Мы ехали на крыше «товарняка» - я и Мишка, и грудь теснила радость от перемены образа жизни и ожидания новых событий. А перемены были большими, так как через несколько часов сменим опостылевший мундир на гражданскую одежду и не будем шарахаться от патрулей, в городе.
Как вы наверно уже поняли, мы - ехали домой, демобилизовавшись из рядов Советской Армии.
Никаких планов «в головах пока не роилось». Мы лишь предполагали, что жизнь на гражданке сулит нам гораздо больше, нежели сверхсрочная служба в армии. А оказались на крыше товарняка потому, что прибыв в Ташкент из Литвы, нас, с полсотни «дембелей», отпустили на все четыре, так как билеты были выданы только до столицы Узбекистана.
Мол, а дальше все Средне-Азиатские «подданные», разберетесь сами. И хоть воинские требования на билет были, в кассы не пошли, потому, что рядом с нашим поездом стоял товарняк и молодой машинист высунувшись по пояс, махнул приветливо:
- Садись хлопцы! Вам куда?
- Нам, в Алма-ату – ответили мы в один голос.
- Считайте что вам повезло, мужики – засмеялся машинист и щелкнув пальцами продолжил:
- Пузырь купите?
- Запросто! - опять в два голоса ответили, и на приглашающий жест, "мухой" поднялись в кабину второго, стоявшего задом-наперед, новенького тепловоза.
Жара в Ташкенте стояла несусветная. хоть и было раннее утро, она была уже непривычной, забытой для нас проведших в Прибалтике два года жизни. Я отдал бутылку водки «Кристалл» которую вез в качестве гостинца и мы с разрешения машиниста перебрались сначала на площадку первого вагона, а потом, когда состав неторопливо выбрался из паутины рельс на свободу двухколейного пути, и на крышу.
Состав, постукивая на стыках уверенно набирал скорость, а мы полной грудью вдыхали родные степные запахи, всматриваясь в открывавшуюся перед нами панораму
и бегущие вперед нитки рельс. В душе ещё тлела обида на мягко говоря "шмон", перед отправкой на поезд домой, на территории войсковой части, в Каунасе, где собрали всех "азиатов".В результате лишился "Рижского бальзама", а бутылка "Кристалла" завернутая в сменную гимнастёрку - чудом уцелела.
Но не столько утрата подарка для брата расстраивала, сколько бесцеремонное рытье в вещах. Создалось впечатление что "полицейские" в форме старшин Советской Армии, обыскивают преступников в такой же форме. У соседа по шеренге забрали зачем-то, искусно сделанную из мельхиора поделку в виде пистолета-зажигалки. Видимо основной целью "шмона", да простит меня читатель за "зековский оборот", были поиски спиртного. А под шумок, изымалось и понравившееся обыскивающим...
Эх! Что же ждет нас впереди, в родном городе? – нет-нет да и всплывали мысли, переключая на другую тему.Ведь мы даже приблизительно не представляли, чем будем заниматься. Те специальности, что обрели в армии можно конечно применить, но вряд ли захочется. Ведь столько ещё может подвернуться интересного, того, что ещё не испытывал и не пробовал. Вихрем налетевшие размышления прервал гудок тепловоза: состав останавливался, пропуская идущий где-то навстречу, пассажирский поезд.
Перекрикиваясь с добрым «железнодорожным ангелом», выяснили, что стоять нам здесь не менее двадцати минут, и завидев в пятидесяти метрах широкий арык, не раздумывая, рванули к нему, соскочив прямо с крыши в мягкий песок. Через пару минут, сбросив с себя все одежды, уже лежали в желтоватой и прохладной воде канала. Над нами носились ласточки или стрижи, а мы вглядывались в бирюзовое небо над головой, и орали как умалишенные, от нахлынувшей свободы.
Лязг буферов и протяжный гудок вернули к действительности: прыгая на одной ноге и кое-как напялив трусы, понеслись к нашему «транспортному средству».
Сидя вперед лицом на крыше вагона, мы видели далеко вперед и смутные очертания
на горизонте, через какое-то время стали более явственными, а ещё через полчаса - состав встал у станции города Чимкент. Мы сбегали по-быстрому купить кое-какие продовольственные припасы, которые немедленно и "уничтожили". Ночь скоротали в кабине тепловоза, а ранним утром подъезжали к родному вокзалу.
Город встретил нас, слегка чумазых от тепловозной гари, вполне приветливо, если не считать строгого патруля, начальник которого - молоденький, скрипящий портупеей лейтенант, показал пальцем на расстегнутые подворотнички. Впрочем, он быстро сменил выражение лица и махнул рукой: Проваливайте мол! И не портьте мне молодежь.
Братишка изумленно уставился на запыленного но веселого "мужика" в военной форме и с сержантскими нашивками, так как я появился в дверях, так же неожиданно, как
и исчез два года назад: Нас тогда несколько раз вызывали на сбор у военкомата, но, под вечер отпускали домой; и когда 8-го мая выходил из-за стола, считал, что сегодня точно не заберут.
Написал брату, уже из учебной части под Минском, в конце мая.
Школьные друзья разлетелись «по свету» как оказалось, и разыскав пару-тройку наших, мы - слегка «гуднули»: сначала у одного, потом у второго, а закончили лишь утром, расходясь по домам и обещая встретиться ещё.
Переходя улицу, увидели на длинном заборе какую-то афишу, а приглядевшись, прочитали с изумлением о наборе в «Лётные училища Гражданской авиации»! И завтра - последний день приема документов.
По условиям приемной комиссии я проходил. Сердце забилось в груди от нахальной
мысли: А была не была! Почему бы нет?!
И ушло на второй план обещание вернуться в Ригу, на «Военно-морскую юношескую
учебную базу», куда взяли на работу и начальником связи и радистом. И куда-то делись мечты о плавании, о морских переходах, которые сулило новое место работы.Похоже начинало сбываться предсказание пилота самолета Як-12, вывезшего меня, обгоревшего, в районную больницу из степи, три года назад.
Точно говорят "Мир-тесен!". Мы - случайно пересеклись в военном госпитале в Белоруссии, и после короткой и радостной для обоих встречи, он почему-то выдал: Давай Витька, служи и иди учись в лётное училище! Быть тебе пилотом!
Совпадение? Предсказание? Его величество Случай?
Вполне может быть.
Добрым словом вспомнил начальника связи своего полка, майора Григорьева, который отдал в руки "Личное дело" на последней встрече, перед отъездом из части и сказал: Возьми и береги эту папку сынок! Передашь в военкомат по прибытии, а если что-то понадобится для поступления – я всё необходимое вложил. И повторил: Береги и помни! Я делаю для тебя исключение.
Мои документы сразу и без обиняков приняли, сунув в руки направление на медкомиссию:
- Дуй в медсанчасть аэропорта. Может быть и успеешь ещё, пройти комиссию! Удачи!
И я - успел, дай Бог здоровья сестричке из медсанчасти с красивым именем Люба!
Она протащила меня по всем кабинетам за руку, а когда анализы были готовы на следующий день и входили в норму, осталось только собрать подписи. Я купил коробку конфет, огромный букет роз, и вручил ошалевшей сестричке, чмокнув в щечку.
Но это - будет завтра, а сегодня, сидел с расширившимися зрачками после посещения офтальмолога и ждал, когда вернется зрение после процедуры обследования.
Оно ко мне вернулось достаточно скоро и засобиравшегося было, остановил сосед по скамейке на территории медсанчасти, с распахнутыми глазами сидевший рядом: Ты в каком районе живешь? – спросил он. Выяснилось, что нам почти по пути. Познакомившись, взял его под руку, и провел до дома.
На экзамене по русскому языку не волновался, так как имел надежную четверку в аттестате.
А вот на математику шел с сердцем выпрыгивающим из груди. Ведь времени на подготовку совсем не было, и оставалось только уповать на случай и удачу.
Волновался не напрасно, так как почувствовал, взяв билет, что мои «неблестящие знания» за четыре года изрядно «потускнели». Да и смена школ, пять раз за десять лет, внесла свою лепту в мои знания.Родители часто переезжали по работе. И я был предоставлен сам-себе с 6го класса. Что вообще получил атестат - в этом большая заслуга классной руководительницы последних двух классов, в пятой по счету школе, - Тамары Сергеевны Сергеевой. Светлая ей память.
И хоть поплыл слегка, но твердую тройку все-таки заработал. А может-быть помог
и мой невольный «товарищ по-глазам». Он сказал перед экзаменом взволнованно:
- Представляешь, математику принимает моя преподаватель из школы!
В общем, в списках сдавших экзамены нашел и себя, к крайнему удивлению и радости. И теперь, моя судьба решится на «Мандатной комиссии». В этот год было много отслуживших, так как в это время произошло сокращение срока службы с трех на два, и пришли ребята на гражданку сразу и с двух, и трех-летним «армейским стажем».
Когда подошла очередь идти на "мандатную комиссию", вошел в комнату где она заседала, и представился четко, по-военному. Председатель посмотрел документы,
о чем-то посовещался с коллегами и сказал: Вы, прошли по сумме баллов аттестата
и экзаменов, для отслуживших в армии абитуриентов, а учитывая рабочий стаж до
неё - поступили. Поедете в Красно-Кутское лётное училище ГА. А сейчас - он опустил глаза и глянул справку из военного "Личного дела" - товарищ младший сержант, постройте всех на улице. Мы - скоро выйдем и огласим "Список поступивших".
"Ну что ж! - Подавать команды не привыкать".
Вышел во двор, и зычно как в армии на разводе на плацу, рявкнул: В две шеренги ста-аановись! Ребята удивленно воззрились, но я с серьезным видом стоял подняв и отведя руку в сторону.
Привычка взяла своё и народ шустро вытянулся в две шеренги.
Вышли двое представителей комиссии; подав команду и доложив о построенных, встал и сам в шеренгу слева.
Вскоре услышал в числе фамилий и свою, но, только пунктом назначения был.... почему-то Кременчуг!
- Да и Бог с ним!- скрывая радость в душе, улыбался, не знаю чему. Мне теперь, хоть в Хабаровск езжай. Главное - зачислен!
Через полмесяца, ехал навстречу неожиданно сбывшимся - и "невольному предсказанию" и шальному желанию "почти по Маяковскому"....
"Ле-тать! И никаких гвоздей!".