"Забывающий мир" - первая попытка создания более крупного произведения, а ниже представлена его пробная глава.
Не просто было решится на труб объемом более одного авторского листа, но мой форнит признается честно, что уместить всю историю в малое произведение не выйдет никак.
Данная работа примечательна еще и тем, что трудится над ней я начал в соавторстве с еще одним начинающим (как нам хотелось бы думать) писателем. Не совсем пока ясно, как именно мы будем выкладывать главы произведения и потому о имени соавтора я умолчу (тем более, что нужно еще спросить и его разрешения, наверно).
Итак, "Забывающий мир".
Не хочу пока даже набросками мира ограничивать произведение, но есть пара намеков, которые можно (но вовсе не обязательно, т.к. в произведении в дальнейшем все станет понятно и так) учитывать.
Эти намеки:
1) Пустой мир с городами-под-куполом
2) Изоляция города, районов внутри купола и внутри головы
3) Самый яркий цвет в городе - серый
Ну и хватит. Не буду же я рассказывать того, о чем сам пока не знаю. Желаю и прошу...
Буду благодарен за любые комментарии и мнения.
Приятного чтения!
Рядовой работник №12881 второй бригады пчел Роберт Шелден в личном распоряжении имел оклеенную целлофановый бумагой комнату три на четыре метра, проржавевшую кровать и тумбочку из грубого ДСП, сделанную им самим полгода назад. Самая стандартная комната рабочей пчелы нижних районов, за исключением тумбочки и некогда не закрываемого окна. Тумбочку Роберт сколотил из обломков старых коробок из-под инструментов, а окно досталось ему, как владельцу десятой по счету комнаты. Стандартные жилые боксы для рабочих пчел нижнего уровня не проветривались никак иначе сквозняков из окон и поэтому владельцы десятых комнат постоянно кашляли и умирали от воспаления легких после первого полугода сна под постоянно открытым окном.
Комната не проветривалась, не отапливалась и не освещалась. Все, что требовалось рабочей пчеле для жизни давали на работе до и после смены. Из жилых боксов бригады выходили ранним утром и возвращали когда как. Не важно, сколько проработала пчела сегодня — когда изо дня в день происходил одно и то же, то перестаешь замечать время дня и года. Роберт проработал пчелой уже полтора года.
Открыв глаза сегодня впервые за долгое время Роберт почувствовал себя выспавшимся. Не было побудки, противного гудения других рабочих в соседних боксах и сквозняка из открытого окна. Удивленный забытыми уже чувствами, Роберт все не решался открыть глаза, желая оттянуть минуту побудки. Сколько уже продолжается работа на нижнем круге - год или два? Есть ли шанс попасть в другое место? Изо дня в день, по одной и той же дороге их возили в свинарники третьего и четвертого круга или в поля кукурузы. Сперва еще Роберт задумывался — куда идут эти тонны мяса и початков, но потом перестал. Все перестают размышлять об отвлеченных вещах уже на второй месяц труда. Возмущение от целлулоидной каши в качестве еды проходит на вторую неделю голодовки. А ропот и идеи сбежать проходят после второго показательно расстрела. Пчеле не положено думать, жаловаться и роптать. Пчела должна трудится на благо улья до конца свое жизни, то есть от двух до четырех лет. Роберт трудился уже полтора года.
Уже минуту Роберт лежал, боясь вдохнуть. Боясь двинуть затекшими руками, он пытался понять, что же случилось. Еще совсем недавно он был рад отсутствию звуков, но теперь, открыв глаза, он лихорадочно размышлял над своей ситуаций. Открыв глаза Роберт не увидел ничего, кроме тьмы. Это необычное чувство, когда нет разницы открыты или закрыты твои глаза, сменилось паникой. Отвыкший думать самостоятельно, Роберт осознавал лишь одно — смерть. Смерть, смерть, смерть! - стучало у него в голове. Я умру, я умру тут, я умру тут! - появлялись все новые и новые мысли. Мысли Роберта приобретали новую глубину, но от этого ввергая его в еще большую панику.
Подняв затекшую руку, Роберт попытался нащупать хоть что-то над собой. В полуметре от лица рука наткнулась на ожидаемую преграду. Подняв вторую руку, все еще дрожащую от сна в неудобной позе, он надавил на стену над собой. Раз, другой, третий — стена не поддавалась. Расправив плечи для нового толчка Роберт ощутил стены вокруг себя. Давясь от готового вырваться крика, он ощупывал стены вокруг себя — все верно, он в каком-то ящике.
«Это гроб» - прошептал ему на самое ухо глухой голос. Новое слово неприятно царапало череп изнутри. Гроб, гроб, гроб — твердил он про себя, силясь вспомнить, что же значит это слово.
«Тебя похоронили» - шепнул вкрадчиво голос. - «Ты сдох»
-Неееееееееееет! - вырвался на волю крик. -Нет, нет, нет, нет, нет... - твердил Роберт, стуча по крышке гроба, но без толку. Глаза заливали слезы, а крики сменились тихим шепотом, повторяющим «Я не мертв». Чувствуя, как от ударов о плотную крышку гроба уже начинают неметь руки Роберт принялся скрести ее ногтями, силясь подцепить одно из досок. Каждый раз царапая крышку было слышно как под отчаянным напором ломаются ногти. Отвратительная саднящая боль свела левую руку — зацепив доску Роберт сорвал ноготь со среднего пальца. Немедленно на лицо стала капать кровь, а левая рука отказывалась работать от ноющей боли.
Вдруг, услышав новый звук, Роберт подавил стоны отчаяния. Новый звук заставил мозг работать с новой силой, анализировать размышлять. Звук был на самой грани слышимости, но непрерывно нарастающий и потому пугающий. Скрипящей и постукивающий звук.
«Это продавливается крышка. Под тяжестью земли» -подсказал голос.
Одновременно с этим Роберт осознал все. Крышка продавится внутрь. Его засипит землей. Он и в самом деле умрет. Это конец...
«Умер. Умер. Умер. Умер» - лишь стучало в голове в так учащенному биению сердца. Каждый толчок крови по телу давал панике новые силы — на новые крики, на бесполезные вазюканья влажными от крови ладонями по крышке гроба, на ослабевшие удары ногами. Тук, тук, тук-тук — заходилось сердце в приступах, когда сам Роберт уже отчаялся. Стих последний крик, поглощенный глухой стеной земли. Лежа неподвижно, совершенно обессиливший, Роберт слышал лишь стук своего сердца, шорох осыпающейся внутрь гроба земли и злобный стук в ушах - «Умер. Умер. Умер. Умер».
-Умер. - сказало ему безобразное существо, внезапно появившиеся вместо земли в разломанной крышке гроба.
«Умер. Умер. Умер. Умер» - продолжало стучать в ушах Роберта. Кто эта тварь? «Умер». Что она хочешь? «Умер». Неужели я...
-Я не умер? - тихо прошептал он, неловко поворачиваясь на своем лежаке.
-Умер. - прогнусавила ему тварь в ответ и оскалилась. С оголившихся желтоватых клыков в дыру протянулась ниточка слюны. Подобный твари Роберт не видел никогда в жизни — доступные обзору голова и тело были покрыты короткой черной шерстью в проплешинах. Через худощавое строение тела в нескольких местах проступали кости, обтянутые кожей. Нос на морде существа выдавался чуть вперед и заканчивался черной сыроватой точкой. Черные, на самой макушке, уши, постоянно подрагивали и опадали, словно сдуваемые призрачным ветром. В обозримой части пасти Роберт увидел крошечные игловидные зубы, подогнанные один к другому так плотно, что казались монолитной желтоватой стеной. Клыки же твари были необычайно огромны по сравнению с другими зубами и по виду напоминали скорее проступившие наружу кости. Но самыми завораживающими были глаза существа — размером с яйцо, выпуклые, как чайные блюдца, тускло красного цвета и, казалось, совершенно неподвластные воли самой твари — они вращались совершенно свободно, выбирая каждый свою цель для обзора.
-Умер? - переспросил Роберт, глядя как ниточка слюны наконец оборвалась и каплей упала к нему в гроб.
-Умер. -согласно кивнула тварь и отступила от дыры в крышке. Сквозь новоявленное окно в жизнь Роберт увидел полумрак вечерних ламп.