С самого раннего детства, как я себя помню, сны всегда играли в моей жизни решающее значение и оказывали на меня влияние в повседневной жизни. Случалось, что я осознавала себя в них. Они были столь ярки и насыщены интересными событиями и так отчетливо оставались в моем сознании, что иногда мне трудно было определить: в каких событиях я участвовала на самом деле, а какие видела во сне. Я росла замкнутым ребенком и почти ни с кем не делилась своими впечатлениями и переживаниями, хотя они и перехлестывали мою душу через край. Но, оказываясь в снах, я находила там неизмеримо больше доброты и искренности; общалась и считала своей семьей и своими друзьями тех людей, которых знала только я сама – их не существовало в моей обычной реальности. Но именно среди них я чувствовала себя как Дома.
Наше общение, как правило, не было многословным, но, находясь в близкой душевной атмосфере, мы интуитивно хорошо понимали друг друга. Я очень дорожила такими встречами и воспринимала их как настоящую реальность. В настоящем же мире я чаще чувствовала чужеродность и непонимание вокруг себя, отчего испытывала смятение и дискомфорт.
Но иногда границы реальностей размывались, и я могла встретить здесь отражение своего внутреннего мира...
Сейчас уже трудно сказать: увидела ли я в первый раз его во сне, или же «случайно» захватила из этой реальности к себе в сны понравившийся образ, но это был первый человек, который стал для меня тем мостиком, связывавшим меня с моим настоящим Домом.
Я помню этого человека с самых ранних лет своей жизни. Он был другом моих родителей и время от времени бывал у нас в гостях.
Забегая вперёд, хочу сказать, что он сыграл неоценимую роль в моём путешествии к самой себе. И я благодарна ему – во всех его проявлениях – по сей день за всё, что он вложил в меня на этом Пути и помог осознать.
Мне слишком дорог этот замечательный человек, чтобы раскрывать его настоящее имя, поэтому в книге я намеренно буду называть его, а также и некоторых других людей, теми именами, которые я дала им сама.
Итак, назовём его – Константин Серебров.
Но наедине с собой я зову его – Вулканиец, так как он сильно напоминает мне моего любимого персонажа из фантастических книг и одноименных фильмов – «Звездный Путь», которыми я увлекалась с детства. Именно так я буду называть своего героя чаще всего, желая передать читателю своё личное восприятие человека, занимающего многие годы весьма почётное место в моей душе.
Помимо внешних схожих черт с тем космическим существом, на которое Вулканиец смахивал – высокого, статного телосложения, и пронзительных сияющих острым интеллектом серо-синих «восточных» глаз – он, также как и его прототип, был скуп на выражение своих эмоций и довольно немногословен. Этим он сразу привлёк к себе моё внимание.
Сколько я его знаю, Вулканиец всегда выражался чётко и ясно. Он очаровывал меня безукоризненной логикой своего мышления и пленял тем, что ответственен за каждое своё слово.
Я ощущала в существе этого близкого мне человека дух настоящего воина, дух Самурая, и из глубины своего сердца стремилась походить на него.
Может быть, из-за того что Серебров приезжал к нам довольно редко, или по другой причине, я воспринимала его скорее как призрак, нежели как человека из плоти и крови.
Он появлялся как легкий полупрозрачный сон – ненавязчиво присутствовал какое-то время и также незаметно исчезал, словно видение.
Когда у нас дома появлялся этот таинственный гость, я затруднялась сказать наверняка: во сне я сейчас или нет – всё как будто сливалось воедино. В свои три-четыре года, когда это происходило, я была очень стеснительна, но не менее того – любопытна. И мне безумно нравилось наблюдать за теми, кто казался мне интересным – как во сне, так и наяву.
Вообще, гости к нам приходили очень часто, а по выходным их было особенно много. Каких-то людей я видела уже много раз и привыкла к ним, кого-то видела редко или вообще – впервые.
Накрывались столы, мои родители что-то вечно отмечали с гостями. Они галдели, громко звучала музыка и было очень шумно. Я болезненно относилась к шуму и всегда предпочитала тишину.
При большом количестве гостей я обычно чувствовала себя не в своей тарелке, очень смущалась и не могла дождаться, когда, наконец, их вечеринка закончится. Я чувствовала себя странно, когда эти гости, стараясь проявить ко мне своё порой излишнее и чересчур эмоциональное внимание, начинали сюсюкаться со мной и относиться так, словно я их кукла. Далеко не всегда я чувствовала искренность в их глазах и голосе и не понимала, зачем они изображают какие-то чувства ко мне, если на самом деле их не испытывают.
Вулканиец же был уникален сам по себе – и являлся полной противоположностью всем гостям, которых я видела у нас дома. Насколько я могу вспомнить, он всегда держал себя спокойно и уравновешенно, и в общении с другими людьми был крайне не навязчив, бережно относясь как к своему времени, так и своего собеседника. Также он относился и ко мне. Со стороны, возможно, могло показаться, что этот человек – «сухарь» и просто игнорирует ребенка, но я сама воспринимала его отношение совсем иначе. Мне казалось, что как раз-таки, он более всех остальных чувствует меня и осознает, что я не нуждаюсь в столь бурном проявлении эмоций, что мне это доставляет только больше смятения и неудобства, чем радости! И поэтому, как я чувствовала – Вулканиец только оберегал меня от всего этого беспокойства и сохранял между нами особую деликатную атмосферу безмолвного взаимопонимания и уважения к уединению другого. В то время я не столько четко понимала линию его мыслей, сколько улавливала и переживала сама окраску его душевного состояния и испытывала интерес и взаимное уважение к этому существу. Он изумлял и радовал меня своей уникальностью. Ни с кем другим я не чувствовала такого резонанса и гармонии. А этот удивительный «инопланетянин» – среди других людей он один казался мне нормальным существом! И из глубины своей души я стала стремиться к нему. Мне хотелось прикоснуться к миру Вулканийца, узнать его. Поэтому я стала осторожно присматриваться и наблюдать за ним.
Однако между визитами Сереброва в наш дом проходило столько времени, что они уже казались мне загадочными снами. «А может быть, этот человек вообще живет только в моих снах?» – иногда думала я, и мне становилось грустно от таких мыслей. Но другой раз я так рада была его снова увидеть – пусть даже во сне!
Я и сама немного удивлялась тому, что мне непостижимо нравится просто так – молча – находиться рядом с Константином в одной комнате, даже несмотря на то, что ему, вероятно, без разницы – есть я тут или нет.
Но однажды…
…Я сидела в комнате у бабушки и, как обычно, играла в куклы. Услышав звонок входной двери, я не побежала смотреть, кто пришел, а оставалась вовлеченной в свою игру. Однако спустя некоторое время я почувствовала, что мне непременно нужно зайти в комнату родителей. Я оторвалась от своих игрушек и направилась туда. Во мне не было никаких ожиданий, что я увижу сейчас что-то особенное, но при этом ощущалось необъяснимое любопытство – что-то тянуло меня в эту комнату.
Зайдя туда, я замерла на пару мгновений – кроме отца, там сидел этот человек...
…За те долгие несколько недель, что Серебров не появлялся у нас, я уже почти потеряла надежду, что смогу когда-нибудь встретить его в реальности. И сейчас, вновь увидев его, вроде как – наяву, уже не знала, как к нему и относиться…
Отец и его друг обернулись и посмотрели на меня. Опомнившись, я поздоровалась с гостем. В ответ он приветственно кивнул мне.
Надо было срочно себя чем-то занять – не могла же я оставаться тут стоять, как вкопанная, и таращиться на него! Я подошла к своей кровати и, вытащив из-под подушки любимого медвежонка, с которым всегда любила засыпать, уселась с ним так, чтобы видеть хотя бы профиль гостя…
Делая вид, что играю с медвежонком, я незаметно ото всех бегло поглядывала на нашего гостя, казавшегося мне мифом. Я не вслушивалась в их разговор, но мне хотелось получше запомнить лицо этого человека, его движения, голос и взгляд, который я всё пыталась уловить – как знать, когда мы с ним снова ещё увидимся?
Я сидела, переводя взгляд с медвежонка на гостя и обратно, и всё тщетно пыталась понять: сон это или нет? И, вглядываясь в его глаза, старалась найти в них ответ на свой вопрос. Иногда, чувствуя, что Вулканиец заметил, что я смотрю на него, и вот-вот встретит мой взгляд, я тут же переводила его на мишку.
Наконец, отец ненадолго вышел из комнаты, и я осталась с таинственным гостем наедине, продолжая осторожно искоса поглядывать на него. Мне казалось это ужасно увлекательным – ловить взгляд Вулканийца и тут же прятаться от него… Но один раз мне не удалось «спрятаться»…
Он моментально поймал мой взгляд, устремив свой на меня… Я почувствовала, что Вулканиец словно схватил меня им и держит какой-то магической силой. Я не могла ни пошевелиться, ни оторвать глаз от него. Пустота, от которой веяло космическим холодом, вечностью, проникала и заполняла всё моё существо.
Что-то было ещё в этой пустоте – какая-то таинственная сила, заставляющая меня продолжать с трепетом смотреть на него и бередившая что-то очень тонкое глубоко-глубоко внутри меня. Я не понимала своим детским умом, что это такое. Правда, в этот самый момент я и думать не могла. Мне было жутко от этого пронзительного нечеловеческого взгляда и как-то странно, но я не могла объяснить – как. «Пригвожденная» к месту, на котором сидела, я уже не понимала: ни кто он – на самом деле, ни кто – я…
Вдруг в комнату вошла мама, и гость отвел взгляд. Я схватила своего медведя и пулей унеслась по коридору в кладовку.
Спрятавшись там ото всех, я сидела и не понимала, что со мной происходит. Меня сильно трясло, причем дрожь исходила откуда-то из самых глубин. Сердце бешено колотилось в ушах, и мне казалось, что я вот-вот умру. Я свернулась калачиком и, уткнувшись в медвежонка, которого я всё это время не выпускала из рук, расплакалась.
Спустя какое-то время мне стало легче – страх отступил. Но я всё же не понимала, что этот странный загадочный человек со мной сделал? Мне было страшно, но не только. Что же он хотел мне передать?..
Я вспоминала его пронизывающий, опустошающий взгляд, его силу… и вдруг почувствовала, что снова хочу это увидеть. Во мне как будто бы боролись два существа. Одно всё ещё ужасно боялось и хотело бежать наутек от этого человека, с его безжалостным взглядом, другое же – нестерпимо стремилось к нему, чтобы узнать – кто же он? Второе чувство во мне всё же одержало верх, и я опять направилась к комнате родителей…
…Но, когда я пришла туда, Вулканийца уже не было.
Засыпая и прижимая к груди медвежонка, я вспоминала Вулканийца. Мне необходимо было снова его увидеть, и я просила: «Приснись мне! Пожалуйста-пожалуйста, приснись!»
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...