Молодой узбек из племени кунгурат учился в Париже. Ему оставалось учиться еще один год, и защита диплома. Коренастый, хорошо сложенный, стройный, немного выше среднего роста, прекрасно одетый, он производил впечатление на дам И У него были подруги. Франция, как великий скульптор, ваятель, отсекла все ненужное у этого хоть и дворянского происхождения, но дикого азиата из Вахшской долины. Теперь это был элегантный молодой человек с европейскими манерами, вышколенный и выхоленный. Впитавший в себя все лучшее, того светского общества, в котором он пребывал постоянно. От природы одаренный человек, он постигал азы науки быстро и, хорошая крепкая память цепко фиксировала то, что он изучал, видел, нарабатывал. Единственное, что отличало его от французов, не цвет кожи, он был такой же белый как и они, ни волосы черные, тонкие и мягкие. А монгольский тип лица, миндалевидный разрез глаз, слегка приплюснутый нос, круглое почти как полная луна лицо. Бороду он брил, так как волосы на лице были слегка редковатые. Он принадлежал к племени кунгурат, которое подарило красивого жеребца-инаходца великому полководцу Чингизхану. В его жилах текла кровь чингизидов.
Все было прекрасно: жизнь, учеба, молодость, Франция, Париж, но сводки, поступавшие с Востока, тревожили душу молодого человека. Там на Востоке, в центре Средней Азии идут жестокие бои. Были взяты Ташкент, Самарканд, Хорезм. Оставался Бухарский Эмират, который простирался вдоль правого берега Аму-Дарьи до самых высоких Памирских гор, где в миниатюрных долинах были расположены маленькие сёления Ванч, Хорог, Ишкашим, Шайман, Мургаб. Отсюда, из старого Чингизхановского золотоносного рудника, добывалось и привозилось золото в Бухару. С верховий Памира поступали драгоценные и полудрагоценные камни: изумруды, рубины, лазурит, агат, нефрит, аметист, оникс. Рядом с Бухарой, несколько десятков километров от нее на юго-восток, в пустыне, можно найти полудрагоценный камень александрит, цвета персидской сирени.
О богатствах Бухары знал весь Восток, а также и Россия. Эмир великой и священной Бухары был личным другом царя России. Вместе учились в кадетском корпусе. Бухара была самым большим и лакомым кусочком, который захватила страна, которая сама попала в руки международных головорезов и бандитов, которые, прикрываясь идеями Карла Маркса и Фридриха Энгельса, дурачили и околпачивали народы, распространяя миф о райской жизни, братстве, взаимопомощи, богатстве, в котором они будут купаться, как коты в масле. Но все они жили для себя, набивая свой безразмерный зоб, а сейчас, вообще лишили народ, отобрав у него абсолютно все: заводы, фабрики и прочее. И живет та банда, грабя миллиарды рублей у народа, который ей чужд и которого она ненавидит и страшно боится, потому как всеобщий гипноз и оцепенение великих славянских народов вот-вот и пройдет.
Но это к слову, вернемся к нашему герою. Бухара была взята штурмом восставших дехкан и рабочих. Сколько было рабочего класса в Бухаре? Этот вопрос не подлежит длительному изучению, так как промышленности не было почти никакой. Но при незначительной поддержке, совсем легкой, Красной Армии и небольшой пятиминутной разработке военного плана взятия Бухары, талантливым и легендарным командармом Фрунзе, она была взята на рабоче-крестьянский штык, совсем легкая прогулка. И, еще после этого, десяток лет жестокого сопротивления фанатиков-мусульман, которые любили и не хотели отдавать свою землю, они понимали, с кем имеют дело. Но, в то время, ни англичане и никто другой, не могли поставить им адекватное оружие против захватчиков вооруженных еще и красивыми идеями. Когда Рахмонкул прочитал в газете о том, что Бухара взята Красной Армией, он бросил занятия в учебном заведении и отправился домой, ему оставался один год для завершения учебы и получения диплома. Отправляясь домой, он пересек Францию с севера на юг. В одном из портов он купил билет на пароход, шедший до Стамбула. Прибыв в Турцию, он пересек ее по северной части страны и, перейдя границу Ирана, добрался до Тегерана. Вновь по северной территории Ирана он добрался до Афганистана и уже через десять дней пути был на берегах Аму-Дарьи. За рекой была Родина. Он чувствовал запах дома, родные места, вечером видел множество очень крупных звезд над своей головой, которыми ОН любовался С детства. Двое суток он наблюдал за передвижениями на той стороне, куда сердце его тянуло. Сплошной границы, затянутой колючей проволокой еще не было, но чем черт не шутит, а вдруг во время переправы наткнешься на какой-нибудь отряд. Договорился о цене с плотогонщиком, который должен был перевезти его на свой берег. Вечером, надув несколько бурдюков и, связав их друг с другом покрепче, на плот положили еще несколько связанных по пять штук в связке стволов пустотелой легкой ферулы. Она составляла твердую основу плота, которую после завершения переправы можно было выкинуть в реку. Положив на плот все, что нужно было забрать с собой, Рахмонкул и плотогонщик взобрались нз плот, плот несло со скоростью скакового коня, он медленно, но уверенно пересекал быструю, не очень бурную в этом месте реку. Когда плот достигал противоположного берега и пассажир был доставлен на место, плот отплывал обратно на свою территорию. Воды в Аму-Дарье очень много и сильное быстрое течение уносит плот на несколько километров вниз по течению. Там, достигнув своего берега, плотогонщик выпускает воздух из бурдюков, а затем грузит их на ослов, которых заранее, к нужному месту подводит помощник плотогонщика.
Рахмонкул стоял на своей земле. Заранее купив себе всю одежду в Афганистане у узбеков, издавна живших на левом берегу реки, он переоделся. Забросил себе на плечо маленький хурджум с кое-какими остзвшишся вещами и запасом продуктов и отправился домой. Через два дня он был дома недалеко от шаартуза. отец был стар, и силы покидали его.
- Сынок, - сказал он, - я ждал тебя. Теперь ты хозяин всего, что у нас есть, но нас прижимаю и не дают воли, как раньше было. Хотел уйти за реку, но сам один побоялся. Теперь решай ты, молодой, сильный и умный.
Рахмонкул сказал:
- Отец, я видел Францию, был в Испании. Люди живут лучше, чем мы. Они чисты, хорошо одеты, едят каждый день и вволю. Но это моя земля. Земля предков наших. У нас свои традиции, свое понятие жизни, и она не похожа на жизнь западных стран. У нас не было рабства и люди жили свободно. Сытые они или голодные, одетые хорошо или плохо, все надеются на лучшее и этим живут. Мы никогда не бросали свой народ, рождались и умирали рядом с ними, были предводителями своего рода. Долг, честь и любовь к своему Отечеству и народу был превыше всего. Так что, я остаюсь здесь. И как доведется мне жить, не знаю, но до последнего буду на своей земле.
Больной отец, сидевший с полуприкрытыми веками глаз, открыл их и сказал:
- Аллах, побереги, помилуй и сохрани моего сына. Дай ему силу, здоровья, ума и счастья. Аллаху Акбар! Люди, пришедшие на нашу землю и захватившие ее, многолики. Они сейчас проповедуют свои идеи, а что скажут их потомки, которые родятся на наших землях? Они потом будут доказывать с пеной у рта, как бешеные собаки, что это их земля, что матери, рожая их, поливали ее своими водами, выпуская на свет этих монстров и воров. Сын мой, родина там, где тебя любят и чтут. Здесь твой дом, ты предводитель рода своего, оксуяк - Белая кость, тебя здесь любят и ждут. Твое слово для них закон, хотя они и не рабы наши, а родственники и друзья. А какая хрустально чистая и сладкая вода земли нашей, Чили Чор Чашма - сорок четыре родника долины. Это подарок Всевышнего Господа нашего. Сынок, у тебя есть деньги, скот, земля и твои друзья, люди. С новой властью не конфликтуй, вступи с ней в союз, если уж остаешься на своей земле. Время покажет, но оно будет долгим.
Через три дня старик помер. Пусть его душа пребывает в райских садах Всевышнего. Спустя некоторое время, Рахмонкул начал осваивать новую жизнь и сложившуюся обстановку. Все шло более или менее нормально, жизнь шла своим чередом. Комиссары наведывались частенько. Но наевшись плова и напившись зеленого чая, да прихватив с собой пару баранов, уезжали довольные. Прошло некоторое время затишья. Убедившись, что басмаческое движение подавлено и больше нет сил вести борьбу против советов, началась коллективизация.
Тем более что самый мощный, имеющий поддержку европейских держав, Ибрагим бек был окружен в небольшом ущелье. После длительного боя, видя безвыходность своего положения, он попросил, чтоб к нему пришел его бывший конюх и лакей в одном лице, которому он может сдаться в плен. Бывший конюх и лакей в настоящий момент командовал отрядом «краснопалочников». Комиссары, посоветовавшись, решили послать, взять живым своего бывшего хозяина, именно командира, в бывшем прошлом, лакея Ибрагим бека. Когда он подошел К двухметрового роста, физически очень сильному, выносливому, умному вождю всего басмаческого движения, ноги его подкашивались и тряслись. Он не мог говорить, рот его перекосило, страх и ужас сковал его тело. Ибрагим бек улыбнулся командиру краснопалочников и сказал:
- Эй, джигит, не бойся, я взял тебя лишь только потому, что ты очень хорошо чистил копыта и хвост моего коня.
А теперь, сдав меня Советам, ты будешь очень хорошо кушать и жить. Моя кровь будет кормить тебя всю жизнь. Ты войдешь в историю как национальный герой всех земель Эмирата, взявший в плен Ибрагим бека. Никто не видел твоего лица и твоих обоссаных штанов. Пойдем, лакей, к твоему восхождению и к моей погибели.
Так произошла основная центральная концовка всего движения за освобождение своей земли от порабощения многоликими. Англия была очень далеко. Да и такой свободы власти над промышленностью и народом, как у комиссаров, английское правительство не имело. Слабо вооруженное, плохо обученное, повстанческое движение мусульман Средней Азии было подавлено.
Рахмонкул не поддерживал никаких отношений ни с повстанцами, ни с комиссарами. Он соблюдал нейтралитет и корректно вел свою политику до конца. Началась коллективизация и первое время он руководил хозяйством, но в партию не вступал, очень тонко уходил от разговоров. В последующем, председателями колхоза становились другие люди, сменяя один другого через 3-4 года. Рахмонкул всегда оставался на посту заведующего фермой мелкого рогатого скота или заведующим молочно-товарной фермой. Но всегда был ведущим животноводом в колхозе. Даже главный зоотехник колхоза никогда не отменял указания, приказы и пожелания Рахмонкула своим подчиненным. Все, что он говорил и адресовал разговор кому-то, выполнялось очень быстро. Даже приказ председателя колхоза или парторга могли и не выполнить, сомневаясь в их целесообразности.
Василий, проходивший трехмесячную практику у заведующего овцефермой, Рахмонкула подметил сразу. С каким почтением и уважением относятся животноводы к своему начальнику. Он спросил у одного старшего пастуха отары овец:
- А кто этот человек, что вы так все относитесь к нему как к самому главному в вашем колхозе? Ведь он только заведующий фермой мелкого рогатого скота.
Пастух рассмеялся и в свою очередь спросил Василия:
- А сколько дней ты у нас находишься на практике?
- Да всего неделю, - ответил он.
- Ну, когда поработаешь с ним три месяца, все узнаешь. Этот человек, скажу тебе строго по секрету, для нас местных кунгуратов, он нам как пайгамбар - святой иса. Объяснить тебе я не могу, но нет человека, кому он не помог советом, делом, кого бы он не встретил и не накормил, если человек обратился к нему. Это большой, образованный и очень мудрый человек. Он наш.
Ближе познакомившись с Рахмонкулом, Василий ходил в свободное от работы время за ним шаг в шаг. Заведующий брал любознательного студента с собой кругом. Он не жалел времени и много объяснял, рассказывал и показывал практиканту многие тонкости животноводства. Того, что хватает для жизни, для работы, а получить в стенах вуза этой практики невозможно. Проезжая мимо одного кишлака, Рахмонкул сказал:
- Видишь, три овечки стоят у калитки?
- Да, вижу.
- Вот этим овечкам ровно год или чуточку больше, но эти овцы наши. В прошлом году, когда весной мы проходили в этом месте, а именно отара Юсуфа. Он либо украл этих овечек, когда они были ягнятами, либо купил у пастухов.
Вася широко открыл глаза и с удивлением посмотрел на Рахмонкула, потом, очнувшись, сказал: "Да этого быть не может! Вы мне лагман - длинную лапшу на уши вешаете. Они все овцы на одно лицо как две копейки похожи.
Заведующий улыбнулся, видя с какой горячей наивностью, говорил все это практикант. Слетка замотав головой, Рахмонкул сказал:
- Василий, братишка мой, это для тебя все они похожи на одно лицо, но для меня опытного старого животновода в каждой отаре овцы разные. Поехали, спросим у хозяина, что он скажет.
Подъехав на лошадях к дому, они позвали хозяина. Хозяин, мужик лет пятидесяти, вышел из дома. Приезжие поприветствовали его, и после восточных обменов любезностями, Рахмонкул спросил хозяина:
- Скажи, уважаемый, как перед Аллахом, не отдавай свою душу в царство тьмы, я не сообщу ни в милицию, ни куда-то в другое место, мне просто интересно. Ты купил этих овечек у Юсуфа, когда его отара проходила мимо твоего дома или ты украл их.
Хозяин посмотрел на заведующего и спросил:
- Если я скажу правду как перед Аллахом, ты не накажешь меня, и все останется на месте?
- Все остаётся на своих местах, клянусь тебе.
- Когда отара ушла, я нашел ягнят под большими камнями, и они были еще мокренькие. Конечно, возможность догнать отару овец у меня была, но мне стало очень грустно отдавать ягнят обратно в колхоз.
Вася, неплохо знающий и понимающий узбекский язык, открыл рот от удивления. Во рту все пересохло. Он был поражен. Рахмонкул посмотрел на Васю и не удержался от смеха. Потом он объяснил хозяину, почему они подъехали к его дому. Владелец дома и овечек сильно приглашал их к себе в дом покушать, но заведующий пообещал, что в другой раз как-нибудь они заедут к нему в гости.
Рахмонкул поражал студента очень многими вещами. Ну, например, он как синоптик определял погоду и даже предсказывал, когда пойдет пыльная буря. Так называемый ветер-афганец, поднимет тонны пыли с лица земли и солнце, как самая большая, тонкая, желтого цвета, слегка подгоревшая, лепешка, будет висеть в небе. Вася жевал песок на зубах и удивлялся. Как, откуда такие познания? Ему объяснили, что у заведующего слегка незаконченное высшее образование. Он учился за бугром, во Франции, в Париже, видел свет, Европу и людей. Но, как он объяснял Василию за лошадей!
Вот, видишь, стоит лошадь? На этой лошади, проехав километров 20-25, у тебя будет болеть живот. А почему?
- спрашивал Рахмонкул и сам отвечал. - Да у нее постановка ног, как у горного козла-архара. Путовая косточка небольшая и она расположена прямо на одном уровне с копытом. При езде на такой лошади ты будешь ощущать такой звук в твоем желудке - «лек-лек».
А вот тот ахалтекинец, видишь, что стоит возле забора? Посмотри на его передние ноги, а? Путовая косточка длинная и под каким углом она находится с копытом. Вот это лошадь! На ней ездить одно удовольствие. Скажу тебе по секрету на ней можно ездить сто-стодвадцать километров в день. Только ноги слегка отекают а так чувствуешь себя как огурчик. Я тебе покажу лошадей, которые очень выносливые, сильные, прыгучие Они как люди, совсем разные, даже по умственным способностям. Ты любишь Пушкина? - спросил Рахмонкул студента.
- Конечно, - ответил тот.
- Так вот, великий поэт, писал, в одном из своих замечательнейших стихотворений так: «Скребницей чистил он коня». Василий, я поистине люблю этого величайшего поэта мира. Но, скребницей чистить коня нельзя она железная, слегка острая. А кожа у коня нежная, шелковистая и очень чувствительная. Коня чистят щеткой надевая ее на правую руку. А вот щетку очищают о скребницу, надетую на ладонь левой руки.
Вася смотрел на заведующего с таким удивлением, что Рахмонкул, улыбнувшись, сказал, -Ты видишь меня одетым в одежду местных кунгуратов и не можешь знать, что я был в Париже. Друг мой, я знаком со многими дворянами Франции и России. И, если я тебе назову несколько фамилий, ты будешь удивлен. В России две из них постоянно находятся на слуху. Э, братишка мой Вася, хорошо, что ты ко мне попал на практику. Немножко, немножко я тебя кое-чему научу в жизни. Ты будешь как азиатский самурай, животноводческий ниндзя. Посмотрят на тебя наши узбеки, таджики и скажут: «У него лицо простого русского парня, что он там понимает в тонкостях нашего дела». Вот тут-то они сделают ошибку. Ведь твой учитель по практической выучке - я. А они не знали этого. Аллаху Акбар, я сделаю из тебя настоящего джигита.
Василий пробыл на практике ровно два месяца, когда из Самаркандского ветеринарного института приехала девушка-студентка и тоже на практику. Ее направили к Рахмонкулу из районной городской ветеринарной станции по борьбе с болезнями сельскохозяйственных животных. Знали, что он даст хорошие животноводческие основы, а во-вторых, он оплачивал практику студентам, как полноценным специалистам. А это большая поддержка. Все-таки, можно было купить всю новую одежду, скажем прямо, на зимний сезон. Заведующий фермой подобрал лично сам хорошую лошадь практикантке. Принес ей ватное одеяльце и положил его на седло, чтоб девушке было мягко и удобно ехать на лошади. Он заботился о ней как отец. Вася наблюдал за ними. Рахмонкул сказал практикантам:
- Мы поедем в горы, на летние выпаса, где пасутся сейчас наши овцы. Собирайте себе теплые вещи, там холодно спать ночью, где-то плюс 15-16 градусов, а днем очень жарко. Берите медикаменты, хлеб, овощи и аккуратно все складывайте в хурджумы, чтоб не подавились помидоры и что другое. Будем ехать по горам почти два дня. Заночуем у родника Ширин чох - сладкий родник, а утром помолимся и в путь. После обеда, к вечеру ближе, будем на месте, если все будет хорошо.
Рахмонкул, лично сам, проверял, как сложили вещи, медикаменты и еду в хурджумы, а потом погрузил на лошадей. Сначала помог девушке, а уж потом стал грузить свою лошадь. Василию помогать было не надо. Парень был видный и сильный, Когда приготовления были закончены, он сел и помолился. Студенты смотрели молча. Заведующий дал команду по коням.
Среднего роста, хорошо сложенная студентка, как кошка влетела в седло, и сидела в нем, как будто здесь и родилась. Мужики посмотрели друг на друга, но ничего не сказали. Только Рахмонкул улыбнулся, а Вася просто был в восхищении от столь блестящего начала. Путники тронулись в путь. Когда добрались до Ширин чоха, начинало смеркаться. Заведующий попросил Василия оставить лошадь и быстро собрать побольше сухих дров для кипячения чая. Вася принес две охапки сухих веток. С его лошади были сняты хурджум, седло, а сама она была привязана на длинную веревку ближе к камышам, где была сочная зеленая трава. Разожгли костер, вскипятили чай и, хорошо поужинав, легли спать. Студентка спросила Рахмонкула:
- А ведь действительно вода сладкая на вкус, отчего бы это? Он ответил:
- Может какое-то ощелачивание воды происходит, а может какие-то залежи вода омывает. Аллах все знает. Но то, что вода слабоминеральная, уж это точно.
Звезды висели прямо перед лицом, крупные, величиной с кулак и слегка пошатывались. Это успокаивало человека, глаза сами закрывались и он засыпал. Луны еще не было. Утром поднялись и пока молодые умывались и бегали в разные стороны, заведующий помолился и развел огонь. Плотно позавтракав, двинулись дальше в путь. Заехали на вершину одной из гор, с которой хорошо было видно место, где находились овцы. Почти рядом, недалеко, но ехать по горам, то спускаясь с горы, то поднимаясь наверх. Это конечно надо видеть, потому как, некоторые участки тропы приходилось преодолевать пешком, а не сидя верхом на лошади. Часов в пять вечера были на месте.
Пастухи набросились на городской выпечки хлеб, помидоры, огурцы. Зарезали хорошего, жирного барана. Сварили вечером в большом казане шурпу, чай. И когда все хорошо поужинали, включили музыку, лившуюся из небольшого приемника, работающего на батарейках. Все как-то неожиданно замолчали и непроизвольно уставились глазами на девчонку-практикантку. Рахмонкул сказал на узбекском языке:
- Если кто коснется, хоть пальцем, этой дивной бухарской газели, будет иметь дело со мной. Пастухи сказали:
- Хозяин, обижаешь. Она наш гость, а гость от Аллаха.
- Ну, вот и прекрасно, - сказал заведующий.
Прошло десять дней и луна начала сильно полнеть. Она становилась красноватой на восходе, а набрав высоту, добравшись до зенита, становилась как большой золотой таз. Да, красота необыкновенная, а вокруг так светло и видно очень далеко. Ночью девчонка встала и пошла мимо овец. Рахмонкул посмотрел в ее сторону и подумал: «наверное, напилась много чая». Но она ходила где-то около часа, а потом пришла и легла на свое место. Так продолжалось дней пять. Это заметили пастухи и Василий тоже. Но все помнили, что сказал заведующий. Сделав свое дело Рахмонкул и студенты, спустившись с гор, вернулись в колхоз, домой. Вечером, за ужином, а студенты жили у него в доме, а также еще 15 членов его семьи, он спросил девушку:
- Ты знаешь, что ты встаешь и ходишь при полной луне или нет?
- Да, дядя, знаю. У меня так несколько лет, как началось все это. Но никто не знает, как от этого избавиться. Старый, мудрый, добрый животновод, улыбнувшись, сказал:
- Я знаю, дочка, Можешь мне верить на слово, сделай так, как скажу я. Приедешь в Самарканд, после практики, и как только хороший парень предложит тебе руку и сердце, не тяни резину, дочка, с замужеством, выходи за него. У тебя пройдет твоя лунная болезнь. Только ты предупреди его, чтоб он не испугался и не струсил. А то может сам испугаться, и тебя испугать в это время и тем самым навредить твоему здоровью. Выполнишь то, что я тебе сказал?
- Дядя, я вам верю как отцу своему.
Василий первый закончил свою практику и уехал в Душанбе. За ним и девушка, закончив практику, уехала в Самарканд. Прошло года два. Василий окончил институт и работал ветеринарным врачом в одном из районов Таджикистана. В зимний период времени, он на автомашине, принадлежащей колхозу, который был под контролем ветеринарного участка, отправился на зимние выпаса в Мирза Чуль. Сделав свою работу, он попросил своих друзей-коллег дать ему автомашину, чтоб съездить и проведать прекрасного человека, живущего недалеко от Шаартузского района. Заведующий овцеводческой фермы Мелик-палван спросил у Василия:
- Если не секрет, то кого хочешь проведать?
- Да, секрета нет, хочу проведать Рахмонкула, я у него проходил практику и жил в его доме три месяца Он тоже животновод и душа тянет проведать старика, он кормил меня, поил, и копейки не взял.
- Э, брат, - сказал Мелик-палван, - Я знаю этого человека. Прекраснее человека, чем он я не встречал, да и в гостях был у него. Если ты не против, давай и я поеду с тобой в гости к Рахмонкулу.
Погрузив в кузов барана, в качестве подарка, они поехали проведать старика. Встреча была такая, как будто сын вернулся из армии. Вечером сделали маленький той. Позвали родственников, соседей, все свои, чужих не было. Разговор кончился далеко за полночь. В разговоре с Рахмонкулом Василий спросил его:
- А та девушка как? Что-нибудь слышал о ней?
- О, братишка, - сказал ок суяк - белая кость. - Вот ее письмо, да не одно, а целых три, читай.
Он достал из коробки письма и отдал их Василию. Девушка писала: «Дядичка, вы мудрый человек. Вы действительно Пайгамбар, как все вас называют за вашей спиной. По приезде в институт, месяца через два, я вышла замуж за парня, который первым предложил мне руку и сердце. Я все рассказала ему как на духу. Он понял меня и взял в жены с таким дефектом и комплексом неполноценности из-за него. Месяца через три болезнь моя прошла. Теперь я могу спать прямо во дворе под полной луной и не прячусь от нее в доме. Дядичка, я вам благодарна за ваш совет, за прием, который вы мне оказали, и за отцовскую ласку. Целую вас в ваши щеки. Я знаю, что узбеки не целуются, но вы святой человек и мне как вашей дочери, поцеловать вас можно». Прочитав письма, Василий долго мотал головой вверх и вниз. Он что-то думал и никак не мог пережевать прочитанное в своих мозгах. Пусть Аллах продлит жизнь хороших и добрых людей, даст им счастье и здоровье. Мир их дому.