Окутанные сизым дымом и специфическими испарениями, на фоне гула, присущего только подобного рода заведениям, за круглым столиком, стоя друг против друга и потягивая пиво, оживленно беседовали двое среднего возраста мужчин. Судя по разговору, оба принадлежали к категории служителей искусств. Больше говорил тот, что был постарше и неопрятнее одет. Другой, казалось, с большим вниманием слушал и периодически кивал головой.
- Колюня! Представь, я весь сценарий переделал заново! - восклицал неопрятный.
Колюня отреагировал кивком головы.
- Я вижу весь фильм, каждую сцену. А какие планы, наезд, откат камеры! Ну, в общем, в духе Андрея Тарковского. Кстати, о духе… Давай, выпьем за светлую память корифея.
Молча были подняты кружки, поднесены к губам, и содержимое стало быстро исчезать в глотках поминающих.
От соседнего столика, с кружкой в руке, покачиваясь, «отчалил» мужчина, облаченный в местами лоснящийся костюм, рубашку не первой свежести, ворот которой стягивал галстук с засаленным узлом. Курс его явно был определен в сторону столика дуэта. Пришвартовавшись, он бросил якорь - в виде наполовину опорожненной кружки.
- Я извиняюсь, - начал он свой монолог, - это, конечно, не мое дело, но я как человек, принимающий сторону большинства, то есть народа, не стал бы пить за вашего корифана.
На физиономиях собеседников обозначилось вопросительное выражение.
- Почему? - первым опомнился Колюня.
- Вор он! - поджав губы и многозначительно воздев указательный палец к небу, огорошил вопрошающие физиономии пришвартовавшийся.
В хмельных головах опешивших, представителей богемы, происходила мучительная работа по выявлению темных пятен в биографии своего кумира.
- И что же он украл? - с нотами раздражения в голосе обратил свой вопрос к обличителю, неопрятный.
Мужик спокойно отхлебнул пива, отер рукой губы и продолжал:
- Деньги, народные! Огреб и укатил за границу ваш Ха-та-р-ковский, - с трудом выговорив фамилию, закончил оппонент, клюнув носом в край кружки.
Колюня, и неопрятный переглянулись, мгновение молчали, затем оба разразились страшным хохотом дивясь «умению» невежд, нахватавшихся верхушек, собрать «сведения» и при определенных обстоятельствах дать им такую трактовку, что волосы дыбом.