Жить надеждой, перешагнуть огромную временную пропасть, убедившись, что призрак из довоенного детства может обрести плоть...Подняться на борт самолета в 84 года, выдержать десятичасовой трансатлантический перелет, отдавая себе отчет, в том что он может быть и последним...И главное: суметь вернуться из ностальгического путешествия, растянувшегося на 70 с лишним лет неразочарованной – поистине это может позволить себе только очень сильный духом человек.
Могла ли предположить специалист по английской литературе, профессор Ирина Влодавская, что судьба уготовила для нее персональный сюжет, перед которыми померкнут иные вымышленные, а ностальгические воспоминания отправят в путешествие, заставив поверить в самое невероятное: ее лучшая школьная подруга Жанна Аршанская, 13-летняя пианистка-виртуоз, шедшая в многотысячной колонне обреченных на смерть евреев Харькова, выжила. Как и ее младшая сестра, 11-летняя Фрина.
«...если забудешь меня, держись!»
...Последний раз Ирина виделась с ними на вокзальном перроне 15 сентября 1941-го года, покидая обреченный на сдачу город и уезжая в эвакуацию. Семья девочек оставалась в Харькове, который уже бомбили. У Аршанских брони не было. Как не было и денег. Единственная ценность - золотые дедушкины часы, но разве память продается? И мы уже не узнаем, от безысходности ли повторял Аршанский-старший фразу о том, что бояться нечего: немцы – культурная нация, подарившая миру великих композиторов, - или действительно в это верил. Впрочем, верил не он один.
Девочки учились в одной школе и подружились за год до войны, придумав себе смешные прозвища. Ирина стала Псиной из-за любви к собакам. Не избавившуюся от детской упитанности Фрину прозвали Пузей. Жанна, с присущей ей самоиронией, именовала себя Жабой. И что с того, что их дружба длилась всего год. Не было тогда у Ирины подруги ближе, да и у Жанны тоже.
А теперь отправимся на ту развилку, где дороги их разойдутся, как потом казалось, навсегда – в осенний Харьков, еще не занятый немцами. Жанна вручает Ирине на вокзале открытку с «грозным» предупреждением: «...если ты меня забудешь, тогда держись.... Целую. Жаба». Сбоку еще приписка: «Привет от меня навсегда. На память от Жабы и Фрины-Пузи». Забегая вперед, замечу, что писавшая «грозное» предупреждение, Жанна, через 70 лет с трудом вспомнит свою детскую подружку, а вот Ирина ее не только не забудет, но и решится совершить в свои 84 года бросок через океан, чтобы увидеться снова.
Ирина будет возить с собой повсюду – от эвакуации из Харькова до репатриации в Израиль - фотографии сестер-Аршанских вместе с открыткой, второпях подписанной на вокзале. Жанна сохранит на память о том времени свои любимые ноты «Фантазии-экспромта» Шопена, спрятанные под пальто при выходе из дома по приказу немцев: она пронесет их через всю войну и увезет на другой континент.
...Следы Жанны и Фрины обрывались в 1941-м. Последний раз сестер Аршанских видели вместе с родителями среди евреев, которых гнали через весь город по дороге смерти. Потом появились слухи, что, якобы, девочкам удалось избежать страшной участи благодаря полицаю, позарившемуся на фамильную ценность Аршанских – золотые часы, и позже сестер, вроде, видели в оккупированной Полтаве, где они играли для немцев в ресторане.
В конце войны Ирина попытается выйти на след Жанны и Фрины через информационный Центр по розыску родных в Бугуруслане, но никаких сведений о них там не окажется. Годы спустя, уже в Израиле, она предположит: а ведь девочки могли оказаться за границей... Отправит запросы в Красный Крест, редакции газет, и вдруг... узнает от своей университетской подруги Ирины Бабич, что сестры Аршанские живут в Америке и обе - известные пианистки.
Хождение по мукам
О том, что происходило с сестрами Оршанскими, остававшимися осенью 1941 года в Харькове, впоследствии напишет в своей книге сын Жанны, писатель и журналист Грэг Даусон.
Его мать выживет благодаря фамильным часам, которыми подкупят полицая, сопровождавшего евреев на окраину города, к расстрельным рвам. Перед тем, как вытолкнуть из колонны обреченных старшую дочь, отец успеет сказать ей: «Делай, что хочешь, только живи!» Жанна доберется с окраины Харькова до своей улицы. Двери первого дома перед ней захлопнутся. Во второй ненадолго впустят, даже покормят, но выпроводят, забрав отцовское пальто, в которое ее укутал Аршанский-старший перед тем, как вытолкнуть из колонны. И только в третьем доме Жанна обретет надежное убежище. Ее приютит семья одноклассника Коли Боганчи. Когда спустя пару дней на улице появится Фрина, Боганчи, не раздумывая, тоже возьмут ее к себе, рискуя быть повешеными за укрывательство евреев. Где младшая сестра находилась эти дни и как ей удалось избежать смерти? Ускользнула ли Фрина из колонны, подобно старшей сестре, или чудом уцелела уже на краю расстрельной ямы – об этом она будет молчать всю жизнь, не рассказывая даже самым близким.
Боганчи будут прятать у себя сестер некоторое время, и это будет известно всей улице, однако никто не выдаст самоотверженную семью. Позже Боганчи придумают для сестер «легенду» и помогут им уехать подальше от города: оставаться в Харькове, где вундеркиндов Аршанских - учениц местной консерватории, выступавших на концертах со взрослым репертуаром, многие знают, слишком опасно...
Отныне Жанна и Фрина, внешне не отличающиеся от своих русских сверстниц, будут представляться сиротами Анной и Мариной Морозовыми, потерявшими при бомбежке мать. Начнутся месяцы скитаний. В Полтаве сестры обретут приют у начальника управы, «из бывших», который, оценив их виртуозную игру и проникшись к ним симпатией, станет их опекать. Но когда однажды Жанна привычно назовет сестру Фриной, вызвав подозрения покровителя, он поспешит отправить их из Полтавы. И снова начнутся скитания, которые приведут их в Кременчуг. Когда по городу поползут слухи, что немцы собираются определять евреев по составу крови, девочки поспешат укрыться в детском доме, где легче затеряться среди других сирот и можно получить хоть какие-то документы.
С этого момента сестер ведет по судьбе талант, но, по-прежнему, под страхом смерти.
...Они обнаруживают в детдоме старое пианино, и, не выдержав долгой разлуки с инструментом, поднимают крышку. Пальцы привычно бегут по клавишам. Директор детдома потрясена. Она тут же вызывает настройщика. Приходит горбун. Закончив работу, недоверчиво смотрит на плохо одетых девочек: это они виртуозы? Но едва Жанна кладет руки на клавиши, сомнения отброшены. Более того, горбун-настройщик устраивает их в группу артистов и музыкантов, выступающих с концертами перед немцами.
Все бы хорошо, но среди артистов есть завистники и антисемиты, и кое-кто уже поговаривает, что Морозовы вовсе и не Морозовы, а скрытые еврейки. К счастью, находятся и защитники, понимающие, какая опасность нависла над девочками, и «подтверждающие», что Морозовы – русские, и они знают их с детства.
К концу войны скитания приводят девочек в лагерь для перемещенных лиц, расположенный в «американской зоне». Начальник лагеря Лари Даусон, любитель классической музыки и брат известного скрипача Дэвида Даусона, очарован их игрой и берет сестер под свою опеку. Узнав, что они - чудом уцелевшие еврейки, потерявшие своих родителей, Лари решает их удочерить и вывезти в США. Но тут возникает препятствие. В «американской зоне» появляются советские офицеры, разыскивающие среди перемещенных лиц «своих» и настойчиво предлагающие им вернуться домой. Жанна готова поехать в Харьков немедленно – другой родины у нее никогда не было, но неожиданно восстает Фрина: «Ни за что!» Позже Жанна скажет: «В войну я спасла выбившуюся из сил сестру, дотащив ее через заснеженное поле на себе до станции, а после войны она спасла меня своим решением ехать в Америку».
Фрина была права. В Харькове их никто не ждал. Родители погибли. Дома нет. Скорее всего, девочки бы там просто погибли. Но они в очередной раз обманули судьбу, выбрав новую жизнь.
В Америке Жанна и Фрина сходу поступают в престижную музыкальную академию Джулиард в Нью-Йорке, становятся известными пианистками, выходят замуж за музыкантов, много концертируют... Забегая вперед, скажу, что недавно Жанна вернулась к игре после десятилетнего перерыва, успешно выступила в свои 86 лет в Калифорнии и готовится к очередному концерту. Университет Атланты присвоил ей почетную степень доктора в области искусств за проявленную силу духа.
Путешествие в прошлое
А теперь вернемся из сороковых годов в наше время, когда взволнованная Ирина Влодавская слышит в телефонной трубке далекий голос с сильно выраженным американским акцентом, принадлежащий той девочке, которую она знала, помнила и разыскивала столько лет. Каково же было ее потрясение, когда она поняла: та ее забыла, но пытается вспомнить...
- Ничего удивительного, - объясняет мне Ирина. – Жанна и тогда, в детстве, жила музыкой, в то время, как для меня встреча с ней была настоящим чудом. Это была такая добрая, светлая, лучезарная девочка. Она вся словно светилась изнутри. Ни в одной из моих предыдущих подруг подобного не было. Жанна стала главным событием моей жизни, хотя мы дружили всего год – началась война...
Кроме того, Жанна, в отличие от меня, не раз меняла свою судьбу, балансируя на грани жизни и смерти. Много позже, когда мы уже встретились с Жанной, я поняла, что пережитое девочками в войну, не прошло для них бесследно – у обоих, судя по всему, пост-травматический синдром. Жанну пугают телефонные звонки незнакомых людей. Такой же необъяснимый страх она испытывает к соседке, живущей рядом. Её пугают переезды, перемена обстановки. Фрина, при вполне благополучно сложившейся жизни, в какой-то момент полностью отсекла от себя прошлое, запретив когда-либо передавать свои координаты людям, которые попытаются ее разыскивать. Несколько лет назад она без серьезной причины прервала все отношения и с Жанной, что старшая сестра болезненно переживает до сих пор. Столько вместе пережито! Думаю, это можно понять и объяснить: три с половиной года девочки жили под страхом смерти. Обладая почти славянской внешностью и под чужими русскими именами, пианистки-виртуозы выступали перед немцами в составе группы артистов и музыкантов, и на них в любой момент могли донести.
При том, что Жанна не сразу вспомнила меня во время нашего первого - после многолетней разлуки - телефонного разговора, у нас завязалась переписка, мы перезванивались. Однажды Жанна рассказала мне о Коле Боганче и его семье, которые прятали их с Фриной у себя, рискуя при этом своей жизнью. Потрясенная этим известием, я бросилась разыскивать Боганчей, что оказалось несложно, так как адрес был известен, а фамилия довольно редкая. Я написала им, потом связала с ними Жанну. Со временем к нашей переписке подключился и журналист Грег Даусон, сын Жанны, решивший написать книгу о судьбе сестер Оршанских.
С Грэгом мы встретились раньше, чем с Жанной. Собирая материал для книги, он в 2007-м году полетел в Харьков – разыскивать тех, кто еще помнил сестер Оршанских по консерватории и их довоенным выступлениям, а на обратном пути заглянул в Израиль. Погостил у нас, побывал в мемориале Яд ва-Шем. Благодаря его ходатайству, Боганчи, спасшие девочек во время оккупации Харькова, были посмертно признаны праведниками мира.
Тогда, в 2007-м году, во время нашего затянувшегося застолья в Хайфе, Грэг произнес такую фразу: «Вот бы вам встретиться сейчас! Только представить себе: встреча разлученных войной подруг через 65 лет...» Но произошло это спустя еще пять лет, после того, как в 2009-м году вышла книга Грэга, а спустя еще два года в Америке решили снять документальный фильм о Жанне, - продолжает Ирина. - В сценарий решили включить сцену встречи школьных подруг, разлученных войной. Когда мне предложили участвовать в фильме, я, естественно, согласилась. Что мною двигало? Конечно, желание повидать Жанну. А, кроме того, видимо, пробудился и запорошенный временем авантюрный дух.
Мой приезд в Америку от Жанны скрывали до последнего момента – автору фильма был важен эффект неожиданности нашей встречи. И когда я вошла в комнату, где она сидела в полном неведении, приготовившись к очередному интервью, камеру тут же включили и начали снимать происходящее. Увидев Жанну, я испытала шок. Конечно, можно было предположить, что мы обе не молоды, все-таки 84 года, и позади у каждой целая жизнь, но в окружении софитов передо мной сидела красотка в стиле Барби. Что-то было в ней кукольное – отчасти благодаря парику, хорошо сохранившейся коже, по-прежнему красивым лучистым глазам, и отличному макияжу. Моя школьная подруга по-прежнему была очень красива и отлично выглядела. Со временем она посвятит меня в маленькие секреты больших превращений, на которые с годами требуется всё больше усилий, времени и средств. Ну что ж, вполне понятные попытки красивой женщины бороться с безжалостным временем. Позже, когда мы общались уже не под камерами, я обратила внимание на то, что Жанна категорически отвергает слово «старение» в отношении себя и бурно реагирует на фразу «в нашем возрасте». Но это все мелочи по сравнению с тем, что ей удалось сохранить в себе детскую непосредственность, удивительную открытость и доброжелательность по отношению к другим людям, так потрясшую меня в ней много лет назад.
Признаюсь, я испытала настоящий шок при известии, что десять лет назад Жанна совершенно отошла от музыки, продала инструмент, без которого себя не мыслила, и решила целиком посвятить себя второму мужу (первый, ныне покойный Дэвид Даусон, был известным альтистом, они успешно выступали вместе). Дик – техник по профессии, намного младше ее, хорош собой, и очевидно, теперь для Жанны важнее ее женская судьба. Правда, год назад Грэг написал, что после нашей встречи в Нью-Йорке его мать снова вернулась к музыке, ее концерт в Калифорнии прошел с большим успехом и теперь она готовится к новому выступлению. Я представляю, чего ей стоило вернуться к игре в 86 лет, да еще после долгого перерыва!
- С каким ощущением вы улетали из Нью-Йорка? Встреча с подругой, которую вы разыскивали столько лет, вас не разочаровала?
- Я отдавала себе отчет, что между нами - целая пропасть лет. У Жанны трагический опыт войны и долгая благополучная жизнь в Штатах. У меня – наша совковая рутина со своими не столь драматичными, но достаточно противными и унизительными передрягами. Но мы обе состоялись и по-женски, и профессионально. У каждой дети, внуки и даже правнуки – известие о появлении правнука я получила как раз в Нью-Йорке. Мы с Жанной очень разные, но наша встреча меня не разочаровала: она по-прежнему очень близкий мне человек, такая же чуткая и сердечная, как в детстве. И мы не теряем друг друга из виду, отчасти и благодаря Грегу.
Нет, путешествие за призраком моего детства меня не разочаровало. Я, конечно, понимала, что жизнь меняет людей, и все могло бы быть несколько иначе. К счастью, этого не случилось: Жанна по-прежнему дорога мне, и я благодарна судьбе за эту позднюю встречу, вернувшую мне школьную подругу и подарившую общение с ее сыном Грегом, с которым мы говорим «на одном языке» не только буквально (Ирина свободно владеет английским – Ш.Ш.), но и потому, что настроены «на одну волну». Сейчас, ободрённый успехом своей первой книги – о Жанне, он пишет уже третью. Привлекательный в мать, остроумный в отца. Вообще отличный человек! А я выпустила двухтомник своих воспоминаний («Бодалась коза с осиной» - Ш.Ш.), в котором история пересечений наших с Жанной судеб занимает одно из ключевых мест. Жизнь продолжается...