Мальчик открыл глаза. Утро. Он никогда не заводил будильник. Знал: уже шесть часов. Тёплые ноги коснулись холодного пола, и он окончательно проснулся. Натянул штаны, рубашку — и в кладовку, там закидушки и насадки, приготовленные с вечера. Съел пару бутербродов, вывел велосипед — и вперёд по чуткой утренней тишине улиц к озеру.
Город ещё спал, но от асфальта и стен домов веяло сонным теплом не остывшего за ночь камня. Навстречу с озера тянуло прохладным ветерком. Казалось, велосипед не касается асфальта, только шуршание шин. Асфальт кончился, пошла грунтовка. Показалась голубизна озера. Озеро в пустыне большое, берегов не видно. И по мере приближения мир делился на пустынную светло-коричневую сушу и безграничное светло-синее море.
Контраст воды и пустыни завораживал. После сухости пустынного воздуха, пыли и серой безжизненности дороги появлялась изумрудная голубизна ленивой воды, свежий ветерок, крик чаек и посвист куличков. В утренние часы озеро дремало: ровная гладь изредка покрывалась мелкой рябью.
Размотал леску, насадил крючки, забросил закидушки, взял одну натянутую лесу в руку и ждал первой чуткой поклёвки и восхода солнца. Освещалось небо, свет опускался сверху. С появлением из воды красного полукруга солнца свет касался воды. Луч пробегал по зеркалу озера и, стремительно расширяясь, раздвигал полутьму от центра. Появившись наполовину из воды, красный диск превращался в ослепительно-белый и расцвечивал всю поверхность озера, взявшуюся волнистым серебром. И в этой светящейся голубизне навстречу свету всплывали и играли рыбы с короткими и длинными всплесками.
После первой робкой поклёвки последовал сильный рывок в сторону. Леса натянулась, мальчик стал её выбирать, чувствуя упругое сопротивление рыбы. В чистой воде показался сазан средних размеров, теперь чуть-чуть приподнять и подтянуть на берег первую, отдающую утренней свежестью рыбу. Схватил под жабры, снял с крючка и пересадил на кукан в воде.
Новую насадку, размотал и забросил удочку, укрепив в песок удилище. Дёрнулась леска второй закидушки. Ему удалось подсечь рыбу и почувствовать её силу, когда она повела в сторону. Это был взрослый, опытный сазан. Мальчик увидел его тёмную крупную чешую, когда он поднимался на поверхность. Описывая полукруг, рыба устремилась к берегу, леса обвисла, он не успел её вытравить, и хитрый сазан, мотнув головой, скинул крючок.
Обидно, чуть не заплакал. Вытравил лесу, обновил насадку и забросил в нагревающуюся голубизну озера. Медленно и уверенно потянуло большую закидушку с рыбными насадками. Подсечка — и толчками оседающий сом, выплывая, подтягивался к берегу. Вот его крупная голова и хвост, которым он тормозил. Сом средних размеров, но это уже улов.
Крайняя удочка слева медленно подтягивалась и опускалась. Слегка подтянув леску, почувствовал живую тяжесть и стал выбирать. У самого берега всплыло светлое брюхо маринки, которая пыталась освободиться от снасти. Подсёк ещё двух сазанов, поклёвки почти прекратились, солнце взошло и начинало жечь.
Только сейчас мальчик заметил, что солнце припекает. Сбросил одежду и чуть в стороне нырнул в воду, открыл глаза и по песчаному дну плыл, пока хватало воздуха. С плеском вынырнул, лёг на спину и зажмурил глаза. Прохладная вода растворяла тело, принимала его, признавала своим. И он покорно доверился озеру, признавая древнее право воды над человеком и всем живым. В праве воды и солнца заключалась сила обновления, которая расширяла душу, приближая к бесконечности времени и пространства. И время остановилось.
Стряхнув расслабленность, поплавав, вернулся на берег и проверил закидушки. Рябь сменилась небольшими волнами, которые размывали прибрежный песок, катали гальку и усыпляли. Пора возвращаться. Рыбу сложил во влажный мешок, укрепил вместе с закидушками на багажнике велосипеда и по сухой пыльной жаре вернулся в город.