*****Смена командира
Так как полк перешел на новую авиационную технику, к нам стекалась одаренная перспективная летная молодежь. Требовался опытный командир.
Я знал, что Политика отказался от этой почетной сложной должности. И вскоре к нам прибыл из Центра переучивания подполковник Малютин. Рост 162 см, ершист, но в общем справедлив, не любил подхалимажа, сам хороший летчик, летный методист, всесторонне развитый спортсмен… И дела пошли, хотя не без промахов и казусов.
Начальника штаба смены командиров уже утомили. Он ветеран Великой Отечественной войны, отличный служака, понял, что его не выдвигают выше из-за частой смены командиров полка. И он как-то сник, самоустранился. Дело он знал отлично, выполнял его молча. Малютин его побаивался, так как не знал толком, что в полку делает начальник штаба, а что командир.
Малютин бегал ко мне, сначала на консультации, а потом начал через меня передавать приказания. Мне было трудно — командовать полком при живом начальнике штаба. Наумова это злило. Он высказывал вслух мысли, что ему надоело учить мальчишек командовать полком. Мне от этого было не легче, потому что нагрузка у меня была двойная: командовать и заниматься всеми планами, вести бумажные баталии. Плюс я был секретарем партийной организации управления.
Ершистость Малютина пришлась нам не по душе. Порой он нас, замов, оскорблял, унижал достоинства, нарушал воинскую субординацию. Мы иногда вслух при окружающих давали ему отпор.
Как-то он начал меня отчитывать при метеоработниках, моих подчиненных, я ему тут же отрезал, что он не знает устава: при моих подчиненных он не имеет права меня ругать. Потом один на один он пытался меня успокоить.
На летных замов он обрушился с выражением «крысы». Инженера полка наказал в день его рождения. Заместитель по политической части полка Давыдов не нашел методов сближения с командиром и вскоре уволился из армейских рядов.
Притирка Малютина шла долго, но все окупалось тем, что он сам хорошо летал, грамотно обучал летчиков, и летные показатели шли неплохо. А это главное для летного полка.
С приходом Малютина кадровики затормозили мой служебный рост. Замысел кадров был ясен: пока не станет на ноги Малютин, полковых начальника штаба и его зама не трогать.
К слову, я дал себе зарок — никогда не тормозить выдвижение своих подчиненных, что и делал до конца своей службы. Поэтому мои подчиненные уходили с повышением, получали вышестоящие должности, звания. Я же обучал новых, молодых, и они становились не хуже старых. Главное — оказывать человеку доверие, а он, чувствуя это, постарается не подвести.
*****Учения
Большим бременем для штаба были проводимые вышестоящими командирами учения. Тут следовала работа до упаду и, как правило, без права на отдых даже ночью. А когда учения заканчивались, необходимо было в кратчайший срок отчитаться перед вышестоящим штабом при помощи оформленных средств объективного контроля. И лишь после отчета выставлялась за учения оценка полку.
Главная нагрузка на учениях лежала на командном пункте. Необходимо было при помощи локации определить параметры воздушного противника, быстро оценить обстановку, поднять экипажи в воздух, навести на цель с таким расчетом, чтобы летчик мог «сбить» условного противника. Надо было вдобавок заснять все показания в это время экранов, приборов, планшетов.
На мои плечи на учениях выпадало составление всех донесений в вышестоящий штаб, а стало быть, и знание всей воздушной и наземной обстановки. Кроме того, я входил в полный боевой расчет КП в должности начальника разведки. А учения обычно начинались с заслушивания, и первым всегда выступал я: докладывал данные о противнике, то есть кого, сколько, откуда и др. мы ждем. Предлагал командиру полка методы борьбы с противником, кого куда поднимать, какой наряд сил направлять на того или иного воздушного противника.
Вспоминается один курьезный случай. Начались учения, а с погодой не везло. Мы сидели в ожидании. Начальник штаба уехал с КП в часть, я остался за него. Вернулся он вечером, выпивши (к моему большому удивлению), привез с собой бутылку спирта и чуть ли не в приказном порядке начал заставлять меня выпить с ним.
Я понимал ситуацию: он будет пьян — еще полбеды, так как он потихоньку валил все на меня. Но если и я «поддам», то мы «войну» проиграем. Неопытный командир полка не разберется в налете и запутается в двух соснах.
Молодые командиры на аэродроме ориентировались всегда хорошо, так как их путь от летчика до командира полка проходил на аэродроме. Командный пункт — другое дело. Руководство из подземелья с помощью радиосредств, телевидения и радиолокации давалось им труднее, и тут они целиком опирались на начальника штаба. Малютин не был феноменом, и ему КП давался туго.
Наумов, зазывая выпить, ссылался на посредников, которые сказали ему, что налета уже может и не быть, так как его время прошло. Я незаметно ушел с КП в комнату отдыха. Наумов кинулся — меня нет, начал заставлять пить с ним его заместителя по боевому управлению. Тот сослался на дежурство и выкручивался, как мог.
Время шло, тянулась ночь. Наумов набрался вволю. Его дежурящий заместитель по боевому управлению отвел и уложил спать.
Рано утром всё шумно вдруг зашевелилось. Начался интенсивный налет. Нагрузка, в который уже раз, легла на меня двойная. Новый молодой командир только лупал глазами, я же отрывался от своего рабочего места и бегал к рабочим местам штурманов, подсказывал им, где их цель, докладывал направленцу в дивизию: где, когда и кого мы перехватили.
Когда мы налет успешно отразили, появился с совиными глазами начальник штаба.
Я ему тихо сказал, что Малютин ничего не понял, но война выиграна, и все цели перехвачены на заданных рубежах. Он начал меня подхваливать и ругать себя за вчерашнее.
Чувствовался постепенный отход Наумова от дел. Он начал готовиться к увольнению в запас. Ему шел 50-й год. Восьмой год он командовал штабом. Он понял, что служил слишком хорошо, стал жертвой молодых и все новых командиров.
К слову, А.М.Наумов ушел в запас в 50 лет. Восемь лет он командовал штабом. Я стал его последователем и полностью повторил его подвиг — тоже ушел в запас в 50 лет, тоже восемь лет командовал штабом полка…трёх полков. Служил хорошо. Стал жертвой молодых летных командиров, которые были за мной, как за каменной стеной.