись от еды, Максим ложится спать и мгновенно засыпает. Саша тоже спит. Проспав два с половиной часа, Максим появляется у меня на кухне и говорит: «Хочу есть». Мы с Сашей «сервируем стол». Выглядит это так: на табуретку выставлены четыре пиалки – с картошкой, с салатом, с мелко нарезанным вареным мясом, с ленивыми голубцами, рядом стоит кружка с водой, салфетка и ложка. Максим усаживается на маленький стульчик, ест из всех пиалок поочередно и смотрит мультфильмы. Саша сообщает, что Витя за Максимом не приедет, так как встречает Лениного брата, заглянувшего в Уфу проездом из Екатеринбурга, что нас ждут. Саша любит застолья в хорошей компании, поэтому он нетерпеливо ходит туда-сюда, ожидая окончания трапезы внука. А тот, укладывая пальцами на ложку то одно, то другое, неторопливо жует, глядя в телевизор. Процесс поглощения пищи затягивается. Саша прекращает кружение по комнате и уходит спать. Максим насыщался минут сорок. Я устала за день и отказалась идти в гости. Саша вызвал такси, и они с Максимом отбыли.
***
Я думала, что смогу вечером заняться изготовлением компотов, но прилегла отдохнуть и заснула. Поспать спокойно не удалось. Сначала разбудил звонок от Вити:
– Что делаешь?
– Сплю.
– Ой, извини, я хотел сказать, что мы тебе с папой гостинчик вкусненький пришлем.
Только заснула, опять звонок от Вити:
– Что делаешь?
– Сплю.
– Ой, извини,с тобой Максим хочет поговорить.
Максим вообще не хотел говорить, что-то тараторил где-то вдалеке. Я выключила телефон и уснула.
Проснулась, когда пришел Саша. Чтобы объяснить все его несколько необычные действия, нужно описать обстановку в комнате. В этом году необычайно щедрый урожай яблок. Витя с Леной везут из сада яблоки мешками, не мешочками, а мешками, в которых возят картошку. Большую часть обрабатывают сами, часть завозят Ире, часть отдают мне. Под роялем у меня, кроме уже законсервированных фруктов и овощей, стоят большие упаковки с банками (пришлось закупать банки, ибо девать такую прорву яблок некуда). В проходе между прихожей и кухней растопырились три мешка с яблоками, об которые мы регулярно спотыкаемся. Около дивана разместилась гигантская фляга для приготовления яблочного сидра. При входе в кухню валяются мешки с сахаром. Все эти завалы нужно аккуратно обходить. Особенно нелегко путешествовать ночью, когда спросонья забываешь о том, что свободное пространство для передвижения сильно сократилось.
Так вот, пришел Саша. Спотыкаясь об мешки, пробрался на кухню, включил свет, чтобы виден был путь в его комнату. Споткнувшись о флягу, прошел в свою комнату и там включил свет. Вернулся на кухню и почему-то долго пищал кнопками домашнего телефона. Попищал, попишал и ушел спать. Свет на кухне выключить забыл. Я встала, выключила свет, посидела за столом, возвращая желание спать. Легла, только задремала, Саша опять вышел из своей комнаты и, спотыкаясь о флягу и мешки, пошел на кухню. Попил чаю. Запищал кнопками телефона. Я спрашиваю – что ты делаешь? Он говорит – нужно Вите позвонить, я у него свой телефон забыл, ты не помнишь его номер? Я сердито – не помню. Саша попищал, попищал и ушел спать. Перед ним, кстати, на столе лежал мой мобильник, но он его упрямо игнорировал и терзал домашний телефон в надежде, что память выдаст ему нужный номер. Ушел. Свет выключить забыл. Я встала, прошла на кухню и поняла, что спать больше не хочу. Пописала немного о Рембрандте. Прислушалась к себе – спать не хочется. Стала писать в дневник. Сейчас шесть часов утра. Сегодня нужно делать повидло, варить компоты. Выпью кофе и возьмусь за дело.
***