Новые знания и увлечения мгновенно изменили мою жизнь, сделав наконец ее полноценной и содержательной.
Я продолжила обучение в вечерней ( сменной) школе №8, мечтая поступить после окончания в ВУЗ. А свободное время по- прежнему посвящала танцам, занимаясь в хореографической студии Дворца культуры. Этот досуг сблизил меня с Риточкой Орловой, которая училась к тому же еще и в художественной школе. Мы до сих пор дружим, хотя и Риточке впоследствии выпала трудная, нелегкая судьба.
В своей первой влюбленности " погорела" и я.
История разочарования началась еще с тех времен, когда Валюшка дружила в Черной с Василием. Парень недолго ухаживал за сестрой: вскоре он был призван на военную службу. Ему конечно же хотелось,чтобы Валентина его дождалась. И не подумав о серьезности своего решения, она легкомысленно согласилась.
Но когда Валюшка узнала, что Василий служит на флоте и придется ждать возлюбленного 3 года, сестра перестала ему писать. Вскоре о Василии она уже не вспоминала: на горизонте появился новый ухажер Володя.
Письма продолжали идти, и я решилась ответить ее бывшему другу и объяснить сложившуюся ситуацию. Но однако, не растерявшись, Василий начал писать мне.
Я все больше углублялась в переписку, но так и не предпринимая серьезных шагов к сближению.
Время шло.Половина службы моряка уже оставалась позади. И однажды, в очередной весточке, парень открыто задал тот же вопрос, что и Валентине: "Согласна ли я его ждать, пока он не выслужит свой срок?"
Сердце мое заволновалось. Симпатий со стороны мужского пола мне пока не приходилось испытывать, и также, как сестра, я доверчиво согласилась.
Однако вскоре письма с Камчатки от Василия мне перестали приходить. Я продолжала писать, уже откровенно беспокоясь за его судьбу.
Парень служил на подводной лодке, и я понимала, как это трудно и опасно. Но месяц шел за месяцем, а известий не было.
Наконец в почтовом ящике замечаю бумажный конверт, и спешно вытащив долгожданное послание, чуть не падаю в обморок. Письмо оказалось совершенно от другого человека.
Этот парень служил в той же воинской части, где и Василий и по непонятной причине его молчания, решил мне ответить. Незнакомец рассудительно пытался объяснить сложившуюся ситуацию.
" Здравствуйте, Татьяна!- писал Сергей Макаренко.- Вы наверно очень удивлены этим письмом и первой Вашей мыслью, по- видимому, была: кто он такой и зачем мне пишет? Дело в том, что я такой же, как и Василий, моряк, до недавнего времени служил с ним в одном экипаже. А теперь его перевели ( около двух месяцев назад) в другую часть, куда-то вроде бы в Прибалтику.
Поэтому не старайтесь зря, не портите себе нервы, не пишите, никто Вам не ответит. Не знаю, почему он Вам не пишет: это уже не мое дело.
... В моей жизни ( пока еще не длинной) был подобный случай. Я писал одной девушке, она тоже отвечала мне, но потом ее ответы перестали приходить. Я не терял надежды и продолжал писать. И может быть, до сих пор бы писал, если бы не узнал, что она уже там не живет.
Не знаю, прав ли я был, сев писать это письмо? Если не прав, извините."
Вскоре вдогонку полетел мой ответ. Я рассуждала о жизни, о любви, может быть слишком наивно, неуклюже, но ведь в юности и опыт мой был еще невелик.
Сергей снова ответил мне - душевно и толково, по- мужски...
" Здравствуйте, Таня! Не удивляйтесь этому письму, но я не могу не написать его. Не знаю, смогу ли я убедить Вас, но Вы зря не верите в хороших, верных и честных парней. Не надо всех подводить под одну мерку и по одному судить обо всех.
Я убежден, что Вы встретите еще настоящую, светлую и чистую любовь, которая есть не только в кино и книгах. И не стоит терять веры в нее и в честных парней в 22 года, ведь Вы еще молоды и у Вас все впереди."
Письма Сергея волновали душу. Наша эмоциональная связь все возрастала. И мне нравились эти новые перемены, помогавшие хоть на какое-то время, забыть о внутреннем одиночестве.
Рассказывая Сергею о собственной жизни, о семье, так и не могла решиться поведать самое главное, что Василий - это парень сестры, волею случая, заменивший мне за эти годы собеседника. Да и не вспоминала я уже о бывшем ухажере Валюшки.
"...Вот Вы пишете: кому я нужна больная?- продолжал искренне делиться со мной своими мыслями Сергей.- С некоторой стороны Вы правы, но по- моему, если бы Василий любил Вас, он не перестал бы Вам писать, не бросил бы Вас.
В жизни мне не приходилось сталкиваться со случаями, когда кто- нибудь из любящих друг друга, очень часто болел, или становился калекой. Но я читал много повестей и рассказов на эту тему ( в частности- "Солнечное затмение" в журнале "Юность" №7 за 1977 год), и в тех случаях, когда любовь настоящая и чистая, болезнь не может изменить отношение людей друг к другу. И я считаю, что если бы с моей любимой девушкой случилось бы что- нибудь, даже если бы она стала калекой, я бы не смог ее бросить в трудные минуты, ведь не внешность главное в человеке."
Это было третье, последнее письмо от Сергея. Лишь по моей роковой ошибке наша трогательная переписка оборвалась.
Неожиданно я вновь получаю письмо от Василия, который уже находился в Северодвинске. Он напомнил про нашу клятву, неосознанно поставив меня в двойственное положение. Душа моя разрывалась между вспыхнувшим чувством к Сергею и нелепой "верностью" к Василию.
Слово приходилось держать, и на какое-то время я перестала писать своему мужественному и нежному другу.
В последний месяц службы этого призыва я все же отправила письмо Сереже Макаренко. Но оно вернулось назад с пометкой, что воинская часть переведена в другое место.
Мы встретились с Василием в Перми возле Галереи изобразительного искусства. Весна в тот год наступила поздно, и в мае лед все продолжал таять. Вода из берегов Камы поднялась так высоко, что была затоплена и набережная, и железнодорожные пути, проложенные в низине, в парковой зоне. Из темной глубины виднелись лишь верхушки деревьев.
Галерея находилась на высоком холме. Но и здесь плескалась вода, и казалось еще немного, и она неуправляемо побежит по городским улицам, сметая с ног прохожих и заливая транспорт и дома.
Все вокруг выглядело мрачно и неуютно. Обстановка происходящего невольно напрягала, и сердце сжималось от страха.
Мы направились по проспекту, чтобы пешком дойти до дома, где я проживала с бабушкой и дедом. По пути Василий рассказывал, что по возвращении со службы, пьянка с друзьями продолжалась 4 дня. Его споили до бесчувственности... Он довольно улыбался, заглядывая мне в глаза.
Я слушала его равнодушно. Беседы на темы пьянства меня никогда не интересовали. И за несколько минут прогулочного марша мы невольно ощутили: насколько мы чужие друг другу. Духовно нас ничего не связывало. Потому что не было взаимных встреч и интересов. Они остались у него в душе лишь с моей сестрой.
Едва скрывая грусть, я подошла с Василием к нашему дому. Из-за угла, направляясь от "мусорки", вышла навстречу моя бабушка с пустым ведром. Она с любопытством поглядывала на симпатичного парня в морской форме.
Василий вежливо поздоровался и пошел обратно, обещав мне завтра позвонить. Но я уже знала, что мы больше никогда не встретимся. Как всегда, народная примета оказалась верной.
Я снова потеряла парня, с которым могла быть счастлива и любима. Не имея опыта в общении с мужским полом, я не умела управлять даже собственными чувствами, неизменно становясь заложницей своего послушания и покорности.
И вновь вспоминалось письмо Валюшки, где в отчаянии она признавалась:"...Я может и замуж вышла не глядя, чтобы побыстрей уйти от родителей. Никто даже не пытался как-то отговорить меня.
Мама мне сказала, что он инвалид, может жалеть будет. Много ее отец "нажалел?" Мне только 18 исполнилось, и ума-то совсем еще не было... Да что теперь говорить?..
Может и жизнь у нас из-за этого наперекосяк: никто нас к жизни не готовил, ничему не учил. Я пока опыта набралась, сколько оскорблений и оплеух получила...
Ну и как их уважать за это? Несчастливые мы и родились не в любви, а по "залету". Так нас и воспитывали, как ненужных детей!"
Горький отклик идет от вашей роковой свадьбы, наши мама и папа. Вот только мертвым родителям сказать уже в свою защиту нечего.