рассказ опубликован на интернет-ресурсе ye!not online:
http://yenot-online.com/cannibal_office/
Сегодня кофе-машина была в особенно хорошем настроении: вместо астматичной жижи из-под распределительного клапана капала густая консистенция, напоминавшая по химическим реакциям кислоту (одноразовая тара за полминуты деформировалась до неузнаваемости). Знаменательное событие для офисного концлагеря: наверняка кому-нибудь в голову пришла мысль о том, что сегодняшнюю дату следует обвести маркером в календаре, и потом, вылезая в курилку, вспоминать этот день.
Дядька Эйнштейн много лет назад здорово лоханулся: высчитывая зависимость потенциальной энергии от массы, он не учел в уравнении те случаи, когда в офисных кофе-машинах просыпается патриотизм, любовь к родине и желание устроить рабочему планктону апокалиптический заворот кишок.
- Ну как? – спросил Данила. – Бодрит?
Я сделал еще один глоток, прокашлялся и утвердительно кивнул:
- Как будто бензопилой в горло…
- Тогда я, пожалуй, тоже себе налью, — у Данилы свой взгляд на маленькие радости, (сокращающие человеческую жизнь): из-за каких-то проблем с желудком кофе ему противопоказан, однако сегодня этот аргумент упал мимо кассы. Видимо, Данила решил, что жизнь сама по себе штука вредная, (если ты утром не стал пить кофе, а вечером попал под машину – можешь смело считать себя дебилом), и нечего тут выпендриваться.
– Что думаешь о новеньком? Мне кажется, наш человек.
О чем это он? Ах, да, о вчерашнем собеседовании. Начальник позвал нас на встречу с новым сотрудником. Вроде как мы с Данилой хорошо зарекомендовали себя в фирме, знаем потребности, определяем на глаз уровень подготовленности, не чешем без дела яйца (а если и чешем, то не палимся) и т. д и т. п.
Спорного достоинства честь.
Что можно сказать о собеседовании… Я не следил за темами разговора: в конце концов, вопросы всегда были и будут одинаковыми: что знаешь, что умеешь, кем видишь себя в будущем. Верные ответы также известны заранее, любые выводы укладываются в широко известный постулат: возьми резюме, раздели все достижения на два и получи правду.
О новичке также нечего сказать. Его имя — Олег, на вид парень-скромняга: вперед не вылезал, связно отвечал на вопросы, в нужных местах кивал головой. Опыт работы у него практически нулевой, но с нашей ли зарплатой требовать большего? Да, он завалил все вопросы по делопроизводству, но его все равно взяли на испытательный срок (давненько офис свежатинки не ел), и сегодня – первый день новой жизни в дружном коллективе, а мы, члены этого коллектива, как и подобает малоперспективному, но обстрелянному мясу, в пол-крысы обшепчиваем динамику передвижений Олега.
- Мудло.
- Да брось, Колёк, нормальный парень, — возразил Данила. – Такой народ, знаешь ли, самый смак. Заценил жирок на пузе? Чем тебе плох-то? Филешки вон какие сочные, срезал их – и куда хочешь: хоть на угли, хоть в микроволновку. Закоптить на дыму и в морозилку к зиме – дело! Нормуль!
- Ну-у-у, как сказать, — я возражал больше из принципа: все-таки мой стаж длиннее, надо поддерживать статус сэнсэя. – Бывает, с виду жиробас, сало толстое, мяса дохрена, а грызть начнешь – волокна жесткие, как будто пружины от матраса. Все зависимости не просчитаешь. Но, думаю, да, этот будет вкусным.
- Вот и я о том же, — поддакивает Данила. – К тому же он и ведет себя… ну, типа… у нас же постоянно все не так… сомневаюсь, что в этот раз не прокатит… а?
Ей богу – как ребенок. Все интересно, все хочет попробовать. Весь день носится по офису как клубень на спидах, хлещет кофе, ждет вечера. Начальник считает Данилу опытным работягой, но на деле Данила нам как младший брат, которого надо постоянно хватать за шкирятник и объяснять чего следует делать, а чего не надо.
- Да ну… — я отмахнулся. – Мы что, отряд мстителей? Не выдавай желаемое за действительное.
Данила благоразумно умолк и переключил свое внимание на кофе-машину.
Он поставил пустой стаканчик на специальную отметку, небольшой красный кружок, нажал среднюю кнопку («Капуччино»). Из клапана повалили клубы сухого пара, затем полилось разбавленное молоко (типа сливки), а следом – густая черная жидкость, напоминающая бронхиальную мокроту (типа кофе). Я внимательно следил за этим процессом и повторял про себя: «Ну, давай же… через край… перелейся, мать твою».
Ни капли мимо. Идеальная пенная шапка, идеально распределенный объем жидкой субстанции. Все как обычно.
- Все как обычно… — вяло пробурчал я себе под нос.
На кухню, покачивая задницей, вплыла наша бухгалтерша Наташка, а следом за нею – новичок Олег, — заведенный, с горящими глазами, словно псина, прибежавшая на запах течки.
(Брачные игры, вылизывания интимных мест, комплименты с целью пристраивания стояка в дело).
Наташка – фрукт. Сочный, сверкающий и безумно дорогой. Сегодня обычный рабочий день, однако она пришла в офис в обтягивающем черном платье с блестками (как будто здесь ресторан); серьги переливаются стразами (или, может быть даже драгоценными камнями – кто бы спрашивал), каблучки лакированных туфель призывно цокают по отделам, пробуждая в самцах доисторические инстинкты.
- Привет, мальчики! Как у вас день? – прозвенел ее жизнерадостный голос, истекающий клубничным сиропом.
- Замечательно, Наташенька, — подал голос Данила. – Разве только ты могла бы почаще заглядывать!
Ай-яй-яй. Данила-Данила… Сколько раз я ему говорил: прижми хвост, она тебе никогда не даст, не того полета птица, но, э-э-эх, все равно, вон из кожи лезет, так бы и обслюнявил Наташку: от кончиков туфель до засохших чешуек лака на волосах (без секущихся кончиков).
Новенький тоже не отставал, — начал что-то плести о том, как ему нравится в офисе, какие все хорошие, какая красивая Наташка и так далее, (прочую альфа-доминирующую хренотень). Тот же самый Данилин самосветящийся метод подкатывания яиц.
Свободная конкурентная борьба с целью запилить монополию или хотя бы вымутить эксклюзив.
В этом противостоянии я был независимой стороной, молча потягивающей кофеек и краем глаза отслеживающей трехстороннее сплетение мотиваций, очередной нелепый эпизод из офисной жизни: сплетню, готовую трепыхаться в руках во время последующих разговоров в курилке.
Какое-то время эти трое обнюхивали друг друга, зазывно ворковали, несли бред, и закончилось все дело тем, что Наташка, проторчав на кухне минут десять, получила желаемую дозу мужского обожания, крутанула хвостом и зацокала обратно на рабочее место, прихватив с собой дымящийся стаканчик с кофе, а два неудовлетворенных самца заключили временное перемирие и решили выпить еще по капуччино.
Так много одноразовых стаканчиков… Эх, бедная кофе-машина. Наверное, эта хрень тебя здорово напрягает – выдавливать каждые двадцать минут из своих внутренностей очередную порцию желудочного сока. Пусть на твоем серебристом боку гордо красуется надпись: «Made in Germany» (стабильность, надежность, прочность), ты ничем не заслужила такой тяжелой судьбы.
- Эй, парни, а Наташка-то… это… у нее есть трахарь-то? – спросил Олег.
Что можно сказать о нем по голосу? Пожалуй, парень слишком слащав. Говор у него какой-то окологейский, (слова покрыты карамельной глазурью); он-то уж точно никогда не появится на православной иконе, умиротворенно сложив руки на груди, красуясь нимбом и двумя крылами.
Если нарисовать по Олегу уравнение, то вот что у нас получится: прилизанные волосы, клетчатый шарфик, очки в золотистой оправе… (ну хрен бы со всем этим, тряпки можно откинуть), (но если задуматься — так просто не откинешь), плюсуем наглость, пофигизм, панибратство и…
А что, в сущности, у нас будет находиться за знаком «равно»?
Эх, ирония, сука бессердечная. Вот так всегда. Снова офисный каннибализм смахивает на героическую борьбу с прогнившей душой общества (как бы пафосно это не звучало), словно мы за дело наказываем парнишку.
Но ведь это неправда, совсем неправда!
Да, на этот раз все получается пошло – Олег (я все-таки буду называть его по имени, не так уж долго ему осталось его слышать) вызывал неприязнь, и замысел замочить его в конце рабочего дня (растащить домой по холодильникам) выглядел как идейный поступок.
- Постоянного – нет, — ответил Данила. О чем это он? Ах, да, вакансия бойфренда. – Она ж на деле какая: каждый день с новым. Насосала себе на машину и квартиру, хорошо устроилась…
- Ох, я бы ее хорошенько прочистил, пацаны! – тяпка новичка приняла задумчиво-вдохновенное выражение, что несколько породнило её с ликами блаженных на церковных образах (надо же, может, он все-таки ангел, как думаешь, Колёк?). Хуле, святая тема пошла. – На, на, сучка, под самый корень!
Олег сделал несколько уверенных движений тазом, имитируя половой акт.
Данила хихикнул и прищелкнул пальцами, — дескать, морально и физически «за».
- А ты, Колёк? – обратился ко мне новенький.
- А я пидор. Могу тебе под хвост палку кинуть.
Ха-ха-ха, взаимное ха-ха-ха: Данила оценил ответ, а Олег побоялся что-либо возразить: все-таки первый день на работе (какие здесь порядки, как себя вести?) – пока выработаешь собственную стратегию… лучше быть со всеми заодно (до поры до времени).
Я не расслабился, не улыбнулся, не сделал ни одного намека на то, что после моих слов нужно смеяться.
- Ладно, братва, я на место пойду, обустроюсь что-как, — сказал под занавес хохотушек Олег и смылся от греха подальше.
Я сделал последний глоток. Пластиковый стаканчик полетел в мусорку, липкий, перепачканный внутри карамельными разводами.
- Зря ты так с ним. Испугается, сорвется…
Мне было все равно, — я оставил Данилино замечание без ответа. Сорвется – да и ладно.
Надоело.
Постоянно одно и то же.
- Не сорвется. Я ему не дам сорваться.
***
По всемирным офисным традициям балкон подрабатывал на полставки пых-помещением (также в свободное от курения время туда скидывали разное барахло: от залитых кофейком ноутбуков до старых и, возможно, ненужных документов). По одиночке сигаретами не травились: под полудохлое городское солнце периодическими пробивалось по два-три человека с пачками парламентов и кентов, — посудачить о том о сем и перемолоть кости самым свежим сплетням и нововведениям.
Сегодня, в честь кофе-машинной активации, на балкон вышел и я. Меня вдруг заинтересовало устройство человеческого горла (видимо, влияние кофе сказалось), и я решил прогнать по трахеям никотиновый дым, — заценить ощущения.
Кроме меня на табачное дежурство заступили: Данила, Саня (наш начальник) и Семен Петрович (штатный водитель).
- Подарите сигу.
Балконная компашка косо посмотрела на меня.
- Колёк… с чего? – спросил Саня. – Ты ж у нас это… типа Иисус.
Идиотская шутка начальника была встречена одобрением.
- Ну да, — вяло подыграл я. – Просто нимб вчера блевотой запачкал, сушится дома.
Боянистая шутка.
Семен Петрович протянул мне плебейскую «Приму». Я не стал выпендриваться, взял ее. Подкурился Даниловой зажигалкой.
Смолистый дым остро наточенной цепью прошелся по слизистой моей гортани и порезал внутренние ткани. Я закашлял, сплюнул в пепельницу (ее роль играл кусок материнской платы с безысходно проломанным текстолитом) и задумчиво покрутил сигу между пальцами.
Хреновые ощущения.
- Так что скажешь, сынок? — обратился ко мне Семен Петрович. – Как паренька-то будем решать?
Семен Петрович характерно выделялся среди офисного планктона тем, что не брезговал брать домой интимные куски порезанных новичков, хотя это мало вязалось с его предыдущепоколенческим характером и коммунистической натурой и даже, можно сказать, критически кромсало устоявшийся шаблон стального мужика из далеких СССРов.
Я представил себе, как он расчленяет охлажденный в морозилке волосатый болт, а затем поджаривает его вместе с картошкой в сковороде, – и к горлу подкатила тошнота.
- Сюрприз. Разочарованных не будет.
- Ты уж чего-нибудь поинтересней изобрети, — попросил Данила. – Этот сученок уже заговнился по самые гланды. Наташка говорит, что он предложил ей по-быстрому тыкнуться на ксероксе. Козлина…
- Не удивлюсь, если она согласилась.
- Главное, Колёк, крови поменьше, — попросил Саня. – Чтобы паркет не залить.
Ну конечно, заботы о сохранности имущества… Аплодисменты лучшему начальнику планеты Земля, чуткому руководителю, забирающему домой самые смачные куски общего распила: бедра, рёбрышки и голени.
- Как получится.
- Давай пооптимистичнее. В любой момент проколоться можем.
- Да. Да. Меньше крови – не вопрос.
Я сделал еще одну затяжку. Те же ощущения. Не пойму, как они смолят это говно. Наверное, поэтому их рожи напоминают мне карикатуры – есть в них что-то, чего у меня, слава богу, нет, и никогда не будет.
А может быть, дело и не в рожах.
- А ты могёшь воду в вино хернуть, а? – внезапно спросил Семен Петрович.
Вечно старикан со своим христианским дерьмом лезет. Подарить ему иконку какого-нибудь заступника что ли? Сказать, что намедни этот святой кент приходил ко мне в гости с двумя проститутками и пузырем водяры, запирался в отдельной комнате, где драл девах под блэк-метал. Передал на словах, что есть-де некий Семен Петрович, за которого он бы без балды похлопотал перед божественной сущностью.
- Только так. Но мне ещё нужны дым и зеркала.
Как же здесь кисло! Не курилка, а болото. Зря я полез брататься с корпоративным духом, сидел бы себе спокойно в кресле и тыцал клавиши: глядишь, и откровение какое-нибудь снизошло бы.
На подоконник приземлился голубь, сверкавший психоделическими отливами на сизых перьях. Птица крутанула туда-сюда головой, клюнула зачем-то мой палец и смылась обратно под небо грязного города.
- Во дела, — выдохнул Семен Петрович и благоговейно посмотрел на то место, куда меня тюкнула птаха.
Саня одобрительно кивнул головой. Данила прищелкнул пальцами от восторга.
_ Вы это видели? Нет, правда, видели? Эта хрень подлетела к Кольку! Как в мультике про этого… как его… олененка!
Я затушил сигу о кусок материнки и вышел в офис, нервно хлопнув за собой дверью.
***
Кажется, в честь Олега накатывали уже третий стопарь, когда Наташка схватила меня за рукав и потащила в комнату с копировальной машиной. Я сразу не допер — за каким хреном? — но когда она потянулась наманикюренными пальчиками к ширинке… ну, тут бы и до дебила дошло.
- Давай по-быстрому, — выдохнула она мне в лицо смесью перегара, дорогих духов, печенья и йогурта. – Мне рассказали про птицу… и еще, этот новенький… и ксерокс…
М-да, положение…
Я не был уверен в том, что текущий момент – тот самый случай, когда было бы неплохо запилить мини-праздник для палки в штанах. С одной стороны – почему бы и нет, с другой – я хорошо наподдал, и не был уверен в том, что мой организм станет меня слушать. Честно говоря, в таком состоянии я совсем не чувствовал свой болт.
Наташка достала из копировальной машины несколько листков А4, постелила их на пол, задрала платье, встала на колени и начала свою шлюшью деятельность: сначала – возвратно-поступательными движениями правой руки.
- Скажи… а если я проглочу, то что со мной станет? Ко мне будет прилетать кто-нибудь? Ты умеешь делать другие штуки? Я могу повторить.
Однако же странные мысли в голове у нашей бухгалтерши.
Птиц ей захотелось, понимаешь.
Как же интересно получается: красивая женщина собирается сделать мне минет, а мне не только этого не хочется, — я ненавижу её.
Ну и всех остальных понемногу.
Я оттолкнул Наташку, засунул драгоценный и нетронутый развращенными губами (еще, пожалуй, стоит добавить эпитет, соответствующий квинтессенции желания получить выгоду из спермы типа любовницы типа бога, которым меня считали) член назад в штаны, застегнул молнию и вышел из комнаты.
Показал характер.
Но далеко уйти мне не удалось.
Наташка бросилась за мною, напрыгнула сзади, повалила на пол и начала (насколько позволяли ее женские силы) колошматить меня кулачками и лягать коленом под бок.
- Ты что это себе возомнил?! Думаешь, я шлюха какая?! Первому встречному сосать буду?! Ах ты, мудак! - ее слова прилетали ко мне с брызгами слюны, напоминающими по своей консистенции пену, что заполняла пластиковые стаканчики под клапаном кофе-машины.
Зная закономерности этой пены, никогда не переливавшейся через край, я дождался, пока у Наташки закончатся силы, и она оставит меня в покое. Ждать пришлось недолго: минуты через две она заметила, что во время борьбы пострадал край ее платья (ткань разошлась, и теперь до пояса тянулся позорный разрез с кусками ниток), и, прозревшая, отползла в сторону, начала оплакивать разрушенную красоту (стоящую, наверное, с косарь баксов).
Ну а что я? Я поднялся на ноги, стряхнул пыль с брюк и сделал то, что хотел сделать – ушел от тупой телки.
Конечно, выбор дорог у меня был небольшим, вернее, всего одна дорога: к остальным членам нашего дружного коллектива, каждый из которых был куда большим дерьмом, чем бухгалтерша.
На этой локации меня ожидал не меньший сюрприз. Я увидел, что развеселое застолье закончилось: Семен Петрович и парни из IT-отдела прижимали к полу упирающегося и скулящего Олега, немного поодаль стоял Саня, взмыленный и недовольный (обычно он только недовольный, ну а если обстоятельства заставили его взмылиться — дело и впрямь нешуточное), а еще чуть дальше – пристыженный Данила, потупившийся в пол, словно провинившийся школьник.
- А вот и главный работник пожаловал, — заскрипел Саня, хищно вцепившись в меня глазами. – Проходите, Николай Леонидович, присаживайтесь, только вас ждем, без вашей персоны не начинаем. Что же задержало вас, уважаемый? Уверен, причина серьезная, иначе светит вам штраф о-о-ох какой немаленький!
- Рабочий день закончился.
- Ты работаешь на меня и обязан приходить тогда, когда я скажу, и уходить – тоже. Я разве говорил тебе: «Удались на десять минут»? Говорил?
Ага, уже на «ты».
Я пожал плечами.
- Может и говорил. Я не слушал.
- В следующий раз будешь слушать! Полторы тысячи тебе штрафа. А Даниле – две!
Я вопросительно посмотрел на Данилу.
- Стукачок он, — подал голос Семен Петрович. – Наклюкался и давай балакать про свой желудок. Кофе ему нельзя! А этот, — кивок в сторону Олега. – спроси его: «А чего ж пьешь?». Ну а тот и ляпни по пьяни: «Дак тебя сегодня резать будем». Ну, или как-то так. Короче, допер сученыш. Вырваться хотел, ну да мы тоже не пальцем деланые. Только мочить его уже надо, Колёк, дозрел.
Понятно. Кивнул.
- Да уж, Николай Леонидович, удружите, — Саню опять потянуло на фамильярности. Правда, ненадолго. — И про кровь, кстати, не забудь. Чтобы без брызг! А то сам будешь отмывать кухню.
Сволочь. Как бы я хотел, чтобы на месте Олега лежала эта свинья, уж я бы исполосовал его как следует.
Но, делать нечего.
Все-таки мы одна команда.
Офис каннибалов.
Я торжественно прошагал к столу и взял самый большой нож. Олег краем глаза это заметил, и теперь к его скулежу примешалась истерика.
- Не тяни, Колёк, — просипел Семен Петрович, (видимо, у Олега второе дыхание открылось, и он стал вырываться гораздо активнее). – в штаны же, паскуда, раньше времени наложит, замучаешься оттирать.
Рядом с Семеном Петровичем лежала раскрытая пачка бумажных полотенец.
У меня закружилась голова. По телу побежали мурашки, руки затряслись, потекли слезы. Каждый раз одно и то же. Каждый раз я сочувствую очередному уроду, которого мы собираемся раскромсать, и хочу, чтобы он упокоился на небесах в каком-нибудь хорошем месте.
Я пододвинул к Олегу стол с кофе-машиной и опустился на корточки.
- Успокойся. Не дергайся, не будет больно. Впереди новый воздух, и я научу тебя дышать им. Говорю тебе: уже через минуту будешь ты в царствии небесном вместе со мн… а, ну да… я подойду чуть попозже. Лады?
Не дождавшись ответа, я воткнул нож ему в гортань, — строго вдоль вертикальных волокон (уверенное действие – результат внимательного перечитывания главы «Трахеотомия» из учебника по хирургии). Кончик лезвия, пройдя через мягкие ткани, уперся в твердую материю, по которой заскользил влево и вправо: я понял, что нашел трахею и, сконцентрировавшись в точке равновесия, осторожно ударил по рукоятке. Лезвие прошло глубже, в дыхательную трубку.
- Вот видишь, — ласково продолжил я. – Ничего страшного. Все очень аккуратно, и крови немного. Я не вру тебе. Знаешь, в полевых условиях в качестве распорки в горло можно вставить носик от фарфорового чайника. Правда, смешно? Но – действует. Ты не умрешь и будешь дышать. Жаль, что в наши дни все меньше людей покупают фарфоровые чайники. А вещь-то полезная, согласись…
С этими словами я снял со стола кофе-машину и вставил в прорезь на горле Олега распределительный клапан.
- Тебе что? Каппучино, эспрессо? Не возражаешь, если я на свой вкус?
Конечно, капуччино.
Мой палец нажал на среднюю кнопку.
Из горла Олега с бульканьем и шипением повалил пар, перемешанный с кровью. Из носа потекла кровь, которая спустя несколько секунд сменилась каплями густой кофейной эссенции.
Олег пару раз дернулся и затих.
Секунду на кухне висело молчание, затем Семен Петрович умелым движением расстегнул ремень на поясе убитого парня и рывком стянул с него штаны. Затем трусы. Пыхтя, Семен Петрович поднял обмякшие ноги и подложил под задницу несколько бумажных полотенец.
- Сань, достань из нагрудного кармана сигу, подкури, а? Мочи нет, задыхаюсь, — попросил водитель.
- На балконе покуришь. Потерпишь, не переломишься.
Я поднялся с колен и устало опустился на стул. Закрыл лицо руками от всех этих людей, чтобы никто не видел, как я пытаюсь заставить себя не плакать, заткнуть эти гребаные дыры на глазах, из которых вытекали страдания моей протухшей души. Я знал, что происходит снаружи: вот они собрались вокруг неподвижного тела, и ждут, ждут очередного чуда, которое придет строго по расписанию (с отреставрированным изображением, в 3D-формате, со звуком Dolby Digital).
И – вот оно. Я слышу восхищенный хрип Семена Петровича:
- О-о-о… окрылатился…
За ним следует голос Сани, наполненный трепетом и благоговением:
- Еще больше, чем у предыдущих… такие здоровые.
Следом – Данила:
- Такие красивые…
Там, перед ними, у Олега вырастают белые крылья, и каждое перо этих крыльев переливается в свете электрических лампочек радужными фосфоресцирующими узорами, каждое перо имеет неповторимость снежинок (миллиарды миров, божественные вселенные), каждое перо заставляет примириться всех мудаков в этой отдельно взятой кухне. Я знал, что Саня отменит штрафы, работники придут домой счастливыми, и даже Наташка плюнет на свое испорченное платье и не будет мне мстить.
Затем у Олега появился нимб.
Через минуту Семен Петрович торжественно объявил:
- Все! Дерьмо перестало лезть. Можно резать.
Я поднял голову.
Все вернулось на свои места. Офис хлопотал вокруг убитого ангела: мужчины кромсали неподвижное тело, вернувшаяся из глубин офиса Наташка стояла неподалеку с небольшим пакетиком, куда услужливый Данила складывал сочные куски дымящегося мяса.
Разорванное платье было аккуратно обработано ножницами и подрезано – выглядело красиво, Наташка по-прежнему оставалась незапятнанной королевой офиса.
Глядя на открывшуюся передо мной картину, я размышлял о том, что Данила многого добьется в этой компании, и, возможно, через пару лет станет моим начальником. Мне показалось, что в его движениях начали проступать властность и пренебрежение. Теперь его никак нельзя было назвать младшим братом.
Семен Петрович рассказывал о том, что любит поджигать ангельские крылья, они горят очень-очень ярко, и порою испускают всполохи цветного пламени, словно новогодние фейерверки. Это зрелище нравится его внучке.
Наташка незаметно подошла ко мне и просунула в ладонь клочок бумаги. Я развернул его и увидел нацарапанные карандашом слова: «Я не держу зла. Позвони мне. Тебе понравится». Далее был написан номер телефона, но цифры расплывались у меня перед глазами.
- Эй, Колек, — услышал я голос Сани. – Тебе-то что отрезать?
- Как всегда.
- Опять сердце? Надо будет как-нибудь взять его вместо тебя. Неужели такое вкусное?
Этот вопрос я оставил без ответа.
- А все-таки здорово, что ты с нами работаешь, — вдруг сказал Семен Петрович. – До тебя мы просто людей резали, а как ты пришел – сплошь крылатые пошли. Интересней жить, а?
Я кивнул в ответ и бросил взгляд на часы. Нужно поторопиться, чтобы успеть смотаться за город, закопать сердце Олега где-нибудь на окраине парка, поглубже, чтобы его не нашли бродячие собаки, и вернуться домой на последней маршрутке.
Но, пожалуй, у меня еще есть время.
Я потянулся к одноразовым стаканчикам.