XVII век
Джон Мильтон
(1608 — 1674)
Классика английской поэзии Джона Мильтона нередко называют любимцем Фортуны и непосредственным продолжателем поэтической традиции Уильяма Шекспира. Поэту действительно в какой-то мере повезло. В отличие от многих героев этой книги первую половину жизни он провёл в безоблачном мире любви, достатка и родства душ. Беды пришли к старости, но и они более касались политики, чем проблем личных.
Джон Мильтон родился 9 декабря 1608 года в Лондоне, в семье преуспевающего нотариуса. Отец его был человеком разносторонне образованным, начитанным, большим любителем музыки. Он был убеждённым пуританином*. Поскольку все предки Мильтона являлись католиками, то родители лишили отца будущего поэта наследства за вероотступничество. Обосновавшись в Лондоне, Мильтон-старший зарабатывал на жизнь тем, что писал для обращавшихся к нему за помощью прошения в суд.
* Пуритане — английские кальвинисты, протестанты, выступавшие за углубление Реформации, проведённой в Англии сверху посредством учреждения англиканской церкви. Пуританизм стал идеологическим знаменем Английской буржуазной революции 1642—1648 годов. Среди пуритан выделялись умеренные — пресвитериане и радикальные — индепенденты.
Мальчик получил домашнее образование, причём большинство предметов он проходил под руководством отца. В пятнадцатилетнем возрасте Джон был отдан в училище св. Павла, откуда через два года перешёл в Кембриджский университет. Учился будущий поэт в Крайстс-колледже и готовился к получению степени бакалавра, а затем магистра искусств. И в том, и в другом случае требовалось принять духовный сан. После мучительных размышлений Мильтон решил отказаться от церковной карьеры. Родители не возражали.
В двадцать четыре года Джон Мильтон оставил Кембридж и уехал в отцовское имение Хортон в графстве Бакингемшир, где вольно жил почти шесть лет. В ту пору он преимущественно занимался самообразованием, изучая классическую литературу.
Своё первое поэтическое произведение — «Гимн на Рождество Христово» — Мильтон создал ещё в Кембридже. В Хортоне поэт сочинил пасторальную элегию «Лисидас», а также драмы «Аркадия» и «Комус». Были им написаны и великолепные поэмы-идиллии «L’Allegro»* и «Il Penseroso»**.
* «Радостный».
** «Задумчивый».
В 1637 году Джон по благословению отца совершил двухгодичную поездку во Францию и Италию, где, кстати, познакомился и был привечен Галилео Галилеем.
Слухи о неминуемой гражданской войне побудили Мильтона спешно вернуться в Англию. Поселился поэт в Лондоне и открыл в пригороде Сент-Брайдз-Чёрчъярд частное учебное заведение для своих племянников, Джона и Эдуарда Филлипсов.
Вскоре началась публицистическая деятельность Мильтона. Первый его памфлет — трактат «О реформации в Англии» — вышел в свет в 1641 году. Далее последовали трактаты «О епископском достоинстве высшего священства», «Порицания по поводу защиты увещевателя», «Рассуждение об управлении церковью», «Оправдание Смектимнууса». Другими словами, основной темой его публицистики стали церковные проблемы.
Летом 1642 года Мильтон отдыхал в течение месяца близ Оксфорда (из этих мест происходил его род). В стране уже вовсю шла гражданская война. Против «кавалеров» — так называли сторонников короля за их длинные локоны — выступили «круглоголовые» — стриженные в кружок сторонники парламента. Побеждали «кавалеры», а в рядах «круглоголовых» шла грызня между пресвитерианами и индепендентами. Не будучи военным или политиком, Мильтон предпочёл держаться в стороне. Он занялся личными делами и вернулся домой с шестнадцатилетней невестой, урождённой Мэри Пауэлл*. В 1643 году они обвенчались. На этом кончилась безмятежная жизнь поэта.
* В дореволюционной русской литературе фамилию первой жены Мильтона обычно писали — Повел.
Вся родня Мэри были убеждёнными роялистами. Почти сразу между ними и пуританином Мильтоном начались дрязги на политической почве. Пока побеждали роялисты, семейство Пауэлл торжествовало. Через месяц после венчания супруга отпросилась в гости к родителям, уехала по договорённости с мужем на два месяца и отказалась возвращаться.
Тем временем в Лондоне для борьбы против «кавалеров» был образован Конвент — союз Шотландии с английским парламентом. Армию пуритан возглавил индепендент Оливер Кромвель (1599—1658), и началось победоносное шествие «круглоголовых». Мильтон принял сторону индепендентов и выступил с целым рядом политических памфлетов в поддержку их идей. Деятельность поэта была высоко оценена и пуританами, и Кромвелем. Летом 1945 года, когда роялисты потерпели полное поражение, Пауэллам потребовалась поддержка и защита зятя, и Мэри срочно вернулась к мужу. Мильтон поступил благородно, оказав родичам всестороннюю помощь.
В 1645—1649 годах поэт отошёл от общественных дел. Он был занят обдумыванием и сбором материалов для «Истории Британии», а также работал над обобщающим трактатом «О христианском учении».
Тем временем революционеры пленили короля Карла I. Состоялся суд, и 30 января 1649 года монарху публично отрубили голову. В роялистских кругах Европы поднялся необычайный шум — пуритане казнили помазанника Божия. Встал вопрос, имеет ли кто-либо право на суд над монархом и на убиение его. При этом утверждалось, что король волен делать с подданными всё, что ему угодно, и никто не смеет протестовать, поскольку воля монарха — воля Божия. Даже скверный король — это попущение Бога в наказание народу за его грехи.
Не прошло и двух недель после обезглавливания Карла I, как Мильтон выступил в печати с памфлетом «Обязанности государей и правительств». На фоне недавней казни преступного короля, а Карл, как подтверждают историки всех направлений, был скверным королём, выступление поэта прозвучало необычайно резко и было как нельзя более на руку Оливеру Кромвелю.
Власти с благодарностью не промедлили. Уже в марте 1649 года Мильтон был назначен «латинским» секретарём для переписки на иностранных языках при Государственном совете.
Всего поэтом были созданы на латыни три апологии казни короля — «Защита английского народа», «Повторная защита» и «Оправдание для себя».
В феврале 1652 года Мильтон почти ослеп, что было воспринято роялистами как Божия кара предателю. В мае того же года родами его третьей дочери Деборы умерла Мэри Мильтон. В июне, не дожив до года, умер единственный сын поэта Джон. Суровым оказался для Мильтона 1652 год.
Несмотря на слепоту поэт ещё несколько лет исполнял обязанности секретаря при Государственном совете благодаря чтецам, помощникам, переписчикам. Тяжко переживал поэт время диктатуры Кромвеля. Он окончательно убедился в том, что так называемые республиканцы ещё хуже пресловутых монархистов. У последних не было ни стыда, ни совести, ни страха Божьего, а новые оказались ещё бесстыднее, ещё бессовестней, ещё безбожней. В толпе усиливалась тяга к Реставрации. В 1655 году Мильтон ушёл в отставку.
Поэт попытался найти утешение в семье. На исходе 1656 года он женился на Катарине Вудкок, но в начале 1658 года женщина умерла. Мильтон остался в обществе дочерей. Девицы были послушными, но к отцу относились со всё возраставшей ненавистью. Слепец то и дело принуждал их читать ему вслух тексты, написанные на латыни, которую бедняжки не знали. Этот утомительный процесс превращался для молодых, полных жизненных сил девушек в ежедневную пытку.
Тем временем Джон Мильтон только вступал в период расцвета его гения. Одинокий, всеми нелюбимый, он наконец-то созрел для создания главных произведений своей жизни.
В самом начале революции жена Карла I, беременная королева Генриетта-Мария бежала во Францию. Там она родила наследника престола, которому дала имя отца — Карл. Повсюду шептались о скором восшествии на престол нового короля — Карла II Стюарта.
Незадолго до реставрации Джон Мильтон опубликовал три дерзких памфлета против монархии — «Трактат об участии гражданской власти в делах церковных», «Соображения касательно уместнейших способов к удалению наёмников из Церкви» и «Скорый и лёгкий путь к установлению свободной республики».
В дни выхода из печати последнего памфлета генерал Монк* совершил государственный переворот. На престол был призван король Карл II (годы правления 1660—1685).
* Джордж Монк (1608—1670) — первый герцог Альбемарль; английский полководец и адмирал; будучи губернатором Шотландии в 1660 году волевым решением реставрировал королевскую власть в Англии, за что удостоился герцогского титула.
Воцарение Карла II стало для Мильтона катастрофой. Поэта немедленно арестовали и заключили в тюрьму. Шла речь о суде над предателем и о его казни. Однако усилиями друзей Мильтона без суда отпустили на свободу. Несколько его книг, в их числе обе «Защиты английского народа», были публично сожжены.
Слепой поэт вернулся к частной жизни, теперь уже окончательно. В 1663 году он женился в третий раз — на двадцатичетырёхлетней Елизавете Миншель, двоюродной сестре своего друга доктора Поджета. Духовной близости с супругой у Мильтона не получилось, брак оказался несчастливым.
Ещё в 1658 году поэт приступил к работе над поэмой «Потерянный рай». Окончил он её в 1665 году, а издал через два года. Следом была создана поэма «Возвращённый рай», сюжетом для которой послужило евангельское сказание об искушении Христа в пустыне. Её Мильтон опубликовал в 1671 году. Тогда же появилась на свет последняя великая поэма стихотворца — «Самсон-борец».
Вершина творчества Мильтона — поэма «Потерянный рай». В центре сюжета показан падший ангел Сатана, замышляющий восстание против Вседержителя. Автор с потрясающей мощью описал титанические сцены битв космических сил Небес и Ада.
Весь XVIII век поэма считалась благочестивым чтением. В начале XIX века гениальный Перси Биш Шелли провозгласил «Потерянный рай» творением мятежного духа в восстании против авторитета могущественной власти. Мильтона признали величайшим поэтом-революционером. А ещё гениального творца признали последним бардом в истории мировой литературы.
В последние годы жизни мыслитель заинтересовался Россией. В 1682 году вышла его книга «Краткая история Московии».
Джон Мильтон умер 8 ноября 1674 года. Ему было шестьдесят шесть лет. Похоронили поэта в Вестминстерском аббатстве.
На русский язык произведения Джона Мильтона переводились неоднократно. Лучшими обычно называют переводы Аркадия Акимовича Штейнберга (1907—1984).
Потерянный рай
(фрагмент)
Поведай, Муза, эти имена:
Кто первым, кто последним, пробудясь,
Восстал из топи на призывный клич?
Как, сообразно рангам, шли к Вождю,
Пока войска держались вдалеке?
Главнейшими божками были те,
Кто, ускользнув из Ада, в оны дни,
Ища себе добычи на Земле,
Свои дерзали ставить алтари
И капища близ Божьих алтарей
И храмов; побуждали племена
Молиться демонам и, обнаглев,
Оспаривали власть Иеговы,
Средь Херувимов, с высоты Сиона,
Громами правящего! Их кумиры —
О, мерзость! — проникали в самый Храм,
Кощунственно желая поругать
Священные обряды, адский мрак
Противоставив свету Миродержца!
Молох шёл первым — страшный, весь в крови
Невинных жертв. Родители напрасно
Рыдали; гулом бубнов, рёвом труб
Был заглушён предсмертный вопль детей,
Влекомых на его алтарь, в огонь.
Молоха чтил народ Аммонитян,
В долине влажной Раввы и в Аргобе,
В Васане и на дальних берегах
Арнона; проскользнув к святым местам,
Он сердце Соломона смог растлить,
И царь прельщённый капище ему
Напротив Храма Божьего воздвиг.
С тех пор позорной стала та гора;
Долина же Еннома, осквернясь
Дубравой, посвященною Молоху,
Тофет — с тех пор зовётся и ещё —
Геенной чёрною, примером Ада.
Вторым шёл Хамос — ужас и позор
Сынов Моава. Он царил в земле
Ново и Ароера, средь степей
Спалённых Аворнма; Езевон,
Оронаим, Сигонова страна,
И Сивма — виноградный дол цветущий,
И Елеал, весь неохватный край
До брега Моря Мёртвого, пред ним
Склонялся. Он, под именем Фегора,
В Ситтиме соблазнил израильтян,
Покинувших Египет, впасть в разврат,
Что принесло им беды без числа.
Он оргии свои до той горы
Простёр срамной и рощи, где кумир
Господствовал Молоха — людобойцы,
Пока благочестивый не пресёк
Иосия грехи и прямо в Ад
Низверг из капищ мерзостных божков.
За ними духи шли, которым два
Прозванья были общие даны;
От берегов Евфрата до реки
Меж Сирией и Царством пирамид —
Ваалами, Астартами звались
Одни — себе присвоив род мужской,
Другие — женский. Духи всякий пол
Принять способны или оба вместе —
Так вещество их чисто и легко,
Ни оболочкой не отягчено,
Ни плотью, ни громоздким костяком.
Но, проявляясь в обликах любых,
Прозрачных, плотных, светлых или тёмных,
Затеи могут воплощать свои
Воздушные — то в похоть погрузясь,
То в ярость впав. Израиля сыны
Не раз, Жизнеподателя презрев,
Забвению предав Его законный
Алтарь, пред изваяньями скотов
Униженно склонялись, и за то
Их были головы обречены
Склоняться столь же низко пред копьём
Врагов презренных. Следом Аштарет,
Увенчанная лунным рогом, шла,
Астарта и Владычица небес
У Финикиян. В месячных ночах,
Пред статуей богини, выпевал
Молитвословья хор Сидонских дев.
И те же гимны в честь её Сион
Пятнали. На горе Обиды храм
Поставил ей женолюбивый царь.
Он сердцем был велик, но ради ласк
Язычниц обольстительных почтил
Кумиры мерзкие. Богине вслед
Шагал Таммуз, увечьем на Ливане
Сириянок сзывавший молодых,
Что ежегодно, летом, целый день
Его оплакивали и, следя,
Как в море алую струю влечёт
Адонис, верили, что снова кровь
Из ран божка окрасила поток.
Пленялись этой притчей любострастной
Сиона дщери. Иезекииль
Их похоть созерцал, когда у врат
Святых ему в видении предстал
Отпавшего Иуды гнусный грех
Служенья идолам. Шёл Дух вослед,
Взаправду плакавший, когда Кивотом
Завета полонённым был разбит
Его звероподобный истукан.
Безрукий, безголовый, он лежал
Средь капища, своих же посрамив
Поклонников; Дагоном звался он —
Морское чудо, получеловек
И полурыба. Пышный храм его
Сиял в Азоте. Палестина вся,
Геф, Аскалон и Аккарон и Газа,
Пред ним дрожали. Шёл за ним Риммой;
Дамаск очаровательный служил
Ему жильём, равно как берега
Аваны и Фарфара — тучных рек.
Он тоже оскорблял Господень Дом:
Утратив прокажённого слугу,
Он повелителя обрёл: царя
Ахаза, отупевшего от пьянства,
Принудил Божий разорить алтарь
И на сирийский лад соорудить
Святилище для сожиганья жертв
Божкам, которых он же победил.
Шли дало демоны густой толпой:
Озирис, Гор, Изида — во главе
Обширной свиты; некогда они
Египет суеверный волшебством
Чудовищным и чарами прельстили,
И заблуждающиеся жрецы,
Лишив людского образа своих
Богов бродячих, в облики зверей
Их воплотили. Этой злой чумы
Израиль на Хоривене избег,
Из золота заёмного отлив
Тельца; крамольный царь свершил вдвойне
Злодейство это — в Дано и Вефиле,
Где уподобил тучному быку
Создателя, что в ночь одну прошёл
Египет, и одним ударом всех
Младенцев первородных истребил
И всех низринул блеющих богов.
Последним появился Велиал,
Распутнейший из Духов; он себя
Пороку предал, возлюбив порок.
Не ставились кумирни в честь его
И не курились алтари, но кто
Во храмы чаще проникал, творя
Нечестие, и развращал самих
Священников, предавшихся греху
Безбожия, как сыновья Илия,
Чинившие охальство и разгул
В Господнем Доме? Он царит везде, —
В судах, дворцах и пышных городах, —
Где оглушающий, бесстыдный шум
Насилия, неправды и гульбы
Встаёт превыше башен высочайших,
Где в сумраке по улицам снуют
Гурьбою Велиаловы сыны,
Хмельные, наглые; таких видал
Содом, а позже — Гива, где в ту ночь
Был вынужден гостеприимный кров
На поруганье им жену предать,
Чтоб отвратить наисквернейший блуд.
Вот — главные по власти и чинам.
Пришлось бы долго называть иных
Прославленных; меж ними божества
Ионии, известные издревле;
Им поклонялся Иаванов род,
Хотя они значительно поздней
Своих родителей — Земли и Неба —
Явились в мир. Был первенцем Титан
С детьми, без счёта; брат его — Сатурн
Лишил Титана прав, но, в свой черёд,
Утратил власть; Сатурна мощный сын
От Реи — Зевс — похитил трон отца
И незаконно царство основал.
На Крите и на Иде этот сонм
Богов известен стал сперва; затем
Они к снегам Олимпа вознеслись
И царствовали в воздухе срединном,
Где высший был для них предел небес.
Они господствовали в скалах Дельф,
В Додоне и проникли за рубеж
Дориды, словно те, что в оны дни,
Сопутствуя Сатурну-старику,
Бежали в Гесперийские поля
И, Адриатику переплывя,
Достигли дальних Кельтских островов.
Несметными стадами шли и шли
Все эти Духи; были их глаза
Потуплены тоскливо, но зажглись
Угрюмым торжеством, едва они
Увидели, что Вождь ещё не впал
В отчаянье, что не совсем ещё
Они погибли в гибели самой.
Казалось, тень сомненья на чело
Отступника легла, но он, призвав
Привычную гордыню, произнёс
Исполненные мнимого величья
Слова надменные, чтоб воскресить
Отвагу ослабевшую и страх
Рассеять. Под громовый рык рогов
И труб воинственных он повелел
Поднять свою могучую хоругвь.
Азазиил — гигантский Херувим —
Отстаивает право развернуть
Её; и вот, плеща во весь размах,
Великолепный княжеский штандарт
На огненно-блистающем копье
Вознёсся, просияв как метеор,
Несомый бурей; золотом шитья
И перлами слепительно на нём
Сверкали серафимские гербы
И пышные трофеи. Звук фанфар
Торжественно всю бездну огласил,
И полчища издали общий клич,
Потрясший ужасом не только Ад,
Но царство Хаоса и древней Ночи.
Вмиг десять тысяч стягов поднялись,
Восточной пестротою расцветив
Зловещий сумрак; выросла как лес
Щетина копий; шлемы и щиты
Сомкнулись неприступною стеной.
Шагает в ногу демонская рать
Фалангой строгой, под согласный свист
Свирелей звучных и дорийских флейт,
На битву прежде воодушевлявших
Героев древних, — благородством чувств
Возвышенных; не бешенством слепым,
Но мужеством, которого ничто
Поколебать не в силах; смерть в бою
Предпочитавших бегству от врага
И отступленью робкому. Затем
Дорийский, гармоничный создан лад,
Чтоб смуту мыслей умиротворить,
Сомненье, страх и горе из сердец
Изгнать — и смертных и бессмертных. Так,
Объединённой силою дыша,
Безмолвно шествуют бунтовщики
Под звуки флейт, что облегчают путь
По раскалённой почве. Наконец
Войска остановились. Грозный фронт,
Развёрнутый во всю свою Длину
Безмерную, доспехами блестит,
Подобно древним воинам сровняв
Щиты и копья; молча ждут бойцы
Велений Полководца. Архивраг
Обводит взглядом опытным ряды
Вооруженных Духов; быстрый взор
Оценивает легионов строй
И выправку бойцов, их красоту
Богоподобную и счёт ведёт
Когортам. Предводитель ими горд,
Ликует, яростней ожесточась,
В сознанье мощи собственной своей.
Досель от сотворенья Человека
Ещё нигде такого не сошлось
Большого полчища; в сравненье с ним
Казалось бы ничтожным, словно горсть
Пигмеев, с журавлями воевавших,
Любое; даже присовокупив
К Флегрийским исполинам род геройский.
Вступивший в бой, с богами наряду,
Что схватке помогали с двух сторон,
Под Фивами и Троей, — присчитать
К ним рыцарей романов и легенд
О сыне Утера, богатырей
Британии, могучих удальцов
Арморики; неистовых рубак
И верных и неверных, навсегда
Прославивших сраженьями Дамаск,
Марокко, Трапезунд, и Монтальбан,
И Аспрамонт; к тех придать, кого
От Африканских берегов Бизерта
Послала с Шарлеманем воевать,
Разбитым наголову средь полей
Фонтарабийских. Войско Сатаны,
Безмерно большее, чем все войска
Людские, — повинуется Вождю
Суровому; мятежный Властелин,
Осанкой статной всех превосходя,
Как башня высится. Нет, не совсем
Он прежнее величье потерял!
Хоть блеск его небесный омрачён,
Но виден в нем Архангел. Так, едва
Взошедшее на утренней заре,
Проглядывает солнце сквозь туман
Иль, при затменье скрытое Луной,
На пол-Земли зловещий полусвет
Бросает, заставляя трепетать
Монархов призраком переворотов, —
И сходственно, померкнув, излучал
Архангел часть былого света. Скорбь
Мрачила побледневшее лицо,
Исхлёстанное молниями; взор,
Сверкающий из-под густых бровей,
Отвагу безграничную таил,
Несломленную гордость, волю ждать
Отмщенья вожделенного. Глаза
Его свирепы, но мелькнули в них
И жалость и сознание вины
При виде соучастников преступных,
Верней — последователей, навек
Погибших; тех, которых прежде он
Знавал блаженными. Из-за него
Мильоны Духов сброшены с Небес,
От света горнего отлучены
Его крамолою, но и теперь,
Хоть слава их поблекла, своему
Вождю верны. Так, сосны и дубы,
Небесным опалённые огнём,
Вздымая величавые стволы
С макушками горелыми, стоят,
Не дрогнув, на обугленной земле.
Вождь подал знак: он хочет речь держать.
Сдвоив ряды, теснятся командиры
Полуокружностью, крыло к крылу,
В безмолвии, близ Главаря. Начав
Трикраты, он трикраты, вопреки
Гордыне гневной, слёзы проливал,
Не в силах молвить.
Перевод А.А. Штейнберга