« Я отдаю себя великолепию озарения, чтобы
смыть с себя всё нечеловеческое».
(из древнекельтского ритуала озарения)
Не каждая Аспазия может ужиться в тени Перикла. Не каждая Исида захочет собирать останки обессилевшего мужа.
Люди любят создавать тёмных богов, чтобы узаконить тьму внутри себя. Канва моей боли создавалась в период безмерного ощущения эфемерного счастья. Как и мой остов, создан был создан во времена, когда я не могла осмыслить ни своего бытия, ни окончания его пути. Он и останется тогда, когда прекрасно-холодный Танатос обездвижит дыханием беспечно-неразборчивый Эрос.
Мы – ангелы демонов.
Мы – демоны ангелов.
Тёмные крылья – вестники вдохновения.
Рассветные звери самые пушистые, но у них самые острые когти.
Экзальтация сродни абстиненции оргазмических сотрясений.
То, что нас с тобой роднит, нас же и отдаляет.
Я так редко прошу прощения, глядя в твои серебристые глаза!
Мы – боги наших богов.
Хотелось бы услышать не только что говорит Заратустра, но и как вдохновенно вздымался его голос, пронзая глубины широт подсознания. Философ, подслушав свирепые песни древнего солнца, обрёл свой Амерат.
Стрелы Солнца. Шутка Аполлона.
В губительной схватке страсти – один всегда Искандер, покоряющий силой, тоской, вдохновением глаз.
Мой Авэн меня разъедает, принося рассвет на разбитых ладонях вчерашней печали.
Пусть – буду частью мозаики боли и быта.
Умерить свой пыл и уверить себя в поклонении небу.
Как можно измерить мечты метеора в момент, когда ярче не станет ни слава, ни смерть?
Сероглазая ночь приходит без стука.
Вернуться б к бесцветным глазам, яростно-дико сжигая остатки себя. Это – жертвенность женственной стали. Любовь – поединок, так сложно в сражении жизнь провести.