И жизнь, с её насущным хлебом и делами, продолжалась. На службе всё шло хорошо. Я был предельно честен и не играл в свою пользу, в интригах двора не участвовал, праздники и балы посещал только по просьбе Элеоноры. Мы не раз ещё встречались и говорили с ней часами напролёт. Она регулярно посещала монастырь и передавала от меня дочери подарки, так же и от неё ко мне. Дети росли, и, казалось, что ничего особенного не происходит, тогда как жизнь ускользает, как песчинки в песочных часах.
Прошло два года, здоровье герцогини полностью восстановилось, что не могло не радовать меня. Я тоже продолжал пребывать в здравии, час расплаты ещё не наступил. Иногда размышляя об этом, просил Бога повременить ради того, чтобы успеть позаботиться о судьбе моих детей.
Валентино ждал появления первенца, Амелия должна была вот-вот разрешиться. И мы втроём, стоя возле двери, переживали, слушая её крики и стоны. Повитуха хлопотала внутри спальни и служанка помогала ей. Валентино был бледен и крайне взволнован, то и дело порываясь ворваться и спасти свою возлюбленную жену.
- Чем ты ей поможешь, скажи мне?! Не мужское это дело... - Амато ходил взад-вперёд, чеканя шаги и побрякивая оружием, висящим у него на боку. Он всегда и везде оставался настороже, не удивлюсь, если и спал с мечом под подушкой.
- Почему наши женщины так дорого платят за любовь?!
- У всего в этом мире есть своя цена, - с горьким вздохом ответил я, вспоминая разговор с Рохом.
- Я бы разделил с нею боль, как делил наслаждение! - Валентино был полон решимости.
- Ты именно это и делаешь сейчас! Посмотри, руки дрожат, на лбу испарина, ты бледен и с утра ничего не ел... Ещё неизвестно, кому из вас легче! - успокаивал я его.
- Бедная моя девочка! Всё из-за тебя! - Амато толкнул его в плечо после того, как Амелия особенно громко и тяжело закричала.
Валентино взвился на дыбы с пол-оборота, нервы у всех были на пределе.
- Ещё не хватало! - я разнял их, как петухов, готовых сразиться за любовь пернатой красотки. - Любовь - самое дорогое удовольствие на Земле. Так устроен мир! Амато, возьми себя в руки, ты не видишь, Валентино и так страдает больше нас всех!
- Не нужно было зачинать! Ей всего-то восемнадцать!
- Вполне зрелый возраст, не находишь?!
- Прости, дружище! Мы сейчас придём... - я схватил Амато за руку и потащил во двор.
Прохладный ноябрьский ветер ударил в разгорячённые лица.
- Остынь, прошу тебя! Мальчик и так переживает, он скоро станет впервые отцом! У него и в мыслях не было причинять Амелии боль, такова участь всех женщин на этой земле.
- Ты не понимаешь, я не переживу, если с моей девочкой что-то случится!
- Амато! Друг мой, тебе ли бояться смерти, когда ты уже столько лет встречаешься с призраком!
- Не я один, заметьте!
- Опять ты за своё! Твоя горячность порой напоминает мальчишество! Успокойся, прошу! Всё будет хорошо!
- Тебе легко говорить, твои дочери ещё дети!
- Очень скоро ты станешь дедом, разве это не прекрасно?!
- Посмотри на меня! Я похож на деда?
- Назвался грибом, полезай в кузовок! Нет, ты слишком молод для деда, и Амелия - твоя приёмная дочь. Ты бы и своих имел, если бы захотел этого!..
- Нет уж, увольте! Хватает с меня твоих детей.
- И моей Эделины!
Мы уставились друг на друга, упёршись лбами.
- Доставай меч! Предлагаю поединок во славу прекрасной дамы!
- Ну гляди, мой господин, как бы я тебе зад не надрал!
- Попробуй только! - злорадные улыбки озарили лица.
Мы уже давно не упражнялись и с пылом двух мальчишек бросились друг на друга. Зазвенели мечи, высекая искры, на щеках появился румянец. Что может быть лучше поединка для двух воинов, чтобы развлечься?!
- Что-то засиделся ты, мой синьор, в своём казначействе! Того и гляди, ляжешь!
- Не дождёшься! - мой фирменный удар зацепил его одежду на боку.
- Ну, вот только пошил дорогое джуббоне*!
- Засиделся, говоришь?!
Из дома выбежала Нерина, кормилица Вероники, беззаветно преданная нам с давних пор. Вначале она испугалась, а потом, увидев наши улыбки, перевела дыхание.
- Синьоры, прошу вас! Госпожа Амелия разрешилась! У них родился сын!
Амато выронил из рук меч и внезапно опустился на колени. По его щекам потекли слёзы радости. И хотя я был не менее взволнован, я вдруг понял, как сильна его любовь к Амелии. Порою даже родные отцы не в состоянии испытывать подобного. Я протянул ему руку и помог встать.
- Слава Богу!
- Видишь, всё хорошо! Господь милостив! Он не оставил нас! Поздравляю, Амато, ты стал дедом в тридцать пять лет!
Он крепко меня обнял, содрогаясь от смеха:
- Что бы я делал без тебя, Эрнесто!
- Не знаю, друг! Что-нибудь бы да делал!
Когда мы вернулись в дом, Валентино уже покрывал руки жены поцелуями. Повитуха омывала в медном тазе крошечное дитя. Мальчик родился с чёрными волосиками на голове и громко выражал своё недовольство пережитыми трудностями появления на свет. Амато прежде кинулся к дочери, от души поцеловал её, а уж после этого принял закутанного в простыню младенца.
- Святый Боже, я не знаю, как его держать! Какой же малюсенький! Это я, карапуз, твой дед!
Амелия рассмеялась с затуманенными от слёз глазами, столь трогательной была эта сцена.
С прогулки прибежали Антонио и Вероника (я просил гувернантку увести их подальше от родовых криков). Семья была в сборе. Не хватало только Изабель и Патриции, одна мысль о которой пронзила мне сердце стрелой. И всё же это было самое настоящее счастье, ни с чем не сравнимое, для каждого из нас.
- Какой хорошенький! - Вероника не отрывала глаз от новорожденного. - Можно мне подержать?!
- Маленькая ещё!
- Дядя, прошу, мне уже одиннадцать лет, я буду осторожна!
- Ну ладно, только смотри! Это не кукла тебе какая-нибудь! - Амато аккуратно передал малыша в её детские руки.
"Когда-нибудь и мне придётся пережить подобное с дочерьми, - подумал я, - если доживу."
Я притянул к себе Антонио, подошедшего взглянуть на ребёнка, он тоже был взволнован и растроган. Вспомнилось, как впервые я взял его на руки и ничего не почувствовал тогда, кроме сомнений. Я в долгу перед сыном и его бедной матерью, так рано покинувшей нас.
Младенец заплакал от неловкого обращения, и его торжественно передали отцу. Валентино светился от счастья.
Вот, что такое любовь! Ради этого света в человеческих сердцах можно пережить любую боль, даже самую страшную и смертельную. И как бы ни была высока цена, мы все, живущие здесь, на этой планете, будем вновь и вновь её безропотно платить за возможность одного глотка, вот такого, настоящего, счастья.
* джуббоне - в конце 15 - 16 вв. в Италии верхняя мужская одежда с большим количеством сборок, придававших фигуре мощь.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/08/28/829