«Ох, лето красное! Любил бы я тебя, когда б ни зной, да пыль, да комары, да мухи» читаем мы у Пушкина. Вот они, печали прошлых лет. Пожил бы он в наше время, да в пятиэтажке хрущевской застройки. Нет, конечно, насекомые и нам докучают, но все это ерунда по сравнению с остальными неприятностями. Взять хотя бы слышимость в домах, при которой днем и ночью знаешь глубину дыхания соседей за стеной. А летом, независимо от твоего желания, плюс ко всему вынужденно выслушиваешь назойливые пересуды всё знающих и всё видящих старушек, ежедневно заседающих на лавочках возле подъездов. Однако мы миримся со всем этим, воспринимая, как неизбежность. Другое дело внезапные побудки среди ночи, периодически организуемые подгулявшей молодежью.
Например, вчера, только я уснула, порадовавшись ночной прохладе, как под окнами послышалась нецензурная брань, шарканье ног, истошные вопли какой-то девицы. Мой пес тотчас обеспокоенно залаял, заметался по комнате, выразительно поглядывая в мою сторону.
«Опять, «покой нам только снится», - подумала я, поднимая телефонную трубку. Примерно после пятой попытки усталый голос дежурного сообщил, что по названному адресу наряд уже выехал. Кто-то из соседей оказался резвее.
Вооружившись полным кувшином воды, я вышла на балкон, отметив про себя, что и здесь опоздала. Население нашего и ближайших домов уже суетилось, перевешиваясь телами через перила своих балконов, выглядывало из распахнутых настежь окон. Со всех сторон вниз неслись угрожающие выкрики, заглушаемые лаем потревоженных собак. Народ пугал бузотеров приездом милиции.
Однако дворовая какофония не мешала двум разъяренным подросткам, затеявшим драку, с остервенением отрабатывать друг на друге приемы кик-боксинга, сопровождая свой действа ругательствами. Возле парней, пытаясь урезонить буянов, истошно голосила растрепанная девица, от которой оба отмахивались, как от назойливой мухи.
- Таня, ливани-ка на них! Надоели со своими разборками, заразы! - в сердцах крикнула мне с соседнего балкона дородная Нина Павловна.
Послушно плеснув водой, я перегнулась через перила, мечтая увидеть перемирие. Но к моему разочарованию "душ" не возымел должного эффекта. Парни сцепились еще ожесточеннее, при этом одному из них удалось повалить соперника на землю, и он принялся избивать лежачего ногами. Девица пронзительно завизжала, с соседних балконов истерично заголосили женщины, мужчины угрожающе засвители, раззадоривая свистом охрипших от лая собак. Но никто из присутствующих не рискнул выбежать на помощь избиваемому, ибо к месту событий снежным комом катилась ватага парней из соседнего с домом бара. Наиболее резвые с ходу подключались к действу - одни, пытаясь унять нападающую сторону, другие, поддерживая её. Я вновь заметалась с кувшином, кто-то с верхних балконов также попытался «разливать» дерущихся водой, но все наши усилия были тщетны.
Драка стремительно набирала обороты, грозя перерасти в побоище. Наконец, во дворе появилась милицейская машина.
- Шухер! Милиция! - завопил кто-то из толпы сражающихся. И все горохом бросились врассыпную, оставив на земле скорчившегося страдальца и вопящую возле него девицу. Стражи порядка затолкали драчунов в кузов машины, прихватив для пущей важности еще нескольких парней, не успевших убежать. И машина, сверкнув на прощание синим глазом, медленно скрылась за углом дома, плюнув на дорогу жидким облачком газа. Девица, шумно шаркая ногами, поплелась вслед за машиной, на ходу отирая зареванное лицо. Балконы и окна разом опустели, народ потянулся в спальни.
Продолжение
http://www.proza.ru/2013/08/26/1198