Проклятие
-То есть ты считаешь, что для писателя важнее самого творчества являются, его, как ты их называешь, плоды? То есть гонорары, звания, членство в союзах, книжные выставки, участие в телешоу и прочая дребедень?
- То, что ты, мой друг, называешь «дребеденью» на самом деле есть настоящий смысл жизни писателя. По крайней мере, такая « дребедень» даёт ему кусок хлеба с маслом на завтрашний день!
Закипающий спор происходил в небольшой комнатушке у молодого непризнанного литератора Василия. Тот пытался отбить словесные атаки Игоря, такого же мало успешного собрата по перу. Василий старался говорить важно, не опускаясь до ругани, словно уже примерял на себя фрак нобелевского лауреата.
- Да, - развивал он свою мысль. – Писателю сегодня в век Интернета и мобильной связи важнее быть на виду, чем творить в тиши, словно какому-нибудь там анахорету сирийскому, - вспомнил Василий выражение из чеховского рассказа. – Вот, посмотри, Игорь на все эти митинги в Москве, - обратился Василий к современной политике. – Видишь, Акунин сам на них ходит и кричит об этом на каждом углу. Проханов против этих митингов и тоже не устаёт повторять своё мнение при каждом удобном случае. А всё почему? – веско задал вопрос он и тут же сам на него ответил: - А чтобы быть на виду, потому что популярность и узнаваемость для современных литераторов важнее всего!
- А как же Михаил Веллер? – не согласился Игорь . – Он ни за и ни против. Сам так сказал…
- Ну и прекрасно! – подхватил с готовностью Василий. « Ни за и ни против» Значит, для Веллера это особый вид позиции, которую он тоже рекламирует постоянно, иначе бы ты, мой друг, об этом бы и не узнал. Для него – это тоже способ заявить о себе. Так что снова выходит, что я – прав, а ты – нет… - наставительно покачал головой он. – Ну да и чёрт с ним, с Веллером! Тоже мне порнограф и учитель жизни в одном лице! – отмахнулся Василий.
- Пусть, - мотнул головой Игорь. – Хорошо, чёрт с ним, с Веллером! Скажи- мне лучше… Вот ты долдонишь в «век Интернета, в век Интернета», а ведь Интернет – это и есть возможность для писателя придти к читателю без всяких там регалий, перемывания собственных косточек по телевизору и прочего, возможность выяснить непредвзятое мнение людей о себе и своём творчестве. Вот мои рассказы в сети хвалят, и я доволен И мне больше ничего не надо! Да и вообще я слышал, что благодаря Интернету авторское право скоро исчезнет, и тогда уж точно будет не важно, кто член какого союза, а кто –нет.
- Исчезнет – и замечательно, - с притворным равнодушием заметил Василий. – Возможно, тогда искусство снизойдёт до уровня палеолита, когда художники рисовали бизонов на стенах пещер бивнями мамонтов. Да, тогда может быть, и Гольфстрим замёрзнет. В Европе наступит новый ледниковый период! Но сегодня – всё не так. И в той же Европе, где Интернет развит как нигде, те же писатели размещают в Интернете бесплатно только начальные части своих произведений, а остальное, пожалуйста, бери – скачивай, но за деньги! Потому что авторское право там, заметь, пока ещё никто не отменял!
А ты выкладываешь в сети свои произведения целиком, разбазариваешь, можно сказать, плоды, своего интеллектуального труда скучающим домохозяйкам да сопливым подросткам на потеху. А когда они напишут тебе пару банальных фраз в ответ – ты уже, Игорёк, на седьмом небе от счастья… Глупо всё это…. Тем более в Интернете обычно хвалят люди, с которыми ты уже завёл там знакомство. Так называемые «друзья из социальных сетей» А вывеси ты свой новый рассказ в Интернете под другим ником, они возьмут да и обойдут его стороной. И это в лучшем случае! А в худшем возьмут да и напишут обидных комментариев. И это ты называешь « выяснением непредвзятого мнения людей»! – презрительно хмыкнул Василий. Да так предвзято, как в Интернете люди относятся друг к другу разве что… в английском парламенте…. Какая, вообще может быть дружба в социальных сетях! Хотя, ты знаешь, я тебе могу дать один неплохой совет, - доверительно наклонился Василий к собеседнику. – Предложи своим так называемым «друзьям», тем, которые в восторге от твоих рассказов прислать тебе денег на издание твоего сборника новелл. Совсем немного денег – кто сколько сможет! Пришлёт ли хоть один? – внимательно взглянул на Игоря Василий и тут же театрально отвернулся: - Сомневаюсь!
Он замолчал, довольный произведённым эффектом. Через некоторое время Игорь, наконец, нарушил повисшую в комнате тишину.
- Пусть не пришлют! – заговорил он запальчиво, задетый другом за живое. – А, может, и пришлют… Пойми, Вася, для меня не это главное… Такое ощущение, будто мы с тобой о разных вещах говорим... Мне достаточно, что они уже его прочитали… А твои рассказы, которые ты, Вася, не размещаешь в Интернете принципиально, зато рассылаешь без устали по различным журнальчикам, их вообще там никто не читает… пылятся они в редакциях, позабытые всеми.....- поспешил поддеть он Василия в отместку.
- А пусть и пылятся! – подёрнул плечами тот, с трудом сдерживая злобу. – До поры до времени….- Просто сидят в редакциях головотяпы, девицы с крашенными ногтями… и волосами…на голове… Но ничего, моя рукопись ещё ляжет на стол к знатоку своего дела, к настоящему журнальному волку! Вот, тогда, и поглядим, - мечтательно потёр руки Василий. – Как раз на днях, буквально вчера, отправил свой рассказ в журнал научной фантастики «Млечный путь». В этом журнале, говорят, Сергей Лукьяненко в редколлегии…. Вот там мой рассказ оценят по достоинству. А ты так и будешь смайлики от домохозяек получать, когда я получу уже свой первый гонорар!
- Вот ты опять о своём, Вася, - укоризненно прервал друга Игорь. – Снова у тебя на первом месте гонорары, чьи-то официальные оценки. А для меня, понимаешь, всё это совсем не важно…- запнулся он. – Вот ты сейчас упомянул чеховское выражение « анахорет сирийский». Это, если я не ошибаюсь, из его повести «Дуэль». Но есть у Чехова один рассказ небольшой, малоизвестный. Называется « Святой ночью». В этом рассказе говорится об одном монахе, умершем в ночь перед Пасхой. Этот монах сочинял акафисты…ну… церковные песнопения. Все в монастыре посмеивались над ним и не любили этих акафистов, отказывая их автору в мастерстве. Все за исключением его друга, послушника в том же монастыре. Он один считал этого монаха истинным творцом, и когда тот скончался, горько сожалел об этом. Вот так и я! – горячо заговорил Игорь. Если хоть один человек будет считать меня настоящим творцом, вспомнит обо мне после смерти именно как о творце, значит я уже жил не напрасно!
- Да, Игорёк, ты настоящий а-на-хо-рет! – со смаком, по слогам, выговорил Василий. – Ясно, что ты, как говорится, не от мира сего, и мне тебя не переубедить. Но я тебе скажу, мне мало чтобы меня после смерти вспомнили. Мне хочется, видишь ли, чтобы обо мне и при жизни говорили. Ты мне какого-то выдуманного монашка ставишь в пример. Чехов же твой любимый далёк был от жития иноческого… И славу любил, и гонорары, и товарищество литераторов хотел основать. И дам московских, как он выражался, « тараканил» во многом, я думаю, благодаря своей известности. Так что ввёл тебя Антон Пвлович в заблуждение… Впрочем, для меня образец – Руже де Лилль! - Василий помолчал, а когда заговорил, дрожание в голосе выдавало чуть заметное волнение. – Да, Руже де Лилль, автор Марсельезы! Пусть, он написал всего лишь одно произведение.. пусть все те ради кого он писал эту песню погибли на гильотине и сам он едва не угодил под её лезвие. Вот это уж для меня совершенно безразлично. Я бы тоже с удовольствием написал бы всего лишь одно произведение, а потом бы не выдал бы ни строчки. Но это было бы такое произведение, которое бы все знали при моей жизни и запомнили бы после моей смерти. А вместе с ним бы на столетия запомнили бы и меня! – торжественно закончил Василий.
В комнате вновь воцарилось молчание. Игорь собирался с мыслями, чтобы возразить приятелю. Он уже собирался сказать, что Руже де Лилль прожил остаток жизни несчастным, одиноким человеком, получая жалкую пенсию то от Наполеона запретившего « Марсельезу», то от Бурбонов, стремившихся уничтожить память о революции. Что и после смерти Руже де Лилля « Марсельеза пришлась по душе далеко не всем французам. Родители Шарля де Голля, к примеру, считали её просто « безбожной песней»
Но Игорь не сказал ни слова, потому что в комнате словно из воздуха возник человечек небольшого росточка. Одет он был в во всё серое. Лицо банальное, ничем не примечательное, какое бывает обычно всех тех, кто занят монотонной, однообразной работой. Если бы человечек вошёл бы через дверь, приятели, увлечённые спором, его бы даже не заметили. Но дверь в комнату не открывалась…
- Изумительно приятные молодые люди, - елейно произнёс, человечек, словно про себя. – Просто изумительно! Так мило говорили о Чехове, о Руже де Лилле… Молодость… молодость… а ещё некоторые говорят некоторые , что молодёжь нынешняя безнадёжно испорчена, хотя сами уже успели угодить в наши котлы, и вариться им там.. очень долго… Сожалею, молодые люди, что не могу подать вам руки, а так бы хотелось!
- Какие котлы? – с недоумением спросил Василий. – Вы вообще кто?
Тут Игорь знаком показал на руку незнакомца, который как раз снял с неё серую перчатку. Вместо ладони там было раздвоенное копытце.
- Да, - предупредил дальнейшие вопросы вошедший. – Да, я часть той силы, как заметил великий Гёте, что хочет зла, но творит… впрочем, не буду продолжать. Вы как литературно подкованные люди должны помнить эту цитату. К тому же, скажу я вам по секрету, мои дорогие, классик ошибался и был о нас слишком лестного мнения….
- Вася, ущипни меня! – в ужасе прошептал Игорь.
- Не понимаю, чем вы так удивлены, - безмятежно продолжал гость, словно не замечая выражения лиц обоих непризнанных литераторов. Тем, что я к вам явился? Или тем, что я не похож на Аль Пачино?
- Если он сейчас спросит, будет ли Аль Пачино играть Воланда в американском фильме по « Мастеру и Маргарите», я точно рехнусь, - с неподдельным отчаянием пробормотал Василий.
- Ну что вы, молодой человек, - лениво помахал в воздухе копытцем вошедший, - Я такими мелочами не интересуюсь. А вот вы и в самом деле скоро будете близки к умопомешательству, но совсем другому поводу, уверяю вас.
- Это, по какому же такому поводу? – вступил в диалог с гостем Василий немного даже нагловато, раз тот всё равно не собирался исчезать.
- А по такому, - в тон ему заговорил вошедший, - что журнал фантастики «Млечный путь» напечатает ваши рассказы – все ваши рассказы, которые вы отправили в его редакцию. С хвалебной рецензией, чего они обычно никогда не делают. Правда, состоит ли в их редакционной коллегии Сергей Лукьяненко, - сие обстоятельство даже чертям в аду неизвестно. Но вам ведь это уже не важно, - смерил он оценивающим взглядом оторопевшего от счастья Василия. – Верно, мой дорогой. Вы станете известным, модным писателем. Вас будут приглашать в телешоу, на книжные выставки. Вы станете членом Союза писателей. Но вы ровно ничего не сможете больше написать сами. Литературные негры не в счёт...Всё ваше наследие будет ограничено теми, произведениями, которые вы накропали до сегодняшней встречи со мной. А дальше вы будете только встречаться со школьниками, раздавать автографы, да болтать в прямом эфире. И ещё с завистью смотреть на молодых людей, способных в один присест, за вечер набросать новый, свежий рассказ. Вы получите, то что вы хотите, станете, как Руже де Лилль! – расхохотался гость в лицо Васе, затем повернул искажённое смехом лицо к Игорю: - Вы тоже молодой человек проживёте согласно собственным весьма экстравагантным я бы сказал убеждениям… Вы будете писать всю жизнь … напишете целые тома… целую Вавилонскую библиотеку… Но, одна беда, - с деланным сочувствием понизил голос вошедший. – Печатать вас под вашим собственным именем никто не будет… даже какой-нибудь жалкий университетский журнальчик и то не сподобиться тиснуть хотя бы пару ваших таких гениальных строк. Даже если вы за свой счёт захотите что-нибудь напечатать, смею вас заверить, ничего у вас не выйдет… то знаете ли, денег у вас не будет, то издатель обанкротится, а, может, и обманет, вас, болезного, то типография, ночью сгорит вместе со всем тиражом…Вам одна дорога – в литературные негры. Или писать в стол, или развешивать в Интернете ради смайликов от домохозяек. Но, конечно, все будут считать вас гением, все ваши друзья, рыдая, проводят вас в последний путь… Но что толку?
Вошедший вдруг перестал смеяться и процедил сквозь сжатые зубы:
- Видите, мы сделали так, как вы и мечтали… Я даже душ ваших требовать не буду. Вы и так после смерти попадёте ко мне в лапы, сойдя с ума от зависти ко всему миру, а больше всего друг к другу!
Тут вошедший снова захохотал, становясь всё прозрачнее и прозрачнее, пока не растворился в воздухе.
- Так всё-таки меня напечатают?! – крикнул ему вслед Василий. – Журнал «Млечный путь» примет мои рассказы?
Прошло восемнадцать лет. Солидный, преуспевающий писатель Василий Николаевич ….ев на книжной выставке раздавал автографы читателям. За очередным автографом к автору подошёл невысокий человечек, одетый в серое.
- Вам тоже автограф? – любезно спросил у него Василий
- Я бы с удовольствием взял автограф, - с не меньшей любезностью откликнулся тот. – Да, боюсь у вас не найдётся моих любимых чернил… Вы знаете, тех, что пахнут серой.. Узнаёте меня? – спросил он Василия резче.
- Разумеется, - с готовностью отозвался Василий. – Мы с вами встречались лет пятнадцать назад при очень интересных обстоятельствах. – Ну, а вы меня узнаёте? – задал он встречный вопрос своим привычным нагловатым голосом.
- Ну, ещё бы, - улыбнулся посетитель. – Правда, я не мог себе представить, что вы так хорошо выглядите. Думал, вы уже осунулись, похудели с тоски, что не можете написать ничего нового. Даже рассчитывал, что вы руки на себя наложили, простите великодушно….
- Нет! С чего бы… - потёр руки Василий. – Писатель-фантаст из меня, конечно, не вышел… Но вот видите недавно презентовал новый роман, такой, знаете ли, в стиле русской классики девятнадцатого столетия…
- В самом деле, новая книга, - посетитель недоверчиво взглянул на обложку и бегло прочёл заглавие, а затем, просияв, шутливо пригрозил Василию пальчиком ( или чем-то вместо пальчика), затянутым в чёрную перчатку: - Значит, всё таки прибегаете к услугам негров…. Ай, как нехорошо… Думаю, надолго вас не хватит…
- Ну, почему же сразу негров, - с видом победителя откинулся на спинку кресла Василий. – У меня есть постоянный помощник, который числится моим консультантом. Вы его знаете, это мой друг Игорь.. Насколько я помню, у Дюма-отца были такие помощники и консультанты, и он их часто не скрывал. Вот и я обычно представляю Игоря на каждой своей презентации или встречи с читателями. Так мы и трудимся. Он пишет, а я издаю под своей фамилией. Всё честно, без обид, без зависти белой или чёрной. И гонорар пополам. Таким образом, условия той сделки, что вы нам навязали, соблюдены. Игорю – достаётся творчество, а мне плоды творчества вместе с поднадоевшей мне славой. Знаете, в чём была ваша ошибка, - смерил презрительным взглядом Василий посетителя. - Вы, привлечённые нашим спором, подумали, что мы завидуем другу друга. А на самом деле мы были друзьями и останемся друзьями, будем жить ещё долго и счастливо, а после смерти собираемся вовсе не в ваше ведомство. Как говорится: « Хотел чёрт всем миром владеть, а Бог ему и над свиньёй власти не дал… Так что прощайте… Или вы ещё хотите взять автограф? – повторил вопрос Василий, и в тоне его сквозила насмешка.
Но посетитель в сером исчез, а на его месте стояла пожилая, седовласая дама с высокой причёской.
- Простите, с кем вы говорили? – поинтересовалась она. – Мне бы автограф…
- Ни с кем, - бросил ей в ответ автор. – Сам с собой… Вы ведь знаете, мадам, мы, писатели, все немного сумасшедшие…Чтобы в этом убедиться почитайте как-нибудь Ломброзо на досуге, - а сейчас одну минутку, - остановил он готовый пролиться поток её возмущённых фраз. – Итак, позвольте представить мне моего друга Игоря… Именно благодаря его неоценимой поддержке, я и написал эту книгу….