Май 1970 года. Я недавно назначен на должность инструктора по спортивно- и культурно-массовой работе с детьми и подростками по месту жительства при ЖЭК №2 Ленинского района. Основной моей задачей являлась профилактика правонарушений среди детей и подростков на территории жилконторы, на которой проживало 1227 детей и подростков, среди которых 34 — за совершённые правонарушения стояли на учёте в Детской комнате милиции (ДКМ). В доме №30 по Измайловскому проспекту во дворовом флигеле находился красный уголок жилконторы, где проходили ежемесячные профсоюзные и партийные собрания работников и членов партии ЖЭКа, включая пенсионеров, стоящих на учёте в его партийной организации, а всё остальное время со всеми остальными прилегающими к нему помещениями он пустовал. И я решил из этого красного уголка создать подростковый клуб и, получив на это разрешение, назвал его «Искатель». Более того, я также получил возможность принимать на работу руководителей кружков и закупать необходимые для работы в них материалы, а также культ и спортинвентарь.
Вскоре по вечерам в пустующих ранее помещениях стали толпиться ребята, в основном мальчики. Некоторым из них было уже и по 18, и даже старше. Понятно, что я, находясь в своём кабинете или в каком-либо помещении в часы работы клуба, не мог везде, что называется, уследить, поэтому пришлось подбирать актив клуба, опираясь на который, я и стал работать.
В этом же доме жил некий Володя Ш., который состоял на учёте в ДКМ. Ему было 16 лет, и он был крайне гиперактивен и, как следствие, обладал негативным девиантным поведением. Мать растила его одна и постоянно пропадала на работе, поэтому он всё время, как говорится, болтался на улице. За собой он не следил, был неряшлив и на всех смотрел исподлобья. Школьные учителя, соседи по квартире и жильцы дома постоянно жаловались на него. Мои попытки как-то повлиять на него окончились полным провалом. Более того, разговаривал он со мной односложно, в резкой форме, порой даже на грани грубости. Ломая голову над тем, как к нему подобраться, я обратил внимание, что он приходит в клуб играть в настольный теннис или бильярд обычно тогда, когда в клуб приходила девочка, которая тоже жила в этом доме. Она занималась в районном Доме пионеров и школьников в хореографическом кружке, и иногда приходила с подругами и просила разрешения порепетировать на сцене в актовом зале. И я заметил, что этот Володя Ш. всегда оказывался где-то рядом, но так, чтобы она его не могла его увидеть. И однажды я поймал его за тем, как он смотрел в приоткрытую дверь на сцену, где девочки что-то танцевали. Я сразу пригласил его к себе в кабинет и говорю: «Тебе нравится твоя соседка О. Или ты её просто боишься?» — Он впервые в разговоре со мной покраснел: «Ничего я её не боюсь!» — «Правильно. Зачем бояться, если испытываешь к человеку любовь? Надо просто постараться сделать так, чтобы она посмотрела на тебя не как на малолетнего хулигана и второгодника, а как на нормального человека», — он быстро посмотрел на меня и опять отвёл глаза в сторону.
"Меня нередко вызывают то в какую-нибудь квартиру, то в милицию, то приходят ко мне родители или члены разных общественных советов и комитетов и т. д., поэтому я часто не могу видеть, что делается в клубе, и мне нужен помощник, который стал бы здесь моими глазами и ушами. И этим помощником я хотел бы видеть тебя», сказал я ему. — Он опять покраснел: «А меня никто слушаться не будет!» — «А тут уж всё зависит от тебя. Для начала приведи свой внешний вид в порядок, а затем постарайся с людьми разговаривать не так, как ты это всегда делаешь, а нормально. Ну так что, договорились?»
С этого дня не сразу, но парень стал меняться. Он всё чаще и чаще стал обращаться ко мне, и я всегда старался объяснить причины тех или иных его неудач или успехов...
Прошло, наверное, лет десять. Однажды стою на остановке у Варшавского вокзала. Вдруг вижу ко мне, чеканя шаг, подходит лейтенант и, широко улыбаясь, берёт под козырёк: «Здравия желаю, Игорь Александрович!» — Вглядываюсь в лицо и узнаю Володю Ш. Он рассказал, что, отслужив срочную службу в армии, по рекомендации командования своей воинской части был направлен в военное училище, которое закончил год тому назад, служит под Ленинградом, но собирается учиться дальше, а сейчас готовится к свадьбе
c О.
Мне только то и оставалось сказать, что я рад за него, и попросил передать от меня привет О. Когда я садился в свой трамвай, он меня окликнул: «Игорь Александрович! А если бы не вы, то вместо этой формы, — он показал на свои погоны, — на мне бы была другая — зековская!»