ГЛАВА 5.
РЫЖАЯ ОСЕНЬ ЯУЗЫ.
Их «вели» до самой Москвы, за Окружной передали столичным службам надзора. Серая машина сменилась на чёрную элегантную «Волгу» с тонированными стёклами, с двумя нолями в номере и с заветными буквами «МОС».
Стас спокойно наблюдал за «наружкой», не делая резких рывков в попытке оторваться от преследования: «Зачем? Адреса известны – всё равно найдут».
– Бабушке сообщила?
– Останови у автомата.
Через час, заскочив в несколько магазинов, въезжали во внутренний двор высотки на Никололесковском.
В окне кухни заметили радостное заплаканное лицо Марии – обрадовалась приезду названной внучки.
Сутки побыли в квартире, обзванивая друзей семьи Софии, передавая приветы и поручения, но с осторожностью – Мария дала понять, что телефон «слушают», приложив руки к ушам, добровольно став Чебурашкой, чем насмешила молодых до икоты.
Пришлось задержаться в этом районе ещё сутки: встречались с людьми по профессиональной надобности Светки и по просьбе мамы Сони.
Стасик держался молодцом: был терпелив, деликатен и предусмотрителен – сказался опыт профессии.
Во время одной из таких встреч в популярном ресторане, отведя в сторону супруга приятельницы, с которой шепталась Лана, завёл с импозантным пожилым мужчиной светский разговор ни о чём.
– Станислав, – почти без звука насторожённо произнёс Лев Романович, новый знакомец, – я не дитя и понимаю, что у Вашей супруги большие проблемы, – заметив вскинутую в недоумении бровь, пояснил. – За вами присматривают. Заметил. Они особо и не прячутся, – вздохнул. – Знакомая ситуация. Сам попадал в их поле зрения и под надзор. Чем могу помочь, молодёжь? У меня есть один очень хороший знакомый. Отставник. Оттуда. Ушёл с обидой. Теперь им изысканно и с наслаждением мстит, когда выпадает такая удача! – прошептав, юно рассмеялся, заговорщически сверкнув карими глазами, задумчиво покрутил ножку коньячного бокала. – Расскажите всё с самого начала – суть. Я посоветуюсь с Николаем – не откажет, уверен. Развлечёте и порадуете старика. За нас с Ольгой Михайловной не беспокойтесь – одни мы, нечем нас им прижать, – тяжело вздохнул. – Уже всех потеряли, – на миг уйдя в себя, опомнился, поднял грустные глаза. – Давайте, валяйте, Слава!
Через полчаса, молча попивая коньяк, мужчины курили сигары, смотря в милый ухоженный сквер при ресторанчике, изредка поглядывали на своих жён: к ним присоединилась ещё парочка подруг.
Там явно велись деловые переговоры: Лана быстро рисовала на отдельных небольших листах эскизы, что-то поправляла после коротких пререканий и советов. Когда рисунок устраивал обе стороны – исчезал в объёмной папке секретарши новой гостьи, склонившейся над плечами заморской знаменитости с пиететом и уважением: выслушивала, записывала в блокнотик, кивала.
– …И вот сейчас догуливаем мой отпуск, и перед нами скоро вновь разверзнется океан. Но даже не расстояние убивает, а то, что они не выпустят меня из своих лап. Никогда. И ей не дадут тут жить: там их интересы тоже есть, как я уже понял. Ещё эта история с Энни. Я в настоящем отчаянии! Как помочь девочке? Чем? Вдруг она в беде? А я… – Стас поднял руки, вскинув умоляющие глаза на интеллигентного зрелого мужчину. – Не снимаю с себя ни грамма ответственности! Какое там! Мучаюсь ужасно… Ежечасно… И не успокоюсь никогда… – стиснул зубы, упрямо смотря в бокал – боль сжала грудину колючей рукой. – Пожизненная кара и несмываемый грех.
– Я всё услышал и принял к сведению, Слава, – Лев старался не смотреть в печальные страдающие глаза парня.
Тяжело вздыхая, видел, как ему нелегко было это рассказать и вновь пережить все события.
«Бедный мальчик! Чем-то на нашего Якова похож. Бедные дети! Гадкое время. Мерзкая страна».
Помолчал.
– Все мы не без греха. И в моей жизни было много такого, что по сей день ранит душу и совесть. Мы не боги… – очнулся, облегчённо выдохнул, улыбнулся, заговорил шёпотом. – Да, Совин возьмётся за твоё дело. Теперь я уверен абсолютно. Такие дела – подарок! Вцепится мёртвой хваткой! Набрал себе толковых ребят, никогда и близко не стоявших рядом с Системой, и следит, чтобы их не завербовали. Там что-то вроде частной конторы собрал, но негласной, сам понимаешь. И им практика, и старику есть кому такой бесценный опыт передать.
– С оплатой услуг проблем не возникнет. Я человек не бедный, Лана тоже. Но пока ей ни слова. Это мужские дела.
– Несомненно. Рад знакомству, Слава. Давненько не беседовал с искренним и достойным человеком. Как глоток свежей воды, честное слово!
Пожал руку, уважительно прикрыв второй ладонью по-азиатски. Лукаво сверкнул ясными глазами.
– Дамы не в состоянии закончить дела – пора разводить стороны. Это грозит затянуться надолго – встретились две творческие и одержимые натуры!
Задорно смеясь, мужчины направились в «женский» уголок.
Так задержка на два дня свела молодых с ангелом-хранителем, Совиным Николаем. Эта встреча оказалась перстом судьбы.
…После суток неистовой сумасшедшей любви на Русаковке, ребята нашли в себе силы выползти из кровати и отправиться на прогулку по району.
Сокольники, Лосинка, Преображенка, Лефортово, набережные и мосты – всё навестилось, сфотографировалось, зарисовалось в блокнот с пометками-памятками.
Заметив примечательную сценку, фигуру, животное, Света просила попозировать пару минут, снимая на плёнку, схватывая особенности и тонкости на эскизах.
Когда возвращались уставшие, переполненные впечатлениями, вымотанные необычайной духотой по-летнему жаркого сентябрьского дня, попали под такой горячий ливень!
Быстро спрятав аппаратуру и сумку с альбомами и блокнотами у киоскера из «Союзпечати», попросив сохранить до завтрашнего дня, побежали домой, но через минуту промокли, расхохотались и, махнув рукой, разувшись, побрели по парящим и промокшим набережным домой.
Яркая жёлто-оранжево-красная листва слетала на землю, приклеивалась к мокрым обнажённым рукам, лицам, ногам, сводила с ума головокружительным запахом перезревших листьев, размокшей кленовой коры, сладким ароматом липовых и тополиных почек и… сапропеля. Как ни странно, гниловатый запах хорошо сочетался с ароматами листвы и дождя: дыхание родного села!
Надышавшись, сошли с ума, вновь став юными подростками: влюблёнными и ошалевшими от такой сильной любви! Целовались под тёплыми струями, шлёпали по горячему асфальту босыми ногами, свалились в объятиях прямо на проезжей части шоссе набережной, хохоча и целуясь.
– …Эй! Молодята! Я понимаю, не просто так тут на дороге лежите: сшибаете рубли на свадьбу? – гоготал полный мужчина, остановив грузовик перед ними. – Ладно, держите! Да откатитесь на другую полосу – за свою я заплатил!
Смеясь, сунул им железный рубль, перекатил обнявшихся и хохочущих ребят в сторону и поехал дальше, посигналив напоследок.
– Счастья вам, молодые!
Заметив в глазах Светки сумасшедшинку, Стасик быстро поднялся, оглянулся и, подхватив её на руки, почти бегом понёс к спуску, к Яузе – там был маленький причал. Пустынный в это время, в ливень был непросматриваемым с противоположной стороны набережной.
Едва спустился, был тут же наполовину раздет женой, обезумевшей от нахлынувшего желания. Повалив, села сверху, крича во весь голос, а шум ливня и грохота громовых разрядов прикрыли её неистовство мощной шумовой завесой. Тугие струи московского ливня не остудили кипящей крови ребят – от их тел валил пар!
Стас с трудом взял себя в руки, приподнялся с тёплого бетонного парапета и схватил сумасшедшую Белку в объятия, сжимая всё сильнее, вжимая в полуобнажённое тело, заставляя и себя, и её закончить этот безумный танец любви под дождём.
Дикий крик Рыжухи, наконец, огласил окрестности, прокатился по поверхности Яузы, ударился о каменный берег другой стороны реки и, дробясь эхом, всё метался и метался над водой, став похожим на крик чайки. Рыдая, крупно дрожа, едва позволила себя одеть, скорее мешая, чем помогая. Приникла к мокрой рубашке, к родной груди, и заплакала: тихо, горько, совсем по-детски.
Он и сам дрожал всем телом.
«Боже… как же я проживу этот год без тебя, Белка? Без твоего безумия? Без диких выходок? Без таких вот разнузданных спонтанных актов любви? Да я без них свихнусь, любимая! Стал похожим на наркомана с тобой, родная. Мне стала остро необходима опасность и страх быть обнаруженным. Больше не привлекает наша тихая спальня. Хотя… какая там тихая?! И метровые стены не гасят твоих криков, Светочка! И я научился так кричать, единственная. Только с тобой, сердечко моё».
– Сумасшедшая моя… Ты до дома не могла потерпеть? А?.. Сколько будем общественность шокировать?
Обнимая истерически захохотавшую жену, никак не мог совладать с дрожью тела и голоса – такого наслаждения ещё не испытывал никогда!
– Мы с тобой когда-нибудь окажемся в «психушке»… Это точно… В отделении для буйных и безнадёжных…
– Если в одной палате – я согласна… – смех и слёзы душили. – Господи… я опять сошла с ума? Да? Приеду домой – сама к отцу в клинику поеду. Надо посмотреть правде в глаза – я клинический псих… – тихо плача, приникла к его плечу. – Как ты меня терпишь, Стасик?..
– Просто очень люблю, Светка моя… До безумия… Вот и терплю… Сам такой, наверное… Выходит, мы пара… Два сапога…
Сидели долго, пока не продрогли от остывающего гранита набережной. Целуясь, гладили лица друг друга, понимая, что разлука близка – остались сутки, не оттого ли «сносило» головы?
Домой на Русаковку шли медленно, танцуя под дождём, теперь тихим, без громовых раскатов, целовались, обнимались, подставляли под последние тёплые струи юные лица. Вода струилась по головам, подбородкам, заливалась за воротник и декольте, щекотала позвоночники и животы и, уже горячая, стекала вниз к сокровенному, так и не успокоившемуся.
Дойдя до дома, Стас взял жену на руки, целуя, занёс в подъезд, лифт, на площадку.
Белка трясущимися руками едва открыла двери.
Захлопнув её, в мокрой одежде ринулись под горячий душ.
Безумие не отступило.
– …И последнее. Я делаю всё, что в моих силах: ограждаю, предусматриваю и предугадываю ваши выходки, стараюсь смягчить их последствия, – серьёзные глаза юрисконсульта семьи, Олега Юрова, были уставшими и… обречёнными. – Поймите: на вас работает весь мой отдел. Как только сходитесь – отголоски землетрясения докатываются и до Москвы! – грустная улыбка укоряла и прощала. – Что намерены делать дальше? К чему готовиться следующий раз?
– Понятия не имеем! – хором, не сговариваясь, выпалили и повалились со смехом на диванчик в углу кухни. – Самим интересно!
– Невероятно занятно и увлекательно с такими клиентами дело иметь – особое изысканное развлечение гарантировано уж точно! После моих скучных нудных волокитных дел – просто наслаждение неземное какое-то! – рассмеялся откровенно. – Хоть намекните! Чего ожидать?..
Документы подписаны, распоряжения и обязательства оформлены – можно расслабиться.
В аэропорт Юров не поехал, хоть и должен был по долгу службы. Понял: там будет трудно. И не весело. Очень. Почувствовал. Только попросил Стаса, когда тот опомнится от потери, позвонить и рассказать всё подробно. Для отчёта шефу – следит пристально и постоянно.
…Опомнился только через неделю, на маршруте. Позвонил из гостиничного номера ночью, даже не подумав, что звонок несвоевременен. Находился ещё не в себе, должно быть.
– Добрый вечер. … Олег? … Станислав Минаев, – дождавшись невнятного мычания, продолжил глухо: – Еле затолкали в «Боинг». Истерила. Сделали укол. Там встретил отец – сообщили, – помолчал, собираясь с мыслями. – Было страшно. Сам еле справился. Чётко напрашивается жёсткий и неутешительный вывод: надо съезжаться навсегда. Или разрывать. Навек. Она больше не выдержит. Со мной та же история. Мы словно каторжники с одним ядром: только вместе можем идти в ногу и жить дальше. Врозь сразу спотыкаемся, падаем и гибнем, губя и напарника…
– Я всё понял, Стас. Всё. Надеюсь, к её следующему приезду что-то сложится в вашу пользу. Мы все над этим работаем, Вы же понимаете. Но…
– Да. Не нужно других слов. Понятно. Но… – тяжело вздохнул, хрустнул пальцами, сжав их в кулак, попытался отвлечься. – Я на маршруте. Связь через начальство. Только так.
– Понял. Грустно. Старик расстроится. Вы ему понравились, Станислав. Как Ваша сестра?
– Дина? Второго ребёнка ждёт. Едва успела училище закончить, – тепло рассмеялся. – Теперь есть профессия – воспитатель. В яслях будет работать. Может, больше двух детей не захочет, видя каждый день такое количество чужих?..
– Это вряд ли. Она же южанка. На седьмом только и задумается: «А не притормозить ли?»
Тихо смеясь, Олег сидел спиной к жене, возмущённо смотрящей то на него, то на часы: «Третий час ночи!» Показал два пальца за плечо: пара минут и освобожусь.
– Рад за неё сердечно – славная и чистая. И муж Евгений замечательный, такой надёжный. Был у них с визитом как-то по делам. Вы счастливчик: родня – загляденье! И тёща в восторге от зятя – редкость несусветная! Заботится о них, стала настоящей мамой для всех.
– Хоть в чём-то отрада и отдушина. Должен же быть баланс? Вот Он и уравновешивает Небесные весы: мне – Света, им – семейное счастье. Я не ропщу. Ему, надеюсь, виднее сверху…
– Увы. Если бы так…
Жена ткнула кулачком в спину! Хмыкнул, дёрнул плечом.
– Рад был поговорить, Станислав. Счастлив, что стал вести Ваши дела – одной семьёй стали! Дружеский привет Вам от моей возмущённой супруги! – хохотнул по-доброму. – До встречи!
– Мне нет прощения! Извинитесь за меня, прошу! Каюсь искренне… – засмеялся виновато и смущённо, только сейчас посмотрев на часы. – Вечеринка сегодня затянулась что-то… Пожилые американцы. Бессонница. Спасибо за всё, Олег! До встречи!
Август 2013 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2013/08/25/889