Этот весенний вечер, один из последних майских вечеров не был чем-то примечателен. Как и предыдущие вечера, мы – пацаны 16-18 лет собрались на нашем постоянном месте, где собирались каждый вечер. Нас было 8 человек и с нами во всех играх участвовали 7 девчонок – ровесниц. Две лавочки, одна напротив другой, стояли у центрального выхода одного из бараков. За лавочками росли густые кусты сирени.
Развлечений было не так уж и много. В поселок раз в неделю приезжала кинопередвижка, иногда мы отгоняли лошадей в ночное, а так играли в ручеек, прятки, рассказывали всякие байки о привидениях и обсуждали виды на урожай в садах около железнодорожной станции, до которой от поселка было больше трех километров. Эти сады были источником клубники в июле и яблок в августе. В поселке стояли бараки, выстроенные в военные годы, и все семьи имели по комнатушке в этих самых бараках.
Земли под огороды, а тем более под сады никто не имел. Небольшие клочки земли вскопанной лопатами в лесу за границами поселка были заняты посадками картошки. Малина росла в лесу, там же можно было полакомиться земляникой.
На территории совхоза были кусты смородины (красная и черная) и крыжовника, которые росли, как бы сами по себе, вдоль дороги к пруду с внутренней стороны забора, поставленного вдоль дороги и обозначавшего границу владений совхоза. Эти кусты были общим достоянием и кроме нас – жителей поселка, никто не смел трогать ягоды на этих кустах. Да и некому было, кроме детей рабочих совхоза. В поселке жили работники, обслуживающие совхозное хозяйство, со своими детьми, к которым присоединялись дети ближних родственников, приезжавших на лето из Москвы. Все родились в довоенное время, только Колька Макаров, самый молодой, родился в 41 году.
Витька с 12 лет приезжал к своей тетке и давно уже был полностью своим в ребячьей компании. До соседнего совхоза было пять километров, до железнодорожной станции три с половиной километра, так что на территорию совхоза никто из «чужих» не забредал.
В это вечер все было, как обычно. Вся компания уже поиграла в салочки и в прятки, темнело, зудели комары. Девчонки, сгрудившись на одной из лавочек, о чем-то перешептывались, хихикая. Ребята заскучали, домой идти спать было рано, а делать было нечего. Вдруг Володька, обращаясь к девчонкам, спросил, а где Нинка, она же с нами была. Те примолкли. Все застыли в ожидании ответа.
Нинке через месяц должно было исполниться 18 лет. Она была рыжая, с густыми слегка вьющимися пепельно-рыжими волосами, заплетенными в две толстые косы, свисавшие до пояса, широкоскулая, с зелеными глазами и крупными веснушками на всем лице, на руках и даже на спине. У неё была маленькая грудь, которую она к тому же прятала сутулясь. Она очень стеснялась своих веснушек, считала себя дурнушкой. Никто из ребят не делал даже попыток за ней ухаживать. Если приносили яблоки из очередного набега, то её угощали в последнюю очередь. Носила Нинка всегда серое платье и была очень тихой и застенчивой. Девчонки говорили, что она очень хорошо поет, что у неё красивый голос, но уговорить её спеть не удавалось. Когда просьбы становились настойчивыми, она просто убегала. Бегала она очень быстро, легко и красиво! Жила она с матерью, отец погиб в войну. Мать получала минимальную зарплату и была очень скромной и незаметной женщиной.
Вопрос Володьки повис, стало тихо… Тишину нарушил голос Анюты, девчонки небольшого росточка, но очень складной и, по общему признанию, самой красивой, певуньи с глубоким бархатным голосом.
- Она, наверное, на свидание побежала, с ехидством провещала Анюта, к своему задорожному, и уже не первый раз. Задорожными называли всех жителей, живших по другую сторону железной дороги, где располагалась школа, в которую ходили все совхозные ребята.
Девчонки набросились на Анюту. Упрекая её и явно возмущаясь. Но, Анютку уже было не остановить, она, неожиданно для всех, явно, что называется, завелась.
-Подумаешь, тоже мне, краля конопатая. Никому она не нужна, так она решила на стороне себе парня завести. И встречается с ним за ельником. Час назад к нему побежала. Выбрала Леньку, самого красивого… Внезапно Анютка осеклась…
Тут же раздались голоса притихших девчонок…
-Тебе-то, что? Завидно? Тебе Володьки мало? Тебе Нинка сказала, а ты её предала! Что же ты злая такая. Завидуешь Нинке…
Ребята уже не слушали, о чем говорили и спорили девчонки. Сгрудившись они торопливо шагали к тому самому ельнику, где должна была Нинка встречаться с Ленькой.
Витька шагал вместе с остальными и чувствовал, как его охватывает желание застать парочку на месте свидания. Зачем? Почему? Он не думал, ноги сами несли его вперед и скоро все перешли на бег рысью. Бежали молча. Не было топота, никто не проронил ни звука … Двигались почти бесшумно, как тени…
К ельнику бежала стая охотников! Единая, в своем стремлении, объединенная одной целью – поймать! Поймать чужака, появившегося на территории стаи. Парни даже дышали в такт. Никто не произнес ни слова, никто не попытался свернуть в сторону, все как будто знали заранее, в какую точку надо прибежать. На поляне все появились одновременно и замерли.
Парочка стояла обнявшись у невысокой елочки, было похоже, что они целуются. Парень был на голову выше Нинки стоял спиной, слегка нагнувшись. Первой ребят увидела Нинка и, мгновенно оценив обстановку, резко развернула парня от себя лицом и с криком – беги Лёня - сильно толкнула парня в противоположную от ребят сторону. У Лёни оказалась отличная реакция. Он прыгнул и моментально какими-то невероятно большими скачками, петляя, исчез с поляны.
Это было так неожиданно, что ребята замерли на несколько секунд. Витька, повинуясь безотчетному инстинкту, рванулся следом, за ним последовали все. Теперь цель была впереди, и теперь всех объединяло одно желание – догнать, догнать, догнать…
Бежали короткой цепью. Лес наполнился звуками погони. Потрескивали под ногами сухие ветки, шуршали кусты, слышались короткие вскрики, когда ветки хлестали кого-то по лицу… На край, круто уходившего вниз к железнодорожному полотну, откоса выскочили все почти одновременно. Слышалось шумное дыхание.
Беглец уже, карабкаясь на четвереньках, приблизился к противоположному краю откоса и через мгновение скрылся за ним. Преследовать его дальше не было смысла, он успел опередить их намного. Там была чужая территория и всего метрах в пятидесяти начинались дома и палисадники другого поселка, где скрыться не составляло никакого труда.
Разгоряченные бегом, и раздраженные неудачей все дружно повернули обратно – к поляне. Нинка так и стояла там, где её застали с Ленькой, прижав руки к груди с побелевшим напряженным лицом. Даже в сумерках её лицо выделялось белизной. Витька вдруг со страхом подумал, что бы могло случиться, если бы они догнали Леньку. Воображение услужливо нарисовало окровавленную неподвижную фигуру парня забитого ногами… и ему стало нехорошо до тошноты.
Парни медленно приближались к Нинке, окружив плотным кольцом. Сейчас кто-то протянет руку и случится непоправимое… Раздраженные и распаленные ребята, не отдавая себе отчета, накинутся на Нинку и тогда - ВСЁ!!!
Витька сам так и не понял, почему вдруг, помимо своего сознания, властно произнес – СТОЙТЕ! Он услышал свой голос как бы со стороны, как будто вовсе и не он произнес это слово. У Витьке в голове молниеносно пронеслась картина – растерзанная всхлипывающая Нинка в изорванном платье, лежащая на земле и ошалевшие, от содеянного, ребята. Похолодев от сознания, что может случится непоправимое, что после этого Нинка наверняка повесится или утопится, а все будут потом всю оставшуюся жизнь проклинать этот момент, и что жизнь у всех будет совсем другой, полной сознания невозможности хоть что-то изменить и постоянно гложущее изнутри чувство вины останется на всю оставшуюся жизнь… Витька уже сознательно спокойным голосом повторил – Стойте ребята. Все замерли и как будто сдулись. Каждый понял, что надо немедленно остановиться.
Нинка по-прежнему стояла, прижав к груди руки, сжатые в кулачки, ребята стояли, окружив её кольцом всего на расстоянии метров двух. По всему телу Витьки прошла крупная волна дрожи - все остановились за мгновение до того, еще один маленький шаг, чья-то протянутая рука и… не хотелось думать, что могло случиться…
Витька физически всем телом ощущал, как темная, дикая неуправляемая сила рассеивается и покидает ребят и поляну…
Ему пришлось потеснить ребят в кольце, чтобы подойти к Нинке поближе.. Ребята охотно расступились.
В глазах у Нинки появились слезы, и вдруг она, закрыв лицо руками присела на корточки, и бурно разрыдалась. Её трясло, всхлипывая, Нинка тихо завыла с такой беспредельной тоской, столько было в голосе муки, безнадежности и горя…
О чем думали в этот момент ребята, можно было только гадать, друг на друга не глядели, лица у вех стали серьезными и сосредоточенными.
Это сейчас можно пытаться объяснять и предполагать, что чувствовала и о чем думала в тот момент Нинка, что чувствовали и о чем думали ребята. Можно говорить, что все впервые в жизни столкнулись с неподдельным всесокрушающим горем, безграничным и всепоглощающим.
Возможно, кто-то из ребят обещал себе на всю жизнь, всегда сдерживать свои эмоции, кто-то радовался, что во время остановился, кто-то пытался представить себя и любимую им девушку на месте Нинки…
Теперь ребят объединяла уже не темная безумная страсть стаи, а ощущение вины, желания помочь всеми силами и любым способом успокоить Нинку.
Первым, голосом полным раскаяния, Колька Макаров произнес тихо и очень внятно – Прости Нин! За ним, словно эхо – Прости Нин – повторил Володька. Прости Нин, почти хором произнесли Лешки и Юрка. И снова Колька Макаров – Прости Нин… Эти два слова на разные лады произнесенные в полголоса звучали на поляне пока Ника не перестала плакать и не встала.
Можно рассказать, как всей компанией Нинку провожали до её дома. Как потом, скупо попрощавшись, сами разошлись по домам.
Никогда, никто из ребят не хотел вспоминать случившееся. Тема той ночи на всю оставшуюся жизнь была закрыта. Нинка перестала встречаться с Леней и скоро перебралась в Москву, поступив в Лесотехнический институт, стала жить там в общежитии.
Витька встретил Нинку однажды в центре Москвы, недалеко от Политехнического института. Нинка буквально бросилась ему на шею. Она почти не изменилась, та же пепельная толстенная коса и то же множество веснушек на щеках, скулах. Та же стройная фигура с сильными ногами. Вот только разве щеки округлились и на них появились ямочки, да те же зеленые глаза теперь сияли яркими изумрудами. Та же Нинка и в то же время – красавица. О чем Витька, немного смутившись, и сказал Нинке. Та рассмеялась, чуть покраснела, но приняла слова Витьки, как должное, как давно ей понятное и известное.