При съёмках данного шоу ни одно животное не пострадало
1. Люди не умеют летать.
Длинные, до плеч, волосы Артёма развевались от сильного ветра, и он постоянно то поправлял их рукой, то отбрасывал назад резким движением головы.
Какая-то птица пронеслась, опасно щёлкнув клювом, в каком-то метре от него.
- Ух ты ж, ****ь! - Артём присел от неожиданности.
Теперь на него зашипел оператор:
- Прямой эфир, болван!
С молниеносно появившейся на испуганном лице счастливой улыбкой он вскочил, оправил волосы, прокашлялся и начал:
- Всем привет. Если вы смотрите нашу программу, значит вы уже мертвы. - ведущий сделал небольшую паузу. - Конечно, шучу! Если вы смотрите нашу программу, значит вы наверняка большой её любитель, и вообще человек со вкусом, ну а если впервые обратили на нас своё внимание, тогда имею честь представиться - меня зовут Артём Джей, ведущий "Шоу Замечательных Людей".
Сегодня у нас, ха-ха-ха, в студии, действительно очень крутой человек, и он сделает то, о чём многие и подумать раньше не могли. Вы только представьте себе - здесь и почти сейчас наш гость... Ох, друзья мои, как же я забыл - вы ведь ещё не знаете самого интересного - мы находимся не где-нибудь, а на крыше самого Нотр-Дам-де-Пари! Для тех, кто не в курсе - это самый высокий и старый собор в Париже. И наш сегодняшний гость, вы не поверите, решился на полёт с крыши этого собора с помощью одного лишь зонтика! Вот это да! Как вас зовут?
- Я Алик.
- Может быть, назовёте фамилию? Мы должны знать героя полностью, от головы до пят, запечатлеть его светлое имя в своей дремучей памяти, - Артём по своему обыкновению распалялся, брызжа во все стороны красноречием и метафорами, - гранитной плитой воздвигнуть памятник на земле нашей посредственности и обыкновенности!
- Я Алик. – широкий лоб Алика пересекла мыслительная морщина. Мощная челюсть задвигалась, он подбирал слова. - Алик – это моя фамилия, а Я – имя.
- Какая необычная фамилия! Ну что ж, Алик, расскажите, пожалуйста, нашим телезрителям, как вы пришли к своему решению повторить подвиг Икара, кирпича, топора, бетонной плиты, и всех остальных воздухоплавателей, и почему вы решили, что вас не постигнет их участь?
Гость вытер со лба пот тыльной стороной ладони, и пальцем поманил Артёма за собой. Тот, лучезарно улыбнувшись, пошёл за ним, сделав приглашающий жест также и оператору/телезрителям.
Алик осторожно подошёл к краю крыши и показал куда-то вниз. Оператор, сделав своей видеокамерой несколько оптических увеличений, поймал в кадр круг из двух десятков людей, держащих натянутый тент.
- Ну, это безопасно, в общем. Значит, когда я подам сигнал, спасатели с этой тряпкой будут меня ловить. Но не думаю, что это потребуется. Я всё рассчитал. Ветер здесь сильный, а зонтик у меня хороший, - Алик продемонстрировал действительно добротный, большой зонт-трость. – Зонтик хороший, а ветер сильный. Я всё рассчитал. Я уже видел такое в одном фильме.
- Да. – Артём, явно погрустнев, развёл руками. – Вы всё слышали, наш смельчак уверен в удачном исходе своего эпатажного поступка. Но почему именно здесь, Алик? Почему именно этот собор, а не, скажем, церковь Петра и Павла в Саратове? Почему не безымянная стройка на окраине Нижнего Урюпинска?
- Это же не круто. А Париж это, типа, у всех на виду. Я буду знаменит.
- Большое спасибо. – ведущий повернулся в камеру. – Итак, ставки сделаны, дамы и господа. Уберите от экрана детей. Так как наш сегодняшний гость дал подписку о снятии всякой ответственности нашей программы за своё здоровье, значит наше дело – только снимать его дальнейшие действия. И помните – не пытайтесь повторить это дома! Я Алик, вы можете начинать.
Далее камера показывала только главного героя шоу. Он три раза глубоко вдохнул и выдохнул, поднимая ладонями невидимый шар к груди, и опуская вниз. После этого на полусогнутых ногах подошёл к краю крыши, раскрыл зонт.
Некоторое время ничего не происходило. Телезрители просто лицезрели пропотевшую насквозь спину Алика и бескрайние каменные рифы домов, рассекаемые лишь кажущейся отсюда ручейком Сеной. Париж! Со своей великолепной архитектурой, сколь разнообразной, столь и...
Решившийся наконец "летун" сделал шаг вперёд, и ухнул вниз головой, беззвучно и неотвратимо, будто мешок с го... будто бомба.
Артём лишь успел отметить для себя, что зонт не выдержал яростного сопротивления со стороны воздуха, сразу же сложившись в обратную сторону.
- Друзья мои, похоже, придётся привлекать Скорую помощь. - глянув вниз, он побледнел, и пробормотал. - Вернее, коронеров. Всем до скорых встреч, с вами был Артём Джей. Вырубай, Андрюх, этот кретин не подал им никаких знаков, и теперь вон та размазня на асфальте - это он.
После этих слов ведущего вырвало.
1.2. Междумирье.
- Уволюсь к херам собачьим! Уволюсь!
- Артём, не надо горячиться, ты ведь не виноват в том, что случилось.
- Не виноват?! Семён Львович, это был прямой эфир, и прямо у всех на глазах погиб человек, а я ничего не сделал!
- Ты ничего и не мог сделать…
- Не мог, ****ь. Мог! Это же было очевидно с самого начала – только самый последний дебил мог решиться на такую самоубийственную херь!
- Тише, тише, о мёртвых либо хорошо, либо никак.
Вся съёмочная команда – Артём, оператор Андрей, звукорежиссёры, гримёры, и вся остальная шушера вроде креативщиков собралась в актовом зале, чтобы послушать своего директора Семёна Львовича Чарембако. Всё-таки случилось ЧП, и это требовало серьёзных мер.
Директор стоял на небольшом подиуме, выслушивая гневные высказывания «лица программы». Харизматичная внешность – длинные, чуть приправленные сединой волосы, живые глаза и мимика, хорошо подвешенный язык. Да, этот чертяга был очень полезен для проекта, и ему иногда позволялись некоторые вольности.
- Артём, я понимаю, тебе нелегко смириться с тем, что именно тебя видели сотни тысяч телезрителей, когда бедняга упал вниз. Но я гарантирую тебе – проблем с органами у тебя не будет. Если после смерти в прямом эфире наши рейтинги поднимутся, то поднимется и зарплата.
- Что?! Из-за вас погиб человек, а вы говорите о рейтингах?! Да идите вы…
- Не забывайся, щенок! – ладно, не хочешь по-хорошему, будем по-плохому. – Не больно ты и большая шишка, так – писька младенца! – напряженные смешки остальных работников. Не очень культурно, зато эффективно. – Не будет тебя - найдём тебе замену, не пройдёт и часа. И поверь, мы найдём такую замену, которая будет и лучше тебя, и сдержанней. Подумай над этим.
Красный, как рак, Артём Джей сел на своё место, сердито сверкая глазами. Вот так.
- Это всех касается. А вы, - он обращался к группке креативщиков, - Пожалуйста, не доставляйте мне проблем. Ищите сюжеты, которые больше не будут ставить наш проект в такое скользкое положение. Мне нужны рейтинги, а не риски. Я всё сказал.
2.1 Люди не умеют плавать.
- Всем привет! Я Артём Джей, и это программа «Шоу Замечательных Людей». Думаю, вы все уже обратили внимание на место нашего сегодняшнего пребывания – Красная площадь. Здесь собралось очень много людей, и все они пришли сюда неспроста. Ребят, расступитесь, пожалуйста! Дамы, господа, не мешайте пожалуйста телевизионной съёмке!
На слова ведущего никто не обращал внимания. Лишь когда он брал зевак за плечи и отводил в сторону от своего пути, они отсутствующим взглядом окидывали его, и вновь выворачивали свои головы, вставали на цыпочки, чтобы разглядеть, что же там впереди творится.
Пару раз Артёму чувствительно сунули локтем по ребрам, чтобы поумерить его пыл, но куда там – он рассекал толпу подобно ледоколу, увлекая за собой оператора. Камера в эти минуты показывала только мешанину из спин, затылков и целое море солнечных зайчиков – это бликовали на ярком полуденном солнце десятки поднятых над головами мобильников. Видимо, там было действительно что-то занимательное.
- Да пропустите же!
Только секунду назад оператор Андрей подумал, что им никогда не выбраться из этой мясорубки, как вдруг, одним рывком они оказались на краю круга, образованного людьми. На небольшом пятачке, свободным от толпы, метров пять в диаметре, как раз и была цель их репортажа.
- Добрый день!
Но человек в центре круга упорно молчал. Вернее, мычал.
Мужчина средних лет сидел по пояс в воде в надувном детском бассейне. На шее у него была толстая «якорная» цепь, к которой был пристёгнут бутафорский булыжник. Бутафорский, потому что уже размок и был похож на разжеванную и выплюнутую великаном кошку. Одет мужчина был в солидный костюм, а рот его был заклеен широким скотчем, собственно поэтому он и мычал.
Рядом с бассейном одиноко торчал транспарант. Он гласил: «Долой ошибки прошлого! Даёшь крепостное право!»
- Добрый день! – повторил Артём, и на этот раз небезуспешно.
Странный человек завертел головой в поисках говорившего, видимо, ожидая увидеть сотрудников правопорядка. Увидев явно медийное лицо в сопровождении оператора с камерой, не растерялся – придвинул к себе транспарант, и на обратной стороне нацарапал непонятно откуда появившимся маркером «Здравствуйте».
- Остроумно! – Артём хохотнул. – Прошу прощения, не привык общаться с людьми, похожими на Джеймса Бонда, утопленного при помощи мочалки, и восставшего в виде бесплотного привидения.
Мужчина, нисколько не смутившись, подписал чуть ниже первой записи «Я - Герасим, который тонет вслед за Му-Му».
- Так. Хорошо. Ха-ха. – Ведущий растерянно искал, с чего начать интервью, но похоже, что от увиденного упустил весь ход своих мыслей. Он хлопнул в ладоши. – Хорошо! Расскажите, как вас зовут, кем вы работаете, и что же, в конце концов, побудило вас на эту, с позволения сказать, акцию?
Пока «Герасим» писал новое сообщение в своём импровизированном монолог-чате, Андрей снимал всё вокруг: притихших зевак, снимающих на камеры мобильников разгорающиеся страсти; Артёма Джея, со сдержанной улыбкой ожидающего ответа на свой вопрос; верхом операторского мастерства Андрей посчитал ракурс, при котором будет видно человека в дорогом костюме, сидящего в детском бассейне с цепью на шее и транспарантом в руках – на фоне Кремля.
Места на транспаранте не хватило, и человек продолжил на какой-то брошюрке. Наконец ответ был написан, и камера взяла его крупным планом, чтобы прочесть смогли и телезрители.
«Меня зовут Василий Миронов. Я зам. директора в некой строительно-монтажной организ. Проведя тщательный анализ деят. нашего предприятия, и составив графики средней прибыли, наше управл. пришло к неутешительным прогнозам. Если будет так же дальше и продолж., то закончится всё банкротством. И виноваты во всём рабочие, которые требуют от нас слишком больших денег.»
- Какие интересные у вас соображения. Однако, мне не совсем ясно, какое отношение имеют ваши несомненно, высокодуховные и дальновидные понятия о, простите, неграх – к тому, чем вы занимаетесь в данный момент на Красной площади.
Вновь быстрые росчерки маркера.
«Никто не говорит о неграх. Я говорю о рабочих. На самом деле очень…»
Тут у него опять закончилось место, и он судорожно замотал головой в поисках новой бумаги. Ему помог кто-то из толпы, швырнув в лоб скомканную газету, которую раздавали где-то неподалёку. Хладнокровно развернув её под ехидные смешки, Василий продолжил фразу:
«На самом деле очень многие управляющие понимают меня, и поддержат – нельзя давать рабочим повод садиться нам на шею. Нельзя давать им грабить предприятия, ведь именно их непомерные требования и запросы губят всю экономику и стратегию развития корпораций. Они мёртвым грузом, камнем висят на шее всей экономики и производства. И эта ноша тянет нас ко дну. Куда проще было бы вздохнуть, если работали бы «крепостные» - настоящая мечта для развивающейся экономики.»
- Ага, и значит, вы решили, что выставив себя на всеобщее обозрение в таком формате, вы добьётесь-таки правды, и эти подлые землепашцы и доярки, смеющие требовать плату за свой труд, откажутся от неё и станут работать за одни харчи? В этом состоит суть вашего одиночного пикета?
На этот раз невозмутимый «Герасим» не сдержался, и сморщился, будто сжевал лимон, и исписал последний чистый участок листка:
«Здесь я умных людей всё равно не встречу, но мою акцию покажут по телевидению. Я надеюсь на благоразумие нашего президента и на совместную с ним аудиенцию, в которой смогу убедить его в своей правоте. Думаю, и органы правопорядка будут на моей стороне, потому что…»
Тут на голову Миронова обрушилась резиновая дубинка, и он, обмякнув, вывалился из детского бассейна.
- Давно пора было заканчивать этот балаган. – пропыхтел один из двух милиционеров, старательно пиная недвижимого «революционера» по почкам.
Собравшуюся вокруг толпу как ветром сдуло – почувствовав, что дело запахло жареным, все поспешили убраться из-под горячей руки правосудия.
Второй сотрудник милиции, оторвавшись от любимого занятия, двинулся на Артёма с Андреем.
- Камеру убрали! Кино закончилось.
- Дорогие телезрители, - Артём, пятясь, придумывал на ходу выход из сложившейся ситуации, - Мы вынуждены прерваться на рекламу. – и зашипел на оператора. – Вырубай камеру, Андрюх, быром!
- Плёнку сюда давай, если не хочешь загреметь!
- Да что такого в этой съёмке? Ну хорошо-хорошо, мы никому ничего не покажем, да? – в ответ оператор испуганно закивал. Они работали в прямом эфире, но милиционер, похоже, об этом не знал. Артём и Андрей уже почти бегом двигались прочь от места событий. – А как же свобода слова? Мы живём в свободной стране!
- Плёнку сюда! Стоять!!!
- Ходу, ходу, ходу!
Милиционер рванулся было в погоню за улепётывающей парочкой, но, пробежав с десяток метров, скрепя сердце, вернулся к напарнику. Тот за это время уже нацепил на «Герасима» наручники, отчего он стал похож на циркового клоуна, угодившего на каторгу. Взяв его под руки, служители закона поволокли бездыханное тело к своей «буханке».
В это время Артём и Андрей, тяжело дыша, ввалились в фургончик, где сидела остальная часть съёмочной группы.
- Ребят, у нас проблемы?
- Потом разберёмся, валим отсюда!
Водителя Гену долго уговаривать не пришлось. Вдавив педаль газа в пол, он повёз их в главный офис.
2.2. Междумирье.
- Значит так: облажались вы по-крупному. Проблемы с ментами это не то, что поднимет нам рейтинги. Этот вопрос нужно решать, и чем быстрее, тем лучше для всех.
Съёмочная бригада стояла перед Семёном Львовичем, будто нашкодившая ребятня. Материал отснят настолько жаркий и компрометирующий, что переплюнул даже смерть в прямом эфире, и появление этих кадров на телевидение могло вызвать большой резонанс в обществе. А кроме того, те двое милиционеров, которые избили на камеру ни в чём не виновного человека, уже пытались добраться до оператора с ведущим в придачу.
Стоит ли говорить, какие усилия и связи пришлось подключить директору «Шоу Замечательных Людей», чтобы защитить своих сотрудников.
- Что делать?
- Снимать штаны и бегать! – рявкнул Семён Львович. – Менты в ярости. Единственный выход, это вам, ребята, признаться, что видео, попавшее на телевидение - подделка. И садиться в тюрьму, со всеми своими лишними знаниями.
- Да как так-то?! Не надо в тюрьму, Семён Львович! – Андрей чуть не плакал. – Придумайте что-нибудь, мы всё сделаем, да, Артём?
- Есть второй вариант. Сделать так, чтобы в тюрьму сели те два мента.
- Как?
- Короче. Настройте скрытые камеры, чтобы вести запись в режиме реального времени, картинку передаёте напрямик в офис. Посещаете заключённого Миронова. Берёте у него интервью, снимаете все его синяки. Вас, скорее всего, тут же и задержат, но доказательство их вины будет уже у нас в кармане. Стопроцентные улики, которые уже никак не замять. Максимум, вы пробудете там до утра. С таким компроматом они связываться не станут, отпустят вас, и всё будет в шоколаде. Ну, чего встали? За работу, мои верные крепостные, за работу!
2.3 Люди не умеют плавать.
Когда Артём Джей и Андрей входили в нужное им отделение милиции, они уже сто раз пожалели, что решились ввязаться в такую авантюру.
Милиционер на входе преградил дорогу: «Куда?» Услышав, что они хотят посетить задержанного Миронова, он довольно ухмыльнулся, поняв, что за птицы пожаловали к ним в силки, и пропустил.
Этот мент не был одним из тех, что отличились на площади, но, несомненно, был с ними заодно, и как только парочка вошла в нужную им камеру, достал мобильник. «Они здесь. Да, те самые журналисты. Ага. Жду.»
Дверь за Артёмом и Андреем захлопнулась, и они остались наедине с многострадальным Мироновым.
Самозваный «Герасим» не был похож на результат боксёрского поединка груши против чемпиона-тяжеловеса.
Он валялся на топчане, не способный даже приподняться на локтях. Но лицо было на удивление целым. Даже подозрительно целым, если не считать шишки на голове от дубинки, прилетевшей ещё вчера.
Зато когда они перевернули застонавшего зам.директора на бок, и приподняли майку, всё стало ясно. Скрытая камера причмокнула бы от смачности кадров, если бы могла. Спина и живот были совершенно лилового цвета. Да, видимо, почки, печень, и селезёнка у бедолаги теперь ни к чёрту.
- Эх, Вася, Вася… Чем ты думал, когда пёрся туда?
- Ничего вы не понимаете. Это всё мелочи. Большие чины всё равно знают, как лучше, и со дня на день отпустят меня.
- Как ты себя чувствуешь? Они же могли тебя инвалидом сделать!
- Как я себя чувствую?! Я задам вам загадку: почему все люди могут ссать, но при этом не срут, но почему, когда срут, обязательно надо поссать? – и не дождавшись ответа, сам простонал. – Да какая на хрен разница, они здоровые люди! У меня печень на хер отбита! У меня почки работают как перегонный куб, я ссу кровью!!! И вы спрашиваете у меня, как я себя чувствую???
- И разве стоило оно того? Стоило так страдать?
Миронов сверкнул гневно глазами. Отдышавшись немного, пробурчал:
- Стоило. Все хотят себе лучшей жизни. А мне что, нельзя? Но я добьюсь, добьюсь. Вот отпустят меня за отсутствием состава преступления, и добьюсь…
- Итак, с вами был Артём Джей, и «Шоу Замечательных Людей». Берегите себя. До скорых встреч, дорогие телезрители.
- Блин, Тём, наверно, это наш лучший выпуск, как ты думаешь?
- Эй, вы что, это снимали?! – в камеру ворвалась целая группа милиционеров с дубинами наперевес.
- Спокойно, спокойно!!! Вас снимает скрытая камера в режиме онлайн! Если причините нам вред, будете отвечать за это в суде!
Как ни странно, это их остановило похлеще ушата ледяной воды. По крайней мере лейтенанта, седовласого здоровяка, который скомандовал «отбой».
- Ладно, идите. – и себе под нос добавил. – С говном связываться…
3.1. Люди не умеют дышать.
- Добрый день, дорогие друзья.
Ведущий программы замолк на мгновение, давая телезрителям время на то, чтобы осмыслить его внешний вид. Действительно, в этот раз наряд был экспериментальный, даже можно сказать – экстравагантный. Серые строгие брюки, классическое чёрное пальто до пят и шляпа-котелок на голове. В руках Артём держал белую трость.
- Сегодня мы в самом центре чопорной Британии, в самом классическом месте самого консервативного города – мы на Трафальгарской площади Лондона. Я даже оделся в английский национальный наряд, чтобы быть своим среди чужих. – Ведущий широким взмахом ладони обвёл площадь, и камера послушно стала снимать всё вокруг.
Видимо, стандарт британской моды несколько сменился, поскольку таких ряженных, а-ля Чарли Чаплин, больше видно не было. Вокруг ходили люди в обычных джинсах, свитерах и толстовках. Молодые пары и компании громко смеялись, и вообще вели себя непринуждённо. Язык не поворачивался назвать всё это бурление жизни «чопорностью».
Повсюду были лотки с мороженным, кофейни и всякие развлекаловки, пользующиеся немалым успехом. К одному такому местечку направилась съёмочная группа.
- Мистер! Добрый день. Расскажите, пожалуйста, чем вы здесь занимаетесь.
Молодой парень открыто и жизнерадостно улыбнулся, увидев, что его снимают.
- О! Это правда вы? Я вас сразу узнал, я люблю ваше шоу!
- Да, дорогие телезрители, - Артём повернулся в камеру, и подмигнул, - Не только в России любят хорошие программы, – и уже к парню. – Вы любите нашу программу, не так ли? Что ж, теперь у вас есть шанс стать её героем!
- Господи, я не верю своему счастью! – казалось, парень вот-вот расплачется, он стал даже прятать лицо в ладонях. – Я всю жизнь мечтал…
- Ну хватит, хватит. Расскажите лучше, как вас зовут?
- Меня зовут… Джейсон, эээ Эддингтон. Да.
- Хорошо, Джейсон, что вы здесь продаёте?
Новоявленная звезда телешоу почему-то засмущался. Он ещё хотел что-то промямлить, но, не собравшись с мыслями, махнул рукой:
- А давайте вы сядете вон на ту скамейку, и будете снимать, и сами тогда всё увидите и поймёте!
Ведущий в недоумении пожал плечами, и подмигнул камере, мол, вы сами всё слышали.
Теперь дело было за Андреем, его операторским мастерством, а также за мастерством звукооператоров.
Всего через какие-то пять минут у палатки Джейсона уже был посетитель. Длинный, несуразный тип, своими худыми конечностями напоминающий толкиеновского Горлума. Он о чём-то спросил Джейсона, тот, лучезарно улыбаясь, стал что-то объяснять. Вскоре у Джейсона в руках оказались купюры, а у покупателя в руке - крохотный флакончик, по всей видимости, с духами.
У «Горлума», видимо, со сдержанностью были проблемы, ибо он сразу же сорвал пломбу с флакончика, и надушился. Затем своей дерганой походкой чуть ли не прыгнул навстречу проходящей мимо девушке и … о чудо! Она не отшатнулась, не убежала с воплями «насилуют», а улыбнулась!
- Привет, как тебя зовут?
- Кристина. Ты такой красивый, я никогда раньше таких не видела.
Дальше камера уставилась на лицо Артёма Джея, у которого в этот миг был целый мимический взрыв – улыбкоподмигивание, восторгозависть, озарение, и ещё чёрт знает что.
- Пойдём-ка мы, друзья, к нашему чопорному британскому амуру. Это ж надо, юный алхимик делает некрасивых мужчин чертовски привлекательными, этот архангел проливает с них дар небес – настоящий тестостеронный дождь, друзья мои. – Артём прямо-таки лучился от пронзившей его догадки. - Какие там метеоритные дожди, какие цветы? Вот настоящая романтика, которая поистине повергает в шок прелестных дам. Как говорится – достаточно одной таблэтки! А-ха-ха, вот так проказник, вот так красавчик! Джейсон! Вы просто сумасшедший!
- Ну что вы, это просто моя работа.
Продавец эликсира счастья смущённо улыбался.
- Но кто придумал это всё организовать?
- На самом деле это я. Я вывел и химический состав, я же и открыл эту «лавочку влюблённых».
- Невероятно! – ведущий словно гипнотизировал камеру широко распахнутыми глазами. – Вместо того, чтобы, как все, тупо проживать свою жизнь, сидя за компьютером, этот молодой человек решил сделать нечто действительно доброе. Не то, что некоторые личности, которые гонятся только за деньгами и властью.
На этом месте оператор вдруг зашикал на Артёма, и тот, поняв, что ляпнул лишнего, прикусил губу.
- Хорошо, Джейсон. Скажите, а вы сами-то пробовали свой чудодейственный препарат?
- Нет, что вы…
- Но почему? Неужели вам никогда не хотелось так же, как все ваши клиенты, ощутить себя королём мира, самым красивым мужчиной на Земле?
- Ну как сказать… - хозяин «лавочки влюблённых» отчего-то не спешил отвечать на этот вопрос. В глазах у него был страх.
- Ну же, не стесняйтесь!
- Я не хочу пробовать это, потому что не хочу потом остаться инвалидом.
- Не понял?
- Дело в том, - Джейсон сразу как-то погрустнел. Теперь он говорил с серьёзным лицом без тени своей скромной, но красивой улыбки, - что «духи» имеют оборотную сторону. Каждого второго человека после того, как проходит действие препарата, поражает асфиксия. Горло сжимается в страшных спазмах, так что он не может дышать, это почти верная смерть. А если повезёт выжить, то с лицом, покрытым язвами и фурункулами. Это тоже побочные эффекты. Вот почему я не хочу этим пользоваться.
- Но… - у ведущего в горле ком встал, будто он уже переживает асфиксию. – Но зачем тогда такое продается? Это надо запретить!
- Ну уж нет! – на симпатичном лице продавца появилась гримаса злобы и раздражения. – Я добился от властей разрешения, значит я имею право заниматься распространением тестостеронов. Никого силой не заставляют душиться моей «душилкой», все знают о возможных последствиях, а значит, на мне никакой ответственности нет! Зарабатывать деньги это моё прямое право, и я им пользуюсь!
- Ты людей гробишь!
- На себя посмотри. Я помню тот выпуск, с Нотр-Дам-де-Пари. Инквизиция с тобой бы за такое уже поговорила.
- Ах ты!
Джейсон с самодовольной ухмылкой наблюдал за взбешенным Артёмом. Андрей, положив камеру на брусчатку, пытался удержать напарника, чтобы тот не наломал дров.
- Я спокоен! Я спокоен! Всё, отпусти. Отпусти!
Артём вырвался из объятий оператора, и в три прыжка оказался на верхушке одного из фонтанов. Андрей тут же поднял камеру и стал снимать.
- Люди! Это – шарлатан! – могучий голос загремел по площади, сгоняя всех голубей со своих насестов, - Он продаёт за бешеные деньги препарат, который сможет сделать вас на короткое время красивым, а потом может оставить калекой или убить! Разве такое должно быть на улицах?! Я вас спрашиваю!
Ответом ему было молчанье. Большинство даже не обратило на него свой взор, они так же шли по своим делам, лишь сильней вжав голову в плечи, будто пряча её от тяжёлых для неё слов.
Лишь какая-то леди преклонного возраста спокойно возразила:
- Мы живём в современном обществе, здесь у каждого есть свобода выбора. Пусть зарабатывает на этом, пусть занимается бизнесом, раз дело идёт.
- Что?!
Артём в последний раз окинул сумасшедшим взглядом окружающую его свободу. Смахнул рукой со лба испарину, спрыгнул со своего пьедестала, и обратился к телезрителям:
- Таким был наш сегодняшний выпуск, дорогие телезрители. Делайте правильный выбор.
- Вот это ты круто закончил! – Андрей выключил камеру, и стал запаковывать её в чехол. Пора было отправляться домой.
- Да, ****ь. Закончил.
3.2. Междумирье.
Артём, развалившись в удобном кресле, отхлёбывал из кружки обжигающий кофе. Длинные волосы спутались в причёску Бабы-Яги. В самолёте толком не поспишь, а сразу по прибытию его вызвал «на ковёр» Семён Львович, и перед ним надо было предстать бодрым, сильным и уверенным в себе. Усталость не должна вставать между человеком и его успехом в карьере.
Ждать пришлось долго, так что он включил новости. Вообще-то Артём терпеть не мог смотреть телевизор, но иногда оттуда можно было почерпнуть и полезную информацию.
На экране крупным планом показывали президента, который пожимал руку… Василию Миронову, который вновь выглядел солидным, успешным и здоровым человеком.
Внизу экрана бегущая строка сообщала: «Сегодня в Кремле состоялась деловая встреча президента РФ с представителем одной популярной общественной организации «За крепостное право!» Василием Мироновым. В ходе встречи обсуждались вопросы и проблемы современной экономики, производства и социальной политики. Миронов выдвинул предложение о пересмотре структуры российского общества, и о возвращении «крепостного» труда, на что президент ответил согласием. Цитата: «Мы не можем сразу конкретно и бескомпромиссно вернуть законы двухсотлетней давности. Но я обещаю, в ближайшем времени Правительство займётся составлением этого закона, с некоторыми поправками на современное демократическое общество.» Конец цитаты. Также президент пообещал наградить Миронова самыми высокими полномочиями…»
- В ****у. – Артём поставил кружку на стеклянный столик, взял пульт от телевизора и переключил канал. – Лучше посмотрю «Шоу Замечательных Людей», там показывают меньше чуши. – Вновь поднял кружку, жадно вдыхая запах кофе. Аромат свободы, который у него пока никто не отнял.
- Так-так, кто у нас здесь? – Над головой Артёма появилось перевешивающееся через спинку дивана пузо директора. – Наш психопат?
- Здравствуйте, Семён Львович.
- Что? Ты? Творишь?
- Я…
- Какого хера ты там устроил?! Тебе мало проблем в России, ты ещё и в Англии решил отметиться?
- Да что я такого сделал?
- ТЫ? Устроил там шапито! Театр одного актёра! Хорошо хоть, что оператор у нас попался уравновешенный, иначе попал бы ты в подвалы Тауэр оф Лондон, и отнюдь не с дружеским визитом!
- Вообще-то теперь это не тюрьма, а музей.
- Будешь умничать, я тебя в НИИ Мозга на опыты продам! У того парня были все документы и разрешения, он имел полное право убивать людей и получать за это деньги, раз всем так этого хотелось – у него были все документы! А ты занимался дебошем на центральной городской площади. Тебе крупно повезло, что никто не заявил в полицию.
- Семён Львович, не надо горячиться, это ведь всё было не всерьёз, я ведь просто набивал нам рейтинги.
- Рейтинги, – как ни странно, это немного успокоило директора, - Рейтинги это хорошо, Артём, ты их действительно набил, и много. Но ты думаешь, я забыл, как было в тот раз? Никто не забыл. Если бы не все эти петиции и подписи от тысяч наших поклонников, которые мы подделали, тебя бы ни за что больше не допустили к эфиру, ни на одном канале.
- Семён Львович, кажется, я уже говорил вам – как в тот раз, больше не будет. Я давал вам слово, и я его держу.
- Вот и славно, держи его крепче зеницы своего грёбанного ока. Мне надоело вытаскивать тебя изо всякого дерьма, Артём, пойми это. Я хочу получать от своего бизнеса прибыль и незапятнанную репутацию. Не порти её мне.
- Больше такого не повторится, Семён Львович.
- До свидания, Артём Джей.
Когда начальник вышёл, Артём показал неприличный жест в сторону двери, и продолжил пить кофе.
0.1. «Тот раз».
- Добрый вечер, – в кадре царил полумрак, а ведущий почему-то говорил шёпотом, - Сегодня у нас тот самый вечер, про который обычно говорят «окультуримся по-полной!». И знаете почему? Потому что «Шоу Замечательных Людей» находится в Санкт-Петербурге, на самом настоящем квартирнике. Сегодня здесь собралась вся творческая богема, лучшие поэты и мастера высокого слога нашей культурной столицы. В общем, я просто-напросто замолкаю, давая слово тем, кто даст мне фору в остроте языка и метафорах. Тссс.
Ведущий на самом деле замолк, в дело вступила чудо-камера оператора Андрея.
В квартире были задёрнуты тяжёлые шторы, собственно, поэтому и было темно. Однако, можно было заметить, что комната огромная, как по периметру, так и в высоту. На полу и на стенах были ковры. Люди разместились в зале кто на скамейке, на которой был и Артём Джей, кто на обыкновенных кухонных табуретках. У многих в руках были чашки с кофе, или дымящиеся сигареты, пепел стряхивался просто на пол – похоже, здесь никого не волновала чистота и пожарная безопасность. Беспорядок и так был, как говорится, творческий – во всех углах были навалены кучи всякой одежды, сумок, и музыкальных инструментов.
У дальней стены было некое подобие расчищенной площадки, на которой высился табурет, который был предназначен для выступлений. Сейчас к нему подходил нечёсаный темноволосый мужчина в очках. С собой он нёс барабан.
Сделав пару пробных ударов ладонями и прокашлявшись, мужчина произнёс:
- Добрый вечер всем, кто собрался. Спасибо, что пришли. Сегодня я хочу исполнить нечто особенное, песню, которая выражает всё моё недовольство отношением современного общества к животным, к братьям нашим меньшим. Этот барабан тоже непростой – вместо кожи я натянул на него несколько гандонов. Я хочу, чтобы вы подумали над этим.
Ещё раз волнительно прокашлявшись, бард стал отбивать неспешный ритм. Запел.
«Кто в конце, смотрит лишь в начало,
Кто в начале – не ждёт концов.
Мать, зачем ты меня зачала?
Пусть хотя бы юнцы хоронят юнцов…
Будем жечь, тех кто жрёт и гадит
Ненавижу ведь я людей.
Я сгноил бы вас в Бухенвальде,
Такой, мама, и твой удел,
Ты ведь знаешь, шлюха…»
Когда он пел, Артём Джей, побагровевший, горбился на скамейке и с силой зажимал себе уши ладонями. «Наверно, это какой-нибудь юродивый, или это какая-нибудь шутка,» - думал он.
После того, как бард закончил, в зале на пару секунд повисла тишина, а затем зал осветился светом смартфонов, из которых зазвучали записанные звуки аплодисментов.
- Что это значит?
- Тсс. Уже давно считается моветоном хлопать в ладоши, - быстрым шёпотом объяснила ведущему соседка по скамейке, - Сейчас для того, чтобы выразить уважение и благодарность артисту, включают эм пэ три запись аплодисментов.
- Спасибо, спасибо, друзья! Очень приятно.
Бард спускался обратно в зал, и все хлопали его по плечу, между собой называя его «талантищем», а его песню «поистине сюр» и «океаном метафор».
Артём лишь непонимающе смотрел по сторонам.
Следующим к табурету подошёл уже седой немолодой мужчина, в домашнем вязаном свитере с длинными рукавами, куда он зябко кутал руки. Густые брови, высокий лоб, умные глаза. Артём приготовился слушать.
- Меня зовут Уильям, и я буду читать стихи. Любовь в Петрограде.
«Встану утром я с коровы,
Гляну в небеса печально.
Небо хмуро сдвинет брови
И покакает нещадно…»
- Да что это, ****ь, за херня??? Вы же… люди!!! ****ый в рот, вы совсем ****улись все, а??? С жиру беситесь или что, а? Я не могу понять, вы вообще чтоль не вдупляете, что вы творите??? Вы же люди культуры, бля, поэты!!! Какие «гандоны», какие в ****у «покакать», долбоёбы вы в голову выебанные!!! Да вас на какой вселенской помойке подобрали, вы же блевотина под ногами самого херового поэта, настоящего поэта Серебряного века! Ни одной метафоры, ни одного эпитета, одни высеры, ругательства, якобы выражающие ваши бунтарские чувства и эмоции, а на деле показывающие бездонные, ****ь, ****онные, чёрные дыры вашего ****анутого лексикона! И пропаганда грязного животного секса, который вы называете словом «любовь»! Да вам языки отрезать и в жопу по самые гланды запихать, за одно то, что вы смеете называть это любовью! Горите в аду, гнильё ****ое!!!
Оператор Андрей тщетно пытался оттащить неистовствовавшего Артёма от Уильяма, с которого вмиг исчезла вся солидность и харизма, теперь он походил на мальчика, которого отец застал за постыдным, и вот-вот выпорет ремнём.
Ведущий «Шоу Замечательных Людей» брызгал слюной, и тянул трясущиеся руки к шее горе-поэта. Трясущиеся? Да это был настоящий приступ! Лицо его посерело, кажется, от ярости он забыл дышать. Всхлипнув, Артём как-то разом обмяк, и рухнув на заплёванный паркет, зарыдал в истерике.
Вся питерская творческая богема угрюмо взирала сверху вниз на извивающегося, хохочущего и плачущего человека. Во мраке их серьёзные лица напоминали суровые лики святых. Поэты качали головами и негодовали, что на телевидении работают такие больные люди. Это такая серьёзная проблема современного общества. Несомненно, виноваты в этом политики. Всё это чёртово государство. Нужно написать об этом новый стих, новую песню.
4. Междумирье.
- Здорова, Тёмыч, сколько лет, сколько зим!
Артём хладнокровно осматривал человека, плюхнувшегося без спроса за его столик. «Вот так, нигде не дадут покоя. Захотелось посидеть в одиночестве, хорошо поесть, может даже напиться, и – на тебе! Теперь придётся вспоминать, где видел этого пропойцу. Ну да, скорее всего нигде – просто какой-нибудь очередной поклонник, либо наоборот, ненавистник, насмотревшийся в ящик.»
- Ну ты что, не узнаёшь старого друга?! Богатым, значит буду!
Редкие сальные волосы, маленькие свинячьи глазки, морщины и складки на лице как у шарпея… «Ба! Да это ж Санёк, мы с ним в технаре вместе учились!» Артём нехотя ответил:
- Ну здорово, Сань.
- Слава яйцам! А я подумал, что ты совсем зазвездился, ****ый в рот, бля, - и сам же расхохотался над своими словами, открывая щербатый рот.
Артём брезгливо сморщился.
- А я слышал, что тебя уже собаки в подворотне доедают.
- О! – Саня опять противно заржал, похрюкивая, - Не всем так повезло, как тебе, Лоскутов. Или мне называть тебя Артём Джей, а? ****ец какой-то, ты что, замуж вышел и фамилию сменил? – этот мерзкий смех порядком действовал на нервы.
- Чего ты припёрся, Сань? Чего тебе надо?
- Эй-эй-эй, полегче, я же пошутил. Каждому своё, братишка, кому-то золотые горы, связи наверху, и иммунитет от мусоров, а кого-то бросает лучший друг в самый трудный момент, и он сидит семь лет за разбой, и вся жизнь под откос. Всё в порядке, братан.
- Не перекладывай на меня то, что ты тогда сделал. – Артём опрокинул в себя очередную стопку водки. Он с трудом сдерживал хладнокровие, общаясь с этим отбросом общества. – Ты прекрасно знаешь, что мы не были друзьями. И в том, что твоя жизнь стала такой, виноват только ты сам. Ты погубил её, а не кто-то другой.
- Да ты хоть знаешь, что мне пришлось пережить? – теперь Саня не хихикал, и даже не улыбался. Он придвинул своё лицо вплотную к лицу «старого друга», и, обдавая запахом спирта и рвоты, свистел сквозь десяток своих зубов – Я в жопе, в полнейшей жопе, и будь на моём месте такая сопля, как ты, ты бы сломался как целка на ветру! И тогда ты бы не сидел сейчас рядом со мной, а в ногах валялся, и просил денег. Но нет, ты же аристократ, лобковая белая кость! Даже и не плюнете в нашу сторону, да?
- Стоп-стоп-стоп. Притормози. Ты вот так говоришь – «если бы», «тогда бы», но ведь этого никогда не будет! Я – здесь, - Артём указал одной рукой на свою промежность, а второй показал на рот своего собеседника, - а ты – здесь. – и прежде, чем Саня вспылит, продолжил, - Погоди. Нет, ну серьёзно. Жизнь ведь такая штука, она сложная лишь на первый взгляд. На самом деле всё настолько просто, что временами доходит до абсурда. Всё одно и то же повторяется во всём мире, из года в год, только в разных местах и с разными людьми. Потому что люди-то все одинаковые, из одного теста слеплены. Что? Вот приедешь ты в село из, скажем, Петербурга. Люди – те же самые. Не будет у жителей села на лбу висеть табличка «деревенщина», а у петербуржца «аристократ». Даже само село вообще ничем не отличается от того самого Петербурга! – Артём вошёл во вкус и улыбался. Очередная порция водки отправилась в живот. – И там, и там дома, где живут одинаковые люди, и там и там – магазины. Различия? Может только чуть-чуть в развлечениях, но это совсем другая история. Что ещё? Закованность в асфальт? Неужели, разница между городом и деревней только в асфальте? – видя, что собеседник не понимает аллегорий, он сморщился и пощёлкал пальцами перед его пустыми глазами. – Ау, ты здесь? Ладно, попробуем по-другому, на вашем языке. Разница между тобой и мной в том, что я хочу жить, я стараюсь жить, во мне есть стержень. В тебе стержня нет. Ты изначально выбрал для себя роль проигравшего, и успешно с ней справляешься. Я выбрал другую роль. Люди делятся на два типа: на тех, кто ****, и на тех, кого ебут. Извини меня, конечно за честность, но ты, Сань, пассивный пидарас.
За столиком воцарилось молчание. Артём закончил свой спич, и просто допивал остатки водки. Саня долго молчал, очень долго. Наконец он встрепенулся:
- Ладно, мне пора, Тём. Ты бы завязывал со спиртным, по-моему это плохо сказывается на твоих мозгах. Ты сейчас такую ***ню нёс, мне за тебя страшно.
Саня встал и покинул заведение.
Оплатив счёт, Артём пошёл к выходу, точнее попытался. Ноги почти не слушались, а перед глазами всё весело крутилось.
- Ленка меня убьёт.
На улице было уже темно. Спасибо таксистам, которые всегда дежурят возле клубов и питейных заведений. Артём кое-как доковылял до одной из машин, и постучал в стекло.
- Здравствуйте, свободно?
- Да, конечно. – Водитель осёкся, увидев лицо потенциального пассажира. – Я никуда тебя не буду подвозить.
- А в чём дело?
- Проваливай, убийца! Ищи другое такси!
- Пфф, какие мы гордые.
Артём пошёл к следующему такси, но и там его тоже отказались обслуживать. Лишь третий водитель оказался дружелюбным, и повёз изрядно напившегося телеведущего домой.
Жил он с женой на окраине города в двухэтажном особняке, не очень большом, но достаточно приятном на вид. Впрочем, посторонним почти ничего не было видно из-за высокого кирпичного забора.
Прямо за домом начинался лес. Летом туда часто убегает поиграть с белочками его дочь Соня.
«Полная идиллия», - подумал Артём, и отбросил бычок в сторону дороги. Луна пряталась в кронах лесных деревьев, освещая их лёгким призрачным светом.
В ночной тишине металлическая калитка исполнила настоящее скрипичное соло. Похоже, петли сто лет никто не смазывал. Потому что этот кто-то постоянно в разъездах.
Подняв голову, Артём увидел, что в окнах спальни горит тусклый свет. Ночник. Неужели она не спит? Странно. Артём, словно по наитию, стал вести себя тише, насколько это было возможно в нетрезвом состоянии. Он на цыпочках вошёл в дом и поднялся по лестнице на второй этаж.
Уже зная, что увидит, рывком открыл дверь.
- Ага, не ждали?!
Лена взвизгнула и, оттолкнув от себя мужчину, стала безуспешно прикрываться простыней.
- Ты – шлюха! А ты – труп!
Артём с размаху ударил воздух в том месте, где только что была голова любовника, и, потеряв равновесие, чуть не упал. Завертел головой, пытаясь поймать в поле зрения обидчика, а когда поймал, было уже поздно – это был его кулак.
Следующее, что увидел Артём, был белый, с красивой узорной лепниной потолок их спальни. Как-то странно было видеть его одним глазом.
Зашипев от боли, он дёрнулся было, но тут появилось сосредоточенное лицо Лены.
- Помолчи. Дай кровь с глаза убрать.
- Как ты могла. Лена…
Она молча, закусив пухлые губы, обрабатывала рану над бровью, из которой и натекла кровь.
Видимо, он провалялся без сознания минут пять, раз жена успела одеться, а любовник – свалить.
- Я тебя спрашиваю. Как ты могла?
- Ну что?! – Лена бросила ватку ему в лицо. – Что мне тебе ответить?
- Ответь мне, почему ты мне изменила. Я не заслужил этого.
- Я больше не могу этого терпеть, Артём! Я одинока, понимаешь? Я замужняя одинокая женщина, а страшнее этого ничего для женщины нет. Ты… Ты живёшь на работе, я вижу тебя раз в месяц, и то по телевизору…
- Не преувеличивай.
- Что?! Ты когда дочь в последний раз видел? Да ты хоть знаешь, в каком она классе учится?
- Не делай из меня урода, Лена, конечно, я знаю, что Соня в третьем классе.
- Тёма, ты урод, - Лена расхохоталась, глотая слёзы. – Её уже месяц назад экстерном пустили в четвёртый!
- Господи… Я не знал.
- Да, ты не знал. Ты вообще ничего не знаешь о своей семье. А дом? Кран течёт, в подвале лужа натекла, проводка вот-вот загорится. Мужских рук нам не хватает, Артём. Я уже не говорю о постели, ты сам всё увидел. Я устала быть одна, Артём.
- Я зарабатываю деньги, Лена, на вашу с Соней счастливую жизнь! – перед его глазами снова и снова вставала постельная сцена между его женой и каким-то типом, и это взрывало всё его беззаботное спокойствие. – Ты хоть знаешь, каково мне там? С какими ублюдками мне приходится иметь дело, и в какие переделки мне приходится влазить ради того, чтобы моя жена и моя дочь были счастливы?! А в ответ я получаю предательство!
- Но ты же можешь зарабатывать по-другому! Ты обещал найти другую работу!
- Я не могу! – Артём помолчал секунду, успокаиваясь. Нельзя будить дочь такими криками. – Ты же знаешь, это всё, что я умею и люблю. Ненавижу и люблю это одновременно. Да, я пообещал тебе, но перебороть себя не могу, я не могу преодолеть эти фантомные сотни причин, которые встают передо мной, как только… Я не могу.
- Тогда иди к чёрту! – её глаза пылали яростью, и в то же время из них текли слёзы. Но даже в такой момент она не растратила своей красоты. – Я ненавижу тебя! Мы разводимся. Разводимся!
- Да. Конечно. – Артём подавленно молчал и жевал губы. Потом заговорил, уже не обращаясь к жене, будто сам с собой. – Я не свободен в своём выборе. Родители зачали и родили меня без моего спроса. Я закончил школу и институт, потому что этого требует общество. Я покупаю в магазинах то, что они мне предлагают. Смотрю по телевизору то, что показывают. Я работаю на единственной работе, на которую способен, и поэтому я привязан к ней и несвободен. Лена. Я выбрал тебя своей женой сам, исключительно сам, без чьей-либо помощи или влияния, но оказалось, что совершил ошибку. Это очень больно.
- Артём, прости меня, - Лена размазывала слёзы по щекам ладонями, совершенно по-детски. – Прости, прости, господи!
- Уходи из моего дома, и забирай с собой свою дочь. В следующий раз я хочу увидеть тебя только в ЗАГСе. Мы разводимся. А сейчас – вон.
- Куда мне идти?!
- Мне похуй. Вон!
Расширенными от ужаса глазами Лена смотрела на холодного, как звезда, мужа. Поняв, что тот не шутит, стала собирать в сумку вещи первой необходимости.
Через полчаса Лена и ничего не понимающая спросонья Соня выходили за порог.
- Прощай, Лоскутов.
- Когда люди ещё увидятся, тогда они говорят «до свиданья». Мы ещё увидимся. Не забывай об этой обязанности.
- Я обо всём помню, - она зло засопела.
«Здорово я её разозлил напоследок. Всё-таки вежливость – страшное оружие». Артём Джей захлопнул калитку и вошёл в свой особняк. Пустой, как выеденное яйцо.
5. Люди умеют верить.
- Добрый вечер, дорогие телезрители, с вами Артём Джей и «Шоу Замечательных Людей». Сегодня у нас самый необычный эфир, потому что мы находимся в самой обыкновенной студии, вот такой вот каламбур. Сюда, в Останкинскую телебашню мы пригласили не кого-нибудь, а самых настоящих пророков, современных мессий, основателей новых религий. Впрочем, нам всем всё станет понятней, когда мы познакомимся с этими замечательными людьми поближе. Итак, расскажите, как вас зовут, и почему вы здесь?
Ведущий обращался к молодому человеку, одетому в своеобразный костюм, напоминающий летний маскировочный комбинезон снайпера, увешанный листьями, травой и бабочками, только, судя по ядрёному аромату, витающему вокруг него, это был не антураж.
Всего в студии было семеро гостей, сидящих на расставленных по кругу диванах и креслах. Да, студия была действительно самой обыкновенной, даже нарочито невзрачной, в контраст с броской и незабываемой публикой.
Помимо человека-траволюба здесь были: молодой, но очень бледный, в очках с толстенными стёклами, одетый в дедушкины брюки на подтяжках и полосатую рубашку человек-задрот; худой, как велосипед, старик в спортивном костюме, играющий с ё-ё; неопределённого пола и возраста, синий от татуировок, изображающих человеческий глаз, человек-урод; абсолютно голая девушка, (Андрею приходилось сильно исхитряться, чтобы в кадр не попадало ничего лишнего) зато с айпадом в руках; пышнобородый, одетый в тёмную рясу человек-поп; и последним гостем был здоровенный негр-транс с шикарной рыжей шевелюрой, в блестящем вечернем платье, на толстенной цепи меж его аппетитных грудей мотался кулон в виде свастики.
- Меня зовут Лев Животский, и я представляю здесь свою религию, которую называют «пост-гринписизм».
- Хорошо, Лев, расскажите, пожалуйста, основные понятия и тезисы вашей веры. В чём её уникальность?
- Мы верим в Брилли, Бога деревьев, зелени и природы. Пока планетой правит Брилли, жива природа, живы и люди. Весь прогресс и бессмысленные современные достижения, - он брезгливо кивнул на айпад Голой Девушки, - всё это временно, и однажды уйдёт в небытие, оставив место лишь деревьям, которые на самом деле живые, и более разумные, чем человек.
- Ага, замечательно. – Артём улыбался. – Но ведь у любой действующей религии должны быть по крайней мере две тысячи сторонников, так гласит федеральный закон.
- У нас много сторонников, - обиделся Лев. – Президент даже выделил нам кое-какой капитал на строительство церкви и на прочие нужды.
- Как интересно. Хорошо, давайте послушаем следующего гостя. Как вас зовут?
Артём обращался к бесполому татуированному человеку-уроду. Лев Животский был не согласен с таким поворотом событий. Он привстал с дивана, акцентируя внимание камеры на себе, и завертел какой-то брошюркой:
- Пожалуйста, кто хочет приобщиться к религии пост-гринписизма, покупайте нашу Библию, написанную на бумаге, сделанной из синтетического дерева…
- Лев, прошу, сядьте. Дайте слово следующему гостю!
- Конечно, конечно.
- Здравствуйте. – голос у второго пророка тоже был странный, не то очень низкий женский, не то очень высокий мужской. Глазами «оно» недовольно стреляло в сторону невозмутимого Животского. – Меня зовут Атилла, фамилия значения не имеет. Все знают меня как Атилла Просвещенный.
- Атилла? Где-то я уже слышал это имя… Ладно! – Артём заинтересованно потирал ладони. – Что у вас за татуировки, Атилла? Они что-то означают, или просто дань имиджу?
- О, Артём, я рад, что вы задали мне этот вопрос. Дело в том, что эти татуировки являются непосредственным атрибутом, который носят все верующие в Глаз, так же как все христиане носят крестики.
- Секундочку. То есть вы хотите сказать, что где-то ходят еще по крайней мере ещё две тысячи таких… людей?
- Нас уже более трёх с половиной! – Атилла покраснел бы от гордости, если бы мог.
- А ещё вы сказали – я не ослышался? – вы верите в глаз? – Артём возбуждённо шагал по студии, от одного края к другому, но оператор сейчас снимал более интересующие зрителей кадры, - Как это понимать?!
- Не в глаз, а в Глаз! С большой буквы. Глаз он везде, и нигде одновременно. Его не существует, пока в него не поверить, но и этого мало. Чтобы добиться результата, нужен экран, зеркало. Эти татуировки – зеркало, которое отражает всё, что видит Глаз. Таким образом все верующие обретают великое Знание, близкое к идеальному.
- И все эти люди правда в это верят?
- Вы сомневаетесь, да?
- Хорошо. То есть вы, Атилла, утверждаете, что знаете всё? – Артём начинал закипать. – Что вы скажете обо мне? Что вы видите?
- Я вижу, очень скоро у вас будет большая удача в карьере, - Атилла сощурился, - но в личной жизни у вас не всё так гладко.
- Спасибо. Не будем заострять внимание на мелочах, эфирное время идёт, и пора переходить к следующей замечательной личности.
Ведущий, уже откровенно дурачась, в балетном стиле, на цыпочках подлетел к человеку-задроту, напугав того до чёртиков. Театрально взмахнув руками, он воскликнул:
- Ну что же нам расскажете вы, молодой человек? Как говорится, кто такой, сколько лет, почему не в армии?
- Меня зовут Паук. – молодой человек нервно протирал платком свои окуляры, старательно заплёванные Артёмом. – я один из основателей церкви виртуального Бога. Мы с моими друзьями… то есть вместе с остальными основоположниками создали целую сеть онлайн-программ, которые, тесно взаимодействуя друг с другом, образуют сущность Бога. То есть, полностью отрешившись от внешних факторов, можно считать, что в Интернете любой пользователь может найти Господа, и получить то, что мечтает. Рай…
Его оборвало хрюканье.
- Что?
Теперь хрюканье переросло в оглушительный хохот.
- Что здесь смешного?
- Извини! – Артём рыдал от истеричного смеха. Камера остановилась на нём. Андрей за кадром с дикими глазами делал характерный жест рукой по горлу, но Артём смог остановиться только тогда, когда сам по себе выдохся.
- Что смешного?! – Паук одновременно и негодовал, и чуть не плакал.
- Раз за разом! Каждый раз, когда я думаю, что ничего тупее быть уже не может, вы доказываете мне обратное!
- Как вы разговариваете? Я подам на вас в суд за оскорбление моей религии!
- Да подавай. Дорогие телезрители, мы прерываемся на рекламную паузу. – и добавил, когда уже выключилась камера, - Видимо, Эйнштейн был прав.
Ведущего облепила со всех сторон вся съёмочная группа.
- Ты что завёлся опять?
- Завязывай, у нас прямой эфир!
- Полегче с выражениями, дикарь, не подставляй нас всех!
- Да отвалите вы от меня! – отмахнулся он в ответ и закурил. Выдыхая дым, Артём поймал взглядом невозмутимого человека-попа. Многозначительно поднял бровь. – Ну а вы-то, батюшка, ну вы-то зачем здесь, среди всей этой шушеры?!
- Какой ещё батюшка? – пробасил тот.
- Ну… - Артём подозрительно сощурился. – Вы ведь православный?
- Нет. Что, не видишь? – он показал поближе то, что висело на его груди. Перевернутый крест. – Я из церкви Антихриста. – и на всякий случай уточнил. – Всё законно, всё как у всех.
Ведущий раздосадовано отбросил недокуренную сигарету в горшок с цветком.
- Эй, Тёмыч! – Андрей протягивал ему мобильник. – Тут, в общем, важные новости. Пусть тебе сам Семён Львович всё расскажет. Ты только не принимай близко к сердцу, всё не так плохо, как кажется на первый взгляд.
- Ну что там ещё? – раздраженно буркнул Артём. Взял трубку и вышел из зала.
- Алло, Семён Львович?
- Артём. Ты, похоже, как всегда, не в курсе последних новостей, поэтому сообщаю тебе сам, как твой непосредственный хозяин.
- Начальник.
- Вот-вот. – директор прокашлялся, скрывая волнение. – Об этом я и хотел тебе сообщить лично. Помнишь Миронова? Мерзавец добился своего, вчера вступил новый закон. Всем рабочим официально присваивается статус «обязанного». Это не то же самое, что крепостничество, конечно, не с руки нам скатываться к варварским обычаям. Но в общем, прав у этих «обязанных» ненамного больше, чем у крепостных. Да ты сам в Интернете подробней прочтешь, нет времени объяснять.
- И что, вы теперь посадите меня на цепь, будете поить дождевой водой и кормить вчерашним овсом, взамен на мою работу?!
- Не ёрничай, Артём. Да, вынужден согласиться, ты ценный работник, скажу больше – ты дорог мне, но против закона не попрёшь. Тебе надо подписать бумагу, и ты перейдёшь в моё распоряжение. Пойми, обратной дороги нет, но я обещаю, что к тебе буду относиться особенно.
- Да пошёл ты!
- Не стоит тебе вновь заводить старую шарманку. Я ведь знаю, где ты живёшь, и где живёт твоя жена с ребёнком.
- Я не боюсь твоих угроз, ублюдок. И нет у меня жены и ребёнка. И дел с тобой никаких иметь больше не хочу. Целуйся вон со своими рабами, которые «подписали бумагу»!
Артём нажал сброс. Подумал секунду, вытащил сим-карту и сломал пополам. Украдкой посмотрел за ту дверь, где находилась вся съёмочная группа. Вроде всё было тихо.
Тогда он шагнул в неприметный коридор, ведущий к лифту. Пора было уходить.
6. Люди не умеют думать.
Придорожный частный мотель, каких по стране миллионы. Парковка, небольшая столовая на первом этаже и несколько номеров для усталых путников. Здесь мог остановиться как дальнобойщик, так и высокопоставленный чиновник. Но перед дорогой все равны, здесь никто никого не осуждал, не лез с расспросами, но каждый мог попросить помощи и дождаться её, в этой отдельной от всего внешнего мира Вселенной.
Хозяин с ленинской лысиной тактично постучал в один из номеров, и услышав вежливое «открыто», вошёл. Положил чистое постельное бельё на тумбочку.
- Если вам ещё что-нибудь потребуется, позвоните по внутренней связи, номер я оставил вон на той бумажке. Если меня не будет, ответит моя жена.
- Да, конечно, спасибо. Пока что у меня всего хватает. – Артём улыбнулся. – Хотя, если можно, я бы хотел ещё немного кофе.
- Да, сейчас принесу.
Конечно, хозяин мотеля узнал постояльца. В газетах уже целую неделю висели заголовки о пропаже известного эпатажного телеведущего. Он исчез после одной из своих выходок в прямом эфире. Ходили слухи, что его похитили или убили недоброжелатели, ведь у многих имелся на него зуб. Но, как всегда, реальность оказалась куда проще слухов.
Впрочем, хозяин мотеля не собирался звонить в милицию. Это не его дело, а ввязываться в малопонятные разборки не совсем полезно для бизнеса. Тем более, учитывая, что теперь он не совсем свободная птица. По закону настоящим хозяином мотеля теперь являлся не он, а какой-то городской хлыщ, и в случае чего тот мог серьёзно ухудшить жизнь своему обязанному. Но деваться с подводной лодки некуда. Остаётся просто обслуживать беглеца, при личном общении оказавшегося вполне приятным и дружелюбным человеком.
Артём поблагодарил за кофе и запер дверь изнутри.
Он уже второй час сидел в кресле, безостановочно питаясь кофе и сигаретами. Это сочетание почему-то приводило его в состоянии полного успокоения, даже транса. Он нашёл эту точку резонанса между телом и креслом, и погрузившись в эту мягкую горечь, ждал.
Время тянулось медленно, секундная стрелка часов двигалась как минутная, а минутная как часовая.
Артём сбежал тогда с прямого эфира, сел в машину и, даже не заехав домой за вещами, вырвался из города. Только потом, в какой-то придорожной кафешке он увидел по телевизору, что программу пришлось заканчивать оператору Андрею, и это его очень развеселило. Потом он увидел объявление о своей пропаже, и это развеселило ещё больше. «Пусть побегают, поищут». Сам Артём уже твёрдо решил для себя, что уедет из страны. Раньше такие мысли никогда не приходили в его голову, но в свете последних новостей жить в таком дерьме было бы попросту неразумно.
Тогда, после побега, к нему в голову пришла ещё одна идея. Пришлось звонить Андрею и просить его о помощи.
- Андрюха, привет, это я.
- Тёмыч?! Ты… ты где?
- Слушай, у меня крупные проблемы, в общем, я должен залечь на дно, на некоторое время.
- На некоторое время? Ты знаешь, что меня сделали ведущим? Что мне делать, Тём? Я ведь не шоумен как ты, но отказать Семёну Львовичу не могу…
- Андрюх, всё будет нормально, только… Я хочу тебя попросить об одном деле.
- Что за дело?
- Мне нужно, чтобы ты сделал один репортаж, для этого ты должен отправиться с новым оператором в НИИ Психологии и Антропологии в Софии. Там есть один профессор, про него писали в газетах, и меня очень заинтересовали его исследования. Я говорил с ним по телефону, и кажется, он открыл нечто такое, что всколыхнёт весь мир. В общем, следующая программа должна быть настоящей бомбой.
- Но у нас же есть чёткий план, по которому наша следующая программа будет в…
- Я знаю! Андрюх, это очень важно для меня! Ты же единственный друг для меня, мы столько всего вместе прошли.
- Да, но…
- Это всё, чего я прошу, моя первая и последняя просьба. Пожалуйста.
- Меня ведь могут уволить.
- Тебя не могут уволить, ты ведь обязанный. Максимум, тебя опять понизят до оператора. Но это будет лучший выпуск. Сделай это, ради меня.
- Ну хорошо, я попробую. Но за качество не отвечаю, из меня телеведущий, как балерина.
- А от тебя ничего и не требуется, всё основное будет за профессором.
- Ну ладно.
- Спасибо огромное, Андрюх, я никогда этого не забуду.
Артём курил в кресле и вспоминал этот разговор. Сдержит ли обещание бывший оператор, или всё-таки он раб дрожащий?
Наконец настенные часы, окутанные густым сигаретным дымом, всё-таки показали час икс. Артём включил телевизор, там как раз шла заставка – красивый вид центра Софии с высоты птичьего полёта. «Слава Богу» - выдохнул он.
Далее крупным планом появилось лицо Андрея. Камера медленно отдалялась от него, обнажая здание за его спиной. Это была серая громадина почти без окон, и с одной лишь проходной.
- Всем привет. С вами Андрей Кей и «Шоу Замечательных Людей».
«Вот козёл!» - беззлобно возмутился Артём.
- Сегодня мы находимся в Софии, в столице Болгарии. Сейчас мы посетим профессора Куранова, работающего в НИИ Психологии. Будем надеяться, что нас туда впустят бдительные охранники.
Охранники для вида обыскали их, и больше не препятствовали. Артём днём ранее позвонил самому профессору и предупредил о приезде съёмочной группы, чтобы он подготовил материал.
Один из охранников провёл их по ярко освещённым чистым коридорам к кабинету Куранова и вернулся на пост.
- А здесь не так плохо, как кажется на первый взгляд, - попробовал пошутить Андрей. – Хорошо, пришло время побеседовать с самим профессором, боюсь, что охранники – не самые интересные на свете люди.
Ведущий постучал, и не дожидаясь ответа, вошёл.
- А, здравствуйте, я ждал вас. Проходите!
- Неужели? Что ж, приятно познакомиться, я Андрей, - ведущий протянул руку и профессор ответил крепким рукопожатием.
- Меня зовут Станислав Иванович Куранов, я профессор психологических и антропологических наук.
- Замечательно. Из надежных источников стало известно, что у вас есть очень занятный материал, ценный для нашей программы. Очень хотелось бы узнать, что это. Расскажите нам, Станислав Иванович.
- Нет, это было бы слишком сухо и пресно, вы же всё-таки ведёте развлекательное шоу, а не документальную чёрно-белую ленту, не так ли? – профессор оказался простым и позитивным в общении человеком, по крайней мере перед камерой он не стушевался. – Я не просто вам всё расскажу, но и наглядно продемонстрирую. Это будет целый ряд безобидных, но очень интересных экспериментов. Пойдёмте за мной!
Профессор поманил ведущего за собой рукой, и открыл дверь, ведущую в ещё один, следующий коридор. Андрей пошёл за ним, скопировав его жест, вновь играя на публику.
«Вот засранец!» - снова нашёл в нём подражательные нотки Артём, но на самом деле он пока был полностью доволен ходом программы. Ему было непривычно вот так просто сидеть в кресле, и со стороны смотреть на шоу, ставшее для него уже почти родным. Опытный, профессиональный глаз неосознанно отмечал ошибки Андрея – вот он слишком картинно улыбнулся на вполне серьёзную фразу профессора, здесь – наоборот, застыл словно истукан, а здесь вообще у него рука вверх дёрнулась, поправляя несуществующую камеру. Не так уж просто избавиться от привычек.
Да и походка у нового ведущего тоже упрямо напоминает о его прошлом – он словно на полусогнутых ногах ковылял вслед за Станиславом Ивановичем. Они шли по необычному коридору, потолок, стены, и даже пол которого были сделаны из прозрачного стекла, так что если бы Артём был там, у него закружилась голова – он боялся высоты. Это был третий этаж, не меньше. Однако вскоре они оказались перед тяжёлой дверью, ведущей в подземный бункер. Видимо, коридор вёл под уклон.
Профессор приложил палец одной, затем другой руки к специальному идентификатору. Раздался негромкий писк и дверь автоматически открылась.
- Добро пожаловать в святая святых нашего института – в лабораторию.
Лабораторией уважаемый профессор назвал довольно обширное помещение. В зале стояло множество столов с компьютерами, осциллографами и ещё кучей приборов. Несмотря на то, что работники были предупреждены о визите телевизионщиков, вся рабочая обстановка была сохранена – лаборанты сновали взад-вперёд с пробирками, с листками и планшетами, и вообще здесь царил настоящий хаос.
Но и в этом зале они надолго не задержались. По тому, с каким придыханием профессор открывал следующую дверь, Андрей понял – вот оно.
Они вошли в маленькую комнатку: мягкие кресла вдоль стены, а напротив – смотровое стекло, видимо, с другой стороны являющееся зеркалом. «Как в фильмах про допросы плохих и добрых полицейских» - пронеслось в голове у ведущего, но то, что оказалось за стеклом, потрясло его по-настоящему.
Лабиринт, огромный, диаметром в полкилометра. Стены коридоров были пластиковыми, непрозрачными. Лабиринт равномерно освещался по всему периметру, так что отсюда, сверху, было видно все витки, закоулки и тупики, и от этого вида становилось жутко.
- Вот. – профессор Куранов разве что не светился от гордости. – Это первый из экспериментов, которые я вам сегодня покажу. Впечатляет, правда?
- Ага.
- Смотрите воон туда. – он махнул рукой в сторону центра лабиринта. – Видите светящийся куб? Это условный центр, контрольная точка, куда должны добраться испытуемые. Из любой точки лабиринта видно свечение, поднимающееся над стенами, это естественный и чёткий ориентир, любой смог бы добраться до него, если бы попробовал. Теперь о подвохе. Там, в кубе, мощный передатчик. В тело каждого испытуемого вживлён датчик, который реагирует на сигналы, которые подаются из условного центра. Как реагирует? Когда испытуемый поворачивает в правильный коридор, то есть ведущий к кубу, он получает небольшой удар током, настолько маленький, что его даже нельзя назвать негативным воздействием – скорее нейтральным. Это просто сигнал. Если же испытуемый поворачивает в неправильную сторону, он получает такой же незаметный сигнал – лёгкую дозу эндорфина. Таким образом, мы как бы запутываем его, однако в памяти испытуемого сохраняется установка – добраться до видимой цели, в результате чего он получит вознаграждение. Сейчас мы понаблюдаем за реакцией на эксперимент у разных биологических видов.
- А это вообще законно? – Андрея взволновала фраза о вживлённых в тела датчиках.
- Обижаете. Всё согласованно. – услышав ответ, ведущий сразу успокоился, даже заскучал. – Итак, первый объект – собака, самка лабрадора по кличке Лесси.
В коридор впустили белого симпатичного лабрадора, он сразу рванул по лабиринту в верном направлении, то есть в сторону центра. «Негативные» сигналы слились в сплошной противный писк. Однако, через минуту собака заметно снизила темп прохождения поворотов. Лесси уже не бежала, она шла, вздрагивая на каждом перекрёстке. Несколько раз она врезалась головой в стену, дёрнувшись в «неправильную» сторону, поддавшись напору сигналов.
Но вот светящийся куб был уже буквально перед ней, всего за двумя стенами. Немного воодушевившись, Лесси пошла, но не очень резво, видно было, что сигналы сильно её раздражали. Поворот. Ещё один. А вот и контрольная точка! Лабрадор, радостно взвизгнув, бросился облизывать научного сотрудника, находившегося у куба.
- Итак, первый есть. Теперь посмотрим, как справится с испытанием лабораторная крыса.
Белый отвратительный грызун с самого начала повёл себя по-своему. Он прошёл один поворот с негативным сигналом, второй, третий. Дальше крыса повернула в «неправильную» сторону, получила положительный сигнал, развернулась назад и вновь пошла в нужном направлении. Вновь, пройдя три раза правильно, она повернула в другую сторону, получила сигнал и опять пошла правильно.
Это можно было назвать подпиткой плюсами.
- - - +
- - - +
- - - +
Крыса будто держала свою психику в безопасном равновесии, так что вполне спокойно и без особого труда она нашла выход из лабиринта.
- Очень интересно, правда? Сейчас будет ещё интересней – это человек, из числа добровольцев. Мы зовём его Сто Восьмой.
Сто восьмой, в белом халате неспешно пошёл по коридорам. Никаких дёрганий или замысловатых стратегий от него сначала видно не было. Он просто шёл.
Однако спустя минуту человек без всяких предисловий повернул в неправильную сторону и пошёл. Не останавливаясь. Теперь он проходил перекрёстки, руководствуясь только положительным сигналом.
- Обратите внимание, - шепнул профессор. – Раз приняв решение, и поверив в его правильность, объект не пытается анализировать ситуацию.
Сто Восьмой шёл по кругу, у него никак не получалось попасть в нужный коридор. Его сбивало с толку чувство, что он идёт в правильном направлении, хотя свет от куба всегда был где-то слева и не приближался.
Эксперимент порядком затянулся. Человек блуждал по лабиринту, несколько его попыток повернуть в правильную сторону встречались негативным сигналом, и всё вновь возвращалось на круги не своя. В конце концов Сто Восьмой запаниковал и бросил идти. Он просто сполз по стене, тяжело дыша и судорожно закрывая лицо руками.
- Так, всё, эксперимент закончился. – Куранов нажал на какую-то кнопку, и пластиковые стены лабиринта опустились в специальные пазы в полу. К несчастному человеку быстро зашагали лаборанты. Они взяли его под руки и увели из зала, что-то успокоительно бормоча на ухо. – С ним всё в порядке, - заметил встревоженные взгляды съёмочной бригады профессор. – Он просто потерял ориентацию в пространстве и перестал понимать суть происходящего. Ему дадут успокоительное, он поспит и всё будет хорошо. На самом деле это и было то, что я хотел вам показать.
- Это очень…
- А теперь второй эксперимент.
- Второй?
- О, этого добра у нас сколько угодно! Обещаю, следующие опыты будут не менее интересными, чем тот, что вы уже имели счастье увидеть. Секундочку!
Профессор засуетился, как курица над своим яйцом. Он подбежал сначала к одному электрическому шкафу, повключал какие-то рубильники, затем подбежал к стене, нажал на какой-то выступ, и с приятным жужжанием из стены выехала целая приборная панель. Пройдясь по ней пальцами, словно пианист, Куранов вернулся на обзорное кресло, торжественно улыбаясь. Кивнул, мол, смотрите дальше.
На том месте, где только что змеился величественный лабиринт, теперь выросло три конструкции, напоминающие комнаты, только не прямоугольной, а неправильной трапециевидной формы. У строений были чёрные стены, так что происходящее внутри можно было увидеть только на мониторе, любезно выехавшим из стены.
- В этом эксперименте испытуемые с завязанными глазами входят в комнату: они не знают, что она необычная. Внутри они снимают повязку. Там, на полу, лежит обыкновенный мяч, помещающийся в ладонь, условно назовем его "яблоко". Специальный проектор высвечивает у дальней стены (дистанция 8 метров) кольцо, в которое испытуемый должен попасть, и получить вознаграждение. Всё предельно понятно. Задание на скорость принятия логического умозаключения. Наш первый объект - человек с синдромом Дауна, остановившийся в развитии на уровне семилетнего ребёнка.
Лаборанты под руки ввели в комнату упитанного дядьку с румяными щеками и типично оттопыренной нижней губой. Как только его закрыли, он снял повязку. Увидев в пустой комнате мяч, он обрадовано стал крутить его в руках, рассматривая находку.
Профессор повернул рычаг, и у дальней стены чёрной комнаты загорелось кольцо. Даун продолжал тупо держать мяч в руке. Куранов нажал на ещё одну кнопку, испытуемый подпрыгнул, ойкнув.
- Он забыл, зачем там находится. - пояснил профессор. - Смотрите внимательно.
Испытуемый бросил «яблоко» и с первого раза попал в кольцо.
- Видите? Пространственное восприятие у больного синдромом Дауна человека своеобразное, поэтому игру с изменённой перспективой он успешно выиграл. Теперь мы введём в две комнаты двоих испытуемых. Так сказать, для сравнения. Первый объект - здоровый человек, мы называем его Семидесятый, второй - самка шимпанзе по кличке Сауна.
Куранов скомандовал лаборантам, и они завели в комнаты человека и обезьяну.
Экран монитора разделился на две части. В левой Семидесятый поднимал с пола мяч, в правой Сауна тоже подготавливалась к броску. Загорелись кольца, в обеих комнатах.
Испытуемые выполнили по броску и не попали. Стены разной высоты создавали иллюзию большого расстояния до цели, на самом деле гораздо меньшую, чем казалось. Обман зрения сыграл с ними шутку и в следующей попытке. И в следующей.
- Обратите внимание на их реакцию. - Не унимался профессор.
В правой части экрана шимпанзе рассерженно била себя в грудь кулаками и истошно кричала, шлёпая губами. В левой половине человек тоже бил себя кулаками в грудь, губы шевелились, выплёвывая ругательства.
- Вы видите? Реакция человека и примата абсолютно идентичны, то же самое можно сказать и о результате их бросков. Они не могут сообразить, что это обман зрения!
- Какие-то они тупые. - засмеялся Андрей.
- Среднестатистические особи. Но! - Куранов подмигнул. - Ваше выражение на самом деле не пустой звук. Сейчас я вам покажу реальный разрыв мозга!
- Эээ, но, - ведущий выразительно глянул на часы. - Эфирное время...
- Ну хорошо, хорошо, я покажу это быстро, пожалуйста, это очень важно!
- Ладно...
Профессор провёл Андрея и оператора в ещё одно помещение, довольно маленькое на фоне гигантского зала с лабиринтом. На кирпичных стенах поблёскивал иней. Здесь было несколько столов, кушеток, какие-то ящики и жуткие хирургические приборы.
- А что это за место, профессор?
- Операционная и склад.
- Склад чего?
Куранов не ответил на вопрос. Он молча подошёл к одному из холодильных ящиков, похожий на солярий, открыл крышку.
Андрей заглянул внутрь и побледнел, буркнув что-то себе под нос. Оператор наклонил камеру, и запечатлел два замороженных, явно человеческих мозга.
- Слева мозг человека, которого наш институт препарировал пятьдесят лет назад. Справа - наш современник, его звали Шестьдесят Восьмой. Обратите...
- А это точно законно?
- Обратите внимание, вот эта зона, - он лазерной указкой навёл на одну из извилин более старого мозга, - отвечающая за логику и память значительно уменьшилась у нашего современника, а вот эта зона...
- Станислав Иванович! Мы заканчиваем программу!
- Но я хотел бы закончить.
- У нас больше нет времени, просто скажите результат ваших исследований, объясните смысл того, что вы нам сегодня показали.
- Если быть кратким, - профессор нехотя захлопнул холодильник, - то человек становится невероятно тупым. В какой-то степени, даже тупее животных.
- Господи, да ладно...
- Я понимаю, в это трудно поверить. Но то, что человек является венцом природы, высшей ступенью её эволюции, теперь лишь миф, который мы развеяли. То есть если считать уже достигнутое и открытое нашей цивилизацией, то естественно, люди выше, чем приматы. Но если смотреть со стороны динамики прогресса мозговой активности, то человечество регрессирует огромными скачками, чего нельзя сказать о животных. Если так пойдёт дальше, то человек станет тупым уже через сорок лет!
- Я понял. - Андрей раздосадовано качал головой. - Я всё понял. Вы с ним сговорились, да?
- С кем?
- Не надо прикидываться! Ну и зачем тебе это было надо? - Андрей говорил в камеру, и Артём прекрасно понимал, что он обращается именно к нему. - Кому и что ты хотел этим доказать?! Придумал какую-то байку… Ты специально так сделал, чтобы подставить меня? Ну, так учти, несмотря на этот провальный выпуск с этим клоуном в халате, я всё равно буду ведущим. А ты оставайся в прошлом, неудачник!
- Как вы меня назвали?!
- Всё, Ген, вырубай камеру. Валим отсюда.
7. Эпилог.
Артём проезжал уже третий город, на дорогах не было ни одной машины. Он был единственным водителем. И в каждом городе была одна и та же картина.
По тротуарам люди ходили, уткнувшись носами в огромные смартфоны. Они не смотрели по сторонам, постоянно врезаясь друг в друга и в фонарные столбы. Падали, поднимались, били себя кулаками в грудь от злости, и продолжали куда-то идти. Иногда они останавливались и начинали спариваться, вне зависимости от пола встреченного человека.
Тут и там в воздух поднимались столбы дыма, везде были пожары, но они успешно тушились текущей по улицам водой и фекалиями из неисправных городских коммуникаций.
Никто ничем не занимался, кроме секса. Однажды Артём увидел, как пара мужских особей разбила витрину продуктового магазина головой третьего человека, и ворвалась внутрь, издавая страшные гортанные звуки.
Проезжая через железнодорожный переезд, Артём чуть не задавил двоих железнодорожников, раскачивающихся на шлагбауме с дикими визгами и снимающими это на камеру смартфона. Метрах в пятидесяти от них покоился поваленный на бок товарный поезд. Он ещё дымился, а содержимое вагонов уже давно сгинуло с места трагедии.
Артём смахнул ледяной пот со лба, и… проснулся.
Кто-то стучал в дверь.
- Входите!
Это оказался лысеющий хозяин мотеля, в котором он ночевал.
- Извините, что побеспокоил. Через час у вас закончатся сутки, вы останетесь у нас ещё на ночь?
- Нет, я спешу поскорее убраться за границу. Спасибо, что предупредили, я сейчас соберу вещи и оплачу счёт.
- Благодарю.
Хозяин ушёл. Артём встал, прошёл в ванную комнату. Ополоснув лицо холодной водой, облегчённо выдохнул.
- Слава Богу – сон. Она всё ещё вертится.