Он увидел «Конкорд». Двухнедельный отпуск, проведенный в Америке, подходил к концу. Навестив друзей в Мериленде, Джорджии и Флориде, Он возвращался на старом маленьком «Боинге-737», который уже свернул с посадочной полосы и рулил по летному полю мимо всех терминалов нью-йоркского аэропорта «Джей-Эф-Кей». Возле одного из них выделялся стройный, не похожий на другие, самолет с опущенным, острым как игла носом и закругленным треугольником крыльев с сине-красными эмблемами «Бритиш-Айр-Вейс».
Он прильнул к иллюминатору, забыв о короткой ночи, долгой дороге в аэропорт Тампы и почти трехчасовом перелете вдоль всего восточного побережья этой необъятной страны. «Вот это да», - подумал Он. – «Суперджет…». И вспомнил, как в далеком детстве мечтал слетать из Москвы к бабушке в Хабаровск на таком же советском «Ту-144» - всего лишь неполные три часа вместо долгих шести дней на поезде. Ему хотелось подойти к этому самолету поближе и даже сфотографироваться рядом. Однако «Боинг» проскочил мимо, завернул за угол, проехал еще несколько терминалов разных компаний и остановился у терминала «Дельты». Оставалось очень мало времени, чтобы забрать в багажном отделении чемодан, сесть на поезд и добраться до терминала, где Он пересядет на родной израильский «Эль-Аль».
Он многое знал о самолетах, в том числе и о «Конкорде», о том, что в его салоне помещается чуть больше сотни пассажиров, и что полет на нем стоит в несколько раз дороже, чем на обычном лайнере. Когда-то Он видел интервью по телевизору с пассажирами, которые, восхищаясь этим самолетом, рассказывали об их выборе путешествия на суперджете. Одна молодая пара летела из Нью-Йорка в Лондон, чтобы провести медовый месяц, а немолодая женщина, зная, что с ее болезнью осталось жить очень недолго, экономила не деньги, а время, или бизнесмен, которому была важна каждая минута его напряженной жизни.
Уже год как в Нью-Йорке не было башен-близнецов, и еще год отводился на последние полеты «Конкорда» (это стало известно позже), но почему-то железная птица, замершая на летном поле и напоминающая стрелу, в тот день взбудоражила его воображение. Однако после отпуска, не давая сделать лишний вздох, снова набравшая обороты рутина жизни затушевала впечатления об увиденном, как и обо всем остальном, что представало перед его глазами в далекой Америке. У него была уже не та работа, какой приходилось заниматься в первые годы жизни в Израиле. Оклад был выше, и требовался больший расход сил, времени и внимания. Он уже не играл на улицах ни на кларнете, ни на саксофоне, что когда-то делал после рабочего дня в гараже или на заводе с минимальной зарплатой – не хватало денег, да и не хотелось забывать истинное призвание. Однако во сне он продолжал играть, особенно, если перед сном забывал выключить радио. Ему снилась музыка, его соло в оркестре, очень сложное, и оно у него всегда получалось.
Однажды Он оделся в черный смокинг, схватил инструменты и поспешил в аэропорт. Быстрый «Конкорд» доставил его в Нью-Йорк. Желтое такси вовремя оставило его у Рокфеллер-Центра, и Он сыграл свое соло, но не для денег, а для души – для своей и для огромной души потрясающего, величественного города (другого такого на земле не было). Это была музыка, которая была Им самим и этим городом…
Он проснулся, чтобы выключить радио и пожалеть о том, что все это было не наяву, лишь только во сне.
Уже несколько лет, как «Конкорд» больше не поднимался в небо – невыгодно и даже небезопасно… но до чего же красиво и величественно.
Майк Эйдельберг. 2013г.