Я галерная рабыня! Это открытие, наверное, раздавило бы меня, если бы не все предыдущие события, а, особенно, расположенный снизу упругий кол. Я срочно выключила эмоции и попыталась включить аналитические способности своего, как хвалёного, так и неоднократно ругаемого ума.
Я сейчас сидела прикованная к веслу галеры, это и несмотря на почти полный мрак прекрасно было видно. Галера стояла невдалеке от берега, который маячил с противоположного борта неясной громадной массой, а с моей стороны, конечно же, расстилалось то самое Элурисское озеро, противоположный берег которого терялся в тумане и сумраке. Но такое большое водное пространство всё равно слегка отсвечивало, то ли собственным светом, то ли отражая уже начинающийся рассвет.
Прежде всего, мои мозги позаботились о собственном благополучии, в смысле самосохранения, для которого им, естественно, требовалась стабильность своего места расположения, которым являлась моя голова. А, поскольку функционирование головы без остального тела представляет некоторую физиологическую проблему, то этим самым мозгам, хочешь – не хочешь, пришлось позаботиться и обо мне в целом. Поэтому они срочно сгенерировали внутри моего организма дебильную мысль, которая тут же пришла мне в голову, и дальше. Мысль, насчёт очередного исполнения моих желаний пресловутыми демонами, взявшими себе за привычку издеваться надо мною при исполнении. Ведь, что выходило? Что для свершения революции требовалось, как минимум, захватить бандитский корабль. И, нате вам, корабль появился прямо под моей попой, - захватывай на здоровье. Правда, насчёт возможности захвата я чего-то снова засомневалась, но теперь, по крайней мере, было чего захватывать.
Вот, только такой гениальной дуре, как я, могла ещё раньше не прийти в голову мысль, что кораблей тут могло быть много, а отнюдь не одна «Хищница». Но я о таком даже и не подумала. Впрочем, мозги и дальше продолжали сворачивать меня на дебильную дорожку, поскольку размышлять о принципиальной возможности захвата корабля прикованной к веслу рабыней я не стала, а решила его более подробно рассмотреть. Ну, на предмет, как этот корабль после захвата можно было бы использовать? Ага, лучше бы себя осмотрела сначала, так ведь нет.
Корабль вообще-то был подозрительный. Во-первых, галера. Сроду здесь галер не видела, все местные корабли были винтовыми, а винты приводились в действие расположенным в трюме силовым валом, не к ночи будь помянут. Впрочем, сейчас, кажется, наступала не ночь, а утро.
Во-вторых, и галерность-то у этой галеры была ненормальная. Весло, к которому были прикованы мои руки, с одной стороны, было вроде и правильным, а, с другой стороны, слишком большим и длинным, чтобы одиночная рабыня смогла бы его ворочать хоть с каким-нибудь тягловым эффектом. В данный момент весло располагалось горизонтально в воздухе, отведённым в заднее положение, а мои руки, понятное дело, вытянутыми вперёд. Держались эти самые руки, опять же, не за само весло, которое было диаметром с мою ногу, а за приделанную к нему параллельную трубчатую накладку, снабжённую прижимными пальцевыми планками для обеих рук. Правее располагалась уключина, какой-то чрезмерно сложной конструкции, разбираться в которой у меня не возникло никакого желания. В целом же, весло было длиной метров восемь, если не десять, и заканчивалось узкой лопастью выкрашенной в зелёный цвет.
А прямо передо мной маячила спина соседней прикованной невольницы. Всего же, впереди меня располагалось пять таких же рабочих мест, укомплектованных рабынями-блондинками. Я сидела шестой, а сколько было ещё позади, я не знаю, потому что при попытке осмотреться назад…
Тут, наконец, мне пришлось разбираться и с собственным приковыванием. Прикована я была, прежде всего, за задницу к сидению. На поясе я обнаружила гладкий железный обруч, сочленённый с охватывающими бёдра полосками, и вся эта конструкция была снабжена скобочками, от которых уходили в отверстия сидения восемь железных цепочек, тут же натягивающихся при малейшей попытке привстать.
Ноги у меня были скованы лёгкими кандалами на тонких колечках и пристёгнуты замочком к ножной ступеньке за середину кандальной цепочки. Ногами можно было до какой-то степени даже поболтать в воздухе. Ну а руки были закреплены на трубке весла пальцевыми планками, а за запястья ещё и коротко прикованы к скобочкам тех же планок. Помимо того, с запястий свешивалась вниз ещё и длинная золотая цепочка, достающая почти до ног. Но самое главное, что почти лишало меня возможности оглядываться по сторонам, это была продетая мне в нос, сквозь язык, и выходящая изо рта тоненькая золотая привязь, которая была застёгнута на весле, посередине между ручными скобочками. Эта цепочка сейчас провисала незначительной дугой, и при попытке повернуть голову тут же натягивалась, врезаясь во все отверстия, куда была пропущена. А подвешенный к продольному носовому кольцу колокольчик тут же звякал, стучась о поперечное кольцо. Во рту же ненормально пощипывало. Наверное, это рассасывалось действие от анестезирующего средства, которое применяли при продевании в меня цепочки. Чёрт! Выходило, что я сидела прикованной даже и не за нос, а, и термина-то не подберёшь. За верхнюю челюсть, что ли? Помимо ещё и языка…
Теперь я обратила внимание, что и спереди, и сзади доносится звон колокольчиков. Звон был бессистемный и почти не прекращающийся, хотя ни одна из вёсельных рабынь попадающих в моё поле зрения и не пыталась оглядываться или даже глядеть в стороны. Впрочем, хорошо я могла разглядеть лишь впереди сидящую блондинку. У блондинки была стройная спина, сидела она на объёмной, пористой на вид подушке, а на голове имела высокую, завитую локонами причёску, из задней части которой свешивался вниз спирально закрученный хвостик. Хвостик частично перекрывал обзор на её шею, впрочем, не настолько, чтобы не разглядеть на ней Элурисское шейное кольцо из двух килограммов золота. А внутрь ей, несомненно, был введён такой же упругий кол, что и мне. Это потому что снизу сидения можно было разглядеть продолжение этого кола, а также и устройство для регулировки величины его введения в девушку. А на нижнем конце этого мерзкого стержня был закреплён какой-то круглый чёрный шарик, размером с голову. То ли жёсткий, то ли туго надутый резиновый мешок. Ещё были видны громадные ушные кольца, а также торчащие на обе стороны пружинки и стерженьки, явно от такого же паука, в который были зажаты и мои собственные губы. Ну да, а какой смысл рабынь на галере упаковывать по-разному?
На озере явно светало, только утро было туманное, и свет разливался рассеянно, не показывая дальних пейзажей. А вот ближний пейзаж заметно прояснился. Теперь можно было разглядеть, что все мы, вёсельные рабыни, сидели на аутригере. Слава Богу, помимо аутригера мне никаких галерных терминов в голову не влезло, пока что. То есть, наши сидения находились за бортом, на деревянном каркасе, там же, где и располагались уключины вёсел. А под нами, внизу, тускло отсвечивала водная поверхность. Что странно, никакого холода снизу я не ощущала, не иначе, вода в этом озере была ненормально тёплой. Да уж, вполне разумный конструктивный подход. Не расковывать же рабыню каждый раз, когда ей писать захочется. Вот, пускай в воду и облегчается. Хотя, если они из этого же озера пьют… А чего, на цивилизованных пляжах не так? Да никакой ленивый дурак не пойдёт искать береговой туалет, чтобы обмочиться, когда всё равно скоро в океан полезешь.
Сидели мы, как и положено, лицом к корме, сам же аутригер располагался немного ниже верхней палубы. Правда, нормальной палубы тут и не было, а была деревянная дорожка вдоль борта. А ближе к середине другая, более приподнятая и ограждённая широкая дорожка, укреплённая на многочисленных столбиках, в промежутках между которыми можно было частично разглядеть головы невольниц правого борта. Правда, разглядела я лишь то, что рабыни там были брюнетками, ну а сам корабль имел собственный корпус шириной не более восьми метров, если даже не шести. А если брать с вёслами, так все двадцать, если не тридцать. Зато корма у этой посудины была шикарная. С моего места она просматривалась лишь частично, но всё равно, шику там виднелось достаточно, и даже слишком. Задница у галеры вообще была гипертрофированно широкая. Прежде всего, имелась огороженная резной оградой обширная площадка, на уровне верхней продольной дорожки. Посередине этой задней палубы имелся несколько приподнятый круглый столик, или мостик. Короче, командный пункт для принимающего парад, если бы кому-то вздумалось устроить тут военные парады с круговым маршированием по палубе. А дальше, в корму, более узкая, но тоже большая надстройка из нескольких этажей, со ступенчатым подиумом к площадке, и со всякими архитектурными наворотами в стиле… Как его? Не знаю, я же ведь не архитектор? Да ещё при таком ракурсе обзора и с привязанным к веслу носом… Ну и венчала корму треногая мачта, возвышающаяся метров на тридцать, снабжённая «вороньим гнездом» и дополнительными перекрещивающимися реями на его уровне. Ну, куда же на бандитском корабле без рей? А вешать неугодных где?
А как была устроена носовая оконечность, я разглядеть не могла по упомянутым ранее причинам. Думаю, галера была невелика. Ну, от силы метров шестьдесят, не то, опрокинулась бы, на фиг, при восьмиметровом-то корпусе и тройной ширины аутригерных вёсельных ушах по бокам. Я не кораблестроитель, конечно, но какие-то понятия всё-равно имею. А также и некоторый опыт мореплавания, начиная с «Алларии» и кончая «Хищницей».
Тогда выходило, что вёсельных рабынь тут не более сорока. Ну, если, конечно, эта посудина не представляет собой стометровое веретено, которое переломится поперёк на малейшей волне. Да примерно около двадцати вёсел и просматривалось с моего борта, если до упора цепочки в нос вывернуть голову, и ещё скосить глаза. Чего-то здесь было не так. С одной стороны, при таком узком корпусе внутри явно не было места для сколько-нибудь эффективного машинного трюма, так что, рассаживание рабынь снаружи и применение галерной схемы вроде бы и выглядело логичным. Опять же, и внутренние помещения освобождались бы для других целей. Но, с другой стороны, разве могут хотя бы с места сдвинуть эту галеру сорок девушек рабынь, любая из которых, хорошо, если вообще сумеет провернуть такую вёсельную жердь, будучи так вот скованной? Да, сорока девушек явно не хватало ни для движения подобного корабля, ни для свершения сколько-нибудь масштабной революции. Ага. Зато их как раз хватило бы для той пресловутой колонны пленниц, закованных в Аннолиусские скрипучки. И какой из этого вывод?
Голова тупила и явно не была намерена делать какие-то выводы. Тут у меня, помимо головы, возникла гипотеза, что организовать подобное шествие пленниц в Аннолиусе могли бы сами оллиолонеры, если бы откупились от Аннолиусских агрессоров этим, вот, грёбаным… в смысле, гребным контингентом, выдав нас за конкурирующую банду морских разбойниц. Ну, это было бы слишком просто. А потому, неверно, и могло прийти мне на ум лишь без участия головы. Потому что я вдруг обнаружила внутри головы другие нарастающие процессы, более насущные и куда более неприятные, чем какие-то будущие шествия в колодках.
Кажется, почти вся анестезия из моего рта выветрилась и продетые в носовые проходы цепочки всё сильнее резали мне верхнее нёбо, как раз там, где они выходили в рот. И уже доходило до нестерпимости. Так, будто мне туда капали раскалённым маслом. Я срочно припомнила советы вивисекторов и попыталась прижать цепочки языком. И, правда, при отжимании цепочек назад, к глотке, резь уменьшалась, только при этом приходилось выворачивать язык в то самое кольцо. При этом, мало того, что удержать его в таком кольцевом положении надолго не удавалось, сквозь дырку языка скользила проклятая цепочка, и её каждый раз приходилось протягивать назад резким обратным движением языка. И при каждом таком дёргании мой носовой колокольчик резко вздрагивал и звонил, словно сигнализируя о моих потугах борьбы с режущей болью в ноздрях.
В очередной раз, я чуть не взбесилась от изобретательности местных негодяев. Сперва шарнирный трензель, который девушка вынуждена непрерывно жевать во рту, потом это мерзкое самоизнасилование собственной цепью на «побегушке», а теперь, вот, принудительное соло языка на колокольчике! И такой же перезвон со стороны подружек по несчастью! Убью, убью, всех убью насмерть, вообще… Динь! Динь-динь-динь! У-у-у!
Между тем, мутно-зелёный рассвет уже наступил, но мне, динь-динь-динь, было не до рассветов, а рот, кажется, начал уже распухать от непрерывного подёргивания цепочек в носовых проходах. Динь. Динь! Динь-динь-динь, к чёртовой матери! Ы-ы-ы!
А вдобавок, из полуоткрытого «мимикридкой» рта принялась стекать слюна и капать мне на живот, а оттуда просачиваться прямо в нижнюю щёлку, не иначе, для постоянной смазки вставленного снизу кола. Неужели негодяи даже и эту систему смазки предусмотрели?!
И тут на бортовой дорожке снова появились вивисекторы и, дойдя до меня, зашли на поперечную балку, ухватили меня за нос и принялись пшикать в ноздри узкой струйкой из баллончика с трубчатой насадкой. Я расчихалась до безобразия, а когда чих успокоился, оказалось, что нос онемел как бревно, а вслед за ним немеет и вся прилегающая область, включая язык. Вивисекторы же ушли вперёд и там подобным образом обрабатывали очередную переднюю рабыню.
Впрочем, эти вивисекторы уже были не те, что раньше косили под докторов. Эти явно были охранниками, ну, либо под охранников косили.
А на галеру сейчас грузили какое-то оборудование, частично спуская его в трюм, частично располагая наверху. И вообще, появилось много таких же охранников, снующих по центральной дорожке взад и вперёд. Вот, никогда не понимала людей, бегающих взад-вперёд. Почему бы им было не остановиться и не подумать, где, собственно, они желают находиться? На носу, или на корме? А, подумав, переместиться к выбранному месту и не сновать туда-сюда как… Как продукты сгорания организма в проруби, вот как!
Да, уж, настроение у меня явно было не очень. И это несмотря на то, что колокольный звон вокруг прекратился и перестал меня раздражать. Так, надолго ли?
Тем временем, охранники начали вторичный обход рабынь, на этот раз, чтобы поить нас водой через вставляемую в рот трубочку. Интересно, а когда тут завтрак подают? Я бы уже и не против. Хотя, непонятно, как есть-то положено при всех вставленных в рот причиндалах? Особенно если на завтрак подадут местное фирменное блюдо, турнепс, от одной мысли о котором уже плохо делается.
Но, вместо завтрака, охранники занялись установкой оборудования на задней палубе. Оборудованием оказались три больших тумбообразных предмета, накрытых серебристыми чехлами. Причём, две тумбы установили посередине, а одну повыше, и сбоку от площадки, с частичной опорой на ограждение. А потом из под чехла этой тумбы вытащили конец внушительной цепи и закрепили его на палубе. Наверное, вся эта палуба, как и любые городские стены и тротуары в Оллитарии была снабжена многочисленными скобами и привязными кольцами на все случаи жизни рабовладельческого общества.
Я всё-таки решила полюбоваться рассветом, благо, Оллитара поднималась со стороны моего левого борта. Но толком не успела, поскольку на корабль, торжественным образом, начала прибывать толпа блестящепокрышковых негодяек. Ну да, наверное у Госпожей туристок на сегодня запланирована морская прогулка с какими-нибудь извращёнными наворотами для изысканных развлечений. Впрочем, хорошо, если так. Это потому что негодяек было чего-то мало, всего около двух десятков. И если это все оставшиеся после ступенчатого конкурсного отсеивания, то не случится ли финал? Тот самый, когда не побоявшимся пройти все ступени Госпожам уже предоставляется право на любые фантазии, вплоть до убийства ламиол? Чёрт, а ведь похоже на то! Да и по времени уже подходит. Хотя, если мне на этом шабаше выпала всего лишь роль галерной рабыни, что ж, погребу маленько. Ведь Госпожа Шерри говорила, кажется, что ничего такого в этой командировке в Элурис нет, и рабыни обычно возвращаются. Ну да, «обычно». А, много я уже чего повидала, пускай попробуют меня своими убогими фантазиями удивить. Короче, плевать. Лишь бы снова турнепсом кормить не вздумали.
Как оказалось, завтрак тут всё-таки подают, и отнюдь не турнепсовый. Только не нам. Прежде всего, туристок рассадили вдоль ограждения задней палубы, установили перед каждой раскладной столик и начали угощать, надо полагать, деликатесами. А прислуживали им четыре голые рабыни, закованные в Элурисские ошейники, в тяжёлые позолоченные кандалы и в большие колокольчики, подвешенные к соединительным кольцам и к носу. В таком виде эти бедняжки даже и малейшего движения совершить не могли без громкого колокольного звона и лязга цепей. А руководили обслуживанием две дамы в блестящих жёлтых покрывалах, надо полагать, имитирующих всё то же золото. Руководство же обслуживанием производилось совершенно стандартным методом, - вождением рабынь на шейных цепях, пошлёпыванием литоной для обозначения текущих задач, и периодического стегания плётками, для порядка.
Понятное дело, никто Госпожей туристок не торопил, и завтрак затянулся надолго. За это время Оллитара поднялась над горизонтом и ушла в сгустившийся в небе туман, в результате чего, всё кругом теперь заливал мягкий зеленовато-жёлтый свет, а озеро отсвечивало размытыми бликами и чуть слышно шелестело невесть откуда взявшейся мелкой зыбью. Ветра-то не было и в помине. Но главное, за время завтрака Госпожей анестезия в моём носу снова начала ослабевать. Да, явно, и не только в моём, поскольку из разных мест снова доносился звон колокольчиков, с явной тенденцией к усилению.
Надо сказать, я даже обрадовалась, когда на наших дорожках снова появились охранники и начали по-очереди обходить девушек, начиная с носа корабля. Только я просчиталась. Когда очередь дошла до меня, никто и не подумал снова позаботиться об обезболивании моих бедных ноздрей. Вместо этого, охранники принялись регулировать всосавшегося в мой рот «паука», снова назвав это устройство «мимикридкой». Мои губы вывернулись в средней степени неестественное положение, а рот несколько растянулся в направлении ушей. Охранники же обозвали эту настройку «счастливой идиоткой», гы-хе-хи-кнули и перешли к настройке сидящей передо мной блондинки.
Чёрт знает, что! Представляю, на что теперь стала похожа моя физиономия. Ну да, на счастливую идиотку, сказали же… А ноздри зажгло настолько, что я тоже начала звонить своим колокольчиком, чтоб ему в грязи утонуть вместе со всем остальным окружающим миром, вот!
Тем временем, завтрак закончился, столики были убраны, а обе золотопокрывальные дамы теперь водили Госпожей по кораблю и знакомили с его разнообразными прелестями. Вскоре несколько Госпожей заинтересовались и силовой установкой, в результате чего, одна из ведущих спустила их на бортовую дорожку, невдалеке от меня, и принялась за объяснения. Ну, в общем, за такие объяснения, будь моя воля, я бы эту даму вздёрнула на рее, а потом усадила бы вместо себя на весло. А если бы она от предварительного повешения померла, так её счастье.
-Позвольте, - усомнилась одна из туристок, - да ведь никакая рабыня не сможет управляться с таким огромным веслом. Это же просто невозможно.
-У Госпожи вскоре будет возможность убедиться в обратном, - вежливо возражала ведущая.
-И на мой взгляд, это невозможно, - заявила другая туристка. – Ну, разве что, если вы их сывороткой покорности колете? Да и то, девка пару раз повернёт это бревно и откинется.
-И к чему же спор, если скоро уже поплывём?
-Здесь какая-то хитрость, - предположила первая туристка. - Интересно же. Возможно, эти рабыни как-то по-особенному физически натренированы?
-Ага, и это никак на их телосложении не отразилось? – возразила ещё одна туристка.
-Тогда единственный вариант, - это сыворотка, - сделала вывод вторая.
-Нет, есть ещё вариант, - догадалась первая. – Скорее всего, основные тягловушки в трюме сидят и винты крутят.
-На «Клеопатре» нет винтов, - возразила экскурсоводша, - разве вы не видели, когда подплывали, Госпожа?
Оказывается, эту посудину ещё и «Клеопатрой» называют. Ха. Ну, не говорила ли я, что у этих мерзавцев фантазии убогие? «Клеопатра», понимаете-ли…
-В таком узком корпусе, - возражала тем временем третья туристка, - просто места нет для сколько-нибудь достаточного тяглового трюма.
-Если только подводная часть не сидит на десять метров вниз, - заспорила первая.
-Это при такой, вот, глубине озера? – встряла вторая. – Да при десятиметровой осадке и по Оллиолоне-то не проплывёшь.
-То есть, вы считаете, что эти, вот, красотки на вёслах способны грести, и разогнать нас до приличной скорости?
-Да, сыворотка тут, и все дела!
-Сывортка-то на короткое время действует! И разогнаться-то не успеешь!
-Госпожи, Госпожи! – вмешалась экскурсоводша. – Если уж вы так интересуетесь, я вам объясню. Хотя Госпоже Лин это может и не понравится.
-Но почему же? – удивилась первая Госпожа.
-Наша богиня Лин очень скромная, - пояснила экскурсоводша, - и она не любит похваляться своими возможностями.
-Богиня, - ухмыльнулась своей чадрой третья Госпожа.
-Ну, по вопросу реальности божественной сущности Госпожи Лин, вам лучше поговорить с ней самой, конечно. А я могу лишь уверить вас, что способности Госпожи Лин значительно превосходят человеческие, а следовательно, и результатов она может добиваться таких, которые нам могут показаться невозможными. Разве это не логично?
-То есть, - сказала первая Госпожа, - насчёт тягловых возможностей этих рабынь, имеет место применение некоего божественного воздействия?
-Это, как поглядеть.
-Так, объясните же тогда.
-Дело в том, - начала экскурсоводша, - что Госпожа богиня имеет очень развитый эстетический вкус в совершенно разнообразных областях. И никогда не пренебрегает возможностью украсить своё существование везде и всюду. А заодно и своим гостьям доставить максимальное удовольствие, позволив при желании ассоциироваться с её божественным образом мыслей и восприятия действительности…
-Ага, за деньги, - перебила третья туристка.
-Денежный оборот в Элурисе существует исключительно в интересах гостей. Ну, зачем нагружать психологию приезжих Госпожей какими-то непривычными финансовыми взаимоотношениями, вместо привычных?
-Хи-хи, - встряла первая, - конечно, лучше не нагружать, а разгружать. Карманы приезжих Госпожей от лишних денег. Хи-хи-хи.
-Лично ваши карманы? – уточнила ведущая.
-Ну, в данных обстоятельствах, конечно, не мои, - согласилась туристка, - но ведь вся моя прибыль, как и прибыль других присутствующих Госпожей, образовалась из убытков других Госпожей, не прошедших до этой ступени допуска?
-А разве это не справедливо, уважаемая Госпожа? – сказала третья.
-Это, опять же, с какой стороны подойти.
-А, справедливость, она в аду, - заявила вторая туристка.
-Или в раю, - добавила экскурсоводша.
-Попадёшь тут в рай, как же, - проворчала первая.
-Дорога в рай открыта любой из нас, - улыбнулась ведущая, - нужно только искреннее желание и мудрое руководство для того, чтобы не сбиться с пути. Как и в отношении этих девушек, - широком жестом указала она на гребных невольниц.
-Ха. Эти, вот, рабыни в раю?
-Именно.
-Ничего себе, рай, - возмутилась первая Госпожа.
-Дело в том, - сказала экскурсоводша, - что наивысшее возможное счастье для девушки-ламиолы, это умереть, отдав все свои силы служению нам, Госпожам Оллитарии. И достигшие подобного счастья девушки, естественно, испытывают и наибольшее возможное наслаждение. То самое райское блаженство.
-Ну-ну, - проворчала Госпожа, - мечтать, как говорится, не вредно. В жизни не встречала рабынь, стремящихся к подобному методу достижения блаженства. На словах, - да, а как начнёшь их убивать, так ругаются, грозятся и брыкаются. То есть, свою истинную сущность показывают. Поробуйте-ка так воспитать рабыню, чтобы она за вас жизнь мечтала отдать.
-Так выходит, всё дело в воспитании? – улыбнулась экскурсоводша.
-А вы хотите сказать, что подобное воспитание достижимо в принципе?
-У нас, в Элурисе, да.
-Невозможно поверить.
-Здесь, конечно, есть свои маленькие секреты, - призналась экскурсоводша, - хотя, главное, это затраченный труд и талант.
-Божественный талант?
-Вот, и нет. Божественный, в смысле организации процесса. А сам процесс воспитания производится обычными Госпожами воспитательницами, между прочим, очень неплохо оплачиваемыми. Догадываетесь, из каких денег?
-Да, уж, - догадалась первая Госпожа. – И что, наши деньги и в самом деле столь качественно отработаны?
-Вы в этом убедитесь на деле, Госпожа.
-Да они, наверное, этих гребных девок кормят чем-нибудь особенным, - высказала очередное предположение третья Госпожа.
-Напротив, мы их совсем не кормим, - опровергла экскурсоводша. А я, услыхав такое заявление, даже попыталась подскочить с подушки, позабыв о пристёгивающих меня цепях. В результате, часть последующего диалога даже пролетела мимо моих ушей, хотя, общий теоретический смысл я уловила. Так вот, эта золотопокрывальная мерзавка утверждала, что весь наш гребной состав является одноразовым, и умирает в течение двух-трёх суток. Это потому что мы так воспитаны, что работаем изо всех сил, ради того, чтобы весь смысл своего существования сосредоточить на максимальном служении Госпожам, за счёт максимального сокращения времени того самого своего существования. А потому, кормить нас нет никакого смысла, в контексте экономии продуктов, предотвращения засорения водного пространства нашими испражнениями, а также и в смысле облегчения утилизации наших останков после скорой кончины.
На мой взгляд, эта теория хромала в той части, что вряд ли возможным представлялось одновременное умирание, надорвавшись, всей гребной команды. А ведь на галере даже выход из строя или синхронности хотя бы пары вёсел делает невозможным греблю вообще. Так, что же, всех нас должны убивать после кончины первой же надорвавшейся девушки? А это не противоречило бы принципу достижения райского блаженства остальными рабынями, в связи с отсутствием личного индивидуального смертельного надрыва организма беззаветным служением Госпожам? Но Госпожи туристки такого противоречия не заметили, потому что засомневались в самой возможности столь правильного воспитания девушек-ламиол.
-Совершенно верно, - ответила ведущая, - для большинства ламиол подобный результат воспитания недостижим. Но ведь большинство ламиол попросту и недостойны служить Госпоже богине Лин и её гостям. Уж, по крайней мере, на «Клеопатру» попадают только избранные девушки, обладающие не только исключительными физическими и эстетическими достоинствами, но и высокоразвитым интеллектом, а также высоким уровнем образования и восприимчивости к нашим методам воспитания.
-Уж, прямо? – усомнилась первая Госпожа.
-Именно так, - подтвердила экскурсоводша. – Разве вы не видите, какие это красавицы? Какие совершенные у них тела, лица, волосы, глаза и всё остальное?
-И умственные способности?
-Без этого никак. Разве могут осознать какие-нибудь примитивные девки в чём их природное предназначение и каков путь к достижению райского блаженства им следует избрать? По своей собственной воле, после глубокого осознания смысла жизни.
-В смысле, они все грамотные? – спросила третья Госпожа.
-Хи-хи, - хихикнула, наконец, и сама экскурсоводша. – Они все изучали философию, психологию и социологию, помимо всего прочего. И не просто изучали, а достигли определённых успехов в практическом применении своих знаний, Иначе их не было бы здесь.
-Рабыни изучали психологию? – сказала вторая Госпожа. – В прошлой жизни? В ложной памяти?
-Кто где. Но и это не всё. Все эти девушки и здесь, в Оллитарии, сумели себя проявить, достичь некоторой известности, а иногда и высокого общественного статуса.
-Типа этой пресловутой Мелани Спайк? – припомнила мою личность первая Госпожа.
-Не самый лучший пример, - заметила экскурсоводша, - хотя, в общем, подходящий.
-Да, как же, не самый лучший? – возразила Госпожа. – Уж это самая знаменитая рабыня на весь Генозис.
-Для нашей Госпожи богини такая знаменитость не в диковинку. Уверяю вас, здесь и более достойные девушки есть. И все с интеллектуальными и другими талантами. Поэтессы, певицы, танцовщицы. Принцессы, дочки миллиардеров, кинозвёзды, фотомодели. Так что, Мелани Спайк на их фоне всего лишь одна из многих.
-Потому, она и не здесь? Недостойна, да?
-Почему же, не здесь? – улыбнулась экскурсоводша. – Вон она, на борту блондинок, прикована к шестому веслу, видите?
-О! – удивилась Госпожа, уставившись на меня. – Эта, вот, рабыня, та самая Мелани Спайк?
-Ну да. Только у нас она никакая не Мелани и не Спайк, а девушка под номером LU6-52-14, принадлежность гребного места White-6, блондинка шесть, считая сзади.
-И можно поближе поглядеть? – спросила Госпожа.
-Конечно.
Госпожа подошла поближе ко мне, а вслед за ней и другие две. А ещё к ним присоединилась и четвёртая Госпожа в таких же серебристых покрывалах.
Первая Госпожа поглядела на меня своей глазной щёлкой и сказала:
-А чего она своим колокольчиком бренчит?
-Чтобы доставить вам удовольствие, Госпожа, - ничуть не усомнившись, объяснила ведущая.
-А чего у неё улыбочка словно у дебильной идиотки?
-Чтобы вам было приятно, Госпожа, если ваш взор случайно зацепит её мордашку, Госпожа.
-С чего это вы взяли, будто глупая улыбочка рабыни и её бренчание носом может доставить мне удовольствие?
-Девушка ведь изучала психологию, - напомнила ведущая. – Она чувствует мотивацию вашего поведения Госпожа, и знает, что вам понравится на словах высказывать неудовольствие, а на деле испытывать наслаждение при виде высокоинтеллектуальной красавицы в роли прикованной к веслу вашего корабля невольницы, пытающейся усладить ваш слух своим носовым колокольчиком, и усладить ваш взор мимикой своего лица. Госпожа.
-А мне так кажется, - вмешалась вторая Госпожа, что эту девку заставляет улыбаться рамка, надетая ей на морду.
-Мимикридная накладка? – уточнила ведущая. – Ну, что вы? Мимикридка полезна при гребле, когда все силы девушки будут сосредоточены на весле, и выражение лица будет затруднительно контролировать без вспомогательного устройства.
-А чего ж на глазки ей ничего не надели? – спросила третья Госпожа, - А то, их выражение не очень-то улыбочке соответствует.
-Очень даже соответствует, - возразила ведущая.
-Да как же, соответствует? Ротик дебильно улыбается, а глазки нас проглотить, не разжевав, да выплюнуть желают.
-А, психология, - снова улыбнулась ведущая. – Девушка прекрасно понимает, что бы я вам тут ни говорила про интеллект, покорность и стремление к беззаветному служению вам, Госпожа, на самом деле вы продолжаете считать, будто всё поведение рабыни обеспечено нашими механическими приспособлениями, а в душе она нас ненавидит и хочет растерзать. Вот она и придаёт своему взгляду соответствующее выражение, чтобы вам не противоречить, Госпожа.
-Ну, знаете! – возмутилась Госпожа, - так рассуждая, чего угодно доказать можно.
-То есть, я вас убедила, Госпожа?
-Вы убедили меня лишь в том, что способны заболтать любые аргументы. Но никак не в состоянии райского блаженства этих, вот, девок.
-А по-моему, вы коренным образом ошибаетесь, уважаемая Госпожа, - неожиданно сказала четвёртая дама из под своей чадры.
-Я ошибаюсь? Насчёт чего?
-Насчёт райского блаженства, - ответила дама и указала пальчиком на меня. – Я хочу быть, как она!
-Как эта рабыня? Вы имеете в виду внешность?
-Вовсе нет. Госпожа администратор, - обратилась она к ведущей, - я хочу быть на месте одной из этих рабынь, потому что желаю испытать то самое райское блаженство. И считаю это вполне достижимым. Это возможно?
-Ах, вон чего… - проворчала первая Госпожа.
-И чтобы никто тут не тыкал мне непреодолимой склонностью к извращённому сексу, - добавила ненормальная дама. – Рабынь ведь никто в подобной мерзости не обвиняет?
-Да, больно надо… - снова проворчала Госпожа, а администраторша переспросила:
- Вы, Госпожа, желаете занять место одной из гребных девушек?
-Именно так.
-Вы что же, желаете умереть, как и они, через несколько дней?
-Нет, ну не до такой степени. Думаю, мне будет достаточно одного сегодняшнего дня в подобной роли. Но только чтобы совершенно также, как и эти девушки-рабыни. Это возможно?
-Но как же вы тогда намерены участвовать в финальном конкурсе, Госпожа?
-Ну, стало быть, я и не буду в нём участвовать. Право, моё желание столь велико, что я готова отказаться от высшего уровня допуска. Да я ведь и не смогу, будучи гребной рабыней.
-Ах, вон чего, - несколько брезгливым тоном повторила первая Госпожа. – Уважаемая Госпожа попросту струсила, и…
-А вам кто мешает последовать моему примеру? – парировала странная дама.
-Хе-хе, - сказала третья, - эдак, мест на вёслах не хватит.
-Это моя идея, - заявила странная. – Хотите туда же, так становитесь в очередь. Более того, если я желаю занять место одной из этих достойных девушек, то лишь на время, поскольку своим блаженством не хочу лишать блаженства и никого из них.
-То есть, - решила уточнить администраторша, - вы хотите сесть на место одной из рабынь, а по прошествии суток уступить его обратно замещённой девушке? И отказываетесь от участия в конкурсе на право наивысшего уровня допуска?
-Именно так. Возможно это, в конце концов?
-Прямо сейчас?
-Естественно. Разве конкурс не начнётся в ближайшее время?
-И хотите быть прикованной совершенно также, как и эти рабыни?
-Понятное дело.
-Вы обратили внимание, что они прикованы не только за пояс, руки и ноги, но и за нос… Это, то есть, также и за нос и дырочку в языке?
-И в чём проблема? Нос у меня проколот, и дырочка в языке тоже имеется. И даже в ушах.
-А ещё их стегают хлыстами во время работы.
-Так и, тем лучше.
-Позвольте, - вмешалась первая Госпожа, - а зачем же их стегать, если они и так желают, по вашим словам, трудиться изо всех сил?
-А разве вам стегание гребных девушек не понравится, Госпожа? – спросила администраторша. – И разве вы сами не захотите в этом поучаствовать?
-Ну, в этом смысле, да, - согласилась Госпожа. – И, вправду, теперь мне точно захотелось поучаствовать. В стегании.
И глубокомысленно взглянула на странную даму.
-Вообще-то, - сказала администраторша, стегают этих девушек не кнутами, а длинными ездовыми хлыстами. И с некоторого расстояния. С центральной палубы. Ну, по изложенным ранее причинам.
-Ничего, я сумею, - заверила Госпожа.
-Так, что? – напомнила о своём желании извращённая дама.
-А на какое место вы хотите? – спросила администраторша, кажется заподозрившая что-то неладное. – На место этой, вот, девушки LU6-52-14?
-Ну, поскольку я брюнетка, - возразила дама, - то, конечно, на противоположный борт. А шестое весло как раз то, что нужно, поскольку отсюда и видно всё неплохо.
-Так вы брюнетка? – переспросила администраторша, явно разочарованная в крахе своих подозрений.
-Я брюнетка, - подтвердила дама.
-Ну, я полагаю, это возможно, - решила администраторша, - вот только надеть на вас Элурисский ошейник не получится. Во-первых, это долго, а во-вторых, потеря двух килограммов золота вряд ли уместна при отчёте о расходах…
-У вас что, похожего съёмного ошейника не найдётся? – начала сердиться дама.
-Действительно, - согласилась администраторша, - уж чего-чего, а ошейников у нас много. Ну, если вас удовлетворит тяжёлый позолоченный ошейник на замке, вместо золотого и несъёмного…
-Удовлетворит! – заверила Госпожа извращенка. – Ну?
-Хорошо, - согласилась администраторша. – Идёмте, я распоряжусь на ваш счёт.
Администраторша с Госпожой извращенкой ушли, а оставшиеся три Госпожи не ушли, потому что первая, самая вредная Госпожа, снова указала пальцем на меня и спросила остальных:
-Так это та самая бунтовщица, что выбила глаз Номе Оллитарха Генозиса?
-Скорее уж не бунтовщица, а хулиганка, - возразила третья Госпожа.
-Это почему же?
-Да потому что все её подвиги попадают под формулировку «из хулиганских побуждений».
-Хе-хе, - сказала первая дама, - то есть, она бунтует не по заранее составленному плану, а просто потому, что избалована безнаказанностью?
-Скорее, и то, и другое.
-Но это точно она?
-Ну, я не уверена. Похожа, конечно.
-У Мелани Спайк примета есть, - вмешалась третья дама, - татуировка на заднице, маскирующая безобразный шрам. На правой половинке.
-Чёрт, - заворчала первая, - тут и задницу-то не разглядишь, как специально, правой половинкой от нас.
-Может, её саму спросить? – предложила вторая Госпожа.
-Наврёт, - предположила третья. – Да и, в конце концов, какая разница? Если это не она, так, наверное, тоже кому-нибудь глаз выбила, или ещё чего.
-Ну, не скажите. Если бы только глаз. За этой мерзавкой и чего похуже числится.
-За Мелани Спайк?
-Ну да.
-А что за ней числится? Я чего-то пропустила мимо ушей?
-Может, чего и пропустили. Достоверно известно, что Мелани Спайк нападала на нескольких Госпожей Генозиса с ножом, и даже порезала.
-Ну, это я знаю.
-Развлекалась, ходя по ресторанам и выдавая себя за Госпожу. Раскатывала на колясках, при этом переехала нескольких блюстителей и скрылась. Ну, про изнасилование нескольких функционеров из службы контроля за социальной справедливостью, вы тоже слыхали, надеюсь?
-Слыхала, - подтвердила третья Госпожа. – А что, это тоже числится достоверным случаем?
-Конечно! Да это самый достоверный случай из всех, и тому есть куча свидетелей. Да, чёрт бы с ним, с изнасилованием, но ведь это же выявило связь этой мерзавки с Гедонисскими ведьмами!
-А что же числится недостоверным?
-Много чего. Говорят, что эта Мелани и не ламиола вовсе. Ну, это обычно Нолы говорят, которым странным кажется, чтобы ламиола сумела такого наворочать. Говорят, что она всё же ламиола, но какое-то время выдавала себя за Нолу и увлекалась Сариссониями. При этом рубила Госпожей саблей и даже, чуть ли не стреляла из пистолета. Якобы, одну Госпожу она точно разрубила от плеча до самой письки, уж это я своими ушами слышала.
-Хи-хи.
-А чего смешного? Говорят, она ещё и лиолоной, к ноге пристёгнутой, по голове кого-то била. А ещё нескольких Госпожей с карниза в Оллиолону столкнула. То ли силой сбросила.
-Это ещё что, - вмешалась вторая Госпожа. – Я слыхала, будто Мелани Спайк побывала в Гедониксе, взорвала там какую-то сверхмощную бомбу, так, что половина Гедоникса развалилась. А она, пользуясь паникой, похитила всю Гедонисскую казну, да и сбежала оттуда.
-Так ведь в Гедониксе ламиолы правят? – удивилась третья Госпожа.
-А ей плевать, кто где правит, лишь бы хулиганить.
-Ну, насчёт Гедоникса, это, конечно, выдумки, - предположила первая Госпожа. – Да там эти сумасшедшие ламиолы, наверное, сами пытались какое-то оружие против нас изобрести, да и подорвались. Ну, что разрушения были, это многие говорят. Только теперь Мелани Спайк в Генозисе нет, так что, может быть эта девка она и есть.
-А я вот что слышала, - сказала вторая Госпожа. – Говорили, что эту рабыню Вайелорги заказали. Будто бы им она для опытов нужна, поскольку, чего-то в ней такое есть, чего ни в ком другом не имеется. Вот она из Генозиса и исчезла.
-Это кто же так говорил? – заинтересовалась первая Госпожа.
-Ну, её ведь купила приезжая торговка Фессалония из Оллитариса. Якобы, для перепродажи. Так на неё напала какая-то Госпожа, которая утверждала, будто это она Фессалония Мона Оллитари, а та торговка, фальшивая. Только первая побила вторую, а та спаслась бегством, так вот она это и говорила. Только и сама куда-то быстро исчезла.
-А нечего народ мутить сказочками про вайелоргов, - рассудила третья Госпожа. – Между прочим, кто про вайелоргов болтает, тот всегда исчезает вскорости, вы не заметили? Это, наверное, правительство меры принимает, чтобы, это…
-Чтобы, что?
-Чтобы избежать негативных следствий с непредсказуемыми последствиями.
-Того, не знаю, чего?
Неизвестно, чего бы ещё наплели эти негодяйки, но тут явилась другая администраторша и попросила Госпожей на заднюю палубу, поскольку, «уже пора». А я хотела подумать насчёт вайелоргов, только никакие думы не лезли в голову по причине раздёргивания моих ноздрей цепочками до нестерпимого уже уровня. Наверное, то же творилось и с другими рабынями, поскольку наш колокольчиковый звон достиг максимума и продолжался теперь с постоянной интенсивностью. Но тут снова по нам прошлась охрана и напшикала в ноздри. Мало того, ещё и в нижнюю дырку, не вынимая из нас кольев, с помощью насадки с длинной гибкой трубочкой. После чего, там, внизу начались какие-то непонятные процессы, но теперь я хоть могла отвлечься и поглядеть, какой дурью маяться станут на сей раз Госпожи туристки и администрация.
На сей раз, последовало явление богини. Из кормовых апартаментов появилась Госпожа Линда и благосклонно поприветствовала публику.
Госпожа Линда была в кучерявой причёске, белоснежном полупрозрачном платье и в изящных белых босоножках на высокой и такой тоненькой шпильке, что её с моего места и разглядеть-то было затруднительно. Поэтому создавалось впечатление, будто Госпожа богиня не идёт по палубе, а парит над ней, лишь слегка касаясь опоры передними пальчиками. На шее у Госпожи Линды красовалось тонкое золотое кольцо с двумя длинными золотыми цепочками, кончики которых держали в своих лапах два амбала, держащиеся немного позади и ловко приноравливающиеся к каждому перемещению Госпожи Линды. Амбалы, помимо своей внушительной величины, ещё и были круто упакованы в кожаные сбруи с наворотами, заклёпками, пряжками и другими причиндалами, словно какие-нибудь фанаты замшелого металлического рока. А на голове имели чего-то вроде кожаных кастрюль, благодаря которым, вместо лиц, просматривались одни зубастые пасти. Это потому что амбалы этими пастями улыбались, демонстрируя Голливудские зубы, если, конечно, не вставные челюсти.
Надо сказать, явление Госпожи Линды несколько шокировало публику, не ожидавшую, что богиня появится в ошейнике и на привязи, даже на двух сразу. Хотя, на мой взгляд, эта злодейка знала толк в создании всяческих образов. В данный же момент выглядела совершенно хрупкой и слабенькой невинной девушкой, пленённой жуткими злодеями, надевшими на неё тоненький ошейник, чтобы жертва не сдохла по причине своей воздушности, слабости и беззащитности.
-Хи-хи, - прежде всего сказала она, изящно изогнутыми пальчиками приподняв с обеих сторон свои цепочки. – Ваша рабыня рада видеть своих великолепных Госпожей на борту «Клеопатры».
По рядам Госпожей пробежал некоторый недоумённый ропот, на что Госпожа Линда сразу же и заявила:
-А как же? Здесь, в Элурисе ваше право и ваше желание превыше всего, и даже богини обязаны служить вам со всем усердием, а я усерднее всех, чтобы подавать пример и всем остальным ламиолам, собранным здесь для вашего удовольствия, Госпожи.
И улыбнулась совершенно обворожительной улыбкой. А потом уселась на стульчик и расправила свой спустившийся на палубу подол.
Тут какая-то тупая Госпожа попыталась поаплодировать на такую речь, в результате некоторое количество других присутствующих засмеялось, и общая неловкость рассосалась, не начавшись. А я припомнила, что Госпожа Линда не первый уже раз косит под цепную девушку, да и является ламиолой, по крайней мере, сама это утверждает. Очень может быть, что цепная роль ей ещё и наслаждение доставляет. Ну да. Также как разбой, таксидермия и общее кровопийство. Уж если девушка извращенка, да ещё большие возможности для удовлетворения своих фантазий имеет… Ишь, в белое платьице вырядилась, коза белобрысая. Интересно, а эти две администраторши в покрывалах, что устроились на заднем плане, тоже блондиночки, или как?
Тем временем с кормы запустили фейерверк, правда достаточно скромный. А Госпожа Линда объявила, что ей уже не терпится отправиться в плавание со столь приятной компанией, а потому, давайте незамедлительно проведём финальный конкурс, и со спокойной душой примемся за наивысший уровень развлечений.
Надо полагать, все финалистки были заранее прекрасно ознакомлены с протоколом конкурса, тем не менее, одна из администраторш кратко повторила содержание процедуры. Не иначе, для не ознакомленных присутствующих, то есть, для меня. Хи…
Ах ты, грязный чёрт! А почему бы и нет? Чего это я позабыла, что у мерзкой Госпожи Линды есть лично на меня какие-то грязные планы? Ну, я не позабыла, просто… Просто, проденьте себе цепочки в ноздри, так и собственное имя позабудете!
Как и ожидалось, розыгрыш двух жертв организовывался с гениальной простотой. Вытаскиванием разноцветных шариков. Для этого на центральную площадку установили большой круглый цилиндр с двадцатью отверстиями по кругу, закрывающимися откидными крышечками, и демонстративно насыпали внутрь кучу больших белых шариков и один красный. А присутствующие конкурсантки должны были одновременно просунуть свои ручки внутрь и вытащить по шарику. И делать так пока неудачница не ухватит красный. Ну а потом по второму разу.
Тут же появились ещё четыре охранника, прикинутые попроще, и сняли чехлы с двух установленных на палубе предметов. Предметы оказались хорошо мне знакомыми круглыми клетками для девушек, а снаружи ещё и были подвешены дополнительные атрибуты для этих самых девушек. А именно, красношариковый кляп и короткие сидячие кандалы на тонких колечках и Аннолиусских витых цепочках.
А Госпожа Линда предложила спеть гимн в честь Госпожей, которые проиграют. Вернее, которые выиграют право остаться навсегда в Элурисе и посвятить себя организации последующих удовольствий приезжающих сюда гостей.
Ну да, это, конечно, большая честь, остаться в Элурисе, в распоряжении Госпожи богини Линды. Наверное, выигравшие такую честь Госпожи оказываются в таком запредельном восторге, что их и следует сразу же помещать в клетки, а то они ещё от счастья за борт попрыгают.
Гимн был послушно пропет, только я его и вспоминать не хочу по причине дебильности как слов, так и мотива. Единственное достоинство, - краткость. А потом администраторши быстренько дали каждой Госпоже подписать декларацию, о предоставлении себя в полное распоряжение Госпожи богини в случае выигрыша в финальном конкурсе. На палубу поставили сковородку и туда эти декларации сложили, объяснив, что документы не вытащивших красный шарик Госпожей будут сейчас же принародно сожжены, под вторую серию фейерверка. Вот, таким образом.
И, не откладывая в долгий ящик, принялись крутить барабан, так, что грохот перекатывающихся внутри шариков даже и я прекрасно слышала.
Интересно, по-честному будет, или как? На скорую руку, мне не приходило в голову ни одного метода фальсификации этих выборов. А в том, что любые выборы непременно фальсифицируются, я почему-то была уверена на сто процентов. Ну, наверное, потому что я ведь родилась в самой демократической стране мира, и понятное дело, выборы там были давно и хорошо отработаны. И, естественно, методы их фальсификации. Нет, а какой дурак на свои деньги стал бы организовывать выборы, если бы они не гарантировали ему заранее определённый результат? Другое дело, что бывает и так, что этот результат совпадает также и с желанием большинства участвующего в выборах народа. А меньшинство пусть утрётся. И чем плоха такая демократия? И почему бы её не защищать, как это делаю я… Я защищаю демократию? Чёрт! Чего только в голову не придёт, после троекратной анестезии ноздрей, однако.
Тут вдруг в моей голове закрутилось сразу множество проектов фальсификации:
1. Технический. Красные шарики отличаются по диаметру от белых и подаются под нужную руку в нужный момент через соответствующего калибра дырку внутри цилиндра.
2. Предательский. Не нужные Линде Госпожи заранее по-одиночке снабжены белыми шариками, которые прячут под своими покрывалами. А нужные этого не знают, и будут грести из барабана пока свою «чёрную метку» не вытянут.
3. Электрический. Шарики имеют внутреннюю подсветку с батарейкой, включаемую дистанционно с помощью системы радиоуправления. Таким образом, любой шарик может превратиться в красный.
4. Шарлатанский. В барабане двойное дно. В одной половине все шарики белые, в другой один красный. А работает это… Ну, а откуда я знаю, как? Фокусники годами такие вещи разрабатывают, специально, чтобы зрители не догадывались.
5. Волюнтаристский. Кто бы чего не вытянул, а крайними будут те, на кого богиня укажет пальчиком. А недовольные будут объявлены дальтониками.
6. Гипнотизерский. Госпожа Линда ненормальная, и может загипнотизировать жертву так, что она даже на ощупь красный шарик ухватить сумеет. Между прочим, насчёт гипнотических способностей Госпожи Линды я уже раньше слышала. От той же Клу, например.
7. Коррупционный. Этот вариант мне особенно понравился. Проигравшие Госпожи примутся откупаться за деньги, и так будет продолжаться, пока все деньги у этой своры не закончатся, а под раздачу попадут самые бедные. Вот и прибыль Элурису. Совершенно пиратский метод, в духе местного контингента.
8. Мистический. Негодяйка Линда имеет связь с тёмными силами, которые и подсунут красные шарики в нужную руку. Чертям это сделать, - раз плюнуть, а Линда им парочкой лишних загубленных душ заплатит.
9. Социально-политический. Госпожа Линда уже заранее изъяла из обращения всех, кого захотела. А здесь устраивает фарс для лопоухих, чтобы оставшиеся в живых дурочки разносили слухи об Элурисской демократии.
10. Личностный. То есть, мой. Мои демоны подсунут жребий туда, куда я пожелаю. А то, наверное, уже засиделись без работы.
Остальные, пришедшие мне в голову, сто десять методов фальсификации выборов страдали разной степени дебильностью, и я их выбросила из головы. Странно, но это почему-то удалось, хотя, как-то не припомню, чтобы такое удавалось раньше без значительного физического воздействия на голову. Ну, так, неизвестно чего пшикают в нос, наверное и до мозгов достало уже.
А выборы чего-то затягивались. Госпожи уже раз десять выуживали из барабана одни белые шарики, и загружали их обратно. При этом, похоже, находились в состоянии нарастающего нервного психоза. А Госпожа Линда поглядывала на действо и мило улыбалась, зато четыре охранника похаживали возле Госпожей и подкарауливали неудачницу.
И дождались. Госпожу, вытянувшую красную метку, ухватили прежде, чем она сама успела осознать свалившееся на её голову счастье. Не успела она и пикнуть, как охранники воткнули ей в рот шарик кляпа, оттащили в сторону и принялись шелушить ото всех верхних и нижних покрышек, вознамерившись оставить голой. Госпожа вышла из ступора и принялась брыкаться и вырываться, недаром охранников тут было задействовано аж четыре персоны. Они, превосходящими силами, согнули противницу в дугу, туго затянули её кляп, а на руках и ногах защёлкнули колечки кандалов, причём, руками за спину. И в таком виде затолкали голую неудачницу в клетку через маленькую нижнюю дверцу, которую тут же и замкнули на замок. Госпожа и в клетке продолжала трепыхаться, хотя тесное пространство и сидячие кандалы вынуждали её к позе «on lap», а в позе «on lap» не сильно-то и много возможностей дёргаться. Но, возможно, такая реакция конкурсантки как раз и была предусмотрена протоколом, иначе, зачем бы оставшиеся в живых Госпожи, да и сама Госпожа Линда скромно поаплодировали помещённой в клетку жертве демократического выбора.
После этого, одна из Администраторш изъяла из общей кучи декларацию избранной Госпожи, продемонстрировала её остальным и убрала с глаз. А вторая администраторша пригласила Госпожей к продолжению конкурса. На мой взгляд, теперь Госпожи туристки вели себя более спокойно. Ну, пятьдесят процентов опасности было устранено, конечно, а может, Госпожи просто привыкли немного. На этот раз процесс не затянулся, а жертва определилась буквально со второй попытки. Надо сказать, вторая дама не брыкалась, пока охранники надевали ей кляп, кандалы и помещали в клетку. Ну, не знаю, возможно у этой дамы была более флегматичная натура, либо она и вовсе была подсадная… Хотя, нет, подсадная бы как раз и трепыхалась, отрабатывая зарплату.
Мне издалека было трудновато хорошо присмотреться к обеим дамам в клетках, но, кажется, ни одна из них мне знакома не была. Хотя, кого-то или чего-то они мне напоминали. Но смутно, так что я до конца припомнить не смогла.
А резко повеселевшие оставшиеся туристки снова разразились аплодисментами, и даже по предложению Госпожи Линды во второй раз спели свой гимн в честь победительниц. Правда, наспех, и с ещё худшим качеством.
Вслед за тем, клетки были зачехлены и охранники понесли их с корабля на берег. Наверное, поэтому и нельзя было отправляться в плавание раньше проведения конкурса.
Ну и состоялось сжигание ненужных деклараций в сопровождении второй серии фейерверка. А вот, я бы посоветовала этим идиоткам не баловаться так с огнём. Корабль, всё-таки был деревянным, а, случись пожар, прикованных к вёслам рабынь быстро-то и не отстегнёшь. Ну, правда, говорилось тут, что мы всё равно скоро умрём, но ведь обещали смерть от райского блаженства, а не от сжигания на огне, так ведь? Уж, я не думаю, что даже с помощью божественных дарований можно воспитать в девушке способность блаженствовать на костре. Или на колу, которым мне тут всё время грозятся, и даже пытаются периодически осуществить на практике.
А потом Госпожа Линда объявила, что теперь мы отправляемся в плаванье, первым объектом которого, по заявкам публики, будет «русалочья отмель». Госпожи принялись судачить насчёт того, настоящие, всё-таки русалки Элурисского озера, или поддельные, а Линда велела приготовить «Клеопатру» к походу. Я и не думала, что тут имеется достаточно многочисленная команда, которая сейчас же и забегала по кораблю. Впрочем, вероятно, здесь действовал тот же принцип, по которому всякий обслуживающий персонал Господам на глаза не лезет, и появляется только при необходимости. Хороший принцип, вообще-то. Ну, к примеру, гуляете вы по городу, а на вас нападают хулиганы. В этом случае в любом приличном городе Оллитарии достаточно закричать «охрана!», как сейчас же, откуда ни возьмись, появляются крепкие ребята охранники. Намнут бока хулиганам, посадят их на цепь, а у вас ещё и поинтересуются, хорошо ли сработано, и не требуется ли вам от охраны дополнительных услуг за вполне приемлемую плату. Вот и здесь корабельный экипаж выскочил неизвестно откуда и… И прежде всего подбежал по бортовым дорожкам к нам, рабыням, и начал… К чёрту в грязь! После того, как этот мерзкий экипаж с нами закончил, я уже сидела вытянув спину в небо, потому что мне внутрь ввели тот самый полужёсткий кол на такую глубину, что он, похоже, упёрся мне в нижнюю челюсть. Рот мне растянули в гримасу, как они выразились, «вдохновенной мученицы», а ноздревые цепочки снова так начали резать мои дырочки, что я зазвонила колокольчиком ещё усерднее, чем прежде. Да о какой ещё гребле могла быть теперь речь?! Тем не менее, на центральной палубе появились погонщики, явно приготовившиеся стегать нас кнутами.
А на выходе из кормовой надстройки за это время смонтировали переносной капитанский мостик, причём место капитана заняла одна из администраторш в блестящем покрывале. Эта администраторша скомандовала в переговорную трубу «малый ход», а вторая велела охранникам расчехлить оставшийся предмет, закреплённый на боку задней палубы. Только я хотела на этот предмет поглядеть, как раздался свист кнута и меня шарахнуло по спине с переходом на оба бока сразу, и почему-то дёрнуло обе мои руки назад, так, словно руки без участия головы решили прикрыть спину от кнута. Ну, а рот попытался заорать, но запутался в наполнявших его железках, цепочках, дырочках и носовых колокольчиках, так что больше получился писко-визг, вместо крика. То есть, визго-писк, а то, сочетание «писко-визг» как-то нехорошо звучит, будто бы девушка визжит не ртом, а…
Тут оказалось, что я гребу веслом, и все остальные тоже! И это с прямой как палка спиной, с запутанными ноздрями и вытянутыми на уровне челюсти руками. То есть, в позе, совершенно не позволяющей развить каких-либо серьёзных усилий. При этом на мою спину то и дело обрушивался кнут, не давая ничего толком сообразить! Впрочем, первое, что я сообразила, это то, что действительно, не кнут, а ездовой хлыст или нечто похожее. Ездовые хлысты, они хоть и похожи на кнуты, но кнутами не являются, как совершенно справедливо объясняла мне когда-то моя первая настоящая Госпожа Лили. Дело в том, что в связи с очень широко распространённым в Оллитарии обычаем запрягать в свои коляски девушек-рабынь, этот обычай достаточно сильно оброс всякими писанными и неписанными правилами и нормами. Например, почти везде считается, что наносить увечья девушкам-ламиолам нельзя. Тем более, если рабыня не бунтует, а честно исполняет свои рабские обязанности в отношении собственницы. Катит её прогулочную коляску, к примеру. Естественно, запряжённых девушек необходимо погонять, что сводится к достижению возможности причинения им максимально возможной боли при отсутствии повреждений тела. В данном случае, спины и попки. Ну и чтобы погоняющей девушек Госпоже удобно было. Так, вот, и был изобретён ездовой хлыст. Эдакий тонкий и длинный кнутик с удобной рукояткой, способный достать самую дальнюю рабыню даже в многоместной упряжке. При этом, помимо умения пользоваться хлыстом, что достигается долгой практикой, при стегании ездовых девушек необходимо прилагать и определённые усилия, а также совершать достаточно широкие движения стегающей рукой. Уж больно этот хлыст тонкий и гибкий. Как учила меня та же Госпожа Лили, хлыст должен ударять девушку бегущей по нему волной, величину которой нужно создавать соразмерно с расстоянием до цели и с запланированной силой удара. Это, правда, не настолько сложно, как может показаться, и не настолько жестоко, как кажется, когда стегают вас саму.
Дело в том, что при общепринятой для городских колясок норме, - две ездовые девушки на одну едущую на них Госпожу, упряжным рабыням приходится достаточно тяжело, если они честно отрабатывают желание Госпожи по части быстроты и плавности хода коляски. А согласование между собой усилий нескольких девушек потребовало бы от них дополнительных усилий, а главное, умственной работы. А умственные способности просто невозможно проявить, когда вы на пределе физических сил надрываетесь. Было бы проще, если в коляску запрягать лишь одну девушку, но так далеко не уедешь. Уж это я на себе испытала. Мне почему-то чаще приходилось одной возить своих Госпожей, чем на пару с кем-то. Но так и делают редко, всё-таки кататься Госпожи любят достаточно быстро и на достаточные расстояния. Близко-то и пешком дойти можно.
Конечно, упряжные системы и сбруи девушек делают так, чтобы равномерно распределять тянущие усилия, но от слишком больших перекосов тяги это не спасёт. Да и если бы даже такую сбрую изобрели, это провоцировало бы лентяек отлынивать за счёт напарницы по упряжке. Поэтому управление распределением тяги ложится на Госпожу. И тут для рабыни всё просто. Сильно стегают - значит слабо тянешь. Не стегают вообще - значит тянешь правильно. Ну, вообще не стегать не принято, только опытная ездовая рабыня всегда отличит протокольное стегание от управляющего. По силе последнего, хотя бы.
А в целях облегчения управления для Госпожей тоже много чего изобрели. Например, совершенно гениальное, простое и очень широко применяемое в сбруях изобретение, это контрольный амортизатор. Он представляет собой всего лишь две трубки, вставленные одна в другую и внутри соединённые сильной пружиной. Внешняя трубка чёрная или некрашеная, а внутренняя ярко-красная. Если этот амортизатор вставить в основной тягловый ремень девушки, то по степени вытягивания внутренней трубки из внешней очень легко оценивать степень тяги от каждой девушки. Это даже и боковым зрением улавливается, по степени различия этих попадающих в поле зрения наездницы красных пятнышек. И сразу становится понятным, когда какую девушку стегать для выравнивания тяги. Что забавно, в некоторых местах ездовой хлыст прозвали «акселератором». Ну, это, наверное, придумали те Госпожи, которые в ложной памяти о прежних жизнях на автомобилях рассекали.
Так, разговор-то о чём? О том, что стегать девушек ездовым хлыстом достаточно утомительно для Госпожи. Тут ведь и руку не сменишь, поскольку другая рука управляет поводьями, продетыми девушкам в рот, а это ещё важнее, чем акселерация. При этом любая Госпожа привыкает управлять одной и той же рукой. Ну, как и на автомобиле. В результате, слишком уж сильно и долго никакая нормальная Госпожа своих девушек не стегает, что и соответствует общим принципам гуманизма в человеческих отношениях. Да и методы управления коляской достаточно разнообразны. Ну, там, словесные указания и покрикивания, вздёргивание поводьев, которые подобно бегущей волне хлыста, шлёпают девушек по щекам, в конце концов, ездовые механические прутья, если уж на то пошло.
Так вот, вскоре я уловила, что всех нас, прикованных к вёслам рабынь, стегают как раз подобными акселераторами, и это вполне можно некоторое время терпеть. Не загнувшись.
Второе, что я уловила, это что не я гребу веслом, а наоборот, весло гребёт мной, поскольку это оно таскает мои руки со свисающей с них цепочкой взад-вперёд, сгибая их и разгибая в локтях, поскольку всё остальное тело зафиксировано на месте внутренним колышком. А приводит весло в действие кто-то другой, и явно посредством того самого шарнира, который я прежде приняла за неоправданно сложную уключину. Ну, так и есть. Крутила веслом проходящая подо мною кривошипная тяга, то втягивающаяся, то вытягивающаяся из вделанной в борт качающейся металлической втулки, на которую периодически капала из- под меня смазка, о составе которой я даже и говорить не хочу.
Так, выходит, в трюме всё-таки существует скрытый силовой вал? А мы тут сидим лишь в качестве декоративных куколок? Тут я представила, как же надо надрываться рабыням, которых попросту не может быть много при таком узком корпусе этой посудины, чтобы не только ворочать все эти вёсла, а ещё и нас самих, прикованных к вёслам для украшения. И срочно решила об этом не думать, поскольку мне и самой достаточно плохо, да ещё и близкая кончина в перспективе обещана.
Ж-ж-ж-ж… Плюх! Ж-ж-ж-ж… Плюх!
Весла работали совершенно синхронно, ну так и неудивительно, если они общими тягами где-то внутри соединены. Наверное, это круто выглядело, конечно. Прикованные к вёслам красавицы, все, как одна, держащие спинку и равномерно раскачивающие огромные вёсла с напряжённо-вдохновенной улыбочкой на лицах. Со свисающими с запястий цепочками, выходящей изо рта привязью и в носовых колечках с колокольчиками. Не забывающие ещё и этими колокольчиками позванивать на радость Госпожам пассажиркам.
А корабль куда-то плыл, как я уловила, поскольку моё положение несколько стабилизировалось. Ну, типа, на четыре гребка веслом два продёргивания языком ноздревых цепочек и один удар кнута по спине. Хреновое, конечно, положение, так, и, тем более, следовало чем-то себя от него отвлечь. Тут я и разглядела, что оставшимся на задней палубе предметом являлась такая же круглая женская клетка с женщиной внутри. Женщина эта была закутана в синие покрывала, так, что наружу торчал лишь один глаз. А может и два, всё-таки я сидела далеко, чтобы такие подробности разглядеть. А из- под этих покрывал снизу тянулась за пределы клетки цепь, которую я ещё раньше заметила. То есть, помимо клетки, женщина ещё и была прикована к кольцу на палубе. Ну, наверное, за ногу. Хотя, под покрывалами разве разглядишь? Просто лично я в своей первой клетке сидела прикованная цепью к нижней решётке именно за ногу, вот мне теперь и кажется, что если цепь лежит на полу, стало быть, она от ноги пленницы. А так обычно и бывает. Как известно, никто из девушек не приемлет приковывания за пояс. Это можно рабыню так лишь силой приковать, и то, она места себе от стыда находить не будет и вертеться станет, чтобы поясной обруч как-нибудь заслонить. Не знаю точно, с чем такая неприязнь связана, скорее всего, с уровнем статуса. Вот на дорожной унитоле девушки хоть и прикованы к брусу за ошейники, но идут в железных поясах, запертых на спине на висячие замки. А спереди к поясам пристёгнуты их руки в коротких кандалах. Так ведь кого на этих унитолах водят? Девушек, временно не имеющих статуса собственности вообще. Мало того, если уж их ведут в другой город, стало быть, они не только надоели своим собственникам, но и новых на месте не нашли. Вот, железный пояс такой позор и символизирует. Ну, правда, собственника девушка может лишиться и по другим причинам, никак не связанным с её личными достоинствами и недостатками, но кому чего докажешь? На дорожной унитоле лучше вести себя смирно, а то, чуть чего - высекут и толу в рот засунут, а то и кандалы на ноги наденут, лечись потом.
Короче, надо полагать, эта женщина в клетке была прикована за ногу, да и всё. Когда приковывают за ногу, никто обычно не артачится, да и достаточно сексуально это, чего уж тут. Недаром же в спальне девушку приковывают за ножное кольцо. Да, уж…
Почему-то при воспоминании о спальне во мне вместо сексуальных чувств резко обострилось чувство голода, морить которым нас недавно пообещали. Но тут, на моё счастье, меня зачем-то огрели по спине вдвое сильнее обычного, да ещё и голову слегка зацепили. Но я даже и вскрикнуть толком не могла, лишь звякнула своей запутанной цепочками головой с удвоенной силой. И заметила, что на верхней палубе орудуют кнутами несколько Госпожей туристок. А напротив меня, кажется, орудовала та самая Госпожа, что согласилась недавно поучаствовать лично в нашем стегани по ходу плавания. Правда, орудовала она кнутом на другой борт, на котором заняла место психическая Госпожа брюнетка со склонностью к извращённому сексу.
А меня неуклюже стегнули сначала по рукам, потом частично по заднице, а больше по подушке, и ещё раз, вовсе по ноге попали. Нет, ну что там за неумехи, вообще?! Тоже мне, Госпожи называется! Даже кнутом пользоваться не умеют. Не иначе, это всё богатейки, которые и на колясках-то катались с погонщицами, не утруждая свои ручки ни хлыстом, ни поводьями. Какие-нибудь такие, вроде Номы Оллитарха, которой я глаз вышибла.
Но вскоре квалифицированное стегание возобновилось. Наверное, Госпожи кнутобойщицы устали ручками и снова отправились передохнуть на заднюю палубу. А там Госпожа богиня Линда как раз давала пресс-конференцию по теме своей божественной сущности.
-Нет, ну если бессмертие считать основой божественной сущности, - возмущалась какая-то из Госпожей, - то, что же, каждая ламиола богиня?
-Почему бы и нет? – улыбалась Госпожа Линда. – Отчасти, это так и есть.
-Ламиолы рабыни, а не богини, - высказалась вторая Госпожа, - ну, за редким исключением, как в вашем случае, конечно…
-А разве вам не было бы приятно, если бы богини служили вам в качестве рабынь, Госпожа?
-То есть, в Элурисе это так и есть?
-Не совсем, - скромно сказала Линда, - поскольку полноценная богиня тут лишь одна. Я.
-То есть, вы обладаете чем-то ещё, кроме бессмертия, Госпожа?
-Ну да. А как по-вашему, Госпожи, какими ещё свойствами должна обладать девушка, чтобы считаться богиней?
-Ну, скажем, всемогущество, - предположила первая Госпожа.
-Это в случае единого Бога, - возразила Линда. – А если богов и богинь много, то всемогущество является их совокупным свойством и не распространяется на единственную персону.
-А что, таких как вы много, Госпожа?
-Кто знает? – глубокомысленно ответила Линда. – Я только одну себя знаю, но это не значит, что не может существовать и других богинь, или, там, богов.
-Хи-хи-хи, - посмеялись все Госпожи. Наверное, мужчин в качестве богов они не могли представить даже теоретически.
-То есть, ваше всемогущество не абсолютно? – решила уточнить первая туристка.
-Естественно, - согласилась Линда. – Тем не менее, оно достаточно велико. Впрочем, сейчас и любая из вас, Госпожи, обладает некоторым всемогуществом, правда?
-После окончания конкурса?
-Я в курсе ваших желаний, Госпожи, - сказала Линда, - но примите во внимание, желания каждой из вас не должны вступать в противоречие с желаниями других. Поэтому, мы и задумали плавание «Клеопатры» так, чтобы в максимальной степени удовлетворить всех моих гостей, за счёт некоторого ограничения всемогущества каждой из них. Не могу же я устраивать плавание индивидуально для каждой Госпожи?
-А почему же, если всемогущество?
-Ну, потому что тогда мы слишком быстро изведём всех красавиц в Оллитарии, - улыбнулась Линда. – Всех этих дочек миллионеров, принцесс и других наших знаменитостей, используемых здесь в качестве одноразового контингента. Мы же не хотим обезлюдеть всю остальную Оллитарию? А то, я бы могла, конечно.
-Ну, если с этой точки зрения, - согласилась Госпожа.
-Богиня чем-то ещё должна обладать, помимо бессмертия и всемогущества? – спросила Линда.
-Божественной красотой, - подлизалась третья Госпожа.
-Спасибо, я тоже так считаю, - улыбнулась Линда. – А ещё?
-Я думаю, богиня должна уметь творить чудеса, - предположила вторая Госпожа.
-А что именно?
-Ну, там… - замешкалась Госпожа, - например… А! Реки поворачивать вспять, менять местами день и ночь и останавливать ход небесных светил.
-Правда? – улыбнулась Линда. Она чего-то вообще сильно улыбчивая сегодня была. – Вы хотите, чтобы я остановила Оллитару?
-А вы бы смогли?
-Думаю, да.
-Вы бы могли остановить Оллитару? – переспросила туристка.
-Это не так трудно сделать, как кажется, - ответила Линда. – А вы представляете себе последствия?
-Я представляю, - заявила первая туристка. – Чтобы Оллитара остановилась относительно поверхности Оллитарии, нужно чтобы эта поверхность перестала вращаться. В результате, нас прежде всего сметёт с этой поверхности, словно ураганом, а вслед за тем расколется и сама поверхность в связи с силами инерции.
-Примерно так, - подтвердила Линда.
-Тогда, лучше не надо, - согласилась вторая туристка. – А нельзя ли сотворить более мелкое чудо, и чтобы без неприятных последствий?
-Ну, по ходу плавания, - пообещала Линда.
-А прямо сейчас?
-Можно и сейчас, - согласилась Линда, встряхнула свои шейные цепочки, воздела глазки к небу и хлопнула в ладоши. В следующий момент что-то неожиданно и звонко лопнуло, так, будто над нами пролетел сверхзвуковой самолёт на приличной скорости. А Госпожи туристки даже шарахнулись в стороны от неожиданности. Да и я с остальными рабынями, судя по взрыву нашего колокольчикового звона. А чёртов стержень внутри чуть не вывернул мне копчик.
-Ой, а что это было? – опомнилась первая туристка.
-Ко… Ко-ко-ко-ра-бле-крушение? – испугалась вторая.
-Просто гром с ясного неба, - успокоила их Линда. – Сделать ещё?
-Нет уж, не надо, пожалуйста, - сказала третья Госпожа. – Это… А то, ещё дождь пойдёт, не ко времени…
-Сто метров слева мель, на два метра уровня, - внезапно сказал кто-то деловым женским голосом, непонятно, откуда.
-Стоп машина! – сейчас же отреагировала золотопокрывальная Госпожа, выполняющая роль капитанши. – Вёсла вверх!
Наши вёсла замерли в верхних точках траектории и закапали водой с лопастей. А погонщики резко прекратили нас стегать.
-Мель в восьмидесяти метрах. Течение справа на полторы единицы, - снова сказал непонятный голос… А почему непонятный-то? Да это же Госпожа Энни в клетке сидит! И как я раньше-то не догадалась? Не иначе, от долгого употребления турнепса девушки тупеют головой. Да где же ей ещё быть-то, если не в качестве престижного навигационного прибора на прогулочной яхте атаманши разбойников?
-Машина! Правый, назад, левый, вперёд! – последовала команда капитанши и вёсла снова ожили, а Клеопатра начала разворачиваться на месте вправо.
-Обе машины вперёд! Малый ход.
«Клеопатра» сменила курс на два румба вправо и… На два, чего? Понятия не имею. То есть, только что имела понятие, но оно уже из головы вылетело и, наверное, упало в воду и утонуло. А галера теперь снова шла прямо и малым ходом. Ж-ж-ж-ж-плюх, ж-ж-ж-ж-плюх.
Только избивать нас почему-то прекратили. То бьют, то не бьют, что за бардак, вообще?
-Середина прохода, - доложила между тем из клетки навигаторша. – мель с обеих сторон на метр уровня, тридцать метров справа, сорок слева. Тридцать справа, двадцать слева.
-Стоп, машина! Вёсла вниз.
Со стороны нашего борта что-то замаячило в воде. Похоже, водоросли. И, правда. Появилась наполовину залитая водой мель, на которой тут и там росли пучки высокой зелёной травы, кажется, переходящие дальше в целые лужайки зелени.
А вёсла опустились в нижнюю точку и вскоре начали цеплять дно. Наверное, грунт тут был песчаным, поскольку сначала поднялась муть, а потом галера и вовсе остановилась. Надо полагать, это мы встали на вёсла, вместо якоря. До сих пор всё вокруг окутывал туман, хотя уже не настолько густой, как утром. И тут снова подбежала обслуживающая команда и принялась за нас. Стержень из меня вывели на исходную, утреннюю глубину, причём, возникло ощущение, что у меня внутри стало слишком пусто. В ноздри в очередной раз напшикали, а рот настроили на выражение «удивлённая дурочка». Надо сказать, в целом, мне значительно полегчало, только, вот, руки теперь были задраны вверх, до уровня глаз, и несколько препятствовали обзору задней палубы. А мне бы хотелось поглядеть на Госпожу Энни в клетке. Только она, в связи с перерывом в плавании, снова подверглась зачехлению. Ну, наверное, чтобы своими синими покрывалами не портить настроение блестящепокрышковым Госпожам на их празднике жизни.
Тут Госпожи туристки чего-то засуетились и забегали вдоль бортов. Тогда и я удосужилась поглядеть вниз, и увидела русалок. Русалок было несколько и они сновали вдоль борта, то скрываясь под водой, то выныривая. При этом, издавали странные звуки, не очень-то похожие на речь. Скорее, я бы сравнила это с замедленным кудахтаньем. Но я ведь в деревне родилась, вот у меня и ассоциации соответствующие.
Насколько удавалось разглядеть, русалки были волосатые, разномастные и с длинными чешуйчатыми хвостами, увенчанными на конце горизонтальным плавником, вроде большой ласты. Благодаря этому плавнику русалки довольно быстро плавали, энергично шлёпая хвостом и поднимая брызги при выныривании на поверхность. Ещё я заметила у них чешуйчатый нарост вдоль спины, раздваивающийся вверху, словно бы на два щупальца, охватывающих шею и сходящих на нет впереди ушей. Но подробнее рассмотреть мешали их вьющиеся в воде подобно водорослям волосы. Также трудно было разглядеть и человеческую часть их тел, поскольку плавали он животом вниз. Но, по крайней мере, явно различались две тонкие руки и вполне себе женские сиськи. А периодически поднимаемые вверх лица были то ли разрисованы, то ли покрыты естественным узором из слегка чешуйчатых полос. С первого взгляда и впрямь не скажешь, то ли ряженые девушки-пловчихи, то ли и впрямь, чудо-юдо болотное.
Оказывается, русалки плавали вокруг нас не просто так, а потому что охранники сверху им чего-то бросали. Не иначе, мелкую рыбку для прикорма. Ну а Госпожи на палубе горячо спорили и тоже не могли прийти к однозначному выводу с такого расстояния. Но тут вторая администраторша заявила, что сейчас охранники устроят рыбалку, и выловят парочку русалок для подробного рассмотрения.
Охранники тут же размотали на палубе верёвочные канаты с поплавками и рыболовными крючками на конце, насадили на крючки наживку и бросили за борт. Однако русалки клевать не спешили. А может, их отпугивал гвалт свешивающихся с ограждения борта зрительниц. Кончилось тем, что русалки стащили с крючков наживку руками, проглотили, да ещё и громко закудахтали от радости. Зрительницы возмущённо заверещали, а рыболовы не расстроились, а снова насадили наживку и принялись за вторую попытку. Русалки снова съели наживку проверенным методом. Тогда состоялась третья попытка. Вероятно, русалки утратили бдительность, а рыболовы того и ожидали. Потому что, как только русалки увлеклись наживкой, сразу несколько охранников спустили в воду длинные шесты с петлями и попытались накинуть их жертвам на хвосты. Русалки закудахтали, запищали и бросились врассыпную. Но один хвост всё же угодил в петлю и был тут же затянут сверху. Пойманная русалка верещала, билась и извивалась, как и полагается рыбе, вытаскиваемой из воды, и даже попыталась согнуться в кольцо и растянуть петлю руками. Но, наверное, петля затягивалась крепко, и бедняжка была благополучно вытащена на палубу, к восторгу Госпожей. Однако охранники оттёрли их слегка в стороны, объяснив, что русалка опасна, и её сперва следует обезвредить. Чем и занялись, навалившись на бьющуюся на палубе добычу вчетвером.
Прежде всего, заломили русалке руки за спину и сковали смирительными колечками, притянув запястья вверх цепочкой, пропущенной крест-накрест выше груди и подмышки. Потом надели ей на шею ошейник с длинной цепью и пристегнули эту цепь к палубному кольцу. А рот перетянули металлической уздечкой с тонкой железной палочкой. Не забыли и про хвост, зашнуровав на нём толстый кожаный бандаж, шнурки от которого потянули вверх, к скованным рукам, согнув бедняжку в кольцо, словно девушку связанную «кабанчиком».
В таком положении русалка и биться-то уже толком не могла и лишь пищала скрипучим голосом. А Госпожи обступили её кругом и принялись ощупывать и спорить. Но вскоре охранники снова попросили их отойти, поскольку, как объяснила администраторша, иначе русалка задохнётся без воды. А воду обеспечили, насадив бедняжке на голову прозрачное ведро со шлангом, через который начали подавать воду насосом, поскольку особой герметичности не было и вода из ведра вытекала на палубу. Я подумала, что, возможно, это приспособление негодяи ещё используют и для утопления рабынь. Ну, или для пытки их частичным утоплением. Конечно, это дурная привычка, - думать о людях плохо, не имея фактических доказательств, но разве у меня не было уже причин для этого?
А Госпожи туристки всё спорили. Как я поняла, они обнаружили у русалки нормальные женские гениталии, только заросшие неподстриженной шерстью, а вместо заднего отверстия нашли сразу два, непонятного назначения. А чешуя, покрывающая хвост, спинной нарост с тупыми шипами и, частично, лицо была непонятная. То ли природная, то ли как-то прилепленная к телу, тут мнения разошлись. А вот хвост на человеческий не походил никак. Потому что, если бы это был надетый на девушку чехол, то его топорщили бы ступни ног, а этого не наблюдалось. Вообще, создавалось впечатление, что вся русалка сделана искусственно, как если бы кто-то умудрился срастить вместе тело девушки и хвост акулы, развернув его на девяносто градусов. Это потому что плавник располагался горизонтально, что, впрочем, было разумно с точки зрения общей гибкости тела.
Одна из Госпожей порывалась с пристрастием допросить саму русалку, но у той была уздечка во рту и ведро на голове, в которое она лишь усердно извергала пузыри воздуха, а осмысленно или нет, поди, разбери. Ещё и непонятно было, откуда в ней воздух берётся, если голова под водой. Другая Госпожа предположила, что воздух засасывается вторым задним отверстием при выбрасывании хвоста над водой, но тогда оставалось предположить, что русалка не рыба и дышит воздухом, а не жабрами. Тут Госпожи попытались ухватить русалку за жабры, но их-то и не обнаружили. Но тогда почему она не захлёбывается в воде, а, напротив, задыхается на воздухе? Из- за таких непоняток Госпожи даже сердиться начали. Но не друг на друга, а на русалку.
Одна Госпожа обратила внимание присутствующих на то, что русалка какая-то пузатая. Вообще, конечно, рабыне пузатой быть не положено, так на то у рабыни есть собственник, чтобы следить за её питанием, а обжоре запирать рот на замок. А русалка-то ещё никому обувь не целовала и в рабство не нанималась. И её фигура, пока что, её личное дело.
И впрямь, другая Госпожа возразила, что всё тут логично. Вероятно, эта русалка обжора, вот она и клюнула на наживку, вот и утратила бдительность, да и подвижность, наверное, у неё пониженная. И, в этом контексте, если вы намерены поймать стройную, молодую и спортивную русалку, так тогда следует использовать сети, а не какие-то палки с петлями, куда лишь такие неуклюжие и попадаются.
Тут следующая Госпожа озадачилась вопросом, а чего с этой добычей делать? Одна из Госпожей пошутила, и сказала, что съесть. Только нашлись дуры, которые приняли это всерьёз и начали спорить, возможно ли вообще есть русалок, не вредно ли это, вкусно ли это, и не выйдет ли из этого людоедство? Кто-то предположил, что верхнюю часть есть не следует, потому что она и впрямь почти человеческая, а нижнюю, в смысле, хвост, наверное, можно. Только в хорошо просоленном или прожаренном виде. Правда, во вкусовых качествах русалочьего хвоста большинство усомнилось. Хвост ведь должен состоять из мышц, мускулов, сухожилий и тому подобной мерзости. Скорее всего, если в русалке и есть что вкусное, так это сиськи. Но сиськи то как раз и похожи на человека, больше всего остального, а потому, есть их будет противно и с моральной точки зрения сомнительно.
Наконец, нашлась одна Госпожа, резонно обратившая внимание публики на то, что «нам что, больше есть нечего»? А русалку предложила использовать в качестве рабыни. Ведь хоть что-то же она умеет делать? А боль явно чувствует не хуже других, значит и плётку поймёт правильно.
Тут Госпожи воодушевились и начали строить предположения, как именно можно было бы использовать рабыню-русалку? Ну, не только же для чистки сливной канализации в качестве водолаза?
Как вдруг, одной из Госпожей пришла в голову мысль, а кем, собственно, русалка является? Ламиолой? А вдруг, Нолой? А использовать Нолу, хотя бы даже и русалку, в качестве рабыни, - это социальный криминал и беспредел, вроде Гедонисского. Потому, как, если русалка не человек, а животное, так никакие животные в Оллитарии бессмертием-то не обладают, то есть в чём-то Нолоподобны. Если же русалка животное наполовину, в соответствие со строением своего тела, то признание её в целом животным, или человеком следует выводить в зависимости от того, в какой из частей находится репродуктивный аппарат, или, хотя бы, эрогенные зоны русалочьего организма.
-То есть, - решила уточнить другая Госпожа, - получается, что эту русалку прежде всего следует изнасиловать?
-Грубовато сказано, но… Да! – подтвердила Госпожа.
-Но что же тут плохого? – возразила ещё одна. – Если русалка ламиола, так Оллитара ей только на пользу пойдёт.
-А если не ламиола?
-А тогда, значит, она животное. Есть у нас какие-нибудь законы против изнасилования животных?
-Кажется, есть. Но ведь мы и приезжаем в Элурис чтобы развлекаться, не глядя ни на какие законы, э… Которые мы, естественно, строго соблюдаем в другом месте. Разве не так?
-Правда, - согласилось большинство Госпожей. Но тут возник уже технологический вопрос. А в какую дырку следует русалку насиловать?
Бедная русалка вновь подверглась осмотру, в результате которого выяснилось, что обе задние дырки слишком малы, чтобы туда пролез хотя бы среднего диаметра инструмент насильника. И не похоже, чтобы эти дырки могли сильно растягиваться, в чём Госпожи убедились при помощи собственных пальчиков. А также и в том, что эрогенные зоны у русалки явно не здесь. Ну, если они вообще имеются. А насиловать русалку в рот было невозможно из-за ведра на голове, кроме того, и смысла не имело в физиологическом плане. Таким образом, оставалась лишь верхняя дырка, почти что человеческая, хотя и не очень-то ухоженная. Уж точно, эти русалки даже элементарным расчёсыванием своей нижней шёрстки не занимались. А может и расчёску для шёрстки никогда даже и не видели.
Короче, следует изнасиловать русалку в единственно возможную дырку. Остался последний вопрос, кто?
-Да, никаких проблем, - заявили охранники-рыболовы. – Запросто. В первый раз, что ли?
-То есть, вы уже имели опыт совокупления с русалками?
-А зачем бы мы их ловили тогда?
Охранники ухватили русалку, развязали ей хвост и завалили животом вверх, а под спину подсунули подушку, вроде тех, на которых сидели мы. Один держал русалку за голову, двое за хвостовой плавник, а четвёртый насел на русалку сверху, словно на обыкновенную девушку и принялся за дело. Русалка трепыхалась, верещала и пускала пузыри, но явно была не сильнее девушки. А девушке при изнасиловании справиться с тремя держащими элементами и одним насилующим, практически невозможно. По себе знаю. Тем более, в связанном виде.
Тут я обратила внимание на некоторую странность пузырей. Плохо видно было, конечно, но мне показалось будто эти пузыри периодически как бы не отделялись ото рта русалки, а втягивались обратно. Ну, вроде того, как бывает когда какая-нибудь молодая дурёха жуёт жвачку и пузырит ртом, полагая что это круто выглядит. Но тут русалка так забила хвостом, что насильник чуть не слетел на палубу, а у зрительниц опять случился переполох.
-Это чего такое? – заорала одна из Госпожей, указывая на палубу.
-Ик! Ик-ра? – догадалась вторая.
-Мерзость какая! – высказалась третья.
-В смысле, мерзость, насиловать беременную де… Это… Русалку? – не поняла четвёртая. – Но в Элурисе-то, наверное…
-Мерзкая рыба! – объяснила третья. – А вы ещё собирались её рабыней сделать!
-Я собиралась?
Похоже, из русалки выдавили икру через одно из задних отверстий, и она рассыпалась на палубе. Икра была красная. Не чёрная. А насколько крупная, мне видно не было.
-А чего такого? – сказала ещё одна Госпожа, вероятно, обладающая чувством юмора. – Теперь бутерброды с икрой поедим. И никого насмерть заедать не придётся.
Тут кто-то из Госпожей засмеялся, кто-то завозмущался, а потом решили, наконец, обратиться за разъяснениями к Госпоже Линде. И впрямь, не в первый же раз Госпожа богиня здесь русалок ловит?
Как оказалось, естественно, не в первый раз. Мало того, необходимое количество русалок уже заранее выловлено, выдрессировано и помещено в мокрые клетки в трюме Клеопатры. Потому что следующим пунктом программы назначено водное катание Госпожей на плавучих колясках, запряжённых русалками.
Госпожи пришли во вполне понятный восторг, а экипажу тут же и выдали указание по немедленной организации катания. А с пленной русалки стащили головное ведро и поволокли её в трюм. Вероятно, чтобы поместить в одну из мокрых клеток для последующего воспитания. А я так и не поняла, ряженные эти русалки, или настоящие?
Что интересно, с этим же вопросом одна дотошная туристка обратилась к Госпоже Линде, словно бы подслушав мои мысли.
-Как бы вам сказать, Госпожа? – принялась кокетничать Госпожа Линда. – Можно сказать, и то, и это.
-Ряженные частично?
-Нет, Госпожа. Тут зависит от того, с точки зрения какого восприятия действительности подходить, человеческого, или божественного.
-То есть… Э… Я ничего не поняла, - призналась Госпожа.
-Ну, проще говоря, для вас они настоящие, а для меня, ряженные.
-Это потому что вы богиня, Госпожа?
-Ну да. Для богини сущность обычных людей едина. А все их разные ипостаси, женщины, мужчины, русалки или ещё кто, - то же, что для вас одежда. Вот вы для меня, - ряженная в Госпожу Нолу, а они, - ряженные в русалок. А захочу, выряжу ещё в кого-нибудь.
-То есть, что же? Вы, Госпожа, способны создавать новые живые существа?
-Запросто, - похвалилась Линда.
-О! – восхитилась Госпожа. – Но ведь тогда это действительно было бы божественным чудом. Не могли бы вы продемонстрировать прямо сейчас?
-Ну, сейчас у меня настроения нет, - отказалась Линда. – Сейчас я настроена развлекаться, также как и вы. Создание живых существ, это, знаете ли, некоторой ответственности требует. Дело серьёзное, и требующее вдумчивого подхода. Хотя, технически, и не сложное. Для меня.
А экипаж уже спустил за борт несколько плавучих платформ, установленных на длинных и узких поплавках, снабженных парочкой сидений и узкой длинной жердью с поперечной перекладиной спереди. И начал извлекать из трюма русалок. Извлечение происходило через бортовые окошечки на уровне воды, вероятно, запирающиеся на откидные решётки. Прежде всего, заключённой за решёткой русалке накидывали на шею петлю, а потом уже открывали решётку и вытаскивали пленницу наружу, на платформу. Вероятно, в трюме русалки содержались лишь в ошейниках и надетых на хвост, под плавник овальных кольцах. А сквозь зарешёченные окошечки в их клетки свободно поступала вода. Надо думать, чтобы обеспечивалась её проточность.
Эти русалки особенно не сопротивлялись, наверное, их использовали уже не в первый раз. Для катания, или ещё для чего. Сначала русалок заковывали. Понятное дело, русалочьи кандалы были оригинальными. Длинная цепь на запястьях, позволяющая разводить руки на всю ширину, и примкнутая в середине к ошейнику. И вторая цепь, ещё более длинная, начинающаяся от ошейника, пропущенная в кольцо хвостового наруч… то есть, нахвостника, протянутая оттуда к поясу и закрепляемая на талии тугой петлёй. Потом на русалок надевали уздечки с металлической поперечной палочкой в рот и поводьями из тонких цепочек, затем продевали им в нос большие кольца и, наконец, подвешивали бубенчики. К носу, к запястьям к хвосту и к середине провисающей петлёй вниз продольной цепи.
Как пояснила туристкам одна из администраторш, поскольку русалок постоянно держат в воде, то цепи, уздечки и бубенчики на них надевают лишь при использовании, а то, всё это железо быстро заржавеет. А ошейники и хвостовые кольца у русалок позолоченные. Ну, без этого их даже в клетках держать нельзя. Во-первых, ошейник любой рабыне полезен психологически, а, во-вторых, так русалку можно и в клетке пристегнуть за шею или за хвост, если она вздумает буйствовать и мутить воду.
-А чего они едят? – поинтересовалась одна практичная Госпожа.
-Рыбу, чего же ещё.
-Сырую?
-Конечно.
-А, вот, чего они пьют? Воду, в которой плавают? Или им пить вовсе не надо?
-Вино пьют, - пояснила администраторша.
-Вино? – поразилась Госпожа.
-Ну да. Только дай, - за хвост не оттянешь. Если их несколько дней крепким вином попоить, так они потом за него чего хочешь сделают. На хвосте станцуют.
-Чудеса, - восхитилась Госпожа. – Танцы на хвосте. И на это поглядеть можно будет?
-К сожалению, нет, - ответила администраторша. – Дело в том, что спившихся русалок Госпожа богиня не любит. Ну, это ведь действительно неэстетично выглядит. Они, как сопьются, наглые становятся, хоть язык вырезай…
-О! А они что, разговаривать могут?
-Ну, это я так образно выразилась. По аналогии с девушками-рабынями. Рабыня ведь что делает, если обнаглеет? Прежде всего, ругаться начинает. Вот ей и обрезают язык.
-То есть, обнаглевшие русалки не ругаются? А в чём их наглость выражается?
-Ну, они об клетки колотятся, решётки грызут. Чешую свою расцарапывают, чего с ними потом делать? Испражняются ещё прямо вам под ноги. Газы выпускают.
-Хи-хи-хи-хи, - засмеялись вокруг Госпожи туристки.
-Вина на таких не напасёшься, - посетовала администраторша. – А вонючку не пьют, разбираются! Вот, Госпожа богиня такого и не любит. Она для плавания всегда свежих русалок использует.
-А прежних куда? – спросила практичная Госпожа.
-На колбасу! – предположила другая туристка.
-Нет, на рыбный паштет, - поддержала ещё одна.
-На удобрение для турнепса, - привела свой вариант следующая.
-Нет, на принудительное лечение от алкоголизма, - высказалась очередная.
К этому времени охранники уже закончили запрягать русалок, пристегнув каждую из них за грудной ремень к концам передних поперечин. В таком положении русалки могли загребать руками и бить хвостом, размахивая своими свободными цепями, а стегать их полагалось такими же ездовыми хлыстами по спине, бокам и тому месту хвоста, которое с натяжкой могло числиться попкой. Это, конечно, выглядело круто, чего уж говорить. Только бубенчики, если и звякали, то их заглушал плеск от рук и хвостов. Наверное, бубенчики были лишь для красоты, а может и вовсе фальшивые.
Всего водных колясок было четыре, и пятая, спасательная, которой правило два охранника, а запрягли туда аж четырёх русалок, привязанных по две с каждой стороны к поперечине двойной длины. Таким образом, всего русалок оказалось двенадцать, а катающихся Госпожей восемь. Сперва Госпожи катались в две смены, по двое на каждой коляске, а ожидающие на борту судачили и комментировали.
Одна из Госпожей предположила, что если бы русалки взбунтовались, то даже будучи скованными, могли бы утащить коляску на дно и утопить Госпожей наездниц. Только ей тут же и возразили, что глубина на этой отмели такая, что это просто невозможно сделать. Это надо было бы оттащить коляску в глубокое место, а там уж и топить. Так Госпожи за это время попрыгали бы за борт ещё на мели. Ну, или ухватили бы взбунтовавшихся русалок за хвосты и намотали бы их хвостовые цепи на перекладину.
Тут нашлась здравомыслящая Госпожа, которая вдруг заявила, что все с ума посходили, потому что рассуждают о русалках так, будто русалки и на самом деле существуют! А на резонный вопрос о том, что же мы тогда видим своими глазами, ответила:
-Ряженых девок вы видите, кого же ещё?!
В результате, Госпожи снова заспорили. Причём, спор быстро поменял свой предмет спора. О том, возможно ли технически вырядить обыкновенных девок в русалок, так, чтобы они могли плавать под водой, покрылись чешуёй, а ноги им были бы перешиты в хвосты, Госпожи спорили недолго, потому что быстро пришли к выводу, что в этом Элурисе вообще всё подстроено. А приезжих Госпожей дурят как хотят и, естественно, обирают финансово. Опять же, хорошо это, или плохо? Кажется, Госпожи склонились к мнению, что хорошо. Ну, в самом деле, кому не захочется всякой фантастической экзотики, которая и в природе-то невозможна? Так почему бы не имитировать на достигнутом на данный момент техническом уровне? А что до обирательства, то денег, конечно, жалко, но ведь таким образом как раз и отбираются наиболее достойные развлечений. На всех желающих-то никакой экзотики не хватит, и нечего всякой нищете, бедноте и голытьбе путаться под ногами у приличных отдыхающих Госпожей.
И, правда, приличные Госпожи ведь отдыхают, а не работают. И отдыхать умеют. Поэтому Госпожам теперь захотелось покататься на русалках наперегонки.
Наперегонки Госпожи катались поодиночке, а запряжённых русалок нещадно погоняли кнутами. Русалки были не дуры и приноравливались к избиению так, чтобы избиваемые места выныривали на поверхность в тот момент, когда наездницы замахивались, а в момент удара прятались под воду, которая и ослабляла силу ударов. Но и наездницы были не дуры, да и явно имели большой опыт погоняния кнутами рабынь. Они эту хитрость быстро раскусили и приняли меры, кто какие придумал. Например, одна Госпожа воспользовалась сразу двумя хлыстами в обеих руках и лихо лупила русалок по выныривающим задницам. В результате, русалки так разогнали её коляску, что Госпожа на повороте слетела в воду. Ну, она ведь за коляску не держалась, поскольку руки были заняты. Конечно, Госпожа явно умела плавать, только она запуталась в своих покрывалах и намотавшихся на них хлыстах. И могла бы захлебнуться, если бы не спасательная команда, лихо подлетевшая к месту происшествия и выудившая Госпожу на свою платформу.
Мокрая Госпожа, попав на палубу, заявила, что русалки мерзавки, и опрокинули её специально, в связи с чем, их следует утопить… Ну, в смысле, повесить. Не душить же их платками, как приличных провинившихся ламиол? А повешенная русалка и выглядеть должна экзотично, особенно если при повешении не связывать ей хвост, а подвесить к нему колокольчик. Вот, звону-то будет.
Но другие Госпожи отговорили сердитую Госпожу от казни русалок, потому что тогда Госпожа может исчерпать свой, оговоренный договором, убойный лимит раньше, чем настанет пора более интересных убойных развлечений, обещанных туристкам администрацией. С таким аргументом мокрая Госпожа согласилась, и начала придумывать альтернативные повешению методы наказания для русалок. Например, мокрый силовой вал. Нельзя ли организовать? Ну, поскольку ведь мы в плавании, нельзя ли такой вал использовать для движения корабля? Но тут же и нашлись технически продвинутые Госпожи, а также и Госпожи, продвинутые социально. Технические вмиг доказали, что КПД подобной силовой установки окажется заведомо ниже, чем если просто позапрягать русалок в корабль, и погонять кнутами с палубы. А социальные указали на то, что тогда окажутся ущемлены права гребных рабынь на беззаветное служение Госпожам и получение упоминавшегося ранее запредельного наслаждения от такого служения. Спасибо, конечно, за такую заботу, но пусть бы сами Госпожи тогда и таскали свой корабль, хоть вёслами, хоть свободным плаванием. С цепочками в ноздрях.
А гонки вокруг корабля вскоре закончились, потому что Госпожам теперь предложили слегка перекусить и выпить, а «Клеопатра», тем временем, поплывёт к следующему пункту развлечений. А именно, к «артиллерийской позиции», где Госпожи смогут лично пострелять из пушек по живым мишеням, естественно, заслужившим своим плохим поведением пушечный расстрел. Кого это администрация имела в виду? Недобитых англичанами участников восстания сипаев в Индии, что ли?
Русалок снова загнали в их мокрые клетки, через бортовые отверстия, даже и не расковывая. Ну, возможно, их раскуют внутри? А может быть русалкам-рабыням следует привыкать к постоянному ношению кандалов? Ах, да, забыла я, что кандалы заржаветь могут. Ну, значит, раскуют.
Мы снова куда-то поплыли, для чего нас опять привели в состояние кола внутри, напряжённой улыбочки на лице и умеренного колокольчикового сопровождения. Это потому что мы поплыли тем же малым ходом. А Госпожу Энни, понятное дело, расчехлили и заставили навигаторствовать. Ну а я, чтобы отвлечься от нарастающей рези в ноздрях, попыталась подумать о принципиальной возможности переделки девушек в русалок, или в другие мифологические существа. Как правило, все такие существа, вроде Ехидны, гарпий, горгон или химер были придуманы по схожему принципу. До пояса девушка, ниже пояса хвост. Русалочий, змеиный, драконий, - неважно, всё равно, хвост, то есть, единственная конечность. Даже и не конечность, а продолжение позвоночника, мышечной и кровеносной системы. В конце концов, такое куцее бесхвостое создание, как человек, при непредвзятом подходе и смотрится-то негармонично по-сравнению с хвостатыми представителями животного мира. Может, как раз по причине своей бесхвостости человек настолько неуклюж, маломощен, короче говоря, бесхребетен. Быстро бегать и прыгать не может, балансирует на маленькой опоре плохо, да и особенной силой не отличается по сравнению с близкими ему по весу животными. А как иначе, если у него позвоночник наполовину обрезан в зоне задницы?
С этой точки зрения как раз человек выглядит изуродованным вариантом взятого за основу существа. Вот, хотя бы, русалки. Взять природную русалку, разрезать ей надвое хвост и как-нибудь ступни приделать, - вот вам и девушка. Так, кстати, и ведьма поступила с русалочкой в сказке. А чего и как ведьма сделала с дыхательной системой русалочки, - об этом сказка умалчивает. В конце концов, нигде нет конкретного ответа, есть у русалок жабры, или нет. То есть, рыбы они, или млекопитающие, как киты. А сиськи тогда начто? Русалки явно млекопитающие, только непонятно, а как же под водой дышат?
Что характерно, ни в какие таланты Госпожи богини Линды по созданию живых существ я не верила ни на грош, и даже такую версию как вариант не рассматривала. У этой злодейки если и есть особый талант, так противоположный. Создание мёртвых существ из живых. Будь это иначе, нас бы уже заклевала какая-нибудь помесь гарпий с птеродактилями, а всю кровь высосали бы ламии с эмпузами.
Вот, если бы я могла создавать живые существа, то ни за что бы не создала Госпожу Линду. Уж лучше бы создала Госпожу Ному Оллитарха, или даже такую негодяйку, как Госпожа Клионолия Мона-Анноли. Ага, я, говорит, работаю, а вы все на ренту поживаете, девоньки. Ишь чего… Работаешь ты, или как, а такой негодяйкой быть всё равно нельзя. Хотя, сам термин «неработающая женщина» как-то слегка неприглядно звучит. Ну, словно бы эта самая женщина присосалась к обществу, и живёт за счёт его работающих членов. И гораздо лучше, чем они. А, вот, взять бы всех этих неработающих женщин, - и сюда, на галеру. Только на настоящую, где вёслами грести надо, а не просто так, куколками в колокольчиках. А я бы их кнутом погоняла, - не побрезговала.
Ну, вы знаете, когда я попадаю в соответствующие условия, у меня в голове непременно заводятся бунтовщические мысли, если не вовсе коммунистическая идеология. А если уж и вправду, «бытие определяет сознание», - так это тоже коммунистическая мысль, принадлежащая, если не бородатому Марксу, так его плешивому дружку Эн… Эн… забыла, как этого дружка звали. Надеюсь, не также, как мою знакомую навигаторшу, Госпожу Энни. Хи. А этот самый Маркс, по жизни, практически, тоже был такой же «неработающей женщиной», а туда же, идеологии всякие сочинял. Вот, сперва поработал бы с моё, хотя бы…
К тому времени, когда мы, наконец-то, приплыли к назначенному месту, о чём я догадалась по очередному зачехлению Госпожи Энни, мои ноздри пришли уже в какое-то запредельное состояние. Похоже, в дырочках всё распухло и проходящие там цепочки просто зажало. Таким образом, положение с ноздрями, можно сказать, стабилизировалось, только дышать теперь выходило лишь через рот, с соответствующими побочными эффектами, вроде пересыхания губ в сочетании с повышенным выделением слюны. В результате, продетый цепочкой язык нашёл себе другую работу, по облизыванию рта, из-за чего мой носовой колокольчик звонил не хуже прежнего. Вот, интересно, не раздражает этот постоянный колокольчиковый звон всех этих мерзавцев, мерзавок и примкнувших к ним личностей, собравшихся на этой посудине в этот час и с этими мерзкими целями из- за которых слово «эти» вдруг прицепилось к моему языку не хуже ноздревых цепочек?!
А место, куда мы приплыли, представляло собой небольших размеров остров, достаточно подозрительно выглядевший. На острове росли редкие деревья и даже имелись маленькие одноэтажные строения. Вот это и выглядело подозрительным. Ну, создавалось впечатление, что сам по себе остров представлял плоскую скалу, покрытую сверху песком, а все деревья будто бы кто-то навтыкал в этот песок только что. И строения тоже. Что же касается окружающего водного пространства, похоже, мы находились на середине озера. Это потому что, по крайней мере с трёх сторон, маячили в тумане берега, расстояние до которых трудно было бы определить по причине того же тумана. А разобрать чего-то на самих берегах, и подавно.
Как там говорилось? Артиллерийская позиция? Ну, на роль полигона для артиллерийских тренировок островок действительно походил. Только ведь, из чего стрелять? Если уж даже на «Хищнице» пушка фальшивая была? Или технический прогресс не стоит на месте, и Госпожа Шерри сумела создать настоящую пушку? Пушки я тут пока что не заметила, так ведь носовая часть «Клеопатры» и не поддавалась моему обзору. Если там тоже есть площадка, так лучшего места для пушки и выбрать нельзя, а саму галеру можно использовать в качестве непобедимого судна при обороне Элуриса, случись чего. Только Госпожи туристки снова собрались на кормовой палубе, то есть очередное шоу должно было начинаться оттуда.
Госпожа Линда явилась переодетой в голубое платье, а свои шейные цепочки сменила с золотых на железные. А пристёгнутые к этим цепочкам двое громил переодеваться не стали. Зато переоделись обе администраторши, сменив свои золотые покрывала на блестяще-железные. Ну, если уж из пушек палить собираются… Богиня снова уселась на трон и велела «начинать». В результате, охранники начали выводить на палубу девушек в длинных белых рубахах, с большими железными кольцами в носах и с большими же лиолонами, пристёгнутыми к ногам на длинной цепи. А руки у них были скованы спереди тяжёлыми, но короткими кандалами из чёрного железа. Всего этих девушек я насчитала полтора десятка. Вид у них был невесёлый, а охранники выстроили их напротив расположившихся на стульчиках Госпожей и привязали за пояс к ограждению палубы. Ну, это они правильно сделали, а то, вдруг эти пленницы напали бы на Госпожей туристок? Уж больно мрачный у них был вид. Да ещё гири на ногах, которыми вполне можно было бы воспользоваться в качестве оружия, для битья Госпожей по головам.
Администраторша произнесла короткую речь, из которой стало ясно, что, «как уже сообщалось ранее», это были Элурисские рабыни, приговоренные к «высшей мере справедливости». Поскольку своими поступками, либо общей манерой поведения, доказали свою недостойность служить хозяевам и гостям Элуриса, а, стало быть, оказались не заслуживающими дальнейшего существования в живом виде, которое им милостиво было позволено в расчете на их сознательность, которая… И ещё минуты две подобного бреда. Почему бы этим мерзавцам было просто не сказать, что теперь мы будем развлекаться убийством девушек, да и всё?
Должна заметить, будь я в нормальном состоянии, разве бы смогла я так, вот, практически, спокойно наблюдать за убийством девушек, и даже за приготовлениями к убийству? Конечно же, нет. Только я в то время сама была наполовину убитая ноздревыми цепочками, дышала через рот и вообще, сидела на колу, пусть даже и резиновом. Что уж там ни говорите, а организм, прежде всего, сосредотачивается на собственных страданиях. А на чужих, постольку, поскольку позволяет уровень собственных. И я никакое не исключение, как уже не раз говорила. Думаю, и эти несчастные, приговорённые к высшей мере пленницы не были исключением. Не думаю, что они в тот момент сочувствовали нам, прикованным к вёслам куколкам. Но я же не в обиде, я понимаю…
Наконец обвинительная речь закончилась, и был вынесен приговор, - всех утопить. Охранники тут же принялись за дело и начали отстёгивать гири пленниц от их ног и пристёгивать к носовым кольцам, благо, цепи гирь были как раз такой длины, что вынуждали девушек стоять лишь слегка согнувшись, чтобы не отрывать гири от палубы. Как раз подходящая поза для осознавших свою вину преступниц, перед лицом публики. А публика занялась привычным делом, - бомбардировкой приговорённых к утоплению объедками своих деликатесов. Наверное, это соответствовало общим традициям Элуриса. Правда, объедки быстро закончились, наверное, Госпожи не страдали отсутствием аппетита, и большую часть еды успели сожрать.
Тут от некоторых Госпожей начали поступать предложения несколько разнообразить убойное шоу. Ну, поскольку, всё равно ведь топить, то есть, расходный материал, почему бы не позабавиться прежде? Например, бичеванием злодеек, посмевших недостаточно усердно служить Госпожам. Или укалыванием их иголками, поскольку набор пыточных иголок у каждой приличной Госпожи под рукой. Или, хотя бы, поволочить их за волосы, до половинного обрывания последних. Но тут взяла слово Госпожа Линда и пояснила, что всему своё время. Удовлетворение пыточных потребностей Госпожей запланировано на завтра, а что касается данных утопленниц, то она, богиня, сторонница общепринятого в Оллитарии обычая, предоставлять назначенным к умерщвлению девушкам некоторый шанс для спасения. И что, даже, она полагает, подобный обычай внедрён в общество как раз по божественному промыслу, для соблюдения баланса между природными злодейскими потребностями Госпожей, и присущим Госпожам природным же чувством общечеловеческого гуманизма.
А что тут скажешь? Я с такой постановкой вопроса, в принципе, согласна. Мне и самой иногда хочется кое-кого убить, причём, не просто так, а зверским способом. Например, Госпожу Линду. Ну, тут дело в том, что я добрая девушка, и если кто-то, с моей точки зрения, заслуживает смерти гуманным и безболезненным методом, так мне его легче не убивать, а простить и наказать более мягко. Скажем, двумя десятками ударов кнута, чтоб не до смерти. А смерти я желаю только запредельным злодеям, которых и убить мало. Следовательно, убивать их следует настолько зверским методом, насколько хватит фантазии. Поскольку, мало. А если они не настолько злодеи, чтобы получить по полной, так я их, скорее, прощу, чем вообще убью, такая уж я добрая девушка. Ну и под настроение ещё…
Какая-то тупая Госпожа поинтересовалась, а в чём же этот шанс состоит, на что Госпожа Линда ответила, что умная утопленница сама догадается, а глупых и не жалко. И велела начинать утопление.
Охранники тут же схватили крайнюю девушку сразу четырьмя руками, оборвали её поясную привязь, цепь от гири всунули ей в пальцы скованных рук, приподняли, да и бросили за борт, словно мешок с песком. По крайней мере, именно так плюхнуло. А сами схватили сложенные поблизости длинные багры и нацелились за борт.
Не прошло и минуты, как у борта плеснуло, и девушка вынырнула из воды, пытаясь скованными руками ухватиться за борт. Но хвататься там было не за что, мало того, охрана принялась тыкать в неё баграми, отталкивая подальше. Тут я заметила, что лицо у неё в крови, а носовое кольцо отсутствует. Ну да, в который раз уже Госпожа Линда устроила процедуру «вырви нос», чтоб ей самой когда-нибудь под такой же выбор угодить!
Вскоре бедная девушка поняла, что обратно на корабль её не пустят и неуклюже поплыла в сторону острова. Да и как бы она могла ещё плыть, если руками в кандалах грести было почти невозможно, а в ногах путалась длинная мокрая рубаха? Но всё же хоть как-то плыла, а до острова было достаточно близко. Охранники же, видя такое дело, сложили обратно багры, и принялись хватать и швырять за борт остальных девушек, к восторгу наблюдающих Госпожей.
Даже и не знаю, сколько из пленниц вырвало себе носы и поплыло к берегу, а сколько утонуло. Возможно, что вынырнули даже все. Ну, лично я бы на их мете вынырнула тоже, и чёрт с ним, с носом, если уж речь идёт о жизни и смерти. Только, чего-то мне такой примитивный шанс к спасению показался подозрительным. Вот, когда меня «умерщвляла» бандитская компания Страйкерши Пенелопы, тоже, кстати, методом утопления, так какие они мне шансы оставили? Да тот платок, которым они мне руки тогда связали, и разорвать-то было невозможно, скорее бы сами руки оторвались. Ну, они же не знали, с кем дело имеют, хотя я их и предупреждала даже. Ну, насчёт демонов. Кто поверит-то?
Тут моё весло снова начало мною загребать и «Клеопатра» медленно поплыла кругом острова. К тому времени, когда мы полностью обогнули остров и вернулись на прежнее место, все вынырнувшие утопленницы уже добрались до берега и суетились там, и вправду, напоминая утопленниц в своих прилипших к телу белых сорочках и с беспорядочно свисающими на них мокрыми волосами.
-По-моему, ни одна из этих мерзавок даже и не утонула, - высказала своё мнение одна из туристок. Наверное, она их заранее пересчитывала.
-Разве это шанс уцелеть? – высказалась другая. – Это не шанс, а сто процентов гарантии.
-Так ведь никакого шанса ещё и использовано не было, - заявила третья, более догадливая.
-Совершенно верно, - подтвердила Госпожа Линда. – А теперь, прошу Госпожей на переднюю палубу.
Встала, встряхнула свои шейные цепочки и отправилась по верхней дорожке мимо меня, а вся свора Госпожей следом.
Передняя палуба под мой обзор не попадала, да мне и не надо было туда смотреть, чтобы обо всё догадаться. Потому что на носу явно располагалась пушка системы Госпожи Шерри, из которой вскоре и открыли Госпожи пальбу по острову. Естественно, в сопровождении возбуждённого визга и даже нецензурных комментариев, за многие из которых я бы обрезала этим Госпожам языки, как минимум. Наверное, у этих идиоток было своё представление о работе артиллеристов. А что стреляли именно Госпожи, нетрудно было догадаться по меткости. Некоторые снаряды разрывались в воде, некоторые вообще не разрывались, вероятно, улетая за остров. И только немногие давали беспорядочные попадания по суше, на которой метались утопленницы, не зная, в какую сторону бежать и как укрыться от обстрела.
Я, конечно, помнила, что пушка системы Госпожи Шерри была фальшивая до такой степени, что вряд ли за прошедшее время можно было бы изобрести настоящую, особенно для увеселительного корабля, а не для «Хищницы». Но мне вовсе не думалось о технических подробностях. Вот, если бы из меня хотя бы вынули кол… А так, не думалось. Я лишь заметила, что на острове явно рвался глюк, а никакой не порох, не пироксилин, тринитротолуол или, хотя бы, мелинит. А каким фантастическим образом можно было бы начинять пушечные снаряды нитроглицерином, я и думать не захотела, хватит с меня и засвербевшей в мозгах информации о других видах взрывчатки.
Так, или иначе, но некоторые разрушения строений на острове появились. А потом пара строений даже и загорелась. Утопленниц же теперь почти и видно не было. Не то, всех поубивало артиллерией, не то, они попрятались, окопались и залегли. Похоже, однако, что никакого десанта на остров Госпожа Линда высаживать не намеревалась. Ну, например, чтобы добить раненных или, наоборот, собрать их и оказать медицинскую помощь. Мало ли? Может быть, после подобного потрясения, уцелевшие девушки согласились бы служить Господам с должным усердием? Правда, наиболее правдоподобным вариантом мне представлялся тот, где всё подстроено. Это потому что такой вариант меньше травмировал мою психику и фантазию. И впрямь, пушка, сто процентов, фальшивая. Значит, все наблюдавшиеся взрывы тоже были заранее подготовлены помещением зарядов глюка в определённые места и подрывом их в нужный момент. А тогда и девушки могли быть статистками, а их носовые кольца разрезными. А уж измазать лица кровью настолько просто, что я даже и придумывать не хочу, как именно. И, опять же, почему Госпожа Линда назначила основные пытки и убийства на завтра? Не для того ли, чтобы эти психические туристки не смогли поубивать или покалечить обученных актрис? А то, учи потом новых.
Обстрел прекратился, хотя на острове было ещё чего взрывать или жечь. Ну, может, боезапас весь вышел? Или Госпожам просто уже надоело артиллерийствовать с грязной руганью. Госпожи ведь тут были не бедные, стало быть, воспитанные по законам достаточно высокого общественного уровня. И ругаться матом им могло быстро наскучить.
Возможно, администрация «Клеопатры» рассудила, что могли соскучиться и мы, гребные рабыни. Потому что отсюда мы поплыли с большой скоростью, лихо разрезая воду так, что лишь волны на две стороны разбегались. Нам, понятное дело, скорость была бы безразлична, если бы эти мерзавцы и мерзавки не лупили нас кнутами со средней палубы пропорционально этой самой скорости. Конечно, греби рабыни вёслами, а не наоборот, это выглядело бы логично, вот, наверное, администрация и старалась для правдоподобия.
Таким образом, мы через некоторое время прибыли на исходную стоянку у берега. Теперь уже день склонялся к вечеру, и погода прояснилась настолько, что можно было в подробностях разглядеть этот самый берег. Только я сидела не с того борта, а главное, вдруг осознала, что реально умираю, хотя и медленно. И это несмотря на то, что кол изнутри меня вывели до утреннего положения, мимикридку ослабили, а ноздри одеревенели уже естественным путём, словно залитые гипсом. И даже чувство голода притупилось и казалось не имеющим уже особого значения. Ну, поскольку, всё равно умирать.
Теперь я уже особенно не следила за событиями. Кажется, Госпожи устроили большой вечерний банкет с очередным фейерверком, а потом, в сумерках, начали удаляться с корабля на берег. А куда подевалась Госпожа Линда и остальные злодеи, я даже и не знаю. Как-то оказалось, что уже настала ночь. Контуры окружающего мира теперь различались лишь благодаря свету с берега и нескольким тусклым светильникам на ограждении палубы «Клеопатры». А с берега также доносился и неясный шум. Причём, громче всего пиликала некая идиотская музыка, наверное, исполняемая на идиотских музыкальных инструментах идиотами, не удосужившимися даже эти инструменты толком настроить. Вероятно, там и ночью продолжались празднества, сопровождающиеся время от времени отдалёнными фейерверками. Я же впала в некий ступор, словно и не умирала, а превращалась в бесчувственную деревянную чурку. Возможно, все эти пшикания в нос осуществлялись сомнительным веществом, которое мерзавцы раздобыли где-нибудь в растительном отделе. Ну да, возможно также, и применяют его для переделки девушек в кукол. Я, конечно, подробной технологии не знаю, но, вот, как было в последнем сне? Сколько нормальная девушка может вынести в той деревянной клетке «on knee and hand»? То есть, сначала сводят с ума, зафиксировав невыносимым способом, лишают Оллитары, да и колют ещё чем-нибудь. Какой-нибудь смесью сыворотки покорности с растворителем памяти. Не говорили мне разве, что сыворотка покорности плохо на мозги влияет? А если несколько дней подряд? А уж как растворитель памяти на девушек действует, я на себе испытала, когда меня Госпожа Лили накачала. Ага, ты, говорит, всемогущая. Ну, если не наврала, конечно…
А мы тут, на вёслах, очень даже похоже сейчас зафиксированы. Почти как в той самой клетке, разве что, не на четвереньках только. Вот я и начинаю в куклу превращаться. Здесь куколки-то как раз и требуются, а то, что они гребной контингент каждые три дня меняют, - враньё это. А так проще, да и экономически выгоднее. Как превратимся в кукол, так и мимикридки эти с нас поснимают, потому что к тому времени инстинкты уже появятся на местные мимические термины. Будем по приказу ротики выворачивать в указанную позу. Куклы, конечно, тоже долго не живут, но не три дня же? Думаю, одного комплекта на сезон вполне хватает. Да и, какая мне разница, на сезон, или на два? У меня-то лично единственный сезон жизни в наличии, и другого мне никто не выдаст. Хотя, если припомнить…
Неожиданно кто-то ухватил меня за плечо и сказал над моим ухом негромким голосом:
-Гудеть прекрати, а то…
-У-у? – решила возразить я, поскольку, если уж тут даже и гудеть не разрешается, зачем тогда вообще…
И тут перед моим носом возникла физиономия Сони, а за ней, на заднем плане, маячила физиономия Клу.
-Э? – не поняла я.
-Ти-хо, - прошептала Соня и ухватила меня за носовые колечки с колокольчиком. А другой рукой зажала мою ноздревую цепочку в кулачок, в том месте, где она крепилась к веслу, и оборвала.
-У? – не поняла я.
-Восстание, - сообщила мне шёпотом Клу. – А ты присоединиться должна. Понятненько?
-Э… - только и смогла проскрипеть я.
-Терпи, - велела Соня и принялась протаскивать цепочку наружу через мой язык и ноздри. А Клу, у которой оказалась в руках кривая железка, начала раскурочивать планку, прижимающую мои пальцы к накладке весла.
Похоже, из носа у меня потекла кровь, но острая боль в ноздревых проходах ударила меня по мозгам так, что они включились до частичного рассасывания отупения.
Соня вынула из меня цепочку и швырнула вниз, в воду, а потом взялась обеими руками сжимать мою мимикридку, пока не вытащила её изо рта. Просунула пальцы в моё большое носовое кольцо и принялась растягивать его. А Клу чуть не покорёжила мои пальцы, но тоже справилась с накладками. Поглядела на меня из под Сониной подмышки и прошипела:
-Так, присоединяешься к восстанию, или как?
-А то! – ответила я любимой присказкой Виолетты. – Ф-ф-ф… А как это фы… Ш-ш-ш… В шмыфле, как это вы…
-Не важно, - сказала Соня. – Не ори, и не пищи даже, поняла?
-Угу.
Спасибо Соне, она сумела избавить мой нос от колец и колокольчика, даже почти и не вывернув его.
-Ну, смотри, - сказала Клу. – Пообещала, теперь, гляди у меня…
Нагнулась, и принялась дёргать мои ноги за кандальную цепочку.
У меня в голове началось просто неконтролируемое извержение мыслей, что вызвало такой сумбур, будто я свихнулась вообще. Я срочно перестала думать, чтобы дать голове успокоиться, и мне тут же дико захотелось есть. Поэтому, первой появившейся здравой, если можно так выразиться, мыслью была та, что надо срочно напасть на охрану галеры, и её съесть! От этой мысли мне стало смешно, но я сдержалась и хихикать не стала. Это чтобы не выглядеть дебильной.
За это время Клу успела отколупать мои ноги от точки крепления, а запястья рук, похоже, крепились к той же пальцевой планке, которую Клу уже сломала. Но я ведь ещё и за задницу прикована, с этим-то как?
Тут я обратила внимание что у обеих подружек задничные оковы на месте, а на попках болтаются подушки, и даже хуже. Хотя вокруг и царил полумрак, да и времени чего-то разглядывать не было, тем не менее…
-Перестань хихикать, дура! – зашипела на меня Соня. – Услышат…
-По… постараюсь, - пообещала я. – Хи-хи… ой!
-Пили уже, - посоветовала Соне Клу.
В руке у Сони оказалась пилочка, очень похожая на ту, которую моя третья сзади Моника заказывала для надрезки пальцевых косточек Аннолиусской красной протокольщицы. Ну, может, немного побольше. И этой пилочкой Соня принялась пилить доску, на которой я сидела. Сначала со стороны уключины весла. Тут уже я подробнее разглядела, что помимо подушек на попках Сони и Клу имелись отпиленные с двух сторон куски скамеек, из которых вниз торчали те самые колья с регулировочными устройствами и с волочащимися по палубе резиновыми мешками на концах. То есть, то же самое, что я ещё раньше наблюдала у сидящей впереди меня блондинки.
Со смехом я кое-как сумела совладать, взамен же на меня напала икота. Ну, разве это нельзя было объяснить моральным стрессом от начавшей, наконец, осуществляться моей долгожданной революции?
А Соня пилила мою скамейку не просто так, а соразмеряясь со всхлипами идиотской музыки с берега. Да уж, музыка была такая, что её шарканьями пилочки испортить было затруднительно. Ну, если соблюдать такт и размер, конечно.
Как оказалось, скамейка для рабыни не была силовым элементом аутригера, не то, выпиливая меня наружу, Соня рисковала бы поломать корабль.
-А, это… - попыталась обозначить я свои и общие задничные проблемы, по части торчащего оттуда лишнего оборудования.
-Некогда, - прошептала Соня. – Охранники, там.
-Где?
-Да, возле пушки. Сидят, пьянствуют.
-Сколько?
-Я считала, что ли? Ну? Вставай помаленьку.
Я невольно закряхтела, попытавшись утвердиться на ногах с торчащим изнутри колом. Уж тут Соня права, избавляться от этого устройства, приклёпанного цепями к заднице, явно недосуг. Ну, динозавры же как-то ходили с похожим хвостом…
-Которую следующую? – спросила Клу.
-Поглядим, - ответила за меня Соня и мы поковыляли к впередисидящей блондинке. Блондинкой оказалась Лу-лу.
-Её? – снова спросила Клу.
-Ну, не знаю, - усомнилась Соня.
-Да ну её, она же колоборацианистка, - припомнила я.
-У… И! – чего-то пролепетала Лу-лу, глядя на нас.
-А она не передумала за это время? – сказала Клу.
-И-и-и… Ы!
-Ну, давайте её спросим, - предложила я. – Давай, ты спрашивай, Клу. У тебя хорошо получается насчёт присоединения к восстанию спрашивать.
-Р-р-р… - сказала Клу и обратилась к Лу-лу:
-У нас тут, типа, восстание. Присоединяться будешь?
-Угу! – только что не завопила Лу-лу.
-Не ори, - сказала ей Соня. – Имей в виду, драться придётся. Ну?
-Угу!
-Может даже и насмерть драться, - припугнула её я.
-Угу.
-Да ты драться-то умеешь?
-А ты сама-то умеешь? – зашипела на меня Клу.
-Уж, как-нибудь, - похвалилась я.
-Короче, выпиливаем её?
-Давайте, - согласилась Соня.
-Я так думаю, что никого и спрашивать нечего. Тут каждая согласится.
-Думаешь? – усомнилась Соня.
-Так никто же шума не поднимает? Никто своим колокольчиком звонить не пытается.
-Это, да, - согласилась Соня, и мы принялись за дело. Лу-лу мы отколупали от весла быстрее, поскольку трудились уже трое.
-Ну? – спросила Клу отпиленную от скамейки Лу-лу, - ты-то хоть драться умеешь?
-Да я их всех на части изрублю! – зашептала Лу-лу, - дайте только саблю!
-Ага, может тебе ещё и пулемёт выдать? – проворчала Соня.
-Слушайте, пойдём Ви-ви выпилим, и Люсю, - предложила я, - и хватит, пока охранники не расчухались.
-А Люсю-то зачем? – усомнилась Клу. – Какой с неё толк, если драться?
-А с нас какой толк, если драться? – зашипела я. – Не драться надо, а хитростью. Люся и нужна.
-Э? – не поняла Клу.
-Потом объясню, - пообещала я, и мы стали пробираться на правый борт между стоек, подпирающих верхнюю палубу. Тут я заметила что возле этих стоек сложены не только багры, которыми пользовались при ловле русалок, но и длинные шесты. Вероятно, на мелком месте корабль иногда перемещали упираясь шестами в дно.
Виолетта оказалась сидящей ближе к носу, и я засомневалась насчёт её выпиливания. Но, решили рискнуть, а заодно, я в общих чертах рассмотрела и устройство передней оконечности «Клеопатры». Пушки снизу не было видно, а сама пушечная площадка представляла собой большую круглую палубу с ограждением, веерообразно заваленным наружу. Ну, насколько я знаю, ограждения всегда убирают, если ведут артиллерийский огонь. Наверное, это знала и Госпожа Линда. Или Госпожа Шерри. А местным артиллеристам, возможно, лень было поднять ограждение обратно после пальбы по острову, поскольку они поторопились начать пьянствовать, о чём говорил умеренный пьяный рёв сверху. А с бортовых дорожек туда вели два узких трапа. Да, уж, охрана тут была совершенно не бдительная, если только…
Люсю мы отыскали предпоследней со стороны кормы. Надо сказать, наша толпа из пятерых девушек, несмотря на все старания, производила при перемещении уже приличный шум своими ножными и ручными цепочками, а также и волочащимися за нами резиновыми мешками, ещё и неизвестно чем наполненными. Но ни одна из прикованных к вёслам девушек и не подумала засигналить охране, напротив, если какая и дёргала до того свой колокольчик, так пыталась перестать.
Соня, Клу и Лу-лу принялись выколупывать Люсю с гребного места, Виолетта ещё не совсем пришла в себя, а я принялась излагать свой план нападения на охрану, прежде всего Люсе.
-Слыхала про Сирен?
-Э… Да, - подтвердила Люся.
-Вот. Вылезешь здесь наверх, медленно пойдёшь к носу и запоёшь. Так, чтобы пьяницы там, возле пушки, обомлели, и… Ну, и вообще.
-Хи-хи, - встряла Виолетта. – Здорово.
-А мы в нужный момент выскочим на площадку с двух сторон, с баграми, шестами, топорами… Ну, если найдутся топоры, конечно.
-И что? – спросила Клу.
-Ну, и спихнём их за борт, вот.
-Кошмар, - рассудила Клу.
-А у тебя лучшее предложение есть? – вступилась за мой план Соня.
-Ну, на берег сбежать, если…
-И далеко убежишь? А остальные здесь, как же?
-Так мы что, глобальную революцию затеяли?
-Не люблю высоких слов, но что реально выходит-то?
-А что выходит?
-Победа, или смерть.
-Во-во. «Героям страх неведом», да?
-А куда деваться-то?
-Вы чего разорались? – зашипела Лу-лу. – Решили, так пойдём, и убьём их, на фиг, в грязь! Чего ещё трепаться?
-Скинем за борт, а убивать не надо, - возразила я.
-А если не выйдет?
-Ну, тогда убьём, а потом скинем…
-А чего петь-то? – вдруг спросила Люся.
-Так ты же певица? - удивилась Лу-лу.
-Но я же не поэтесса, - возразила Люся. – Озвучивать могу, а сочинять нет.
-Опять я, да? – догадалась я. – Короче, когда наступит момент, чтобы нам выскакивать, пой: «К оружию, к победам, героям страх неведом, пускай за нами следом…». А дальше уже не понадобиться.
-Хи-хи, - снова встряла Виолетта.
-А до того? – спросила Люся. – Ну, чтобы обалдели? От чего мужчины балдеют-то?
-От дефлорации, - сообщила Лу-лу. – А без слов нельзя?
-Без слов, я не гарантирую, - усомнилась Люся.
-Короче, поэтесса, выдавай, - озадачила меня Клу. – Уж более экстремального момента не придумать. Не то, снова цепочку в ноздри…
-Нет! – только что не взвизгнула я. – Только не в ноздри. Короче, э…
-Ну?
-Храбрые воины Линды отважной,
Вы-ль сексуальной не мучимы жаждой?
-Хи-хи-хи, - снова сказала Виолетта.
-В пламени сердца жарко сгорая,
Я к вам спустилась прямо из рая…
Э-э-э…
Это не выразит слабое слово,
Я Оллитара, жизни основа…
Е-е-е…
Если вы жиром вдрызг не заплыли,
Лягу пред вами подобием пыли.
Равных не сыщите деве небесной,
Кто не воспрянет сталью железной…
-Сталь и железо, одно и то же… - заметила Ви-ви.
-Заткнись!
Кто меня примет жарко в объятья?
Кто растерзает тело и платье…
-Так, платья-то на ней нет, - сказала Соня.
-Какая разница, на фиг! – рассердилась я. – Чего встреваете, работать невозможно!
-Да, хватит уже текста, - сказала Клу, - не то, я от восхищения откинусь. Ну, запомнила?
-Маловато, - усомнилась Люся, - да и текст, правду говоря…
-Голосом бери, - посоветовала я. – Начинаем. Вылезай и пой. А мы крадёмся. Я и Соня слева, а остальные справа…
-А почему это ты командуешь? – спросила Клу.
-Ну, давай, ты командуй.
-А почему я?
-А кто?
-Она первая освободилась, - указала на Соню Клу, - вот пусть и командует.
-А я… - сказала Соня. – А я назначаю Мелани Генералом. Вот. На время военных действий. Пускай войной руководит.
-А может, демократические выборы устроим? – предложила Лу-лу. – Сколько ещё трепаться будете? Где тут эти чёртовы топоры лежат, вообще? Сейчас одна пойду, всех покрошу к грязным чертям!
-Ладно, всё! – рассердилась я. – Пошли, как сказала. Там багры лежат, берите по два каждая. Как нападём, пихайте их вниз с палубы. Добром не попрыгают, колите, рубите, визжите, кусайте, цепями душите, короче, что хотите делайте. Но лучше, чтобы за борт спихнуть. Пошли.
И мы начали красться по дорожкам. Багров здесь и впрямь было достаточно, словно специально для восстания. А прикованные девушки блондинки странными взглядами нас с Соней отслеживали. Но не трезвонили.
И тут сверху запела Люся. Соня разинула рот и уставилась в направлении пения, а вслед за ней уставились туда же и все блондинки, так, что волей-неволей возник колокольчиковый звон. А, гроб с музыкой! Ну, я-то Люсю уже не раз слышала, а Соня… Впрочем, и она должна была её слышать, когда мы Барыню катали, и нечего… Я толкнула её в бок и потащила дальше, к трапу.
Наверху пьяный рёв резко сменился относительной тишиной. А вскоре там загомонили и даже затопали ногами. Трудно было предполагать, сколько наверху находилось врагов, и чего они делали. Оставалось лишь положиться на голос Люси. А она как раз дошла до разрывания тела и платья, причём, явно находилась ещё где-то позади нас. Тут наверху чего-то стало происходить непонятное. Какой-то рык, гвалт, потом кто-то упал, отчего вздрогнул весь корабль, вслед за тем неразборчивая ругань и визг. А потом Люся не запела, а завопила:
-К оружию! К по… О! О! О!
-Вперёд! – скомандовала я и мы кинулись вверх по трапу. Трап выходил на палубу с поворотом и, прежде всего, мы столкнулись с атакующей группой противоположного борта, только по счастливой случайности не проткнув друг друга своими копьями. Думаю, нас спас недостаток подвижности, по известной, расположенной в заднице, причине. Не знаю, кто как, но лично я в минуту опасности начинаю быстро соображать. Вот и сейчас, я мгновенно оценила обстановку. Справа, в корму, двое охранников копошились друг на друге, совместно лёжа ещё на чём-то третьем. Этими можно было временно пренебречь, потому что слева врагов было больше. Некоторые просто валялись на палубе, но трое или четверо были на ногах и во вполне боеспособном состоянии. Правда, кажется, ни у одного в руках не было готового к бою оружия.
Я хотела скомандовать «Влево!», но вовремя догадалась, что «лево» это для нас с Соней, а для Клу, Лу-лу и Виолетты, надо бы скомандовать «Вправо!», а также и о том, что это потом я смогу доказать, что командовала правильно, а сейчас лишь все запутаются. Поэтому я просто заорала «За мной!» и попыталась как можно быстрее развернуться в сторону носа галеры. Но, знаете, когда из вас сзади торчит нечто непотребное, да ещё метровой длины, а в руках две жерди ещё и втрое длиннее, быстро как-то не выходит. В результате, наше войско замешкалось на месте, мешаясь друг другу на узкой палубе, и фактор внезапности явно был потерян. Я даже начала прокручивать в голове план тактического отхода.
В данный момент нас спасало лишь то, что враг растерялся, и каждый в его рядах отреагировал по-своему. Один подался назад, в поисках сложенного у пушки оружия, другой выпучился и застыл на месте, третий, вероятно более пьяный, ахнул и сел на попу. А четвёртый, то ли пошёл на нас в атаку, то ли ещё прежде двигался в сторону кормы. Так, или иначе, но он напоролся пузом на багор, который успела выставить навстречу Лу-лу, и отскочил, придавив севшего на палубу.
-Ага! – заорала Лу-лу. – Коли, руби, ура!
И попыталась развить успех, кинувшись следом, но я ухватила её ногой и заорала в свою очередь:
-Стой! Держать строй! Копья вперёд! Тесни их к носу!
К этому моменту мы уже все успели развернуться, и теперь, выставив вперёд десять багров стали наступать фалангой на растерянного противника, который попросту начал отскакивать от острых наконечников. А, поскольку палуба была маленькая, никто из них и опомниться не успел, как оказался скинутым за борт, в воду, и уже оттуда начал грязно ругаться. А на палубе осталось лежать трое. Двое лежали там с самого начала по причине опьянения, а третьего, оказывается, мы затоптали по ходу дела. А теперь он опомнился и попытался вскочить, прежде всего, ухватив за «хвост» Виолетту. Виолетта резко дёрнулась, в результате, её задничный кол проскользнул в руках захватчика до шарика, а шарик порвался и оттуда чего-то непотребное потекло на палубу. Не только непотребное, но и скользкое, поскольку враг забуксовал на «этом» всеми своими четвереньками, благодаря чему, мы успели наставить на него со всех сторон своё оружие и прижать к палубе.
-А ну, сдавайся! – велела я.
-Ты кто? – вытаращился он на меня.
-Я Генерал Мелани, - представилась я.
-К-то?! – поперхнулся он.
-Генерал Спайк, - поправилась я, - так вернее будет.
-Грязный чёрт!
-Это ты про меня, что ли?! – возмутилась я, а сама подумала о возможности растрепавшейся причёски.
-Прыгай за борт, не то, заколю! – заорала на охранника Лу-лу и, не дожидаясь, ткнула его остриём в пузо. Хорошо, хоть попала в пряжку ремня.
-Вай! – заорал охранник и попытался прикрыть пузо, переворачиваясь на спину. Но получил ещё пару уколов от Клу и от Виолетты. И, видя такое дело, побежал на четвереньках к борту и прыгнул в воду.
Оставшиеся два были, практически, недееспособны, и мы, общими усилиями, покидали их за борт, как мешки. И лишь теперь вспомнили про кормовую группировку противника, у которой уже было достаточно времени, чтобы напасть на нас с тыла. Но эти двое даже и не поменяли своей диспозиции. По всему получалось, что они возились на Люсе и никак не могли договориться о первенстве. Мы подхватили багры, зацепили сначала левого за штаны, и потащили волоком к борту, заодно частично протирая палубу от разлитой субстанции из шарика. Парень был явно в невменяемом состоянии, и даже не понял, как оказался в воде. Теперь мы принялись за второго, но этот присосался сверху к Люсе буквально как клещ, и ничего не выходило. Мы только совершено разорвали баграми его полуспущенные штаны, а больше и цеплять было не за что. Тогда я догадалась подобрать разорванный шарик Виолетты и натянуть ему на голову. Удивительно, но это помогло. Он оторвался, наконец, от Люси и замахал руками. Мы же ухватили его со всех сторон и поволокли на сброс. Однако этот тип как-то сумел вырваться и принялся стаскивать мешок с головы. Пришлось снова наставить на него наши копья.
-Вы чего делаете, уродки?! – завопил охранник, едва освободившись от мешка.
-Революцию, - сообщила ему Виолетта и опять взялась хихикать. Наверное у неё чего-то случилось с головой после долгого привязывания за ноздри.
-Пустите! – завопил враг и попытался продвинуться в сторону Люси. Тут только я заметила, что мужской инструмент у него в рабочем состоянии, причём, такой величины, что страшно делается.
-Прыгай за борт, контра! – заорала на него Лу-лу и нанесла боковой удар по инструменту.
-Вай! – заорал враг, ухватившись обеими руками за ушибленное место.
-Прыгай!
-Куда? Зачем?
-В воду прыгай, пока цел! – распорядилась я.
-В воду? Я плавать не умею!
-Ничего, сейчас научишься, - сказала я и попыталась подтолкнуть его багром.
-Стой! – вдруг сказала Клу. – Давай этого тут оставим.
-Зачем?
-Так нам же Оллитара понадобится! На цепь его, и…
-Не-е-е-т! – заорал охранник и спрыгнул за борт спиной вперёд.
-Надо же, пугливые какие, - проворчала Клу.
-С Люсей-то что? – забеспокоилась я, и мы пошли разбираться.
Люся сидела на палубе, держась обеими руками у себя между ног, вид у неё был несчастный, зато на ней теперь не было не только фрагментов скамейки, но и даже крепёжных металлических обручей, не говоря уже о задничном колышке. А всё это валялось неподалёку в совершенно разрушенном виде.
Люся поглядела на нас страдальческим взором и сказала:
-Это чего такое делается, вообще?
-Похоже, это та самая дефлорация случилась, - сообщила ей Лу-лу.
-Реже-сёры? – попыталась уточнить Люся и шмыгнула носом.
-Скорее, актёры провинциальные, - предположила я.
-Они что, ненормальные? – задала следующий наивный вопрос Люся.
-Нет, просто ты очень привлекательная девушка, оказывается, - пояснила Клу. – Была когда-то.
-Больно же, - пожаловалась Люся.
-А то! – сказала Виолетта. – Чем девушка привлекательнее, тем больнее и получается. Э… Единство противоположностей.
-А я что, теперь умру?
-Ну, что ты? – сказала я. – Это же просто переход на новый уровень. Ну, может, регистр голоса слегка изменится…
Тут Ви-ви снова принялась хихикать, а Люся сморщилась и снова пожаловалась:
-Больно. И течёт ещё…
-До свадьбы заживёт, - пообещала ей Клу.
-Я ж говорю, дефлорацию лучше в Унилонисе делать, - вставила, наконец, и Соня, - специалистам доверившись. Но, чего уж теперь?
А я ухватила Виолетту, встряхнула её и сказала:
-Очухивайся, уже! Ты же Униола бывшая, понимать должна, каково твоим рабыням бывало после дефлораций всяких. Давай, займись Люсей, поняла?
-Угу, - кивнула Виолетта.
А я решила, что надо разобраться с вещими охранников и избавляться уже от лишнего оборудования на заднице. Только Клу и Лу-лу прежде всего набросились на остатки провизии пьяниц, да так, что за ушами у них трещало.
-У! – сказала Лу-лу, протягивая нам с Соней кусок мяса.
-Вы, обжоры, - возмутилась Соня, - надо же сперва всех врагов тут разыскать…
-Помру, если не поем! – сообщила Клу, вгрызаясь в свой кусок.
-И я, - поддержала её Лу-лу. – Ешьте, давайте, пока есть, чего.
-Ну… - сказала я, и сама не заметила, как закупорила себе рот едой. А Соня сказала:
-Сперва бы колья из задниц повытаскивали, а то, как облегчаться-то будете?
-Правильно, атаманша, - кивнула Клу. – Вот и займись. Где, там, твоя пила?
-А ты не обзывалась бы, хотя бы!
-Так ты же у нас главная, ты всех освободила, и как тебя называть? Генерал у нас уже есть. Царицей, что ли?
-Нет, царицей нельзя, - возразила Лу-лу, - царицы, они не в результате революций возникают, а наоборот. Как это называется-то?
-В результате реставрации монархий, - подсказала я.
-Во-во. А у нас революция.
-Тогда комиссаршей, - предложила Лу-лу. – Я слыхала, что после революций всякие комиссары появляются.
-Комиссары обычно своих соратников вешают, - сказала Соня. – А тут и реи недалеко. Хочешь?
-А чего я сказала-то?
-Комиссаршей меня обозвала.
-Слушайте, - предложила я, - давайте называть её «Курбаши», а?
-А чего это за слово-то? – удивилась Клу.
-Ну, в буквальном смысле означает руководителя людей. А слово хорошо тем, что годится и для мужчины, и для женщины. Ну, если только дура какая-нибудь не догадается сказать «Курбашиха». Так это надо в корне пресекать.
-А чего? Мне нравится, - сказала Лу-лу. – Слово крутое, такое, на «кирдык» похожее. Пускай враги пугаются. Согласна, атаманша?
-Согласна, - сказала Соня. – А коли так, вот мой первый указ. Немедленно вытащить из меня этот чёртов кол с принадлежностями, не то, всем головы долой! Через отпиливание пилой. Ну?
-Ну да, говорили же, что любая революция с военной диктатуры начинается, - сказала Клу, прекращая есть. – Уж коли пила в руках.
Наконец-то мы взялись за дело. Трофейного оружия оказалось мало, вероятно, основная его часть висела на пьяницах и ушла за борт вместе с ними. Нам досталось всего четыре кинжала и три хесостана, правда с достаточно полными кассетами метательных дротиков. А остальное, с позволения сказать, оружие относилось к принадлежностям для связывания, сковывания или пытки девушек, и сейчас нам было ни к чему. Хотя, опять же…
По ходу дела выяснилось, что наши задничные цепи лучше всего разрушаются методом скручивания звеньев рычагами из пары металлических хесостанных стрел, будто бы специально предназначенных для цепей такого калибра. Взад-вперёд, взад-вперёд, - и звено лопалось. Правда, стрелы гнулись и становились непригодными. Но зато мы вскоре освободились от кольев со скамейками, а свои ручные и ножные кандалы перебили посередине. А избавляться от браслетов пока не стали, не говоря уже о золотых шейных кольцах. Не до того.
Теперь мы разделились. Соня, Виолетта и несколько пришедшая в себя Люся взялись за освобождение прикованных к вёслам девушек, поскольку, всё наше восстание висело на волоске, и в любой момент с берега могла последовать атака противника. А я, Клу и Лу-лу вооружились кинжалами, хесостанами, верёвками и наручниками, и отправились обыскивать корабль на предмет недобитых вооружённых сил неприятеля.
Прежде всего, мы пробежали по верхней палубе и оказались на задней круглой площадке. Тут я заглянула под полог закреплённой на краю клетки, однако Госпожи Энни там не было, а валялась лишь её длинная ножная цепь. Ну, возможно, в нерабочее время навигаторшу содержали не в клетке, а где-нибудь в более комфортных условиях.
Не теряя времени, мы поднялись на подиум и отыскали вход в заднюю надстройку. Первое, что там обнаружилось, это проход вглубь, обставленный с двух сторон точно такими же железными клетками для девушек, шесть справа и шесть слева. Все клетки были пустыми, а проход заканчивался двойной дверью. Из этого тамбура вели в стороны два коридора, но они были заперты. А обе продольные двери были не заперты, а лишь закрыты на ручные защёлки. А дальше оказалась спальня. Ну, в духе местных спаленок знати, понятное дело, хотя и достаточно скромной площади. Доминировала здесь могучая кровать, аж с четырьмя прикроватными ковриками для рабынь. Один коврик был пустой, зато на трёх других располагались рабыни, коротко прикованные к массивным рабским кольцам у основания. Наверное, это были те самые девушки, что вчера обслуживали свору Госпожей на палубе. Поскольку по-прежнему были закованы в то же золото и колокольчики, только ещё дополнительно привязаны к кольцам короткими цепями из круглых колец. А во рту держали золотые же пробки, запертые на висячие замочки.
Никто из этих девушек не спал, а на наше появление они отреагировали вяло. Да и какие возможности для реагирования у вас будут, когда так, вот, закуют?
Мы наспех обшарили спальню, но больше тут никого не было. Дальше же в корму корабль явно заканчивался, потому что в задней стене был ряд узких стрельчатых окошек, забранных узорными решётками, и за окошками маячила тёмная ночь. Спальня же освещалась несколькими электрическими фонарями, подвешенными сверху.
Я уже хотела заняться рабынями, но тут Клу обнаружила сбоку от кровати люк, ведущий вниз. Мы хотели открыть его, но я засомневалась. И, правда, с другой стороны обнаружился точно такой же люк с кольцом. Допустим, мы спускаемся вниз, а снизу враг выскакивает из другого люка и припирает нас сверху, да? Поэтому, у второго люка мы оставили Лу-лу, а я и Клу полезли в первый. А прежде, я крикнула в приоткрытую щель:
-Эй, кто там есть! Не вздумайте дурить, не то, гранатами закидаем, вообще!
Что странно, кто-то там действительно был, поскольку снизу раздался ответ, только странный. Так, будто кто-то пытался чего-то сообщить методом взбаламучивания воды. Может, там русалки плавают?
Я осторожно сунулась вниз, но, стоило мне наступить на ступеньку, как там вспыхнул тусклый свет. Я со страху чуть не выскочила назад и развеселила Клу. А свет погас. Да просто автоматический выключатель, да и всё. Я набралась храбрости и полезла вниз, пытаясь выставить между ног хесостан, но так выходило неуклюже. Впрочем, оказалось, что внизу и не было никого. Клу спустилась следом, и мы осмотрелись. Тут была полупустая комната с зарешеченными дырками за борт, в корму. С противоположной стороны поднималась к другому люку такая же лестница, а у передней стенки располагались две большие бочки. Наверное, это была ванная комната Госпожи Линды. Не иначе, эта «богиня» ещё и мыться любила по три раза в день, если не по четыре. Если уж даже на «Хищнице» позволяла себе…
Тут я кое что припомнила, и недаром. Левая бочка оказалась пустой, а её позолоченная решётка сверху была откинута в сторону. А во второй бочке явно кто-то был, поскольку оттуда-то и раздавался странный плеск. Мало того, там и над бочкой было что-то закреплено, а из под бочки вытекал ручеёк, стекающий в одно из забортных отверстий.
Мы с Клу осторожно подошли и заглянули в бочку. Решётка бочки была заперта на замок, а внутри была вода, чуть ниже этой решётки. В воде же находилась девушка в золотых оковах, с пробкой во рту и с носом, торчащим сквозь решётку лишь на какой-то сантиметр выше уровня воды. Девушка тут же принялась пускать пузыри из под пробки и колотиться руками в бочку изнутри.
-Спокойно! – сказала я и помахала ладонями над решёткой, чтобы девушка не трепыхалась при таком критическом уровне воды относительно ноздрей.
-Это что такое? – спросила Клу.
-Знакомое устройство, - объяснила я. – На себе проверяла. Ну, чуть попроще было, правда.
-Захлебнётся сейчас, - предположила Клу.
-Главное, не спешить, - возразила я и принялась за осмотр. Над решёткой было закреплено нечто, очень напоминающее медицинскую капельницу. Большая ёмкость со шлангом и колбочкой с регулятором, из которой в бочку достаточно интенсивно капало. А из середины бочки выходила наружу маленькая но толстая железная трубочка, снизу которой и начинался тот самый ручеёк. Только в данный момент из трубочки не текло.
-Это чего, задачка про чёртов бассейн, из которого втекает и вытекает? – предположила Клу.
-Боюсь, хуже, - оценила я. – По крайней мере, несколько сложнее.
-Захлебнётся, - снова предположила Клу.
-Не думаю, - возразила я. – Вряд ли эту девушку топят. Скорее, как-то изощрённо наказывают по-мокрому. Зрителей-то нет.
-Так, вытащим её, давай? – предложила Клу.
-Тут какая-нибудь хитрушка может быть, - объяснила я, - чтобы утопить при вытаскивании. Уж эта мне поганая Линда!
В этот момент из нижней трубочки чего-то вяло потекло и я заметила, что уровень воды возле ноздрей пленницы как бы чуть опустился. А Клу прислонила палец к трубочке, а потом понюхала его и сказала:
-То ли вода, то ли…
-Вот, гады, а! – возмутилась я, потому что догадалась о принципе действия всего этого мерзкого устройства. – Клу, возьми кинжал и дырку внизу бочки проковыряй. Осторожно только.
-А зачем так сложно-то?
-Делай, как говорю.
-Ну… - проворчала Клу, но послушалась. А я ухватилась за решётку и немножко оттянула её вверх, так, чтобы девушка повыше высунула нос.
-Клапан тут, наверное, - попыталась я объяснить. – Если капельницу прикрыть, он сработает, и бочку сразу зальёт. А так, девушка воду сквозь пробку во рту сосёт, и выливает. Через себя. Через трубку, что в неё вставлена. Поняла?
-Э… - заскрипела мозгами Клу. – Грязные черти! Это кто же такое придумал?
-Уж, есть кому, - проворчала и я. – Ну? Скоро там?
-Да бочка крепкая какая-то. Железная внутри, что ли? Точно, железная!
-Ладно, тогда замок решётки ломай.
-Сломаешь его, как же, - сказала Клу, примерившись к замку. – Может, бочку наклонить?
-Да она к полу привинчена.
-Эй, вы, там! – вдруг позвала сверху Лу-лу.
-Что?
-Я тут ключи какие-то нашла.
-О! Давай, бросай сюда! – обрадовалась я
Сверху упала тяжёлая связка ключей. Клу подобрала и стала примеривать ключи к замку. Надо же, один подошёл!
Мы откинули решётку и сдвинули вбок капельницу. Тут и вправду сработал какой-то клапан, и вода в бочке резко поднялась. Но теперь уже девушка высунула наружу всю голову и захлебнуться не могла. А вода, кстати, оказалась ещё и достаточно холодная.
Я покопалась в связке ключей и отыскала ключик от замочка золотого кляпа девушки. Как я и ожидала, этот кляп оказался раздвижной металлической «грушей», только с кольцевой резиновой прокладкой, для герметичности. Я осторожно стянула лепестки груши и вынула кляп. А Клу сказала:
-Привет, подружка. Говорить можешь?
-А… А… А-га, - подтвердила девушка, - Га… Га…
-Чего, га-га-га?
-Га… Гас-па-жа.
-Я Гасп… Госпожа?
-Да, Гос-пожа.
-Да никакие мы не Госпожи, - пояснила я.
-А… А, кто?
-Я Генерал Спайк, - снова представилась я.
-А я полковник Клу, - сказала Клу.
-Чего? – вылупилась я. – Полковник?
-Ну, а что? – ответила Клу. – У генерала же должны быть офицеры? Почему, не я?
-Сразу в полковники? А полки твои где?
-Там же, где и твои армии, Генерал.
-Госпожи, - вдруг спросила девушка, - а что, война началась, Госпожи?
-Хуже, - возразила я. – То есть, может хуже, а может и лучше. С какой точки зрения подойти. Короче, началась революция, а мы представляем командование вооружёнными силами восставшего пролетариата. Понятно?
-Н… Н… Нет, Госпожа, - захлопала глазами девушка.
-Короче, будешь из бочки вылезать? – спросила Клу.
-Как прикажет Госпожа! – радостно отбарабанила девушка.
-Мы не Госпожи, мы восставшие девушки-ламиолы! – рассердилась я. – Всех рабынь освобождаем, желающих к восстанию присоединяем! Так что, вылезай из бочки и присоединяйся!
-А Госпожа не рассердится?
-Какая ещё чёртова Госпожа?
-Госпожа богиня Лин, Госпожа.
-Да мы всех Госпожей скинули, и теперь сами себе Госпожи! Хочешь с нами, или как?
-Я… Я… Ну, так я боюсь, Госпожа.
-А в бочке утонуть не боишься?
-Боюсь, Госпожа.
-А без бочки чего боишься?
-Так, на кол ведь посадят, Госпожа?
-Ну, как знаешь, - сказала Клу. – Лезь обратно под решётку, а я её замкну, чтоб, как было. И кляп тебе вставлю. А там уж сама со своими богинями разбирайся.
И приподняла откинутую решётку.
-Вай, вай! Нет, Госпожа! – завопила девушка.
-Тогда вылезай без разговоров!
-Да, Госпожа!
Только вылезти девушке не удавалось, потому что на бёдрах у неё была лониота, жёстко соединённая с трубкой бочки. А бочка и впрямь была железная изнутри.
Клу рассердилась и начала перечислять количество грязных чертей, а сама полезла руками в бочку для выяснения конструкции запорных элементов лониоты. Оказалось, что лониота запиралась на такой же висячий замочек, что и кляп. Причём, подошёл тот же ключ. А я заметила, что на этом ключе выдавлена какая-то буква, только не английская, а непонятно какая.
Клу отомкнула насаженную на трубку лониоту, и девушка, наконец, вылезла из бочки, грохоча своими цепями и колокольчиками, потому что тряслась от холода.
-Как зовут-то? – спросила я.
-К…к…к… Кси, Госпожа.
-А! Так это греческая буква «Кси» на ключе! – догадалась я. – А те три рабыни наверху?
-Альфа, Бета и Пси, Госпожа.
-Короче, будешь тогда Ксюшей, или Ксюшкой, - рассудила Клу, - а полностью, Ксенией.
-С-с-с-пасибо, Госпожа! – сказала Кси и попыталась встать на карачки, явно намереваясь поцеловать Клу ножки.
-Прекратить! – рассердилась я. – Сказано же, не Госпожи мы, а… А? Кто?
-Сами себе Госпожи, Госпожа, - напомнила Кси.
-Правильно, - согласилась я. – А ты теперь тоже сама себе Госпожа, вот сама себе ноги и целуй, коли делать нечего. Пошли.
И мы полезли наверх. А за спиной у меня Клу проворчала:
-Ну, пускай бы поцеловала, чего сразу-то привычку отбивать?
-А тебе уже самой рабынь иметь захотелось? – огрызнулась я.
-А чего? Мы же за свободу дрались? И потом, я же какое хорошее ей имя дала? Пускай бы поблагодарила маленечко.
-Новый Гедоникс, блин!
-Чего?
-Ничего. Уж я с вами разберусь. И впрямь, хоть комиссара нанимай по политической части.
Наконец, мы вылезли в спальню. А в спальне, на кровати сидела дожидающаяся нас Лу-лу, с ног до головы обвешенная всевозможными ожерельями, браслетами, кольцами, поясами и другими побрякушками, включая сразу три колокольчика в носу.
-Это ещё чего такое?! – заорала я на неё.
-Где? – испугалась Лу-лу и даже оглянулась назад.
-На тебе!
-А чего на мне? Это, что ли? – встряхнула она всеми своими причиндалами. – Так, нашла, пока вы там внизу возились. А внизу чего стоящего нету?
-Ты зачем на себя всё это навешала?
-Так, моей Госпоже Несси нравится, когда я в украшениях. Ну, и мне самой тоже.
-Ты чего, не соображаешь, или прикидываешься?
-Да чего тебе опять не нравится-то?
-Не нравится, когда мародёрством начинают заниматься раньше времени!
-Мелани, ну ты чего? – искренне удивилась Лу-лу. – Красиво же? Мы же за свободу дрались, а потому, теперь это всё наше. Я первая нашла, значит, моё. Да, чего ты? Тут ещё есть…
-Ай-вай-вай-ай! – в отчаянии завопила я и даже ухватила себя за волосы.
-Эй, что с тобой? – подпрыгнула Лу-лу. – Тебя что, ранили?
-Слушай, ты что, простых вещей не понимаешь?!
-Да чего я такого не понимаю?
-Мы же даже не всех рабынь ещё освободили!
-Ну, так, освободим помаленьку, что за проблема? И хорошо, что ещё не освободили, а то бы уже другие всё тут растащили.
-Снимай это всё на фиг!
-Так тогда другие растащат. Уж лучше на себе держать…
-Ты, мародёрка чёртова…
-Нет уж, постой! – соскочила с кровати Лу-лу. – Никакая я не мародёрка, а деньги или ценности мне нужны. Иначе, как я стану свою Госпожу отсюда вытаскивать?
-Какую ещё, снова, Госпожу?!
-Мою Госпожу Несси, какую же ещё? На всех остальных Госпожей мне наплевать и растереть, а без моей Госпожи я не могу. А как я её без денег вызволять буду?
-Да чего её вызволять, когда она тут туристкой развлекается?
-Кто?
-Да твоя Госпожа Ванесса! Или ты про кого?
-Да её же в клетку посадили!
-Кто?
-Ну, эти. Которые всех тут колотят.
-Когда?
-Так, прошлой ночью, когда же ещё? Я сама видела.
-Видела как Госпожу Ванессу в клетку посадили?
-Ну да. И Госпожу Магдалину тоже, и эту ещё, которая Бе. А навигаторша вообще весь день в клетке сидела, ты не видела, что ли?
-Так ты что, к восстанию присоединилась из- за того, что твою Госпожу замели?
-Ну да.
-Ещё не легче!
-Нет уж, ты, Мелани, погоди! – возмутилась Лу-лу. – Я тебе раньше не говорила, что ли, что никакой трудящейся быть не хочу? Говорила?
-Ну…
-Говорила, что хочу быть рабыней своей Госпожи?
-Говорила.
-И я что, плохо дралась сегодня? Да я лучше всех вас дралась!
-Точно, - согласилась я. – Я ещё понять не могла, чего это Лу-лу озверела? Думала, из за ноздрей…
-И чем ты теперь недовольна?
-Тем, что ты грабежом занялась!
-А чего время терять? Сама мне велела тут дожидаться. Тебя что, собственность этой мерзавки Линды беспокоит?
-Да ты, пока что, сама её собственность, за шею окольцованная!
-Не хуже тебя!
-Так за свободу же ещё бороться надо, а не побрякушки на себя цеплять!
-Я за свободу бороться не нанималась! Я за свою жизнь и Госпожу борюсь, а за свободу по ходу дела! Я чего-то не выполняю? Так командуй, кого рубить, кого колоть, я и буду. А своими делами в свободное время занимаюсь.
-Эй, вы! – позвала нас Клу. – Кончайте орать. С этими чего делать будем?
Оказывается, Клу уже успела раскупорить ротики у Альфы, Беты и Пси, по-прежнему прикованных к кровати золотыми цепями.
-А они что, присоединяться не хотят?
-Они говорят, чтобы мы их, пожалуйста, не убивали.
-Да? А с нами не хотят?
-Только в качестве рабынь. В смысле, если мы их Госпожей убили, так они теперь наши рабыни. А если не убили… Короче, не хотят.
-Эй вы, прикроватницы, - обратилась я к рабыням, - вы что, свободы не хотите?
-Нет, Госпожа, - запищали они наперебой, да ещё принялись кланяться.
-Задолбало хоровое пение, - рассердилась я и указала на Альфу:
-Вот, ты! Почему свободы не хочешь?
-Потому что это нельзя, Госпожа, - сказала Альфа.
-Почему это, нельзя?
-Потому что за такое на горячий кол, Госпожа.
-Уж этот мне кол!
-А на горячий кол, это ужас, как больно, Госпожа, - поддержала Альфу Бета.
-А ты чего? – спросила я Пси.
-Госпожа, пожалуйста, если вы нас себе не хотите, - пролепетала Пси, - так отпустите нас к прежним Госпожам, пожалуйста, Госпожа.
-То есть, к восстанию присоединяться ни в какую не согласны?
-Это нельзя, Госпожа, - сообщила Альфа.
-Это очень сильно нельзя, Госпожа, - подтвердила подпевала Бета.
-Только вы нас, пожалуйста, как мы были, - попросила Пси, - с толами во рту и в замочках, Госпожа…
-Может вас ещё и вместе с кроватью вашей!? – снова рассердилась я.
-Нечего! – поддержала меня Лу-лу. – Если нами брезгуют, так и пусть катятся в Элурис. Только все цепи с них поснимать. Потому как, золото…
-На себя наденешь? – предположила я. – Места-то хватит? Три комплекта кандалов и шесть колокольчиков?
-А золото, оно всем нужно, - возразила Лу-лу. – Всем нам пригодится, и нечего добычу разбазаривать. И, потом, как они на берег-то поплывут? В таких кандалах?
-Ладно, тогда снимай с них кандалы, и пускай катятся.
-Я, «снимай»?
-Ну, ты же предложила.
-Чёрта с два эти кандалы снимешь, - сказала Клу. – Ключи-то лишь от кляпов и лониот. А кандалы и не заклёпаны даже, а, вон чего.
И повернула ко мне Ксюшу, которая тут же выставила вперёд руки, словно для осмотра. И впрямь, ручные браслеты у неё были подстать нашим навсегдушным шейным кольцам. Толстые, и никакого шарнира или шва. Не иначе, из-под того же кривошипного пресса вышли, только с другим комплектом матриц.
-Н-да, - сказала я. – Слушай, а ты чего в бочке сидела? Для утопления?
-Почему, для утопления, Госпожа?
-Слушай, Ксюха, перестань называть меня Госпожой! И других тоже.
-А как мне вас назвать, Госпожа?
-Как хочешь, только не Госпожой. Я тут Генерал, так что, если хочешь, можешь называть «Ваше превосходительство», или «Генерал Спайк», или просто Мелани, или… Короче, какая разница?! В бочку залетела за что?
-Так, Госпожи всегда одну из нас на ночь в бочку… То есть, они это называли, «мокрая постелька», Гос… То есть, Ваше превосходительство.
-То есть, ни за что?
-Ну, Госпожи говорили, что в бочку ту, которая хуже всех старалась за день.
-Ага. Принцип материальной заинтересованности, да?
-Э… Принцип…
-Неважно. Короче, ты к нам присоединилась, а потому, я тебя старшей назначаю над этими, вот, Бетами Альфами и Пся… Пси… Короче, над этими тремя рабынями. Разберись, чего и как. Ну, к чему полезному их тут приспособить можно и чего с вашими кандалами делать. Если что, скажешь, что я приказала. Понятно?
-Но, а как же я…
-Справишься. Сейчас всем трудно, поскольку революция. За тобой эта спальня, вот и разберёшься тут. Выполнять!
Клу, Лу-лу, пошли дальше врагов разыскивать!
Оказалось, что в связке имелись ключи и от боковых дверей. За левой дверью обнаружилась маленькая кухня и некоторый склад продуктов, что меня сильно обрадовало, поскольку за нами было три десятка некормленых вёсельных рабынь, а может и ещё больше.
А за правой дверью тоже оказался склад, только не продуктовый. Здесь были вешалки для одежды и ящики для украшений и всяких других женских принадлежностей, к примеру, плёток, цепочек и даже колодок чуть ли не ювелирного исполнения. А ещё здесь же лежал большой матрац, а на нём спала Госпожа Энни, прикованная за правую ногу крупнокалиберной железной цепью. А рядом с ней стоял кувшин с водой и неплохой местный биогоршок. Госпожа Энни была в своей знаменитой мелкоклетчатой юбке и чистой белой блузке, а голова у неё была завязана белым платком, словно у Моны из Гедонисского Унилониса. При этом, похоже, она и вправду спала, а не прикидывалась.
-Это ещё кто? – спросила Клу.
-Пошли отсюда, пускай спит пока, - распорядилась я.
Мы вышли и снова заперли на ключ обе двери.
-Это навигаторша, что весь день на палубе в клетке сидела, - пояснила я.
-Э… Нола? – уточнила Клу.
-Само собой.
-И чего с ней делать будем? Убьём?
-Т… Т… Д-да ты что?! – поперхнулась я.
-Так, а чего? Если Нола?
-Ты что, всех Нол убивать предлагаешь?!
-Не люблю я никого убивать, - сказала Клу, - но если уж революция? Случись чего, уж они-то нас не пожалеют.
-Слушай, - сказала я, - революция не для того делается чтобы рабы и рабовладельцы местами поменялись, а для того, чтобы социальный строй сменить, и чтобы никакого рабства вообще не было!
-Ну, так, я и говорю, убить. Если уж нельзя их нашими рабынями делать, то, как иначе-то?
-Грязный чёрт! – вмешалась Лу-лу. – Так ты и мою Госпожу Ванессу убить хочешь?
-Ну, я не знаю тогда, - растерялась Клу. – Я же хочу, как лучше.
-Я с вами вообще с ума сойду, - сообщила я. – Да, неизвестно, чего сейчас остальные ещё учудят. Короче, мы врагов ищем, а социальной политикой пускай Курбаши занимается. Вот!
-Да эта Курбаши всё время тебе в рот смотрит, - заметила Клу.
-У каждого недостатки есть, - ответила я. – Нет у нас тут возможности командиров нанимать с академическим образованием. Придётся собственными способностями справляться, не то, на кол, или хуже.
-Вот именно, - поддержала меня Лу-лу, а я подумала, не оторвётся ли у неё нос, в который сразу три колокольчика продето?
-Я Генерал, а вы двое, пока что, вся наша армия, - разъяснила я момент. – Лучше, когда армия вне политики, не то, это обычно плохо кончается. Пошли дальше воевать, в смысле, корабль обыскивать. Врагов же нельзя на корабле терпеть?
-Ну, чего тут скажешь? – проворчала Клу, и мы пошли обратно на палубу из надстройки.
На правом борту галеры кипела работа под командованием Курбаши Сони. С десяток девушек с обрезками цепей на руках и ногах корячилось изо всех сил, стоя на боковой дорожке и упираясь длинными шестами в дно сквозь каркас аутригера. А на левом борту копошились остальные, отколупывая от сидений ещё не освобождённых рабынь.
-Мелани! – обрадовалась Соня, - я велела корабль подальше от берега оттолкнуть. А то, там уже по дорожке охранники бежали.
-По какой дорожке?
-Ну, мостик там деревянный был, с корабля на берег.
-Чёрт, - сказала я. – Хорошо, что ты догадалась вовремя. И что, далеко отплыть успели?
-Да, кто его разберёт? Темно же.
-Ладно, пускай дальше толкают, пока глубина позволяет.
-Там это… - чего-то замешкалась Соня.
-Что?
-Ну, там верёвки были, мы их кинжалом перерезали…
-Ну и правильно.
-Там одна верёвка какая-то дурацкая была. Сверху резиновая, а внутри железная. То есть, может, медная даже.
-Медная верёвка?
-Ну, кручёная такая из проволоки. Так, когда мы её резать стали, одну девушку чем-то так шарахнуло, что она не померла чуть. Лежит, там, в себя приходит.
-Чёрт побери! Скажи всем, чтобы никаких железных или резиновых верёвок никто руками не трогал.
-Да я сказала уже. Только ту верёвку-то всё равно резать пришлось, чтобы отплыть, ну и…
-Хреновые дела, - предположила я. – А Виолетта где?
Тут мы позвали Ви-ви, а руководство дальнейшим освобождением гребных рабынь поручили Люсе. Ну, чтобы отвлечь от воспоминаний от дефлорации, в том числе.
-Ви, - озадачила я Виолетту, - для тебя дурная работа есть, но больше некому.
-Опять, потому что я Униолой была?
-Ну да.
-Я уж и не рада, почти, что замужем побывала.
-Короче, там, сзади, за первой дверью вторая, которая направо. Кухня там, и продукты. Ключ, вот этот возьми. Бери это дело на себя, не то, голодные же все, как бы чего не вышло.
-Продукты, говоришь? – сказала Ви-ви, и у неё даже глаза заблестели.
-Только попробуй мне там коррупцию развести, обжора! – заорала я, сама неожиданно для себя. – Ой, ну, не обижайся, только и впрямь…
-Сами-то наелись, пока я с Люськой возилась, - обиделась Виолетта.
-Да, правда. Так, это же моя армия. Вдруг ещё драться придётся? Как голодными-то?
-Да, я погляжу, твоя армия уже и трофеи насобирать успела.
-Чёрт! Да говорила я ей, - кивнула я на Лу-лу, - так у неё же своя философия. Ну, некогда нам сейчас. Берись за кухню, а?
-Ладно, уж, - согласилась Виолетта так, будто огромное одолжение всем сделала. Ну, пусть маленько поест, всё не съест, надеюсь…
-Там спальня ещё, - припомнила я, - и три девки на цепях, которые присоединяться отказались. А четвёртая тоже в цепях, но за нас. Я её заведующей спальней назначила. Ксюхой зовут. Не подеритесь там. За тобой кухня, а за ней спальня. А то, я Генерал, мне некогда.
-А я полковник, - похвалилась Клу. При этом Соня захихикала, но перестала.
-А я вообще не военная, - заявила Лу-лу, - считайте, под мобилизацию угодила.
-Наёмница, что ли? – спросила Соня.
-Ну, а что? Я же пообещала драться, вот и дерусь. Уж я от своих обещаний не отказываюсь.
-Вырядилась чего?
-А, не было ещё приказа, чтобы трофеи не подбирать.
-Ладно, пошли вниз! – скомандовала я.
Как оказалось, вниз вели два люка. Один между трапами на пушечную площадку, а второй, более здоровый, позади, у конца боковых дорожек. Мы решили спускаться отсюда. А Соня выбрала двух, более или менее пришедших в себя девушек, велела им вооружиться баграми и сидеть возле переднего люка, на случай, если оттуда начнут выскакивать враги. Только чтобы своих не закололи с испугу.
На трапе вниз тоже оказался автоматический выключатель. Загорелся тусклый свет, а в недрах корабля раздался шорох, словно там кто-то завозился, напуганный включением света.
Трюм оказался странным, с одной стороны, двухпалубным, и, в тоже время, нет. Это потому что промежуточная палуба отсутствовала в середине, и представляла собой также две боковые части, на половину общей ширины трюма. А ещё тут были поперечные переборки с дверями.
Пока мы моргали глазами, соображая что к чему, я догадалась, что окажись позади трапа враг, он бы уже всех нас зарезал, напав сзади. Только, на наше счастье, позади трапа, в корму, никого не оказалось. А располагалось там машинное отделение. Ну этого следовало ожидать. Даже я поняла, что вёсла приводились в движение парой больших электрических моторов через систему шкивов передающих движение на эксцентриковые рычаги, идущие вдоль донной части трюма и зацепленные за выходящие сюда концы вёсельных тяг. А, если так, значит тут должны были иметься либо дизель-генераторы, что явно не соответствовало бы местному уровню техники, либо, хотя бы, аккумуляторы. И впрямь, вдоль бортов, под промежуточной палубой были прикреплены в два ряда очень похожие на аккумуляторы ящики, да ещё и соединённые проводами. А между моторами располагался пульт управления с кнопками и рычагами сцепления шкивов.
Тут мне пришла в голову мысль, что и многие другие корабли в Оллитарии могли быть электрическими. Ну, если уж электричество тут повсеместно и широко применяется. Но, возможно, существовал некий запрет на механические установки, контролируемый кем-то «свыше». В смысле, сверху. А сверху-то и не разберёшь, двигатель внутри, или и впрямь, прикованные к вёслам рабыни гребут. Но обдумывать подобные возможности было некогда, и мы двинулись за первую переборку.
Этот отсек оказался весь набит аккумуляторными ящиками, только посередине оставался проход. А за следующей дверью мы обнаружили тюрьму. Ну, а чего ещё можно было ожидать на бандитском корабле? Только эта тюрьма оказалась не обычная, а русалочья, на шестнадцать мест. С обеих сторон полки верхней палубы были разделены поперечными стенками на отдельные клетки, забранные с внутренней стороны толстыми и частыми деревянными решётками из квадратных брусьев, сквозь которые просматривались лежащие в этих ящиках пленницы-русалки. Это потому что высота клеток не превышала и полуметра, и в них можно было только лежать, правда, вытянувшись во всю длину. Решётки, вероятно, были несъёмными, а клетки открывались снизу, поскольку дно каждой было снабжено шарнирами и петлями, задвинутыми засовами, запертыми на висячие замки. Ещё в дне имелось несколько прорезей, а из крайних свешивались позолоченные цепи, примкнутые к закреплённому под клеткой железному кольцу. По две от каждой пленницы. Вероятно, русалок постоянно держали прикованными за шею и за хвост.
На наше появление русалки отреагировали вяло, впрочем, они могли принять нас за обслуживающий рабовладельческий персонал. И вообще, здесь было почти темно, потому что свет проникал лишь сверху, через световые щели палубы, да и там создавался лишь тусклыми лампочками светильников. Вдобавок, под ногами хлюпала вода, которой в этом месте было по щиколотку.
И тут снизу что-то громко заплескалось, и не успели мы шарахнуться в стороны, как кто-то ухватил меня за ногу, так, словно вознамерился утащить на морское дно и там съесть вместо рыбы. Я завизжала, вырвала ногу из захвата и прыгнула на решётку ближайшей клетки, ухватившись за неё руками. А Клу и Лу-лу тоже шарахнулись, только я не знаю, куда. А изнутри клетки русалка тут же схватила меня за пальцы и чего-то заверещала. Я подумала, что если русалка голодная, то как бы не отгрызла мне руки, насколько достанет, отцепилась от решётки и попыталась забиться под дно клетки, где борт поднимался вверх, и воды было меньше. В этот момент вспыхнул свет и первое, что я заметила, это Лу-лу с рукой на выключателе у задней стенки отсека. А Клу обнаружилась на потолке, до которого она допрыгнула и уцепилась за поперечный брус каркаса. При этом, свешивающиеся с её щиколоток обрывки цепей не доставали до воды на половину метра.
-Трусихи, - сказала Лу-лу. – Хорошо, не наверху, а то, ещё за борт бы попрыгали.
-А ты к-к-к-ак вык-лючатель нашла? – поинтересовалась я из-под клетки.
-Выключатели, они всегда возле двери делаются, если комната тёмная, - пояснила Лу-лу. – На уровне плеча девушки.
-Ага. Во дворцах с электричеством поживала?
-Да, уж не в провинции, как некоторые, - похвалилась Лу-лу, – кое-что в цивилизации смыслю.
Я полезла из-под клетки, и в этот момент сверху упала Клу, чуть ли не мне на шею. Мы снова шарахнулись, а Лу-лу ещё и захихикала. Но тут под ногами снова раздался плеск и даже показались производящие этот плеск руки. Похоже, обыкновенные женские руки, только грязные. Оказалось, что в середине отсека пол имел углублённую нишу, накрытую частой ржавой решёткой, а в этой нише кто-то усиленно трепыхался, взбаламучивая достаточно мутную воду, покрывающую решётку целиком.
-Это кто там? – промямлила я, не рискуя подходить вплотную.
-Оружие своё отыщите сначала, командирши, - посоветовала Лу-лу.
Это правда. Мы с Клу так напугались, что, прыгая, кто куда, побросали всё своё вооружение. Хорошо, хоть вода тут была неглубокая. Между тем, пока я разыскивала кинжал, неизвестная персона под решёткой так и продолжала трепыхаться изо всех сил. Как удалось рассмотреть, это была русалка скрученная в кольцо путём, состёгивания вместе её ошейника и хвостового обруча.
-Надо бы её вытащить, - предположила я.
-Ну, ты командирша, - сняла с себя ответственность Клу, - как скажешь.
-Буйная она какая-то, - усомнилась Лу-лу.
-Так, станешь буйной, коли так скрутят и в лужу положат.
-Ладно, давайте вытащим, - решила я, и мы принялись ломать замок решётки. Той самой железкой, что с самого начала была у Клу.
-Ты где вообще этот ломик взяла? – запоздало поинтересовалась я.
-Так, Соня дала, после того как меня от весла отколупала, - пояснила Клу.
-А у неё откуда?
-Ну, не знаю.
Тут мы, наконец, сковырнули замок и откинули решётку. Русалка заверещала и попыталась выскочить из ямы, но мы на всякий случай ухватили её за руки.
-У! Фр-фр-хр-р-р-р… И-и-и! – завопила русалка и завертела головой так, будто что-то не давало ей дышать. Ну, мы же её из воды вытащили. С другой стороны, она же сама пыталась вылезти.
-И-и-и-у-у-у! – ещё сильнее завопила русалка и замотала головой в нашу сторону, причём так, словно мы были тупые, и не могли о чём-то простом догадаться. А потом попыталась вырвать у нас свои руки.
-Отпустите! – скомандовала я. – Отпустите её!
Стоило нам перестать её держать, как русалка ухватила себя за голову и принялась скрести свой рот. Может, ей туда грязь попала? По крайней мере, нападать на нас освободившимися руками русалка не спешила.
Чего-то у неё с головой, а особенно со ртом, было не так. Похоже, во рту у русалки была какая-то прозрачная упругая плёнка, никак не желавшая оттуда извлекаться. Кроме того, ей было и неудобно орудовать руками, лёжа на боку по причине скрученности в кольцо.
-Держите за руки! – велела я, а сама ухватила всеми пальцами русалку за лицо. И впрямь, во рту у неё была какая-то прозрачная оболочка, заодно и снаружи охватывающая губы и нос. Я просунула ногти по периметру этой штуковины, и лишь тогда удалось оттянуть её наружу изо рта, и стащить с лица вверх, через нос, поскольку к этой оболочке ещё и крепились две трубочки, охватывающие голову и уходящие в спинной гребень.
-А! – завопила теперь русалка и усиленно задышала: - А-ха! А-ха! А-ха!
По всему видно было, что она, во-первых, чуть не задохнулась, а, во-вторых, что русалка прекрасно умеет дышать ртом и лёгкими, а никакими не жабрами. Мы терпеливо подождали пока она отдышится и успокоится. И дождались. Потому что, отдышавшись, русалка сказала:
-Чёрт! Три тысячи грязных, вонючих чертей в Гестиусскую грязь через задницу!
-Во! – только и нашлась я, что на это ответить.
-Умру сейчас, - продолжила русалка. – Дайте выпить, а?
-Э… - растерялась Клу, - чего дать, воды?
-Х-р-р-р-р… - сказала русалка и ухватилась рукой за горло. – Только не воды! Ой-й-й-й…
-А чего, водки? – спросила Клу.
-Ой-й-й-й… Да! – подтвердила русалка.
-Только алкашей нам тут не хватало, - заворчала Лу-лу.
-Ка… Ка… Ко-го?
-Алкоголиков спившихся.
-А…А… Я, имеюсь в виду? – спросила русалка.
-Кто ж ещё?
-Сопьешься тут, как же, - проворчала теперь русалка. - А перед смертью положено! Наверное…
-Чего положено? – решила уточнить я. – Выпить перед смертью положено?
-Ну, - подтвердила русалка. – Дайте, а?
-Перед смертью дадим, - пообещала Клу, - а пока что, перебьёшься.
-Так вы же меня убивать сейчас будете? – предположила русалка.
-Нет, не будем, - возразила Лу-лу.
-А чего же тогда?
-Мне так показалось, - сообщила ей я, - что тебе под этой решёткой оставаться не хотелось. Ты же меня так за ногу ухватила, что я чуть с испугу заикой не осталась.
-Простите глупую рабыню, Госпожа! – автоматически отбарабанила русалка.
-Никакая я не Госпожа! – рассердилась я на нервной почве.
-А кто же тогда, Госпожа?
-Знаешь, - сказала тут мне Клу, - из этих девок, что всю жизнь тут рабынями, эту самую «Госпожу» быстро не выбить. Может, не надрывать их психику? Пускай себе обращаются, чего особенного-то?
-От девок я ещё могу стерпеть, - сказала я, - но когда русалки «Госпожой» обзывают…
-Я ж говорю, простите глупую рабыню, Госпожа! – повторилась русалка.
-Видала? – спросила я Клу.
-Эй, ты, - напрямую спросила русалку Лу-лу, - ты русалка, или как?
-Да, к… к… к… ка… как… Какая ещё русалка, в грязь, к вонючим чертям!
-Не русалка? – уточнила Клу.
-Издеваетесь, да? – обиделась русалка. – Погодите-ка, а чего это у вас на шеях? Ошейники, что ли?
-Банковские накопления в виде золотовалютного вклада, - пошутила Лу-лу.
-Э? – вытаращилась русалка. – Э…
-Что?
-Где дают?
-Где, чего дают? – не поняла Клу. – Где водку продают?
-Слушайте, Госпожи, - сказала русалка, - вы зачем меня достали? Чтобы убить, или, зачем?
-Потому что, мне показалось, ты просилась оттуда достаться, - сказала я. – Или я ошиблась?
-Просилась, - подтвердила русалка. – Так зачем вы достали-то? Чтобы убить более болезненным методом?
-Слушай, - сказала ей я, - чего ты всё «убить», да «убить»? Что, других занятий тут нету?
-А! Чтобы снова уродок катать? – догадалась русалка. – Тягловушек не хватает? А убьёте потом?
-Достала ты уже нас со своим убийством! – рассердилась Лу-лу.
-Я достала?! – возмутилась русалка. – Так это же вы меня достали? Ох, и достали же вы меня!
-Обратно положить? – предложила Клу.
-Да как обратно-то? – не поняла русалка. – Газ-то закончился. Это же, сперва заправить тогда надо.
-Сперва тебя водкой заправить? – не поняла Лу-лу.
-Слушай, ты, рыба… - начала Клу.
-Кто рыба?
-В смысле, ты, русалка…
-Кто русалка?
-Ты русалка, в грязь, ко всем чертям!
-Ты чего, больная? – спросила русалка. – Чего обзываешься, ещё…
-Ты мне, чего, доказывать станешь, что не русалка?
-Да с чего ради, я, вдруг, русалка?
-А, хвост у тебя! Это как?
-Слушайте, Госпожа, - предложила мне русалка, - если всё равно уродок катать, так, может, расстегнёте меня уже? А то, просто парализует скоро.
Между прочим, русалка была застёгнута на висячий замок, и нам ещё тут повозиться пришлось, чтобы разъединить её шею и хвост.
-Спасибо, - сказала русалка и уселась на попу, то есть, на верхнюю часть хвоста, привалившись спиной к стойке трюма.
-А как насчёт икры? – снова начала допрашивать её Клу.
-Да, мне бы просто выпить, - не поняла её русалка, - уж тут не до закуски. Заковывать сейчас будете?
И вытянула перед собой руки.
-Нечем нам тебя заковывать, - сообщила я. – А это что, обязательно?
-Ну, а как же? – сказала русалка. – Иначе, я за себя не отвечаю. Ещё нападу на кого…
-А закованная не нападёшь?
-А как в цепях-то? Это ж бесполезно.
-Слушай, - сказала ей я, - как я погляжу, ты, хоть и русалка, а философия у тебя та же гнилая. Я, мол, в цепях, потому и не восстаю, поскольку, бесполезно. А если без цепей, так восстанешь? Потому и кандалы ненавязчиво выпрашиваешь, чтобы восставать не пришлось?
-Вы кто такие? – снова спросила русалка. – Провокаторши?
Тут, наконец, я уловила нездоровый шум поблизости. Остальные русалки явно уже давно заинтересовались происходящим и теперь копошились в своих деревянных клетках, то ли вереща, то ли хихикая.
-Слушай, ты, рыба-мясо-колбаса! – обиделась Клу, - никакие мы не провокаторши!
-А кто?
-Мы на вёслах сидели, - решила объяснить я. – Только нам скорую смерть пообещали, вот мы и восстали. Всех Господ за борт покидали, и теперь…
-Иди ты? – вылупилась на меня русалка.
-Как было, так и говорю, - повторила я, - и теперь…
-И чего теперь? – спросила русалка.
-И теперь не знаем, чего делать! – влезла Лу-лу. – Вот, решили у тебя совета спросить.
-Больные, - сказала русалка. – Найдите больницу, и лечитесь.
-Ну, вот. И эти нами брезгуют, - огорчилась Клу. – Хотя, чего с рыб возьмёшь?
-Да какая я тебе, к чёрту, рыба?! – заорала русалка. – Рабыня я!
-Ры-быня? – переспросила Клу. – В смысле, рыба женского рода? Ну, понятно, а чего орать-то?
-Слушайте, Госпожи, или как вас там, - сказала русалка, - шли бы вы отсюда куда подальше, и воду бы не мутили. Какой чёрт вас сюда принёс?
-Если бы нас сюда чёрт не принёс, - обиделась Лу-лу, - ты бы до сих пор под этой решёткой в воде сидела. Не так?
-Не так, - не согласилась русалка. – Тогда бы к этому моменту я бы уже мёртвая была, и никто бы тут надо мной не издевался, и мозги бы не заплетал.
-То есть, что? – не поняла я, - тебя туда посадили, чтобы ты там умерла?
-Ну, наверное.
-То есть, сама не знаешь?
-Да туда же всё время кого-нибудь из нас сажают! – рассердилась русалка. – Ну, типа, самую ленивую за прошедший день…
-Вон чего! – обрадовалась своей догадке Клу. – Так у них здесь то же самое, что в спальне. Мокрая постелька, понимаете…
-Сама бы в такой постельке поспала! – опять рассердилась русалка.
-Так я же девушка, а не рыба, я-то…
-Погоди! – перебила я Клу, чтобы опять весь разговор не пошёл по кругу.
-То есть, тебя туда для наказания засунули? Не чтобы утопить? Так выходит?
-Знаешь, как теперь выходит? – сказала русалка. – Меня для наказания засунули, а вы Господ за борт покидали. Вот меня и вытащить некому было. Ну, я решила, что не для наказания, а вообще… А вы и виноваты тогда!
-Мы-то в чём ещё виноваты? – возмутилась Лу-лу.
-В том, что я не задохлась чуть! Вот, сама попробуй!
-Слушайте, давайте эту рыбу обратно затолкаем? – предложила Клу. – А то, она всё больше возмущается. Ну, будто нас тут и не было. А то, припёрлись, понимаешь…
И ухватила русалку за плечи.
-Эй, эй! – заорала русалка. – А кто дыхалочник заправлять будет тогда?!
-Чего?
-Того! – сказала русалка и ухватилась за откинутую ей за голову прозрачную нашлёпку, ту, что я раньше едва выколупала у неё изо рта. – Вот этого!
-А чего это такое? – не поняла Клу.
-Дыхалочник, чего же ещё?
-Это что, дыхательный аппарат? – догадалась я.
-Ну, - подтвердила русалка.
-Акваланг, что ли?
-Аква… чего?
Тут мы, наконец-то, узнали, что русалки и не русалки вовсе, а девушки, которым зашили ноги в упругий чехол, покрытый чешуёй, и научили плавать в «дыхалочниках». То есть, в дыхательных масках, куда воздух подаётся через клапан из упругого мешка в хвосте, посредством трубок, проходящих в спинном гребне, То есть, не воздух, а некий газ, который накачивается туда насосом через нижнюю заднюю дырку, снабжённую другим клапаном. В эту же дырку пихают и мешки с икрой, которую насильники выдавливают наружу, чтобы дурить всяких «уродок». А икру берут то ли осетринную, то ли… Короче, извращенцы. А верхняя задняя дырка снабжена шлангом, вставленным русалке глубоко в задницу на постоянной основе.
Что же касается ступней ног, то никто этой будущей русалке ноги не отрезал, зато долго выворачивали ступни, сжимая их деревянными колодками, всё туже затягивая эти колодки день ото дня. Так, что она даже и не знает, можно ли ступни теперь вывернуть обратно, или нет. А насчёт того, сшиты у неё ноги вместе, или не сшиты, русалка не в курсе, только думает, что сдирать с неё хвост и спинной гребень может теперь оказаться опасным для здоровья.
Слишком долго мы тут провозились, а потому, решили назначить эту русалку старшей над остальными, и пускай она тут проводит совещание, по вопросу присоединения к восстанию, или как. А если присоединения, то в каком виде? И пускай, пока не решат, из отсека не вылезают, а то, мало ли чего. Ну, пришлось оставить русалке лом, с которым Клу очень неохотно рассталась. Так, а как же иначе остальных русалок из клеток доставать, если, конечно, такое решение будет общим совещанием русалок принято?
А в заключение, мы наименовали старшую русалку Алкой, а полностью Алиной.
И отправились дальше. В следующем отсеке тоже оказалась тюрьма, только уже не русалочья, а женская. Ну, или универсальная, поскольку представляла собой два ряда деревянных клеток по обе стороны от прохода. Всего клеток было тут, опять же, шестнадцать, и все они были точно такими же, как на «Хищнице». Не иначе, банда Оранжевой Линды ограбила какой-то крупный транспорт, перевозивший большую партию тюремного оборудования, заказанного каким-нибудь Гестиусом, где не любят железа, по причине нездорового местного болотного воздуха, от которого это самое железо ржавеет. Ну, если уж даже рабыни там шнуруются, вместо заковывания, и носят медные ошейники.
А может, ограбили вообще какую-нибудь плавучую тюрьму, где применение деревянных клеток, вместо железных, можно оправдать стремлением к снижению общего веса судна. Ну, на той же «Хищнице» тоже ведь существовал почти что тотальный запрет на железо.
Тут, конечно, и другие причины могли быть, например, насколько я знаю, близкое наличие железа плохо отражается на работе компасов. И чем железа больше, тем хуже. Это в случае наличия у планеты магнитного поля, как у Земли. Впрочем, если бы магнитного поля не было, то и какие бы, на фиг, компасы…
На сей раз, мою голову даже и не сильно занесло в сторону. Но это лишь потому, что заключёнными в этой тюрьме оказались всего три персоны, и все мои знакомые. Госпожа Ванесса, Госпожа Магдалина и Госпожа Бельвелиалия. Госпожи Ванесса и Магдалина сидели по левому борту, через две клетки друг от друга, а Госпожа Бе по правому, в середине. Все они были в серебристых покрывалах Элурисских туристок, на голое тело, что было заметно в связи с общей растрёпанностью этих самых покрывал. Руки у них были связаны за спиной, а на шею насажены колодки, точно такие, какие носили мы, рабыни, на «Хищнице». И такие же деревянные клинышки во рту, привязанные шнурками к колодкам.
Все эти Госпожи вылупились на нас, как на привидения. Но если Госпожи Магдалина и Ванесса пришли в возбуждение и принялись чего-то мычать и стучать своими колодками по клеткам, то Госпожа Бе так вяло отреагировала на наше появление, что мне даже слегка обидно стало.
Зато Лу-лу сильно обрадовалась, запищала и, без команды, просунув руки в клетку, принялась развязывать Госпожу Ванессу и извлекать из неё деревянный кляп. Правда, клетки всех пленниц были заложены описанными ранее деревянными брусьями и заперты на большие замки, так что извлечение оттуда Госпожей могло ещё представлять проблему. Но, я подумала, что, возможно, это и к лучшему. Ещё неизвестно, что у этих Госпожей окажется на уме. И не только у Госпожей.
-Привет, путешественница, - сказала я Госпоже Бельвелиалии, потому что, как я уже говорила, меня задело отсутствие её реакции.
-У, - непонятно что ответила она.
-Я бы вас тоже развязала, - предложила я, - если вы не против, конечно.
-У.
-Ну так, вы, хотя бы, повернулись бы ко мне спиной. Руки-то у вас на спине связаны.
Госпожа Бе странным взглядом поглядела на меня, но послушалась и развернулась в клетке, хотя и с изрядным кряхтением. Ну, если вы помните, клетка-то была тесная, не позволяющая пленнице даже разогнуться в полный рост, как обычно и делаются клетки для девушек в Оллитарии.
Я немного повозилась с её руками, которые были связаны как-то так, что с ходу и не развяжешь. Ну да, чего-чего, а технология связывания девушек здесь на высоте, а возможно даже и обогащается научными разработками и преподаётся в учебных заведениях, кто этих мерзких рабовладельцев знает?
Не знаю, как у остальных Госпожей, а у Госпожи Бе кляп оказался забит в рот до второй зазубрины, так что и здесь пришлось повозиться. Неужели, грубить научилась?
-Чего это вы тут делаете, Госпожа? – поинтересовалась я, освободив ей рот.
Госпожа опять поглядела на меня сложным взглядом. Я даже подумала, что она не пожелает со мной разговаривать. Можно подумать, это я ей на хвост наступила, а не другие разбойники.
-А ты сама чего тут делаешь, аферистка? – сказала она. – В Оллиолонерши записалась?
-Я? Почему это?
-Так, вон, с палкой и с ножом уже разгуливаешь.
-А! Так это мы тут власть скинули, ну и вооружились тем, чего в бою захватили.
-Ну-ну, сказочница.
-Вы мне не верите, что ли?
-Ещё один сценарий вымогательства придумала, Госпожа Мелионолия?
-Знаешь, чего… - возмутилась я, но тут меня отвлекло недовольное пыхтение со стороны. Как оказалось, Лу-лу продолжала суетиться около клетки с Госпожой Ванессой, чего-то там непрерывно щебеча, Клу деловито обшаривала углы, а пыхтение, скрипение и даже недовольный топот ногами исходил от Госпожи Магдалины, обделённой нашим вниманием. С другой стороны, а какой она для нас интерес может представлять? Наверное, этой Госпоже то же самое в голову пришло. И впрямь, у Госпожи Ванессы с Лу-лу любовь, у меня с Госпожой Бельвелиалией, вроде как, тёмные финансовые делишки, а если ты никому почти и не знакома, то, как бы не заторчать насовсем в клетке, в колодке, в кляпе и связанной. Вот она и трепыхается, пока мы не догадались. Ну, я-то психолог, мне её мотивы понятны. С другой стороны, я до некоторой степени сторонница социальной справедливости. А, с третьей стороны…
-Ладно уж, - сказала я, подойдя к клетке Госпожи Магдалины, - давай, развяжу. Знакомы немножко всё-таки. А кляп сама выколупывай.
-Угу, - согласилась Магдалина и подставила связанные руки.
К тому времени, как мне удалось развязать эту даму, подошла Клу и доложила:
-Колодки там. Кандалы, плётки, и всякая такая дрянь. Ничего полезного.
А потом обратилась к Лу-лу:
-Слушай, ты чего, до пришествия Великой Литоники возле своей Госпожи щебетать будешь? А работать?
-Работать? – ответила Лу-лу. – Я ж сказала, работать не собираюсь. Хочу быть рабыней своей Госпожи. А воевать я пообещала, и не отказываюсь. И кого убивать?
-Да, некого пока убивать, - признала Клу.
-Ну и чем недовольна? Воевать не с кем, я пока и займусь…
-Искать дальше надо того, кого убивать! Хочешь, работой назови, хочешь, войной. Ну?
-Ну… - засомневалась Лу-лу. – Надо, значит надо. Вот, клетку Госпожи отопрём, и пойдём.
-Это, потом, - сказала я.
-Почему, потом?
-Потому что неизвестно, что наверху происходит, пока мы тут возимся. Может, там всех Нол убивают, как, вон, Клу предлагала.
-Я предлагала?! – возмутилась Клу.
-А что, не предлагала?
-Ну, я же ведь не в смысле руководства к действию, - объяснила Клу, - я в смысле, чтобы выяснить, а чего с ними делать-то? С Нолами.
-Эй, вы! – обратилась к нам из своей клетки освободившаяся от кляпа Госпожа Магдалина. – Вы чего, позабыли, что с Нолами делать? Ламиолы должны Нолам служить, вот чего делать!
-Ага, сейчас, разбежалась, - проворчала Клу.
-А ты, между прочим, тоже рабыня моей Госпожи Несси! – напомнила Клу Лу-лу. – Только я теперь буду старшая рабыня, поскольку…
-Эй, Госпожи ламиолы, - вдруг обратилась к нам Госпожа Ванесса, - я так поняла, у вас тут революция?
-Ну, типа того, - подтвердила я.
-А за главного у вас кто?
-За главную, Курбаши, там, наверху. А здесь я, поскольку, типа, Генерал.
-А революция по типу, как в Гедониксе?
-Не знаю я, по какому типу! – рассердилась я. – Нашей революции полчаса от роду, и не до Конституций и программ построения коммунизмов, пока что. Живыми бы остаться.
-Сочувствую, - сказала Госпожа. – Только, вы учтите, что и я, и Магда пытались Лу-лу отсюда вытащить, и вообще… Если кого убивать надумаете, так присказку вспомните, «не плюй в колодец». Слыхала, Ваше Превосходительство?
-Поглядим, - пообещала я.
-А ты, Лу, - обратилась Госпожа Ванесса к Лу-лу, - нечего тут со мной возиться, делом займись, как этим подружкам обещала. И ты, Клу…
-А я теперь ничья не рабыня, - заявила Клу, - и нечего мною командовать. Особенно из клетки.
-А кто мою обувь целовал? Не ты?
-Ну, мало ли, кто кому чего целовал…
-Мало ли, много ли, - сказала Госпожа Ванесса, - только если ты, бунтовщица, от своих обещаний отказываешься, так я, Госпожа Оллитарии, за свои слова отвечаю! У меня перед ламиолой, поцеловавшей мою обувь в знак признания себя моей рабыней, не слабые обязанности есть. И не тебе их с меня снимать. А я свои обязанности выполняю!
-Это какие такие обязанности?
-Заботиться о ламиоле в моей собственности, и защищать её.
-Плёткой?
-Уж, как придётся.
-Вот что, Госпожа, - вмешалась я, - давайте, всё-таки, уточним. Клу не ваша рабыня, неважно, целовала она чего, или нет. Её вам бандиты передали, а они тут все преступники. И ни в какие каталоги частной собственности они за вами Клу явно не записывали. Так?
-Да, какая разница, кто, кого, куда и каким местом записывал?! Не в этом же суть!
-Вот что. Поскольку, революция, то суть в том, что в такие времена никто не легитимен. Кроме топора. Вот и давайте из реальной обстановки исходить. Давайте?
-Давайте, - согласилась Госпожа Ванесса. – Только с условием, что Лу-лу моя рабыня.
-До тех пор, пока сама этого желает, - уточнила я.
-С этой оговоркой, лишь на период революции, - уточнила Госпожа Ванесса.
-С последующим согласием с новым законодательством в случае победы революции, - уточнила я.
-С согласием по данному пункту, - уточнила она.
-И по всем другим, логически взаимосвязанным с этим пунктом, пунктам, - уточнила я.
-В количестве, не более пяти упомянутых пунктов…
-Умру сейчас от смеха, - встряла Госпожа Магдалина. – Вы, рабыни в ошейниках…
-Сама в колодец не плюй! – наставила я на неё палец.
-Ну… - смешалась Госпожа Магдалина. – Ладно, уж.
-Короче, армия, пошли дальше воевать! – распорядилась я и отправилась в следующий отсек. А армия чего-то проворчала, но подчинилась.
Следующий отсек был характерен тем, что там нашёлся-таки недобитый враг. Правда, враг был в небоеспособном состоянии, потому что спал праведным сном нализавшейся в стельку личности. И при этом умудрялся не храпеть как грузчик. Надо думать, это был начальник ночной вахты охранников, который не стал пьянствовать с подчинёнными на верхней палубе, а решил напиться здесь. И впрямь, на то были веские причины. Это я так подумала по остаткам деликатесов и выпивки. Этот Господин нализался отнюдь не вонючки, а Господской выпивкой запасся в таком количестве, что я его заподозрила в ограблении винного погреба самой Госпожи Линды. При этом, Господин был никакой, хотя уничтожил лишь половину запаса. Таким образом, ещё и на нашу долю десяток бутылок вина доставалось.
-Ну, чего? Убьём, пока не проспался? – предложила Лу-лу.
-Убивать, это плохо, - возразила Клу. – Ну, разве что, если быстро?
-Нет уж, - запретила я, - этого типа мы в плен возьмём. Очень даже пригодится. Жаль, уж больно здоровый. Как-то обезопасить надо.
-Там, где клетки, кандалы лежат, - напомнила Клу.
-Женские?
-Так, а разве мужские бывают, вообще?
-Ладно, тащи два комплекта.
А пока Клу ходила за кандалами, мы с Лу-лу накинули на шею пьянице верёвку, из его же собственного оснащения, а потом ещё и руки с ногами к скамейке привязали. А он даже и никак не отреагировал, словно гнилая чурка.
-Вот, - притащила Клу принадлежности. – Точно, женские. Самые большие взяла. Да как на такого амбала наденешь-то? У него же руки, как у меня ноги.
-Вот и ладно, - рассудила я, и мы принялись амбала заковывать. На руки ему надели ножные кандалы, на шею намотали поперечную цепь и замкнули на ручные браслеты. А ноги пришлось просто замотать цепями, как получилось. Ну и пристегнули к той же скамейке.
Вообще, отсек, вероятно, представлял собой кубрик для находящейся на судне команды. Опять же, на шестнадцать спальных мест. А, помимо того, здесь ещё и располагался узкий стол с остатками одиночного пиршества. Честно сказать, мы не удержались и спешно оприходовали на троих одну из бутылочек вина, неплохо и закусив, кстати. Только наспех. А остальной провиант решили спрятать подальше. Но подальше было некуда, поэтому пришлось воспользоваться парой подлежаночных сундуков.
-Может, Алке бутылочку отнести? – вспомнила о русалках Клу. – Уж очень она выпрашивала.
-Не сейчас, - запретила я. – Если о них правду говорили, ну, насчёт алкоголизма… Короче, некогда. Дальше пошли. Слушай, а чего это корабль качается? Штормит, что ли?
-Кто качается? Корабль качается?
-Ну. А ты не видишь, да?
-Не, - сказала Клу, - корабль не качается, это ты качаешься. Слушай, а чего ты качаешься?
-Так, потому что палуба качается, почему ж ещё? – возмутилась я.
-Э… - сказала Клу. – Знаешь, у меня такое впечатление, что если палуба и впрямь качается, то это потому, что ты её раскачала.
-Чёрт, - сказала я, с трудом удерживаясь на ногах, - ещё шторма нам тут не хватало.
-Генерал, - заявила Клу, - похоже, ты окосела.
-Я?
-Ну да. Ты почему качаешься-то косо? На одну сторону?
-Может, это после вина, с голодухи? – предположила я. – А ты не окосела?
-Ха! – похвалилась Клу. – Да чтобы я окосела и трёх бутылок не хватит! Я, правда, и не пила никогда, но ты об этом ни-ни-ни… Ни-кому, ладно? Засмеют ещё…
-Это… А Лу-лу чего? – заинтересовалась я. – Уж эта Лу-лу, думается мне, винишко Господское…
-Ш-ш-ш-ш… - сказала вдруг появившаяся в нашем поле зрения Лу-лу.
-Э? Ты чего шипишь? – удавилась Клу.
-Не-не, - замотала пальцем Лу-лу. – Не ш-ш-ш, а ш… ш… Ыш!
-Мышь?! – перепугалась Клу. – Где мышь?!
-Да не мышь! – рассердилась Лу-лу, - а ш-ш-ш…
Тут я заметила, что Лу-лу зачем-то сидит на полу. Вместо того чтобы стоять. Ну, или сидеть на лежанке, или где ещё, на чём сидеть положено. А она сидела на полу, шипела, да ещё и руками чего-то…
-Ышь, Ышь, ш-ш-ш…
-Камыш? – догадалась я. – Шумел камыш?
А Клу зачем-то захихикала как ненормальная.
-Ш-ш-ш! – рассерженно прошипела Лу-лу и принялась тыкать себя пальцем в нос, который и просматривался-то плохо из-за обилия в нём колокольчиков.
-С музыкальным сопровождением на колокольчиках? – предположила я. – Ну, я не певица, вообще-то…
-Тьфу! – заругалась Лу-лу, а потом стала щёлкать себя по ошейнику. А потом снова тыкать в нос. – Пш-ш, пш-ш-ш…
А после этого постучала себя пальцем по лбу.
-О! – вдруг воскликнула Клу. – Лукерья, ты гений. Точно!
-Э… - не поняла я, - песенку спеть, гениальная идея?
-Да причём тут песенка? Лушка догадалась, отчего мы окосели. Ну, в смысле, отчего вы с ней окосели. Я-то не окосела, хотя, какая-то степень окосения чувствуется, конечно…
-Ну? – уставилась я на Лу-лу. – С чего?
-Ш-ш-ш… Пш-ш! – снова прошипела она.
-У тебя, чего, язык отнялся?
-Пройдёт, наверное, - предположила Клу. – Ну, к тому времени, как ты косо качаться перестанешь.
-С чего?!
-А, ну, с того, что нам весь день в нос пшикали. Так?
-Угу! – кивнула Лу-лу, так, что чуть не ударилась лбом об пол.
-А-а-а… Ага! – догадалась я. – Пшикалка, в сочетании с вином… Вот, говорила же я, что никогда не надо пить без причины!
-Ты говорила? Когда?
-А, чего? Не говорила?
-По-моему, нет.
-Ну, и неважно! Если и не говорила, то всегда так думала. А, это же… Короче, всех, на фиг, в грязь, пошли дальше воевать!
Идти дальше воевать оказалось не так-то просто. Выходило, что у Лу-лу ослабли ноги, а потому, нам пришлось волочить её, взявшись с двух сторон. Это бы ничего, но нас почему-то всё время наваливало на левую стенку отсека. Тут Клу предположила, это потому что меня перекосило влево. Тогда мы поменялись местами с Клу, и нас валить на стенку перестало. Только всё равно, движение выходило какое-то синусоидно-зигзагообразное, и чтобы добраться хотя бы до выхода из отсека нам могло понадобиться некоторое время. А времени я терять не люблю, потому, параллельно занялась подсчётами длины корабля. И в самом деле, сколько мы уже тут возимся, а этот чёртов корабль всё не кончается и не кончается. А вдруг его трюм соединён каким-нибудь хитрым тоннелем с другим пространством или измерением, а мы и не заметили?
В самом деле, сперва был аккумуляторный отсек, потом шестнадцатиместный отсек с русалками, потом шестнадцатиместный с Нолами, потом этот, на шестнадцать пьяниц, так это уже какая длина выходила? Русалки в лежачих клетках были, причём, вдоль, а не поперёк. То есть, метра два на шестнадцать… Ну, пусть даже не два, но не меньше же метра восьмидесяти, иначе бы они так вольготно не валялись. Перегородки ещё. Это что же, один русалочий отсек на 28,8 метра? А помножить на три отсека, да ещё машинное отделение, да ещё впереди неизвестно сколько… Это ж тогда выходит прямо какая-то крейсер «Аврора» целая!
Почему-то я была уверена, что знаменитый крейсер «Аврора» был сто двадцать метров в длину, и я даже его на фотографии видала. Так вот, эта самая «Клеопатра» явно была значительно короче, и вообще, меньше, если её вёсельной лопоухости не учитывать, конечно.
И, потом, чего-то мне показалось, что и русалочий отсек явно был не тридцати метров.
Тут у меня зародилось подозрение о воздействии на глазомер смеси пшикалок с вином. И хорошо ещё, если лишь на глазомер, а вдруг эта самая пшикалка вообще приводит к летальному исходу через некоторое время? А чего? Вот таким образом и можно было бы обеспечить синхронную кончину всего гребного контингента, якобы от достижения запредельного уровня наслаждения.
Как уже не раз упоминалось, я очень даже против того, чтобы умирать. Поэтому очень даже понятно, почему такая догадка меня очень даже напугала. А в момент испуга к моему языку очень даже часто прилипает какая-нибудь дурацкая присказка, вроде «очень даже», как в данном конкретном случае.
В результате, я заскулила, остановилась и выпустила из рук свою часть Лу-лу.
-Эй, ты чего? – не поняла Клу.
-А-а-а, - сказала я, - мы все умрём! Вот.
-С чего? – спросила Клу, а Лу-лу снова чего-то зашипела, но это, наверное, лишь по причине удара попкой об пол.
-С того, что отсеки длинные, - пояснила я. – Двадцать восемь и восемь десятых метра.
-Э… - сказала Клу, - где?
-Везде! А двадцать восемь и восемь помножить на четыре, да ещё на полтора, с учётом носа и кормы, это ж какая бешеная длина получается?
-Э?
-Получается целых полтора «Авроры»!
-Ну?
-Ты что, хочешь сказать, что наша революция выходит в полтора раза масштабнее, чем русская большевистская, что ли?
-Э… - сказала Клу. – А какая связь?
-Так, самая простая, линейная. У большевиков с «Авроры» началось, а у нас с «Клеопатры», да? А «Клеопатра» в сто семьдесят два метра выходит! Ты что, хочешь сказать, что если большевистская революция обошлась в стопят… стопит… сот миллионов жизней, так наша тогда обойдётся в… В… В… Чёрт вонючий, подсчитать не могу! Наверное, опять периодическая дробь привязалась, будь она неладна…
-У тебя чего с головой? – спросила Клу.
-А чего с головой? – не поняла я. – Прическа? Вот ведь, я ещё когда подумала…
-Сто-питсот миллионов во всей Оллитарии нет, у тебя с головой! Здесь хорошо, если миллион наскребётся!
-Так вот я же и говорю, несоответствие!
-Какое ещё, чёртово несоответствие? Откуда?!
-Так, оттуда, что отсек с русалками тридцать метров, почти.
-Да, с чего он вдруг тридцать метров?
-Так если шестнадцать клеток на метр-восемьдесят…
Тут кто-то вмешался в наш спор снизу и заорал:
-У! У-у. Пш-ш-ш…
Я как-то сразу догадалась, что это Лу-лу.
-У! – повторила она и показала два пальца. А потом снова сказала «у» и показала один. А потом опять два. После чего постучала себя этим же пальцем по лбу.
-Гениально, - восхитилась Клу.
-Э? – не поняла я. – А чего на этот раз гениального-то?
-А то, что твой, чёртов, русалочий отсек не тридцать метров, а пятнадцать.
-Так там же шестнадцать клеток…
-С двух сторон!
-Чего с двух сторон?
-Клетки с двух сторон! На два подели!
-Гениально! – наконец-то догадалась и я! – Это же выходит половина. А у Нол вообще клетки стоячие! Да это же всего каких-нибудь восемьдесят метров, если и не шестьдесят даже! Да, половина «Авроры» лишь. А я-то, дура, испугалась, что жертв много будет. А то, сто-питсот на два с половиной… Да ну, на фиг! И считать-то не стоит.
Тут мы, наконец, добрались до двери отсека и даже открыли её. Там обнаружился какой-то дурацкий поперечный коридор… Ну, а кто на продольном корабле делает поперечные коридоры, если не дураки? Правда, там была ещё и следующая дверь, напротив той, которую нам удалось преодолеть. Такая дверь, конечно оказывалась более правильной, поэтому я решила, что среди строителей корабля половина была дураками, а другая нет. Ну, или две трети дураков, на одну треть нормальных, поскольку на один продольный проход в этом месте оказывалось два поперечных. А, ну если ещё учесть и задний проход… То есть, не задний проход, о котором всякие дураки могли подумать, а тот проход, по которому мы пришли. Он ведь сзади оказался. То есть, тогда кораблестроительных дураков выходила всё-таки половина, а…
-Вперёд, - скомандовала я, потому что просто устала думать. И мы с Клу принялись одновременно открывать дверь и перетаскивать через её комингс Лу-лу. Через чего перетаскивать? А, плевать, главное, куда.
Теперь мы оказались в каком-то очень странном помещении. Прежде всего, оно было косым и треугольным снизу, да там ещё и хлюпала вода. То есть, встать на дно здесь вообще было бы невозможно. Наверное, об этом же догадались и те самые кораблестроительные дураки, потому что устроили здесь помост, уменьшающий высоту до потолка вдвое, то есть, на уровне средних палуб предыдущих отсеков. А по центру этого дурацкого помещения проходила вертикальная труба, сколоченная из плотно пригнанных дощечек и уходящая своим нижним концом в ту самую воду. В результате, помост образовывал кольцевую дорожку вокруг этой трубы. А с внешней стороны дорожки были устроены какие-то дырчатые этажерки, в верхней части с пустыми дырками, а в нижней части… А внизу из дырок торчали какие-то круглые деревянные чурки с небольшими железными блямбами по центру.
Мы огляделись в поисках ещё чего-нибудь примечательного здесь, например, двери дальше. Но дальше прохода не было, поэтому я с облегчением поняла, что корабль наконец-то закончился и мои опасения насчёт его чрезмерной длины оказались напрасными. Тем более, сама форма нижней части говорила о том, что мы явно находимся в остром носу «Клеопатры», в связи с чем, мне припомнилось аналогичное помещение на «Хищнице», где меня, Клу и других рабынь некоторое время держали с чурками на шее. Ну да, там ведь тоже была вода, в связи с необходимостью…
Ха! Да ведь и тут явно справляли ту же необходимость в ту же самую воду. Ну, не Господа и Госпожи, конечно, а какой-нибудь экипаж. А обслуживающий персонал русалок и других пленниц явно сюда же выносил и продукты их жизнедеятельности. При этом, снизу даже и не особенно воняло. Вода явно была проточной и могла сюда поступать из подводных отверстий, а сливаться через другие. А, возможно, что и на «Хищнице» было также. Хотя, нет. Ведь когда я пыталась предотвратить проточность воды на «Хищнице», затыкая пробоину своей задницей, так корабль чуть не потонул, вообще. А деревянная труба здесь зачем? Для вентиляции? Так, как вентилировать-то если она в воду уходит. Нет, труба, похоже, была прикреплена внизу и служила силовым элементом конструкции, хотя…
-Чего тут такое, вообще? – не поняла Клу.
-Туалет, - пояснила я.
-Как, туалет? В воду, ты хочешь сказать?
-Ну да. Вот, на эти палки присела. Ну, или, там, присел, и в воду.
-А это чего? – указала Клу на какую-то непонятную деревянную полочку подвешенную на уходящих вверх верёвках, и опирающуюся на стенку трубы.
-Сидение, что ли? – предположила я. – А, давай сюда Лу-лу посадим?
Мы принялись усаживать Лу-лу на эту странную дощечку, чтобы она не валялась на полу. В смысле, чтобы Лу-лу не валялась. Но та чего-то завозмущалась, наверное её попка требовала более широкой опоры. Ну, мы тогда усадили её обратно на пол. Только Лу-лу снова принялась шипеть и жестикулировать. Сказала: «Пш-пш-пш…» и подкинула свои волосы, изобразив этим, как мне показалось, атомный взрыв.
Между прочим, мы уже уловили, что Лу-лу после выпивки стала гениальной, и её шипение игнорировать не стали.
-Фу-фу-фу! – сказала она теперь. – Пш-ш-ш! У. Кранты!
И стала тыкать пальцем во все стороны.
-Кранты? – уточнила Клу.
-Угу!
И чего бы это значило?
Тут Лу-лу догадалась, что мы ничего не поняли, указала пальцем на одну из чурок, потом на полочку на верёвках, а потом ухватилась за одну из верёвок и потянула. При этом полочка поехала вверх. А вверху, в потолке, ну, или в палубе, как это на кораблях называется, кажется, был люк, только чего-то маленький и явно закрытый. Только когда Лу-лу дотянула полочку почти доверху, эта крышка лязгнула и поехала в сторону, открыв дырку. А когда мы потянули за другую верёвку, крышка закрылась, а полка поехала вниз.
-Это подъёмник, - предположила я. – Ну, для тех, у кого от сидения в туалете ноги отнялись. Вот, значит, чтобы таких наверх поднимать.
-Если только такие узкопопые вообще бывают, чтобы в эту дырку пройти, - усомнилась Клу.
-Ну, может, русалок поднимают? – предположила я. – Чтобы они на хвосте долго не ползли.
-Русалок через дырки в бортах вынимают, - возразила Клу.
-П-ш-ш-ш! – вмешалась Лу-лу и постучала себя по лбу, чтобы показать, насколько мы дуры. При этом колокольчики в её носу так зазвенели, что я забеспокоилась, как бы это на вражеском берегу не услышали.
-Пш, пш, пш! У-у-у!
-Ой! – догадалась я, уселась на попу и принялась хихикать.
-Чего? – спросила Клу.
-Гениально, - сообщила я. – Снова гениально. Хи.
-Где?
-Здесь, в туалете.
Клу только глазами захлопала.
-Вот, - указала я на чурки. – Снаряды. А сверху пушка. А полка это подъёмник, чтобы снаряды наверх подавать.
-А! – обрадовалась Клу. – Э… А что в этом гениального?
-Гениальнее и не припомню даже, - сказала я. – В туалете чего делают?
-Ну, так, известно, чего.
-Ну да, а при этом чего делают?
-Чёрт! – рассердилась Клу. – Да, много чего, зачем тут ещё подробности?
-Помнишь позу «under lash»?
-Ну?
-Чего при «under lash» делать нельзя?
-Пукать нельзя!
-Вот и здесь нельзя. Корабль-то для элитных негодяек предназначен, и что будет, если экипаж в туалете пукать громко станет?
-Ну, так, запретить, да и всё.
-Не, здесь надёжнее. Снаряды же.
-А чего, снаряды?
-Снаряды глюком заряжены. Ну, слыхала про нитроглицерин?
-Нет.
-Это взрывчатка такая, жуткая. От малейшего сотрясения взрывается. Представь, ты сидишь, нужду справляешь, а вокруг снаряды на нитроглицерине.
-Вай, - сказала Клу. – Э… То есть, если я вдруг сейчас пукну, то всё взорвётся?
-Ну, если сильно.
-К чёрту в грязь, - рассердилась Клу. – Слушай, давай тогда уйдём отсюда куда подальше, а?
-А, интересно, что Лу-лу скажет, пока её гениальность не рассосалась?
-Пу-пу, - ни-зз-я, - сказала Лу-лу, - а пш-ш, пш-ш, - мош-ш-но. Деш-инш-форш-мация. Вот!
-Точно, - согласилась я. – И я так думаю.
-Э… - сказала Клу, - а как ты думаешь?
-Думаю, экипаж тут точно пукнуть боится. Только это дезинформация для дураков. У нас же пушка над головой, а из неё стреляют. Это ж погромче любого пука, а? И ничего.
-А ты же говорила, что от сотрясения взрывается?
-Глюк, да. Так, обманщики же они! Наверное давно какой-нибудь пироксилин изобрели, да скрывают. Или, там, мелинит… Хотя, мелинит, он ещё хуже глюка. Наверное. Ну «Микаса» же подорвался на собственном мелините…
-Кто подорвался?
-Микаса.
-Это ещё кто?
-Не знаю я.
-Не знаешь, чего городишь?
-Нет, вот, чего я горожу, я знаю. И не горожу, а… Ну, не знаю, чего.
-Знаешь, что подорвался, но не знаешь, кто?! – рассердилась Клу.
-Да, какая разница, кто? – рассердилась и я. – Ну, там, японец какой-нибудь, вроде Комуто.
-Кого?!
-Ну, того японца, который у меня деньги украл. Его и не видел никто, но деньги-то пропали? Вот, этот самый Комуто пропал… А Микаса подорвался. О, слушай, а может он фамилию поменял? Ну, чтобы никто не догадался. Да на деньгах и подорвался… Хотя, деньги-то кажется из мелинита не делают. А, ну и зря не делают, между прочим! Тогда бы с деньгами всякие Комуты осторожно обращались. Чужие деньги бы боялись брать, вдруг заряжены?
-Мелани, - сказала Клу, - по-моему, ты бредишь.
-А ты не бредишь? Тебе что, в нос не пшикали?
-Ну, значит, я более устойчивая по части… по части…
-Бреда?
-По части здравомыслия!
-Прекрасно, - сказала я, - тогда принимай здравомыслящее решение.
-Решение? По какой части?
-По части пука. Понимаешь, лично я обычно не пукаю, это вообще для меня не проблема. Но это в нормальной обстановке. А в такой обстановке, когда пукать нельзя, мне прямо охота делается. Ну, это я, как психолог, объяснить запросто могу, только… Только, давай, принимай решение, по части пукания, не то, я так постоянно жить не могу. Ну, чтобы вообще пукать нельзя было. Поняла?
-Э… - на секунду задумалась Клу. Надо сказать, Клу вообще часто задумывалась. Но ненадолго. На секунду или две. Вот и сейчас.
-А, надо для пробы из пушки выстрелить, - сказала она.
-Гениально, - восхитилась я, - а ещё говоришь, мало пшикали…
-Полезли, - решила Клу.
-Куда?
-На пушку.
-Здорово, - решила я и попыталась пролезть в верхний люк, опираясь на подвесную полочку.
-Чёрт! Дырка маленькая, да и корабль шатает снова…
Клу чего-то сказала и ухватила меня за ноги. Странно, но при этом корабль шататься перестал. Я пролезла в дырку головой, слегка прищемив уши. Это потому что крышка была на пружинках, и всё пыталась закрыться обратно. Если вообще не придушить. Так меня по шее стукнула, что не будь ошейника… Ещё более странно то, что попка гораздо легче прошла, хотя, теоретически, сечение попки намного превосходит по площади сечение головы. Но это в теории, а на практике, кто его знает? Ни разу не замеряла. Это же тогда срезы делать надо…
Клу пришлось гораздо легче, поскольку, оказавшись сверху, я получила возможность оттянуть и придержать этот чёртов люк. Только она всё равно ругалась, а потом сказала:
-А как мы Лу-лу-то здесь протащим?
-Не протащим, - согласилась я. – А, ну пускай тогда снаряды подаёт.
-Правильно, - согласилась Клу. – А ты стрелять-то умеешь?
-Я всё умею, - успокоила её я. – Это потому что я… Это… Эта… Как его? Всемогущая. Вот.
И взялась за пушку. Ну, в этом месте и взяться-то больше было не за что. А вдруг корабль опять зашатается?
Пушка была какая-то маленькая, хотя, задница у неё выглядела похожей на пушку «Хищницы». Зато ствол вдвое короче. Чуть ли даже не гаубица, вообще. Нет, пускай будет пушка, поскольку так привычнее. Подумаешь, короткая. Ну, может, подходящего дерева для ствола не нашли. Зато эта пушка была выкрашена в чёрный цвет, и не выглядела корявой. А на затворе я обнаружила знакомые атрибуты, шарнир, крючок и молоток, которым следовало колотить по центральному гвоздю. Надеюсь, никаких лишних пружинок и втулок в этот затвор враги ещё не вставили. Кроме того, сбоку была закреплена длинная трубочка, которой, наверное, следовало пользоваться для прицеливания. А ворочалась пушка в горизонтальном и вертикальном направлении при помощи ручек и деревянных шестерёнок, которые ещё и оказались со смазкой. Это потому что я в смазку слегка вляпалась. Ну, поскольку была голая, никакой одежды не испачкала, и не расстроилась.
-И, чего? – спросила Клу.
-Всё путём, - сказала я, повернула крючок и откинула набок затвор.
-Во! – поразилась Клу.
-А то! – похвалилась я и скомандовала: - Снаряд подавай!
-А, ну, сейчас, - пообещала Клу, присела, оттянула люк и сказала туда:
-Лу-лу, давай, снаряд подавай.
-Фугасный, - уточнила я.
-Чего?
-Фугасный, он красивее взрывается, чем осколочный. А бронебойный, это вообще отстой. Ну, по части зрелищности. Бронебойные, они наполовину и вовсе не взрываются. Ну, потому что, это же надо в броню попасть. Чёрта с два в такой темноте разглядишь, где эта самая броня лежит-то. Есть ещё бетонобойные, сегментные, картечные, зенитные и эти… Осветительные. Но осветительным-то сейчас нельзя стрелять, чего, простых вещей не понимаешь? Так что, подавай фугасный.
-Лу-лу, фугасный снаряд подавай, - попросила Клу в люк, а потом сказала мне:
-Она там опять чего-то шипит.
-Да, пускай себе шипит, лишь бы задницу у снаряда не трогала.
Тут, наконец, из люка показался снаряд, который Клу тут же подхватила и подала мне.
-Фугасный? – осведомилась я.
-Ну, наверное.
-Вот этот гвоздь не трогай, - указала я на торец, - а то, взорвётся ещё, мыться потом…
-Мыться?
-Неважно, - отмахнулась я и мы засунули снаряд в ствол.
Хорошо, что не уронили, потому что он тут же выпал обратно вниз. Держаться-то этому снаряду в стволе было не за что. Тогда я попробовала подтолкнуть его затвором и чуть не прищемила себе пальцы. Хотела уже заругаться, как вдруг, Клу сказала:
-Так ствол-то вверх торчит, вот и выпадает.
-Точно, - согласилась я и принялась вертеть шестерёнку, отвечающую за подъём ствола. А Клу стояла рядом, держа снаряд, словно лесоруб с отпиленной чуркой.
Из горизонтального ствола снаряд выпадать перестал, поэтому мне удалось благополучно закрыть затвор и запереть его на крючок.
-Теперь, это… - припомнила я.
-Что ещё?
-Прицел пятнадцать, трубка двадцать.
-Чего?
-Ну, артиллеристы всегда так говорят, - объяснила я. – Типа, чтобы в цель попасть.
-А мы что, куда-то должны попасть? – удивилась Клу.
-Так, а чего снаряды зазря расходовать?
-И эта самая «Аврора» куда-то попала?
-Ну да. Говорят, прямо в царский дворец. Вот, цари и бежать.
-То есть, ты хочешь, чтобы и у нас также как у той русской революции?
-Знаешь, - сказала я, - у меня об этой русской революции всегда было плохое мнение. Только когда сама революцию затеваешь, оказывается, что мнение меняется. Главное ведь что? Чтобы революция победила, не то, на кол. А русская революция единственная, за последнее время, которая победила, аж чуть ли не на сто лет. Поэтому… Ну, короче, пускай потом говорят, что новая эра началась с выстрела «Клеопатры». Так, недаром же нам корабль с пушкой достался?
-Получается, исторический момент? – догадалась Клу.
-Ну да. Потом мы с тобой во все учебники истории войдём. Ну, и Лу-лу тоже. Кому-то же надо было и снаряды подавать?
-Здорово! – обрадовалась Клу. – Вот, не зря же я в Клотильду переименовалась… Чёрт…
-Что?
-Ну, про эту чёртову надпись на памятнике вспомнила.
-Забудь, - посоветовала я. – Фигня. Победим. У нас же пушка есть. Ладно, давай, уже стрелять.
-Так, а где местный дворец-то?
-Ну, на берегу где-нибудь.
-А берег где? Не видно же ни черта.
-Берег там, - указала я на правый борт. – А может, и там, - указала на левый.
-Нет, давай считать, что там, - снова указала я на правый. – Ну, поскольку пятьдесят процентов вероятности.
-Давай, - согласилась Клу. – Чего ты там про прицел говорила?
-Прицел, это насколько ствол вверх задирать, - припомнила я. – Чем выше, тем дальше снаряд улетит. Ну, точность тогда понижается, правда.
-Ты говорила, прицел пятнадцать.
-Ну, значит, на пятнадцать зубчиков шестерёнки от… От горизонтального положения! – догадалась я. – Я ж слыхала, типа «фиксированный угол заряжания». Так это же значит, чтобы снаряд не вываливался. А потом поднимают на количество зубчиков.
-С ума сойти, – сказала Клу, - как сложно-то всё. А трубка тогда чего означает?
-Ну, это, стало быть, насколько вбок повернуть. Шестерёнок-то две всего.
-Ты гений, - заявила Клу и как-то по-особенному на меня поглядела.
-Ладно, - сказала я, - давай, зубчики подсчитывай.
И принялась вертеть шестерёнки.
-Прицел пятнадцать?
-Пятнадцать, - подтвердила Клу.
-Трубка двадцать?
-Девятнадцать.
-А теперь?
-А теперь… Слушай, а почему теперь пушка в нашу собственную корму смотрит?
-Чего-то не так, - признала я. – А! Наверное, трубка не двадцать, а сто двадцать.
Мы снова завертели пушку, переступая ногами по палубе вслед за затвором.
-Сейчас сто двадцать, кажется, - доложила Клу, измазавшая нос в смазке шестерёнок.
Пушка теперь глядела куда-то на правый борт. Туда, где мы предполагали наличие берега. А мне вдруг в голову пришло, не относится ли установка трубки к той трубке, что была приделана к затвору? А не к горизонтальной наводке? Не, не стоит сочинять дополнительные варианты в такой момент.
-Ну, вот, - сказала я, - теперь бери молоток, и бей сюда… Стой! Не сейчас бей, а когда скажу «огонь». То есть, я командовать буду.
-А огонь-то причём? – не поняла Клу.
-Не знаю. Положено так! Слушай, ты сбоку встань, а то, вдруг откатом зашибёт.
-Чем зашибёт?
-Откатом пушки зашибёт.
-Так, у неё же даже колёс нет. Как она откатываться может? И зачем?
-Слушай, не знаю я. А тебе что, трудно сбоку встать на всякий случай?
-Ну, ладно, - согласилась Клу и встала сбоку от затвора. А я с другого, и немного подальше.
-Готова?
-Готова, - подтвердила Клу и перехватила молоток, при этом чуть не выронив его. От волнения, наверное.
Я попробовала принять героическую позу, но чего-то не могла определить, как это? То ли руку назад заложить, а из под другой руки глядеть? Только куда глядеть-то? Тьма тьмущая. То ли руки на груди скрестить, так тогда Наполеон получался. Хоть бы сабля была. То ли…
В конце концов, я упёрла обе руки себе в бока, слегка откашлялась, набрала воздуха и заорала:
-По врагам революции!
-Вай! – испугалась Клу. – Ты чего орёшь?
-Для истории, - объяснила я. – Положено так. Сама же потом автографы раздавать будешь.
-Так, а если я писать не умею?
-Научишься к тому времени. Короче, по сигналу «огонь», да?
-Да, - подтвердила Клу.
-По врагам революции! Огонь!
Трах! Бах! Тарарах! Я запоздало припомнила, что с помощью выстрела мы, вообще-то, хотели проверить, не взорвётся ли пороховой… В смысле, нитроглицериновый погреб. А если он взорвётся, кому тогда результат проверки понадобится? Правда, погреб, кажется, не взорвался, но я всё равно чуть не бросилась бежать. Только, не успела я ещё толком опомниться, как в той стороне, куда мы выстрелили, чего-то полыхнуло ярко-красным огнём, а вслед за тем и грохнуло звуком разрыва.
-Ой, - сказала Клу и чуть не присела на попку.
-Вот, ни фига себе, - сказала я. – Это, чего же, пушка настоящая, что ли?
Ухватилась за крючок, откинула его и повернула затвор. Из пушки сейчас же выпала дымящаяся половина чурки и отшибла мне палец на ноге.
-Э… - только и успела я сказать, как послышался громкий топот, вслед за которым на палубу выскочило несколько голых девушек с копьями, в которых я сразу же опознала наши любимые багры. Ну, не сразу, а как только они эти копья наставили на нас с Клу, причём, одним из наконечников чуть не поцарапали мне нос. Так они их сразу и наставили, вот я и говорю…
Только я быстро опомнилась, поняла, что нас могут заколоть с перепугу, и заорала:
-Смир-на! Как стоите перед Генералом?! А ну, копья к ноге! Эт-то что ещё за выправка?!
Тут девушки явно растерялись и даже слегка попятились. А в следующий момент снизу прибежала Соня в сопровождении ещё двух копьеносиц. Только эти отличались тем, что были в головных платках, в носовых кольцах и ещё в каких-то импровизированных трусиках, явно намотанных из оторванных полос серебристой ткани.
-Вы чего делаете?! – закричала Соня на нас с Клу.
-Так, а мы больше не будем, - попыталась оправдаться Клу.
-Да, всё путём, Курбаши, - доложила я. – Систему вооружения проверяли… проверяли… и… Ик!
-Пила? – спросила Соня.
-Ну… Да, - призналась я.
Соня чего-то заворчала про грязных чертей, а я не поняла, чем она недевольна-то? Поэтому, не дождавшись, когда она ворчать закончит, сказала:
-Там, это… Лу-лу из погреба как-то достать надо. А то, она, наверное, ещё и побольше меня пила…
-Из какого ещё, к чертям, погреба?! – снова заорала Соня. – Из винного, что ли?
-Да, почему сразу из винного-то? – возмутилась я. – Из бомбового. То есть, порохового, в смысле, из глюкнутого…
-К-к-к-к… Крюйт-камера, - подсказала Клу и захихикала.
-Пьяницы, - с некоторым отчаянием в голосе сказала Соня.
-Кто?
-Ты.
-Ну… А кто меня пить-то научил, вообще? Кто меня по ресторанам таскал, когда я ещё Моной была? Не ты?
-У!
-Слушай, - припомнила я более важные вещи, чем личные разборки, - тут, оказывается так, что пить нельзя!
-Да ты что? – усомнилась Соня
-Точно говорю! – попыталась убедить её я. – Слушай, мы всего-то бутылочку на троих, а одурели в хлам, ну! А у Лу-лу, так даже язык слегка отнялся, и ноги до средней степени, вот я и предупреждаю…
-Ы-ы-ы-ы… - заныла Соня.
-Слушай, серьёзно говорю! Это от пшикалки, что всем в носы пшикали, точно!
-Чего? – наконец-то врубилась Соня.
-Смесь вина с пшикалкой плохо действует, - повторилась я. – Нельзя! Все алкогольные запасы попрятать надо, поняла?
-Сама напилась, а от других попрятать?
-Да, так! Да если бы не пшик, что бы мне сделалось со стакана? Да и другим можно было бы дать, не помешало бы. А из-за пшика нельзя. Хорошо, хоть выяснили быстро, не то… Ох, поспать бы…
-Чёрт, - опять заворчала Соня. – А я-то думаю, чего они, от природы идиотки, или что?
-Кто?
-Кто, кто! Тоже, вроде вас, которые нашли уже где-то. А у тебя почему нос чёрный?! – наехала Соня на Клу.
-У меня? – удивилась Клу, потрогала пальцем нос, поглядела на палец и сказала: - Ну, так я порох нюхала. А то, некоторые и пороха не нюхали, а к чужим носам придираются. Спать хочу.
Тут вдруг позади нас что-то зашевелилось и напугало всех присутствующих. Оказалось, это Лу-лу попыталась вылезти из люка для подачи снарядов. Только все навешенные на неё украшения цеплялись и брякали о крышку. Мы, общими усилиями, вынули Лу-лу из этой дырки. Вероятно, теперь она уже могла до какой-то степени держаться на ногах, а насчёт дикции… Насчёт дикции, Лу-лу сказала:
-Пш-ш-ш… П-шли спать, а? А то, в этом, пш-ш-ш… туалете… Е-ш-ш-ш-о шуш-ш-ш-е-ра вш-шякая прип-ш-ш-рётся…
Кажется, руководство пошло нам навстречу, потому что вдруг оказалось, что нас тащат по переходной верхней палубе в направлении кормы. А на корме ведь спальня. Точно.
Тут я вспомнила о чувстве долга и попыталась доложить тащившим меня девушкам о результатах прочёсывания внутренних помещений «Клеопатры», а главное, довести до них сведения об опасности употребления спиртных напитков. Только эти самые полураздетые… в смысле, полуодетые девицы были какими-то бестолковыми. К тому же, у них в носах болтались кольца. А продетое в нос кольцо придаёт любой девке бестолковый вид. Уж это точно, что я сама себя с кольцом в носу никогда в зеркале не видела, что ли? А у этих девок, наверное, внешний вид повлиял и на внутреннее содержание умственных способностей. По крайней мере, на степень соотношения толковости и бестолковости точно повлиял.
А на меня напала просто неимоверная сонливость, поэтому я решила, что важнее будет напомнить, чтобы меня положили спать не куда попало, а на ту самую кровать Госпожи Линды, укомплектованную аж четырьмя прикроватными рабынями в золотых кандалах и кляпах. Ну, не из личного стремления к роскоши, а потому что, чего хорошему спальному месту пустовать? А эти бестолковые девки только и сказали на это, что, «куда всех». Мне это сначала не понравилось, но тут я припомнила, что я ведь Генерал. А всех Генералов явно куда попало спать не складывают. Так что, если куда всех Генералов, так ладно. Я ещё хотела подумать, что просто Генерал, это не совсем правильно. Генеральские звания-то разные бывают, от Генерал-майора до Генерала Армии, а если уж у нас армия…
Похоже, я заснула ещё до того, как меня уложили на постель. Ну, потому что самого момента укладывания я как-то не уловила, зато вдруг обнаружила, что сплю, и, естественно… А чего во сне должно быть естественного? Чего-то я не сумела вспомнить. Так ведь во сне большая часть наших умственных способностей отключается отдыхать, вот и результат, что простых вещей вспомнить невозможно. А непростые сразу без спросу в голову лезут и генерируют там всякие дурацкие сны, которые в трезвом виде… То есть, в бодрствующем виде, никому нормальному и в голову-то не придут. А если у вас вообще от природы голова не нормальная, а аномальная… Чего за слово такое? А-нормальная, что ли? Ненормальная, то есть? Не, это не про меня. Уж я даже и во сне помнила, что этап восприятия окружающего мира через гипотезу собственного сумасшествия я давно уже прошла и оставила позади. А на данный момент у меня твёрдое убеждение, основанное на разнообразной жизненной практике, что я-то как раз нормальная. А если чего вокруг ненормально выглядит, так это не я, а окружающая среда. Вот она и ненормальна иногда. Между прочим, я с самого начала замечать начала, что вся эта самая окружающая среда подозрительно выглядит. Ну, словно бы слегка недоделанная, вот её изредка и глючит. А если кто глупый, так ему и показаться может, что он с ума сошёл. Но я-то уже эту стадию прошла, да и, опять же, я ведь умная? Несмотря, что блондинка.
Блондинкой быть, между прочим, очень даже и неплохо. Ну, во-первых, красиво это, а во-вторых, всегда можно дурочкой прикинуться, и никто из дураков и не усомнится даже, что так и есть. Правда, в том случае, если вам вдруг понадобиться свои умственные способности доказывать, могут возникнуть определённые трудности. А чего я кому доказывать должна? И ничего не должна всяким дуракам доказывать. Что с дураков взять-то, кроме Оллитары? А уж на Оллитару их раскрутить такой девушке, как я, запросто. Ничего не доказывая. Потому что такая девушка, как я…
-Мелани, - вдруг сказала Госпожа, - притормози-ка в этом направлении. Девушке зазнаваться нехорошо.
А, понятно, я снова разболталась вслух, идя за Госпожой на поводке. Э? Где это я вообще оказалась? А! Это, наверное, сон снится, а я и не догадалась сразу. А сон, это же для отдыха, хотя…
-Простите глупую рабыню, Госпожа, - поклонилась я. А, чего? Я и вправду виновата. Уж мне сколько раз говорили, что надо свой язык контролировать. А он болтает, когда хочет, а в этом случае ещё и расхваливать меня принялся. Ну, чтобы вслух не болтать, расслабившись, - это я не сумею. А вот за содержание болтовни действительно, отвечать надо. Это же мой несдержанный язык мои собственные мысли выражает, а в мыслях всё-таки надо хоть какую-то дисциплину поддерживать, даже если вы девушка-ламиола.
Так что, Госпожа совершено правильно мне замечание сделала. А надо бы такую болтушку ещё и по попке стегнуть слегка. Только многие местные Госпожи не в меру либеральные. А сильно либеральной в отношении рабыни Госпоже быть нельзя. Эдак, можно рабыню распустить, на её же голову. Впрочем, эта, вот, Госпожа в-основном правильная. За болтовню не наказывает, зато содержание болтовни отслеживает. И, потом, она хоть одевается правильно. Странно только, что и чадра и покрывала у неё чёрные, хотя и поверх шёлкового платка с кружевами, что из-под чадры выглядывает. Ну, мало ли, из какого она города? Здесь, на Земле, этих городов столько, что и не упомнишь-то. Уж тут чтобы на каждый город свой титульный цвет приходился, так и цветов не хватит, даже если каждый из семи цветов на сотню оттенков поделить, да ещё всякие крапинки или узоры добавить. И тогда бы не хватило. Похоже, здесь цвет покрывал Госпожей не относится к месту гражданства, а соответствует их общественному статусу, а, скорее даже, их мировоззрению, образу мыслей и текущему случаю жизни. Вот, если данная Госпожа чёрную чадру носит, так это ещё не значит, что у неё несчастная жизнь, или, там, родственники умерли. Также как, если бы она белые покрывала надела, это бы не значило, что Госпожа срочно под венец собралась. Хотя, у этих местных Госпожей, надо заметить, странные обычаи. Например, в нормальных покрывалах вообще мало Госпожей ходит, зато многие одеваются так, что уж и не разберёшь, Госпожа это, рабыня, или ещё и кто-нибудь покруче. Некоторые Госпожи иногда так вырядятся, что куда там ламиолам в поисках Оллитары! А уж воняют… А всё потому, что у Госпожей здесь запрета нет. Ну, то есть, как бы, сильно-то распускаться не рекомендуется, но и реально ни за какую степень распущенности не привлекут, не то, что у нас.
Всё! Язык в зубы, не то, он снова самовольно разболтается. А уж за вторичное разбалтывание и плётка от Госпожи уместной будет. А плётка, это, если кто не пробовал, очень больно. Даже местная плётка.
И вообще, мне самой по душе, когда я правильно себя веду. А я всегда себя правильно веду, если меня другие к неправильному поведению не вынуждают. Ну, там, ещё, если напьюсь, конечно… Так это ведь тоже к тем самым другим относится. Кто контролировать-то должен, чтобы рабыня не напивалась? Да некоторые рабыни вообще даже в жизни ни разу вина не пробовали, настолько их по этой части контролируют. Ну, так, конечно, тоже не надо бы…
Короче, я, сама по себе, правильная девушка. А потому, мне нравится когда со мною и обращаются правильно. Хотя… Между прочим, я уже так долго рабыня, что пора бы уже Господам и о повышении моего статуса задуматься. Уж для роли Униолы я давно созрела. Ну, может, Униолой-Номой мне ещё рановато, да и Униолой-Мини, тоже. Между прочим, Униолой-Мини я и сама не хочу. Да никакая нормальная миниуни не начинает свою замужнюю жизнь Униолой-Мини. Больно надо заниматься домашним хозяйством, рабынями и домработницами. А что до Оллитары, так она Униоле-Мини в последнюю очередь достаётся, по принципу, если что останется. Ну, и Униолой-Мони тоже не очень-то для меня. Я же не девочка четырнацатилетняя, чтобы игрушкой быть. А, вот, Униолой-Лоной…
Ну да, замуж хочу. А это для девушки не естественное желание, разве?
Опять же, здесь и по части замужней жизни странные обычаи. Говорят, тут одна девушка роли всех Униол совмещать должна, да ещё и на работу ходить. Могу себе представить, что это за жизнь получится. А некоторым, говорят, ещё и мало. Помимо своего Господина, ещё и к другому приткнётся, да и не к одному даже. Вот это точно выше моего понимания. Так же попросту откинуться можно вскорости. Недаром многие местные девушки, как наши ламиолы-номиуны, вообще замуж не выходят, а самостоятельно разыскивают себе Оллитару по-потребности. А, вот, что они за такое поведение ещё и деньги получают, это, опять же, выше моего понимания. Ну, правда, говорят, опасное это дело, да и вместо денег, зачастую, по башке настучат, если не хуже. Но вот то, что находятся идиоты, которые таким девушкам ещё и за собственную Оллитару платят, это чего-то запредельное, конечно.
Так, что тут у меня, всё в порядке? Иду за Госпожой на поводке, по сторонам не глазею, дистанцию соблюдаю. Цепочка провисает правильно, шаг под ножную цепь, сарафан чуть приподнимаю спереди, спина прямая, взгляд слегка опущен, всё правильно делаю. Ничего трудного-то нет, если вас и оденут и закуют правильно, как меня сейчас. Правильный повседневный комплект, так сказать, который для большинства случаев жизни девушки-рабыни подходит. Прежде всего, нормальная ножная цепь. Ножные кандалы для девушки, это вообще правильно, с любой стороны, только и сами эти кандалы правильными должны быть. Ножная цепь, она для того чтобы ноги девушки куда не надо не забегали, через чего не надо не прыгали и чересчур быстро не бегали. Только это и не главное даже, а главное то, что любой нормальный мужчина знает, как на него действует вид девушки в ножной цепочке. Ещё, может, и посильнее чем шейка девушки в ошейнике. А на лицемеров и наплевать.
Вот, у меня сейчас на ногах цепочка в две растопыренных ладони длиной, гладкая, но и тяжёленькая, позванивающая соответствующим образом. Повседневная ножная цепочка, она стопроцентно надёжной должна быть, такой, которую ни порвать бы девушка не смогла, ни даже перебить подручными средствами. И, лучше, калёная, чтобы и распилить затруднительно было. Вот, соответственно, и некоторый вес получится. На мне сейчас цепочка кручёная, с центральным вертлюжным колечком, к которому прикреплён ножной бубенчик, и подвязанная к поясу длинным ремешком поверх сорочки, под сарафан. А ножные браслеты замочковые, отдалённо напоминающие Оллитарисские женские смирительные колечки, только странного, местного плоского исполнения. Подобные замочные браслеты здесь вообще очень в ходу, хотя, на мой взгляд, они менее удобны для носки, не говоря уже об их запорном устройстве. Да такие, с позволения сказать, замочки, любая девка запросто откроет, окажись у неё шпилька, или хотя бы проволока с загнутым кончиком. Тем не менее, они почему-то на Земле широко употребляются, причём, даже и не столько для послушных девушек-рабынь, сколько для преступников и преступниц, которые спят и видят, как бы свои оковы раскурочить. Ну, где как привыкли, конечно.
На голых ногах такие браслеты вообще долго носить невозможно, поскольку они угловатые, да ещё и растопыренные в сторону запорного устройства. Причём, и цепь-то крепится с этой расширенной стороны, а не с противоположной, как на смирительных колечках. В результате, ноги нужно держать на некотором расстоянии друг от друга, чтобы браслеты не цеплялись, а потому, красиво ходить в подобных кандалах, - это ещё суметь надо. Я, конечно, умею, но у меня опыт-то какой? А неумелая будет ковылять на раскоряку, словно утка, всем на смех.
Зато здесь для нас, рабынь, изобрели такую, очень даже полезную вещь, как подкандальные туфельки. Удобные, устойчивые, достаточно красивые и снабжённые верхней подкандальной манжетой с отогнутыми наружу краями. Плоский ножной браслет и упирается в эти края, в результате, держится на правильном месте щиколотки и не давит на заднюю продольную косточку, что вообще является главной проблемой любых ножных кандалов. А водить рабынь по улице босиком, здесь вообще не принято почему-то. Но вот некоторые понятия о кандальной сексуальности здесь всё же имеются. Например, я сейчас в сарафане, поверх длинной белой сорочки. Если я просто неподвижно встану, или буду идти медленным коротким шагом, так моих ножных кандалов и видно-то не будет. Зато будет слышно негромкое характерное металлическое позванивание в такт движениям ног, которого вполне достаточно, чтобы понять, - девушка закована по своим ножкам, а как именно, домысливает фантазия. А фантазия, это такая вещь, что только дай ей почву, начинает самостоятельно развиваться до такой степени, что далеко превзойдёт реальность.
Ну, вот, закуйте себе ножки, наденьте длинную юбку, до пола, и пройдитесь вместе с каким-нибудь малознакомым мужчиной, позванивая этими самыми ножками под этой самой юбкой. Так примитивный мужчина быстро разбарабанит свою фантазию до того, будто ваши скованные ножки уже закинуты ему на плечи, а в вашем лоне орудует его любимый указатель впечатлений. А не примитивный… да, а где не примитивного возьмёшь-то? Так и нечего мечтать не по делу.
На руках у меня тоже цепь в две ладони, на таких же браслетах. Универсальная длина для рук. Вполне позволяет поддерживать при ходьбе сарафан и сорочку, в то же время, с такой цепью не сильно-то руками и размахаешься. Кроме того, цепь универсальной длины можно перекинуть девушке за спину и примкнуть там к ошейнику, к ножным кандалам, или даже к поясу. Вот тогда действительно окажешься скованной достаточно строго. А можно и спереди к ошейнику пристегнуть, чтобы получилась классическая поза рабыни идущей за Госпожой, - руки сложены ладонями вместе над грудью, а шейная цепь пропущена ниже рук. Стоит зазеваться и натянуть поводок, как он тут же дёрнет вашу шею вниз, напоминая, что провинившаяся девушка должна поклониться, подставить попку для наказания, а потом за наказание поблагодарить.
Что смешно, многие здешние Господа всех этих элементарных вещей даже и не знают. А я бы таким и не доверяла девушек-ламиол, даже для прогулок. Пускай бы сначала выучились, экзамены сдали на знание правильного обращения с рабынями, а потом бы уже и «Госпожили» нас.
Чёрт! На подол наступила. Ну, так, понаделали здесь ступенек немеряно. А девушкам в кандалах по ступенькам ходить неудобно, это ж надо ноги так задирать, как не каждая ножная цепочка и позволит. И чего тогда? Прыгать по ступенькам, ногами вместе, как дебильный зайчик? Нет, вот, неужели трудно было бы вместо ступенек пологих пандусов наделать? Ведь и самим удобнее было бы, а не только нам, рабыням.
Как оказалось, мы пришли на станцию электрички. Надо сказать, здесь был какой-то странный город. Ну, к тому, что никто тут не ездит на колясках, запряжённых рабынями, я уже привыкла. Не ездят, потому что автомобили изобрели. Вот, на автомобилях и ездят. Только, как бы в нормальном городе было? Все бы и ездили на автомобилях, иначе, зачем бы их изобретать? А тут ненормальное что-то. Куча различных видов транспорта. Вот, эта электричка, хотя бы. Нет, ну как можно не понимать простой вещи, что каждая транспортная система требует для своего функционирования создания собственной громоздкой и занимающей много места структуры? Для автомобиля нужны дороги, а для электрички рельсовые пути. И обе эти структуры несовместимы и мешаются друг другу. Железная дорога перерезает все автомобильные дороги, и чтобы через неё переехать, ещё и сложные переезды устраивать приходится. А на этих переездах день и ночь автомобили электричкам мешаются, норовя всегда поперёк дороги заглохнуть.
Кстати, для движения электрического поезда ещё и уйма электроэнергии требуется. Где они столько берут, непонятно. Ещё говорят, будто электроэнергия здесь дешёвая. Ага, конечно. Наверное, наделали где-нибудь под землёй кучу силовых валов, чтобы никто не видел, вот и дешёвая. Рабыням-то зарплату платить не надо. А вдоль железной дороги проводами своими заплели всё небо, которое у них и без того копчёное от тех же автомобильных газов.
А на электрических станциях куча народа всегда. Говорят, на электричке дешевле ездить, вот всякие жадины здесь и собираются кучей. Так, опять же ведь, абсурд. Если у жадин и впрямь денег мало, значит, проезд тут дёшево стоит. И кто тогда всю эту электричку оплачивает? Государство? А где Государство деньги берёт? А, у тех же самых жадин и берёт, не доплачивая им. У жадин же иначе и не возьмёшь, как только силой. То есть, эти самые жадины, если здесь и мало платят, так в другом месте много недополучают. Короче, проще им было бы автомобили купить, а железную дорогу сломать ко всем чертям и зелёную зону сделать. А то, про местный воздух вообще помолчу. А чтобы и абсурда не было, и чистый воздух был, так, с Оллитарии бы пример взяли. Сломали бы, на фиг, все свои вонючие автомобили, понаделали бы везде растительных зон, а по этим зонам и ездили бы на нормальных колясках. Если уж, всё равно, рабынь завели. А они тут, говорят, ещё и по воздуху летать навострились, словно вайелорги. Только не на распаде вещества, а на сжигании керосина. Чего только не придумают, когда мозги не на месте.
Ну, вот, снова на меня все таращатся. Центром внимания, конечно, быть приятно, но, опять же, не для каждой публики. Одно дело, на престижном подиуме, а другое, посреди немытых жадин. Ну, это я уж слишком грубо выразилась. Публика-то разношёрстная, хотя и немытых хватает тоже. И, потом, чем им тут ещё заняться-то в ожидании электрички, как друг на друга не таращится?
Тут я заметила, что мы с Госпожой в этом месте вовсе одни, правильно одетые. То есть, когда вы в столь подавляющем меньшинстве, то получается, будто уже вы неправильные, а не большинство. Только, чего в нас неправильного? Госпожа в длинном платье, в головном покрывале и в чадре, а рабыня в платке, в ошейнике, в сарафане, в цепях и на поводке. Куда правильнее-то? Ну, это, наверное, потому что других рабынь тут и не видно даже. И впрямь, чего это Госпожу на электричку понесло? Услуги рабынь-то не каждому по карману. Уж если кто способен заплатить за арендное пользование рабыней, так какой смысл ему на электричке ездить? Впрочем, не дело рабыни рассуждать на тему поведения Госпожи. Дело рабыни своей Госпоже служить, слушаться Госпожу и благодарность испытывать за заботу и защиту…
-Это, конечно, правильно, - снова оценила моё бормотание Госпожа, - только на сегодня хватит уже. Take in mouth kerchief.
Ну, вот, добубнилась. Я вынула один из платков для рта, сложила и заткнула себе рот. Ну, у правильно одетой рабыни всегда под рукой пара платков для рта, для которых делается специальный карман, вшитый в перекрестие верхней вышитой кромки и передней планки сарафана. Лишняя прокладка в этом месте придаёт дополнительную жёсткость вышивке, и чуть-чуть увеличивает зрительное восприятие груди. А застёгивается этот карман на липучку по верхнему шву. Что интересно, некоторые плоскогрудые девушки норовят набить туда чуть ли не головной платок, чтобы грудь выше казалась. Ну, с моей-то грудью, конечно, легко над этим смеяться, чего уж там.
Сарафан, это вообще очень подходящая повседневная одежда для девушки-рабыни. Во-первых, его просто сшить. Во-вторых, он без рукавов, а это облегчает подвижность рук. Уж насчёт подвижности, так при всеобщей практике сковывания, связывания и всякого, там прочего шнурования девушек, не хватало ещё, чтобы и одежда, вдобавок, подвижность ограничивала. В-третьих, сарафан принято вышивать, как я уже сказала, по передней планке, верхней кромке, а главное, по подолу. Для того кто в рабынях разбирается, по манере этих вышивок не составит труда определить, из какого девушка города, каков её внутристатусный уровень, и даже о её сексуальных и психологических предпочтениях до какой-то степени судить можно. Ну, в том случае, конечно, если девушка, как принято во всех нормальных местах, сама вышивает свой сарафан. Недаром же нас вышиванию учат, правда? Ну, а если на вас в приказном порядке наденут сарафан с чужих сисек, и носить прикажут, так ведь и тогда специалисту видно будет что девушка, как говорится, «не в своих вышивках» ходит.
В-четвёртых, половина сарафанов шьётся с застёгиваемыми на спине плечевыми лямками, а половина от этой половины, ещё и с застёгиваемой на пуговички передней планкой. А такой сарафан запросто надевается и снимается без расковывания девушки, если девушка закована в цепи для постоянной носки. И надеть его можно хоть под цепи, хоть поверх цепей. Ну, вроде как миниота, только в варианте верхней одежды, а не нижней. И, потом, миниота, это, всё-таки одежда Мон, а не рабынь. Рабыню часто вообще заковывают не голой, а поверх сорочки. Ну, если надолго и если рабыня не для постели. Хотя, некоторым как раз девушки в сорочках для постели нравятся.
В-пятых, Госпожи сарафанов почти никогда не носят, а потому по сарафану сразу видно, что ты рабыня, а не кто-нибудь, там.
Ну, а, в-шестых, у девушки в сарафане всегда платок для рта под рукой. И даже два. Потому что, если вам прикажут надолго «kerchief on mouth»-тить, так платок периодически менять надо. Сухой в рот, а мокрый в тот самый карман для просушки. Над грудью-то как раз самое тёплое место, ну не считая подмышек, конечно. Так, в подмышках платок скорее намочишь, чем просушишь, а в кармане над грудью в самый раз.
На сей раз я заткнулась розовым платком, а белый оставила на потом. Ну, на мой взгляд, розовый цвет достаточно хорошо сочетается с синим цветом моего сарафана и головного платка. А белый со всеми цветами сочетается, зато и выглядит несколько протокольно. Но, вот, насчёт ткани сарафана… Я ж им говорила, что цвет не Генозисский. Ну, не такой голубой, как там. А они всё-равно надели мне скорее синий, чем голубой. Ну, не такой синий, конечно, как в Сколинии, но всё равно, неправильный. Ладно, хоть головной платок из такой же ткани, хоть в этом отношении здесь понятие имеют. А вот насчёт того, как девушке носить платок, совершенная свобода, хоть в зубах носи. Потому, я его завязываю вокруг лба с домашним узлом на затылке. Ну, как у Униол принято. Здесь-то всё равно никто не поймёт, что это несколько не по статусу. Так, зато при таком завязывании частично видны волосы. А волосы у меня такие, что не грех и покрасоваться слегка, даже и при простой прогулке. Потом, при таком завязывании платка ошейник хорошо виден. А когда у вас ошейник на виду, и надпись на нём легко читается, никто не станет на вас навешивать всяких дополнительных табличек и бирочек, словно на чемодан в транспортном отделении.
Ага, этот самый электрический поезд показался. Странный здесь всё же народ. Почему обязательно толкаться надо? Вот, не толкались бы, так быстрее бы вышло. Хотя бы с моей Госпожи пример взяли, потому что она и не подумала толкаться, а подождала в сторонке пока все «толкачики» влезут, и лишь потом потянула меня за поводок. Но тут вышла проблема. Как обнаружилось, для того чтобы влезть в поезд, нужно было преодолеть его входную лестницу, которая оказалась самого мерзкого пошиба. Потому что была вертикальная, да ещё с таким расстоянием между ступеньками, которое далеко зашкаливало за пределы возможностей моей ножной цепочки. Правда, по обе стороны лестницы были устроены вертикальные железные поручни. Я запрыгнула на первую ступеньку, а за эти поручни попыталась ухватиться руками. Но ручная цепь резко натянулась, и я ухватилась лишь за один, а по второму поручню только царапнула пальцами.
Грязный чёрт! Я сразу не выпала обратно лишь потому, что натянулся и поводок, придержав меня за ошейник. Я резко поняла, что двери поезда закрываются, как только последний пассажир исчезнет за контуром входа. А я сейчас начну выпадать прямо в сходящиеся створки, которые ещё неизвестно, с какой силой смыкаются. При этом, выскочить назад не могу по причине поводка. В то же время, у меня и не столь толстая задница, чтобы в данный момент выступать за контур. Так, даже и заорать в текущую секунду невозможно было, поскольку, хоть платок и выплёвывается одними усилиями рта, но несколько секунд на это всё равно требуется. Я, конечно, запищала, но…
Но тут кто-то мощно ухватил меня за попу, буквально приподнял за неё же вверх и вставил меня в тамбур вагона вместе с моими кандалами, платками и сарафанами, так, словно я для него оказалась пушинкой. Как раз к тому моменту, когда Госпожа почуяла неладное и оглянулась.
-У! – только и успела сказать я, разглядев, что всё это проделал какой-то очень даже симпатичный Господин. Наверное, он тоже не любил бестолково толкаться на посадке, вот и оказался даже позади нас с Госпожой. И как раз кстати.
-Мадам, - сказал этот Господин Госпоже, - вы что же, не видите, что вашей девушке в таком виде сюда не влезть? Хоть бы впереди себя её пустили.
-Я не подумала, - признала Госпожа. – А вам большое спасибо, конечно. Мелани, как ты? Испугалась?
-У, - повторила я. – Угу.
-А девушку Мелани зовут? – сказал Господин. – Очень красивое имя.
-Возможно, - согласилась Госпожа. – Только вам бы не следовало при ней делать мне замечания. Потому что Госпожа для девушки-рабыни…
-Да, бросьте, - перебил её Господин, - никто не безупречен. А девушка умная, это же по глазам видно…
Тут я осознала, что со мной происходит нечто, хотя и знакомое прежде, но слишком уж быстрое в данном конкретном случае. Весь мой организм словно заныл изнутри, как бы в обратном естественному занытию направлении. Ну, знаете, когда после качественного оргазма вас сразу не отпускает, а ваше тело ещё какое-то время ноет в затухающей истоме, понемногу успокаиваясь. А тут наоборот. Как бы в обратном направлении, с нарастанием.
Я, конечно, не такая уж и влюбчивая девушка, но уж и от бесчувственности не страдала ни разу. А этот Господин мне сразу понравился. Сильный, такой, решительный, большой, да и внешне… Внешность-то я толком и не рассмотрела, конечно, потому что оказалось, что он потащил нас вглубь вагона, а там потребовал от какой-то молодёжной компании уступить нам, женщинам, место на сидении. А, усадив нас, тут же и скрылся в неизвестном направлении, оставив меня в совершенно расстроенных чувствах. Ну, а чего бы мне хотелось? Прямо здесь, что ли? Так у местного населения такое не принято. Они сначала станут место искать, а, и, найдя, сперва какую-нибудь гнилую философию разведут, либо насчёт оплаты, либо ещё хуже. Насчёт предохранения от беременности. Представляете? У этих ненормальных постоянно в мозгах предохранение от беременности! Нет, вот, как хотите, а они сумасшедшие. Предохраняться от беременности. Скажите такое любой девушке-ламиоле в Оллитарии, так она от смеха заикой сделается.
Так у меня что, любовь с первого взгляда случилась? Ну, имя моё похвалил. Что я, сама не знаю, что у меня имя красивое? А, ещё умной назвал, и про глаза чего-то… Ну, назвать девушку умной, это во многих случаях спорный комплимент. Уж конечно, прежде чем назвать девушку умной, её надо раза три назвать красивой, обаятельной, привлекательной, а уж потом и её умственные способности похвалить уместно будет. Да и не такая уж я падкая на стандартные комплименты. А тут…
Так он же меня за попку ухватил, вот дело-то в чём! Ну да, как ухватил, так меня не только в области попки проняло, а до самой головы со всеми её амора… То есть, аномальными умственными способностями. Наверное, даже и сарафан помялся в задней части… Ага, а я ещё и скована достаточно коротко, да и цепи свои только что туго натягивала, аж до сих пор запястья чувствуют. Тут ведь как? Если тело вдруг сливается с душой и начинает стремиться в простор, а цепи вдруг сдерживают порыв, так оно с двойной силой рваться начинает. Аж вразнос идёт. Вот меня и разнесло. Нет, вот, бывают же и здесь мужчины, оказывается. Только у этих мужчин почему-то принято тут же скрываться из глаз, как только они мне приглянутся. А чего я им сделаю-то, кроме лишнего удовольствия?
Говорят, здесь мужчины от девушек бегством спасаются, потому что все девушки замуж хотят. А мужчины не хотят. Мужчины тут хотят как в Оллитарии. Ну, что мужчины везде одинаковы, это не новость. Впрочем, и женщины тоже. Я же ведь только что говорила, что замуж хочу. Вот, он, наверное, почувствовал, и испугался. Так, надо же было мои мысли до конца дослушать. Замуж я хочу, конечно, но и за кого попало выходить не стану, уж это я сто раз озвучивала. Во-первых, я мужчину должна хорошо узнать и к нему привыкнуть. Во-вторых, естественно, любовь. Ну, и чтобы я ему понравилась тоже. Уж это обязательно. Ну и, в-третьих, мужчина всё-таки до какой-то степени обстоятельный быть должен. Ну да. Состоятельный, надёжный, способный за себя постоять, и за меня тоже. А как же? Да как можно уважать мужчину, который за свою девушку постоять не может? Понятное дело, девушка не всегда правильно себя ведёт, засекается иногда, или просто тупит от ограниченности своих умственных способностей. Но, уж если она твоя девушка, то никто не вправе на неё наезжать, и по рукам таких. А с неправильным поведением девушки уже сам разбирайся. Если заслужила, то сам и воспитывай, и наказывай даже. А другим позволять нечего.
Тут я обратила внимание, что пока я рассуждала о свойствах мужчин и их способностях защищать от наезда своих девушек, на нас с Госпожой уже на самих наехали окружающие. Ну да, сперва они некоторое время приглядывались, в основном ко мне, а потом и наехали. А чего ко мне приглядываться? Рабыни, что ли, не видели? Так, чёрт их знает, может и не видели. Рабыни-то, как я уже говорила, в электричках не ездят. В смысле, Господа рабынь в электричках не возят. Больше в автомобилях, причём, престижных. Ну, если, конечно, не привяжут, чтобы за автомобилем бежала. Но это редко. Автомобиль слишком уж быстро едет, чтобы девушке за ним угнаться бегом. Это тогда надо с такой маленькой скоростью ехать, что проще пешком идти. Только иногда всё равно привязывают. Ну, если нравится, когда девушка позади на привязи бежит. Кому такое не понравится-то? Да я и сама кое-кого привязала бы, чтобы за моей коляской побегали. Только таких возможностей у меня нет, но помечтать-то можно?
А эти всё таращатся. Я, конечно, особенно не должна своих глазок на окружающих поднимать, я и не поднимаю. А боковое зрение на что? Чего особенного-то? Ну, сидит девушка в сарафане, в цепочках и на поводке. Сидит, никого не трогает, никому не указывает, как жить. А некоторые вылупились, словно на чудо-юдо болотное. Я так думаю, что этих пучеглазок как раз и шокирует, что девушка себя естественно чувствует в ошейнике, да ещё с платочком во рту. А у них у всех комплекс неполноценности. Им всё кажется, будто они не так выглядят, или не так себя ведут, или, хотя бы, воняют… В смысле, пахнут не так. Уж, как они тут пахнут, это вообще… А! Это вообще не моё дело, вот. А, вот, местным явно до всего дело есть.
Как я уловила, они разворчались на нас с Госпожой от обиды, что мы сидим, а им теперь и места нет. А они тут хозяева, а не всякие кто-попало, которые откуда-попало появляются, а потом ещё чего-попало себе позволяют. Например, сидеть, когда нормальным стоять приходится.
Ну, Госпожа всё это ворчание игнорировала, а я и тем более. Вот они и разозлились ещё больше. Причём, резюмировала общее мнение одна из девиц, которая лучше бы, прежде чем другим замечание делать, на себя бы посмотрела.
-Ишь, напялила себе мешок на голову и сидит, - высказалась на счёт Госпожи эта девица.
-Среди своих баранов так ходила бы, - поддержал девицу соседний молокосос.
-Понаехали тут! – присоединился сюда же и один из старых пней, которых, вообще-то, было здесь достаточно много.
-Ага, понаехали дикари средневековые со своими бабами в намордниках, – поддержала митингующих весьма оборванная дама среднего возраста, - уже и в электричке от них не пройти.
-Все деньги из нас высосали, - заявила первая девица, - а теперь, вон, с рабынями ходят.
-Вот-вот, - поддержала молодую оборванка, - сидит тут чёрная морда, да ещё и белую девушку на цепи держит. И все они только об этом и мечтают.
-А мы, типа, всё молчим, - сказал молокосос.
Лично мне показалось, что это как раз Госпожа молчит, а они ворчат, только у этих оказалось своё мнение.
-Эй, ты, - сказала оборванка, да ещё и слегка пихнула Госпожу боком, - чего над девушкой измываешься? Вон, даже рот ей заткнула.
-А вам-то что? – на этот раз ответила Госпожа. - И не советую вам толкаться.
-Не нравится, что толкаются, так на лимузине разъезжай! – воодушевилась дама, получив хоть какую-то реакцию со стороны противницы.
-Я не имею права ездить в общественном транспорте? – осведомилась Госпожа.
-А, нечего другим мешаться, если денег невпроворот! – заявила ещё одна молодая девица.
-Отвяжитесь, - посоветовала им Госпожа. – Я же деньги в ваших карманах не считаю?
-Ещё бы, - сказала оборванка. – Таким, в своих бы карманах пересчитать суметь. Они свои деньги уже линейкой по толщине меряют!
-Или на вес, как капусту, - сострил молокосос. А старый пень высказался так:
-Развелось кровопивцев на народную собственность. Сталина на них нету!
-Эй, ты, чернозадая! – пихнула Госпожу первая девица, - чего белую девушку гнобишь? Глухая, да?
-Я, во-первых, имею привычку мыться, в отличие от некоторых, - рассердилась Госпожа, - так что, за собственным задом лучше последи…
-А во вторых, что? – перебила девица.
-А во-вторых, пихнёшь снова, так пожалеешь.
-Расселась, а теперь не нравится, что пихаются?
-Да, не нравится.
-А чего тебе нравится? Белых девушек на цепи держать, да рты им затыкать?
-Девушка у меня в аренде, а не у вас, - возразила Госпожа. – Как считаю нужным, так её и держу. Так, как по правилам положено.
-А по правилам положено, чтобы для всех свобода и демократия! – заявила вторая девица.
-Для инфреянок свобода и демократия? – спросила Госпожа.
-Для всех! – подтвердила первая девица, которая толкалась. – И нечего Конституцию по десять раз переписывать.
-А на Инфре-12, кстати, революция. Не слыхали? – припомнила вдруг Госпожа оборванка.
-Это где? – спросила Госпожа. – В Гедониксе, что ли?
-А вот и не в Гедониксе, а вообще. Повсеместно. Ну, говорят.
-Говорят?
-Да, вот, говорят. Свободу ламиолам, а всех рабовладельцев на кол!
-А, давно пора, - обрадовался старый пень. – Я ж им ещё когда говорил, надо туда десант для наведения порядка высадить.
-Эх, батя, - вздохнула оборванка, - да нам бы сперва здесь порядок навести. А то, чем дальше, тем беспорядка больше.
-Так, чтобы порядок навести, надо, прежде всего, всех чернозадых с нашей земли повышвыривать, - высказалась первая девица. – А то, раскомандовались тут.
-Ну, так, начинай, - предложил пень. – Или только трёпом пробавляешься? А как до дела, так опять мы, старики, поскольку больше, выходит, некому?
-Запросто! – расхрабрилась девица. – Короче, эй, ты, которая в наморднике…
-Я не в наморднике, а в чадре, - сказала Госпожа, - и я тебя уже предупреждала, чтобы не толкалась.
-А я тебя сейчас и толкну! – наскочила девица. – Так толкну, что кверху тормашками до своего чуркестана… Ой!
Тут агрессивная девица почему-то вместо того, чтобы толкаться, отскочила назад, потеснив стоящую в проходе толпу. Толпа завозмущалась, наверное девица толкнула спиной не тех, кого обещала, а может кому и ногу отдавила.
-Ты, твою мать… - начал было ругаться молокосос, но девица тут же взвизгнула:
-Нож! У этой тётки нож под балахоном!
-А они все головорезы, - решил просветить толпу старый пень. – А вы чего, одной тётки с ножом испугались, да? Эх, я-то в ваши годы…
-А у неё, может, ещё и бомба под юбкой! – предположила оборванка. – Да это же шахидка, они же все так, вот, одеваются, чтобы было, куда бомбы прятать! Полицию зовите!
Тут толпа чуть не ударилась в панику. Впрочем, в вагоне было настолько тесно, что и бежать-то некуда. Тем не менее, вскоре вокруг нас образовалось некоторое пространство, даже несколько соседних мест освободилось. А толпа уплотнилась и ворчала с расстояния в пару метров. Ну, на тему о бомбах. Вроде того, что если бы бомба и впрямь у Госпожи имелась, так теперь её не выгодно взрывать, поскольку вероятная площадь поражения меньше стала. Ну, если только бомба не настолько мощная, чтобы весь вагон разнесло. Как бы то ни было, а в окна никто не выпрыгивал, пока что. Тем более что Господин пень тут же и похвалился, что он, мол, стар, чтобы от каждой бомбы прятаться, а и когда молод был, то вражеским снарядам не кланялся. Ну, после такого заявления молодым пням, наверное, совестно стало бегством спасаться. Только, я думаю, все они ни в какую бомбу не верили, не то бы разбежались несмотря ни на что. А если бы даже слегка и поверили? На ходу из поезда выпрыгивая и ушибиться можно. А главное, это же ведь жадины. Выпрыгнешь сейчас, так неизвестно, сколько другого поезда ждать придётся. Да ещё платить за проезд по второму разу. А бомба, чего? Её, может, и нет вовсе. А если и есть, так её ещё неизвестно, будут ли взрывать, и где. Может жадины до своей станции доехать успеют, а там и трава не расти. По крайней мере, теперь уже никто не мешал нам с Госпожой спокойно сидеть на своих местах. Нет, вот, всё-таки иногда как хорошо быть рабыней-ламиолой. Господа меж собой разбираются, а тебя никто и не трогает. Ну, это потому, что Господа часто власть поделить не могут, хоть в большом, хоть в малом. А рабыня-то ни на какую власть не претендует, так на неё и нападать не за что.
Похоже, кто-то и вправду вызвал охранников, потому что двое бездельников появились на горизонте и стали проталкиваться сквозь толпу в нашу сторону. В этом месте охранников и называют-то странно. Не охранниками и не блюстителями даже, а «полиция». А ещё раньше, говорят, называли вообще «милиция». Я, конечно и ошибаться могу, но мне кажется, слова-то несколько смешные. Если истолковать с точки зрения местной лингвистики, то получается что «полиция», или, как часто говорят, «полицаи», это персоны, которых узнают по лицам. Так ведь лица у этих охранников всегда такие, что и впрямь сразу опознаются, поскольку, как тут говорят, «лица джентльменов, не обезображенные печатью интеллекта». Только, опять же, зачем опознавать охранников по лицам, когда они всегда одеты по-особенному? Так, народ, ведь, какой? Всегда найдёт особо неприглядную особенность, и в соответствии с ней прозвище и придумает. Например, зверя медведя именует «косолапый», зверя зайца «косой», а местную разновидность рокси, собаку, «куцый», что значит, бесхвостый. Ну, это если собака без хвоста. Причём, зачастую эти обзыватели сами же собаке и отрезают хвост, потому, что он им по каким-то неведомым причинам не нравится. Вот такие они, сперва хвост оторвут, а потом обидное прозвище придумают.
А медведь, конечно, косолапый, но ведь в то же время и большой, сильный, мохнатый, когтистый, да мало ли ещё чего? Нет, вот, «косолапый», и всё. Несмотря, что медведю так удобнее ходить. А уж что заяц косой, так будешь тут косым, когда сразу во все стороны глядеть приходится, чтобы не сожрали.
А «милицией» «полиция» прежде называлась, выходит, потому что не особенно давно в этой стране все гораздо добрее были. А потом решили, что слишком скучно живут, и занялись реформаторством. Ну, не сами люди решили, понятное дело, а их руководство. Вот оно за реформы и взялось. Да так талантливо, что всё переломали, а нового ничего путного не создали. Зато людям нервы намотали, в результате чего, у народа тут характер испортился. Нет, ну разве не бред, ми-лицию переименовать в по-лицию, да ещё кучу денег на это потратить, лишь потому, что опознавать блюстителей по «милым лицам», это не так круто, как просто «по лицам»? Надо так понимать, реформаторы решили, что охранники не должны быть добрыми, а должны быть злыми. А вышло наоборот, охранники какими были, такими и остались, зато народ злой стал.
Я говорю, может, я тут и ошибаясь, я же у Господ не спрашивала. Так рабыне и не положено к Господам с глупыми вопросами приставать. Ей больше положено всегда под рукой платок для рта держать. И даже два.
Тут, наконец, полицаи добрались до нас и нависли над Госпожой с мрачным видом. А Госпожа продолжала сидеть, как ни в чём не бывало.
-Э… - сказал, наконец, первый полицай, - документы!
-Эй, гражданочка, - поддержал его второй полицай, - мы к вам обращаемся, между прочим. Предъявите документы, пожалуйста.
-Разве я обязана постоянно документы с собой носить? – поинтересовалась Госпожа.
-А лучше бы их вам предъявить, чтобы хуже не было, - сказал первый полицай.
-Вот мои документы, на моей цепи, - указала на меня Госпожа. – На ошейнике у девушки всё написано. Прочтите номер девушки, свяжитесь с арендным отделением и выясните, у кого девушка в аренде, и на какой срок.
-Ага, сейчас, пойду с этими извращенцами связываться, - возразил полицай. – Я прямо здесь с подозрительными личностями разбираться обязан, пока они не наделали чего нехорошего.
-А чего я нехорошего делаю? – спросила Госпожа. – Сижу, никого не трогаю. Кстати, билет на проезд предъявить, может?
-Билеты контролёрам предъявлять будете, - сказал второй полицай, - а с нами умничать нечего. Поскольку, выяснение личности.
-Вот и выясните мою личность через арендное управление.
-Документы предъявите, всё-таки.
-Документы не при мне.
-Ну да, - обрадовался первый полицай, - этого следовало ожидать. Оружие есть?
-Вы что? – удивилась Госпожа. – Зачем мне оружие? Я же не военнослужащая.
-А взрывчатые вещества?
-Ну и фантазии у вас.
-Вы не иронизируйте, а на вопрос отвечайте. Оружие или взрывчатка есть?
-Нет.
-То есть, отрицаете наличие при себе оружия или взрывчатых веществ?
-Да.
-А если найдём?
-Вы собираетесь меня обыскивать?
-Ну, если вы сами, добровольно предъявите запрещённые предметы, то не будем.
-А если у меня ваших предметов нет, каким образом я их вам предъявлю?
-Ишь, ещё и запирается, - вставила своё слово Госпожа оборванка, только её никто не слушал.
-А тогда придётся обыскать, - сделал вывод первый полицай. – Я же говорил, чтобы хуже не было.
-Я мусульманка, - заявила Госпожа. – Никакой мужчина не вправе лезть ко мне под одежду, и даже вообще прикасаться ко мне без моего согласия. Иначе, это будет приравниваться к изнасилованию с использованием служебного положения. Вы, Господа полицейские, слыхали об этнической комиссии по защите прав и традиций законных мигрантов?
-Вот я и говорю, понаехали тут! – встрял теперь Господин старый пень, - да ещё права качают.
-Вот именно, - поддержала его Госпожа оборванка. – С нами чего угодно делать можно, а этих и пальцем не тронь!
-А не то, разжигание, понимаешь… - попытался вставить своё слово и отдавленный первой девицей молокосос, но тут первый полицай потерял терпение и заорал:
-Тихо!
А потом велел второму полицаю:
-Свяжись со станцией, скажи, чтобы женщин прислали. Типа, в связи с необходимостью обыска.
А вы, гражданка, пройдёмте-ка для выяснения личности.
-Это куда? – спросила Госпожа.
-Куда следует.
-Спасибо, я и так следую, куда мне следует.
-Короче, встала, и пошли! – заорал полицай. – Не то, за сопротивление полиции, и в связи с террористической угрозой… Ну?!
-Хорошо, - согласилась Госпожа. – Только я должна о рабыне позаботиться.
-Э…
-Это недолго, - пообещала Госпожа, встала, а мой поводок сняла с руки и примкнула замочком к верхней скобе сидения, устроенной для того чтобы держаться на ходу тем, кому сидячих мест не достанется. Потом положила мне руки на плечи и сказала:
-Мелани, всё в порядке. Ты на привязи. Сиди здесь и ожидай указаний. А я на некоторое время отойду по делам. Понятно?
-Угу, - подтвердила я.
Госпожа развязала на мне головной платок и перевязала его иначе, завязав под челюстью, как чаще всего и носят платок девушки-рабыни. Ну…
А Госпожа ещё и вынула у меня кляп, расправила его, сложила и принялась укладывать в нагрудный карман сарафана. Или как-то неправильно сложила, или ещё чего, но в сарафане явно обнаружилась лишняя тяжесть, которая уж никак бы не возникла по причине сырости вытащенной изо рта ткани.
-Смотри у меня, девушка, - сказала мне напоследок Госпожа и ушла с полицаями.
А я убедилась, что надёжно прикована к своему месту, и успокоилась. По крайней мере, никто прикованную девушку с этого места не сгонит, а стоять в шатающемся на каждом повороте поезде мне вовсе не хотелось.
Теперь публика снова начала приближаться, только на место рядом со мной всё равно никто не садился. Смешные они, в самом деле.
А самая первая девица оказалась решительнее других. Вот она села рядом, уставилась на меня, а потом осторожно тронула пальцем за руку. Я не сдержалась и хихикнула.
-Слушай, - сказала девица, - тебя Мелани зовут, да?
-Да, Госпожа, - подтвердила я. Чего спрашивать-то, когда на ошейнике написано? Это она явно чтобы разговор затеять. Рабыням, вообще-то не следует ни с кем говорить без разрешения Госпожи. Да и вообще, положено помалкивать, пока не спрашивают. Так, а если спрашивают? И, потом, Госпожа ведь мой рот освободила, значит косвенно разрешила мне говорить. Если спрашивать будут, или, там, по обстоятельствам.
-Да какая я Госпожа? – обрадовалась моему ответу девица, - я, типа, Дашка.
Ухватила за руку вторую девицу, подтащила поближе и представила:
-А это, типа, Наташка.
Указала на молокососа и добавила:
-А этот, вообще, Валерка. Только он, типа, дурак, всё равно, типа, ничего в жизни не смыслит.
-Сама дура! – обиделся Валерка молокосос.
-Увянь, - отмахнулась от него девица Дашка, девицу Наташку подтащила ещё поближе, а мне сказала:
-Мелани, ты чего, нас боишься, что ли?
-Я не боюсь, Госпожа, - ответила я. – Просто, рабыня должна вести себя скромно. Ну, в том числе. Госпожа.
-Да не Госпожа я, - повторила Дашка, - у меня денег столько нет, Госпожить чтобы. Слушай, а у тебя подружки есть?
-Ну, я не помню, Госпожа, - растерялась я. – Раньше, кажется, были. Гос…
-На Инфре были, да?
-Угу, - подтвердила я.
-Слушай, Мелани, - нерешительно сказала Дашка, - а ты, это…
-Что, Госпожа?
-Ну, это… Ты и вправду бессмертная?
Ах, вон она ради чего подкатывается. А я-то и не догадалась сразу.
-А? – переспросила Дашка.
-Понимаете, Госпожа, - туманно заявила я, - если честно, то я даже и не знаю, как ответить, Госпожа.
-М-м-м-м… - сказала Дашка, и принялась чесать себе нос, а Госпожа Наташка предположила:
-Не велено говорить, да?
-А бессмертных не бывает, - заявил Господин молокосос Валерка, - потому что это бы противоречило принципам термодинамики…
-Чего-о-о? – уставилась на него Дашка.
-Термодинамики, - повторил Валерка, но как-то уже нерешительно.
-Утихни с термодинамикой-то, умник! – сказала Дашка и снова тронула меня пальчиком.
-Мелани, а тебе сколько лет? Ну, если не секрет.
-Мне двадцать номинальных циклов, Госпожа, - автоматически ответила я на такой простой вопрос.
-Э… Ну, то есть, а давно тебе двадцать, этих самых, циклов?
-Мне всегда двадцать, Госпожа, - удивилась я. – Ну, возможно, двадцать с половиной, конечно.
-А мне восемнадцать. Почти, - похвалилась Госпожа Дашка.
-А мне вообще девятнадцать, - сообщила Госпожа Наташка.
-Слушай, Мелани, - снова пристала Дашка, - а тебе, наверное, не нравится быть рабыней?
-Почему, Госпожа? – удивилась я.
-Ну, а чего, если тобой все командуют? Одевают, вон, как деревенщину позапрошлого века. Вообще на цепи водят, да ещё и работать заставляют, наверное. Может, и бьют даже? Разве это может нравиться?
-Нет, мне нравится, Госпожа, - сказала я, не желая особенно распространяться.
-Ну, это же ведь из за бессмертия? – предположила Дашка. – А, вот, если от этого отрешиться? Разве тогда бы нравилось?
-Это не простой вопрос, Госпожа, - попыталась я всё-таки увильнуть от ответственности. Уж эти, мне, Госпожи. Сами пристанут, спровоцируют, а потом тебя же и виноватой сделают.
-Мелани, а, вот, ошейник на тебе? - встряла Госпожа Наташка.
-Ну да, на мне ошейник, Госпожа, - подтвердила я.
-И это для тебя нормально, да?
-Само собой, Госпожа.
-Знаешь, как-то даже… - запнулась Госпожа Наташка. – Ну, вот, я бы так не смогла. В ошейнике ходить. Ну, типа, провалилась бы.
-Ну, ошейник не настолько тяжёлый, Госпожа, - прикинулась я дурочкой, - чтобы уж, прямо, провалиться, Госпожа.
Тут вся компания слегка похихикала, а потом Госпожа Дашка спросила:
-А в цепях ходить, это сильно тяжело?
-Поначалу, да, Госпожа. Но когда научишься, то ничего страшного. Это ещё смотря какие цепи, Госпожа.
-Ну, это понятно. Я, в смысле, как это с моральной точки зрения?
-Вы имеете в виду психологические ощущения, Госпожа?
-Во-во! – обрадовалась Дашка. – Они самые. Как это ощущается?
-Ну, если сказать коротко, Госпожа, то сексуально. Госпожа.
-Вот, я же говорю, они от этого балдеют! – обрадовался Господин Валерка.
-Если кто от этого балдеет, так ты, - сказала Господину Валерке Госпожа Наташка. – Таращишься на девушку так, что аж глаза подскакивают, помимо всего прочего.
-Кто, я? – попытался отпереться Валерка.
-А кто, я? – ответила Госпожа Наташка.
-Да у вас у самих на это дело подскакивает.
-Если у нас чего подскакивает, так это снаружи не видно, - заметила Госпожа Дашка, - а ты гляди, штаны бы не прохудились.
-Чёрт… - проворчал Господин Валерка и попытался оттянуть вниз свою короткую курточку. – А это из за вас с Наташкой, вот!
-Ага, виноватых нашёл?
-А что, нет? Сами же хотите, а кочевряжитесь. Не так?
-Глядите, ещё один психолог недорезанный, - сострила Наташка.
-Я не психолог, - обиделся Валерка, - зато не лицемер, как некоторые.
-И хотел бы лицемерить, да организм выдаёт?
-Да ну вас, - сказал Валерка. – Эта самая Мелани, думаю, в сто раз больше вашего в жизни соображает. Так?
-Ну, разве только лишь в сексуальном плане, Господин? – дипломатично сказала я.
-Вот! – сказала Госпожа Дашка. – Мелани, а это правда, что про инфреянок говорят?
-А что говорят, Госпожа?
-Ну, что вы сексуальные.
-Ну, это вы можете сами рассудить, Госпожа, сексуальная я или нет.
-Нет, а, вот, по интимной части? Говорят, что земные девушки, в интимном смысле, вам и в подмётки не годятся?
-Ну, это неправда, Госпожа, - решила пошутить я, - уж в подмётки-то годятся, Госпожа.
Тут кто-то захихикал совершенно странным хихиканием, и, ко всеобщему недоумению, оказалось, что это был Господин старый пень.
-И чего это вы смеётесь, дедуля? – обиделась на него Госпожа Наташка.
-Это потому, что правильно девушка говорит, - объяснил пень. – Куда вам, нынешним, против тех, что в наши-то времена были.
-Это при Сталине, что-ли? – поинтересовалась Наташка. – Или вообще, при царе Николае?
-Ой, не помню уже, при ком, - сострил в ответ старый пень. – Вот, проклятый склероз. Девушек помню, царей путаю.
-А нынешние, значит, плохие? – уточнила Госпожа Дашка. – Это вы по собственному опыту, дедушка?
-Да, стар я уже, с молодками опытничать, - признался пень.
-А откуда же такие выводы?
-Откуда? Так вот же, - указал он на меня, - девушка сама говорит. Про подмётки.
-Так, как же она может про ваши времена знать?
-Так, если она бессмертная, запросто, - нашёлся Господин пень.
-Я пошутила, - призналась я. – И вообще, может, я платок в рот возьму?
И полезла в сарафан за платком для рта. И тут же обнаружила там нечто лишнее, что и создавало дополнительную тяжесть. А именно, средних размеров нож, который мне явно засунула туда Госпожа, прежде чем отправиться с полицаями на обыск.
Ого! У меня в один миг в голове образовалась куча мыслей и умозаключений. С одной стороны, рабыне вообще не положено иметь при себе опасных предметов. Даже заколки и шпильки под вопросом, а тут, не просто режущий предмет, а, можно сказать, холодное оружие. Уж оружия рабыням ни под каким видом носить не положено. И это, в принципе, правильно. Ламиола же за себя не отвечает, если что. А вот у её собственника большие проблемы будут, если его рабыня, сдуру, кого-нибудь порежет. То есть, с этой, одной стороны, мне следовало бы немедленно сообщить о найденном на себе опасном предмете, и избавиться от него. А, вот, с другой стороны, тогда же сразу выяснится, что у Госпожи был нож, и она его спрятала на мне. А зачем, если не за тем, что за найденный нож у неё могли бы быть неприятности? Да ведь она же сама полицаям сказала, что оружия и взрывчатки нет. А должна ли я подводить Госпожу, у которой я в аренде, под ответственность? Это же она в данный момент моя хозяйка и собственница. А я её собственность, и никаких самостоятельных решений принимать даже и права не имею. Да и вообще, зачем ещё быть собственностью, если не затем, чтобы свалить с себя всякую ответственность, и делегировать её собственнику? Это же и есть самое главное преимущество рабыни, - жить, не решая самостоятельно никаких проблем, а только быть послушной и выполнять то, что приказывают. Знаете, не нравятся мне эти самые «другие стороны», особенно если они так внезапно на голову падают. Тут, конечно, наилучшим решением было бы дождаться Госпожу, и пусть она сама у меня свой нож забирает. А я, вроде бы, и не заметила, что она его в мой сарафан прятала. Ну да. Только беда в том, что я заметила не вовремя, а теперь…
Но тут оказалось, что Госпожа Дашка ухватила меня за руку, залезшую в сарафан, и говорит:
-Мелани, ты не затыкайся, пожалуйста. И не бойся. Мы же ни какие-нибудь, там, идиотские Госпожи, ничего тебе не сделаем. А мне с тобой поболтать интересно, ну?
-Ну… Хорошо, Госпожа, - согласилась я, оправила на груди сарафан и убрала руки куда подальше, на подол. И, правильно. Дашка, хоть и не моя, но тоже Госпожа. Велела мне ничего не делать, вот на неё и сошлюсь, если что. А там и Госпожа придёт.
-Ты красивая такая, - сообщила мне Дашка. – А что, у вас на Инфре все такие красивые?
-Многие, Госпожа, - подтвердила я. – Но, как иначе-то?
-В смысле, некрасивых там не держат? А куда их?
-А, на пластическую операцию, - предположила Госпожа Наташка.
-Хи-хи, - не удержалась я. – Понимаете, Госпожа, рабыня обязана быть красивой. Ну, потому она за своей внешностью должна следить. Да и не только за внешностью. За одеждой, если её не голой держат, за украшениями, за колечками. А цепи свои обязана каждый день чистить, а то и два раза в день, даже. Ну, если она не сильно привилегированная рабыня, конечно, за которую всё другие рабыни делают.
-А которая не следит, ту плёткой? – предположила Наташка.
-Бывает, Госпожа, - подтвердила я. – Но это, если дура. Умная сама понимает, как важно рабыне быть красивой и сексуально привлекательной.
-Да, уж, это даже я понимаю, - согласилась Госпожа Дашка, - хоть и не рабыня.
-А вам, наверное, тоже хотелось бы рабыней быть, Госпожа? – предположила я.
-Э? – поперхнулась Дашка. – Эт-т… С чего это?
-Ну, вы же, Госпожа, интересуетесь, как и что, какие ощущения, и всё такое, остальное…
-Ну! – сказала Дашка. – Это ещё не значит, что я рабыней быть хочу.
-И даже попробовать бы не хотели, Госпожа?
-Попробовать чего?
-Попробовать на моём месте? На привязи, в цепочках, в ошейнике, в платочке и в сарафане. Госпожа.
-Да ну… - отпёрлась Дашка, при этом, кажется, начиная краснеть своим личиком.
-А ещё нам часто колечко в нос продевают, - напомнила я, - а на грудь табличку с крупной надписью, чья ты собственность, а если продаёшься в собственность, то за какую цену.
-Хочет, хочет, - обрадовался Господин Валерка. - Точно хочет, хи-хи-хи.
-Сам он хочет, - кивнула на Валерку Дашка. – Ты на него не смотри, я же говорила, он, типа, дурак.
-Но-но! – рассердился Валерка. – Уж это слишком!
-Ну, если точнее, он временами дурак, а временами, ничего. Когда не умничает. Да ну его в болото.
А я рабыней быть не хочу. Вот, ты же хочешь, сама говорила, правда?
-Говорила, Госпожа, - согласилась я.
-Я тебе верю. Что хочешь. А чего же ты мне не веришь, что я не хочу?
-Простите, Госпожа, - сказала я. – Действительно, если Госпожа чего говорит, значит, так оно и есть. Госпожа.
-А ты, наверное, много таких Госпожей встречала, что рабынями быть хотят? – догадалась Госпожа Наташка.
-Встречались, Госпожа, - подтвердила я.
-А почему они хотели? – спросила Дашка. – Из-за бессмертия?
-Нет, конечно, Госпожа. Они же Нолы были. Как Нола-то ламиолой станет, даже если рабыней будет?
-То есть, если ты не ламиола, то никак бессмертной и не стать, так выходит? – решила уточнить Госпожа Наташка.
-Так, Госпожа, - подтвердила я.
-А, вот, ламиолой можно как-нибудь стать?
-Ну, вот такого я никогда не видела. Чтобы Нола стала ламиолой, - сказала я им. – Даже и теории такой никогда не слыхала. Госпожа.
-А что, есть какие-то теории, насчёт бессмертия ламиол? – спросила Госпожа Дашка.
-Конечно, - подтвердила я. – Сколько угодно, Госпожа.
-Ага! – обрадовалась Дашка. – И как же это трактуется теоретически?
-Ну, я не помню, Госпожа. Уж этих теорий столько, что и число-то не запомнишь. Потом, многие из них просто заумные, такие, что ламиоле и не понять никак. Разве вы не знаете, Госпожа, что умственные способности ламиолы не могут идти ни в какое сравнение с умственными способностями Госпожи Нолы, Госпожа?
-Это ты сама так считаешь, или рабыням так говорить положено?
-Хи, - сказала я. – Рабыням, Госпожа, вообще говорить почти не положено. А эту фразу и без рабынь есть кому то и дело повторять.
-Хи-хи, - согласилась Дашка. – А, всё-таки, ты сама как считаешь, это правда?
-Я считаю, правда, Госпожа.
-Правда?
-Понимаете, Госпожа, - попыталась объяснить я, - умственные способности ламиол и Госпожей Нол действительно разные. Притом, это не означает, что все ламиолы дуры. Просто Нолы и ламиолы думают о разном, и в том, что им неинтересно, естественно, уступают друг другу в умственном плане. А в том, что интересно, превосходят друг друга. Вот, никто же не спорит, что Госпожа Нола не может сравниться с ламиолой в сексуальном плане? А это ещё и потому, что ламиолы как раз об интимной стороне жизни почти всегда и думают.
-А с этим, что, никто не спорит? – спросила Госпожа Наташка.
-А чего спорить-то, если это так и есть? – удивилась я. – И если это сто-питсот раз практикой проверено? Госпожа.
-Сколько раз? – удивилась Госпожа Дашка.
-Ой, простите, Госпожа, это ко мне здесь местное дурное выражение прицепилось. Ну, я думаю, это означает, что множество раз проверено. Госпожа.
-Ну, - сказала Дашка, - как-то даже и обидно такое слышать.
Я уже хотела как-то извиниться за то, что огорчила Госпожу, но не успела, потому что Госпожа Наташка сказала:
-Слушай, Мелани, а ты можешь хоть одну теорию припомнить? Насчёт бессмертия?
-Одну могу, - согласилась я. – Одну я помню. Наверное, потому, что недавно её слышала. Только она дурная, как и все остальные.
-Это ничего, что дурная, - обрадовалась Госпожа Наташка. – А что недавняя, это хорошо. Это значит, что по последним научным данным.
-Сомневаюсь я, Госпожа, - осмелилась возразить я. – Мне так кажется, что наука там и близко не лежала.
-А я сейчас от любопытства помру, - сообщила Госпожа Наташка. – В чём эта теория состоит-то?
-Согласно этой теории, Госпожа, - припомнила я, - предполагается, что ламиол вообще не существует.
-Э… А как же?
-Бессмертие, - это вообще неправильное понятие, Госпожа. Ламиолы не бессмертны, а регенеративны. То есть, их организм как бы восстанавливается в течение регенеративного цикла, который, хотя и разный, но не сильно. Ну, по продолжительности. Потому, ламиолы и не репродуктивны. Ведь, никакой регенеративный цикл не длится девять месяцев, даже и месяца не длится. А если какая ламиола и становится Литой, создательницей жизни, так это потому, что её регенерация по неизвестной причине прекратилась. Ну, и она начинает стареть, словно Госпожи Нолы, но при этом всё равно остаётся ламиолой в физиологическом плане. Ну, по части Оллитары для поддержания жизни и разума. Но такое очень редко случается…
-Ух ты, - сказал Господин Валерка. – Да этой девке лекции бы читать в институте по сексопатологии...
-Заткнись! – цыкнула на Валерку Наташка. - Не сбивай девушку.
-Так вот, - продолжила я, - по той самой теории считается, будто ламиол, как реальных материальных объектов, не существует. А то, что наблюдается, это изображения. Ну, понятное дело, не просто изображения, а сложные голографические зрительные объекты. А если кажется, что их пощупать можно, и даже более того, так это иллюзия. Это, конечно, непривычно звучит, но если рассматривать в общем контексте с теорией Вселенной как множественной голографической парадигмы некогда существовавшего материального объекта или, хотя бы, его мнемонической модели, то всё начинает казаться логичным. Хотя, конечно, логика это ещё не доказательство истины. Ну, поскольку само понятие истины тогда тоже становится мнемоническим, как составная часть общей парадигмы…
-Ик! – сказала Госпожа Дашка.
-Простите, Госпожа, - сказала я, - я попробую выражаться проще. То есть, ламиолы просто изображения, которые обновляются в соответствие с программой устройства, которое эти изображения и создаёт. И что вот такой теорией как раз и можно объяснить отдельные редкие случаи, когда ламиолы исчезают откуда-нибудь, откуда исчезнуть никак невозможно. Например, из заклёпанной клетки. А потом появляются снова.
-И что, такие случаи действительно бывают?
-Наверное, да, Госпожа, - подтвердила я. – По крайней мере, лично мне доподлинно известен один такой случай. Одна Гедонисская пленница исчезла из самой охраняемой камеры, и появилась в другом месте. И совершенно никто не смог объяснить, как такое могло случиться. Я с ней лично разговаривала, так она и сама даже этого не понимала.
-Чёрт побери, - сказала Госпожа Дашка.
-Мне, может, платок в рот взять? – осведомилась я.
-Зачем?
-Ну, Госпожи Нолы часто сердиться начинают, когда я в таком плане разболтаюсь, Госпожа.
-Я не сержусь, Мелани, - сказала Дашка, - просто до меня вдруг дошло, что наши умственные способности, и впрямь… Это… Разные.
-Ну да, - согласилась я, - так и есть, Госпожа.
-А теория и впрямь глупая, - сказала Госпожа Наташка. – Сплошная метафизика и этот, как его? Идеализм вместо материализма…
-Хи-хи, - снова влез Господин Валерка, - капитализм, вместо коммунизма.
-Вот, мне тоже показалось, что там экзистенциализмом попахивает, - сочла уместным добавить я.
-Умру! – вдруг сообщила Госпожа Дашка.
-А что с вами, Госпожа? – испугалась я.
-Ничего. Просто, умру.
-Сейчас умрёте, Госпожа?
-Нет, - сказала Дашка, - потом, как-нибудь. Умру, вот тогда-то всё и ясным станет.
-Я бы на это не рассчитывала, Госпожа, - решила предупредить её я. – Как оказалось, если умрёшь, ничего ясным не становится. Наоборот, запутывается всё.
-А ты откуда знаешь?
-Так, из личного опыта, Госпожа.
-Тебе что, случалось при смерти быть?
-Нет, конечно. Мне случалось умирать, Госпожа.
-То есть, совсем?
-Ну, иначе бы я не говорила, Госпожа.
-А как же ты теперь живая?
-Ну, так, если я изображение, Госпожа? Выключили, а потом включили снова. Это непорядок, конечно, так делать, но такое и бывает редко. Кстати, и другими теориями, кажется, такое дело отчасти объясняется.
-Так, - сказала Госпожа Дашка. – Так, значит. Значит, было так, что ты умерла, и после этого чего-то там видела и ощущала? Пока снова не оказалась живой. Так?
-Точно, Госпожа, - подтвердила я.
-А ты помнишь, что там? Ну, когда умрёшь?
-Знаете, Госпожа, - призналась я, - это всё не очень-то приятно вспоминать.
-Это, конечно, - согласилась Дашка, - только, ты понимаешь, у нас тут многие, очень многие, просто головы себе сломали на том, чего после смерти случается. А ты говоришь, будто сама видела. Может, всё же расскажешь, хоть маленько?
-Так, ничего там интересного-то, Госпожа, нету, - сказала я. – Ну, умерла и сидела, там, вылупив глаза. Неподвижно, понятное дело. Не дышала, сердце не билось. Ну, ведь это у мёртвых так и должно быть. А, вот, со слухом непонятно было. Что далеко, хорошо слышала, а что мне прямо в лицо говорили, вообще никак.
-А кто говорил-то?
-Ну, девушка говорила, которая ещё живая была. Когда я была уже мёртвая.
-И, что, и всё?
-Ну, я думала ещё, странно, мол. Это я же тогда в первый раз умерла. Я-то думала, что когда умираешь, то всё вокруг исчезает, и ты сама тоже, да и всё. А оказалось, вон чего. Испугалась я, честно говоря. И страх-то был не живой. Ну, когда я живая, я по-другому пугаюсь. Мы ведь как жизнь понимаем? Что она когда-нибудь закончится. Уж там неважно, бессмертная ты, регенеративная или ещё какая. Не сама помрёшь, так убьёт кто-нибудь или придавит чем-нибудь рано или поздно. Вот, тогда, например, меня убили. Вот я и была мёртвая.
-А может, тебя не до смерти убили? – предположила Госпожа Дашка.
-Я б не говорила тогда, Госпожа. Меня ведь ножом насквозь. Ну, чуть не насквозь. А когда я живая оказалась, так ведь лишь маленькая царапинка на животе была. Да и ту ещё раньше нацарапали, когда в живот пилочкой тыкали.
-Пилочкой тыкали?
-Пилочкой для ногтей, Госпожа.
-Мелани, а не могло так быть, что ты всё-таки не умирала, а, например, окоченела, или, там, в кому?
-А куда же тогда рана от ножа подевалась, Госпожа?
-Да уж, - согласилась Дашка. – А не могло всё это показаться? Ну, спьяну, или, там, от наркоты какой?
-А вы лучше так и считайте, Госпожа, - посоветовала я. – Так вам спокойнее будет.
-А ты сама так не считаешь?
-Ну, понимаете, Госпожа, когда-то мне тоже сразу приходило в голову, что я просто с ума сошла. Но с тех пор уже много такого произошло, что меня и голографической парадигмой пространства не напугаешь. Ну и привыкла я слегка. А вы не заморачивайтесь этим всем, Госпожа. Вы, вон, такая молоденькая, такая красивая…
-Я красивая? – переспросила Дашка.
-Ну… - растерялась я. – Потенциально красивая, Госпожа.
-Это, если отмыть, да?
-Честно говоря, да, Госпожа.
-И нарядить? Например, в сарафан?
-Ну, такого я без примерки сказать не могу, Госпожа. Это обязательно практическим методом проверить надо. Сарафан, он не всякой девушке пойдёт. Тут ещё от манеры движений зависит сильно, Госпожа.
-Непременно в сарафан, в такой, вот, платок, в ошейник и в наручники, - снова не утерпел Господин Валерка. – Как Дашка в таком виде в институт придёт, так все от восхищения попадают просто.
-А лучше тебя в таком виде в институт, - сказала ему Госпожа Дашка, - тогда все попадают и не встанут. А может и встанут. Частично.
-Дура, - только и сказал Валерка.
-Вообще, мужчинам платки и сарафаны лучше не надевать, - сочла уместным заметить я. – На это даже у нас многие плохо реагируют. Психуют просто…
Тут они все почему-то снова захихикали, а потом Валерка обозвал дурами всех. Я только не поняла, в том числе и меня, или без меня. А потом Госпожа Дашка успокоилась и сказала мне:
-Слушай, Мелани, я и не знала что вы, инфреянки, такие интересные, оказывается.
-Я вам понравилась, Госпожа?
-Ага, - подтвердила Дашка. – Мне только не нравится, что ты меня Госпожой называешь. А в остальном, конечно, понравилась.
-А вы мне тоже понравились, Госпожа, - ответила я. – Сначала не очень, а теперь нравитесь.
-Ну да, если отмыть.
-Ну, это я не подумав сказала, Госпожа. Уж Госпожа сама знает, когда ей мыться, когда нет. А, знаете, вы немножко похожи на мою самую первую настоящую Госпожу. Только та поменьше была и ей шестнадцать номинальных лет было. Она ещё говорила, будто меня хочет воспринимать как более старшую подружку, и всё такое.
-А ты у неё рабыней была?
-Конечно, Госпожа.
-И тебе у неё рабыней хорошо было?
-Ну, поначалу, да. И, потом, она же меня за тысячу мониолов купила, представляете?
-Смутно, - призналась Госпожа Дашка. – Это что, много?
-Это очень много, Госпожа. Я даже и другого такого случая не припомню, чтобы за рабыню хотя бы половину тысячи платили.
-А ты ей так понравилась, что она на тысячу раскошелилась? А дешевле тебя не хотели продавать?
-Там меня другие Госпожи купить хотели, чтобы личные счёты свести. Вот и вышел чуть ли не скандал. Только Госпожа их всех своей ценой забила. Грозилась ещё, всё равно, мол, она меня купит. Не за тысячу, так за две. Вот, конкурентки и отвалились. Ну, они, наверное, решили, что можно потом со мной счёты свести дешевле, не раскошеливаясь на официальную покупку.
-А тебя, значит, с аукциона продавали?
-Конечно, Госпожа. С аукциона, а начальная цена назначалась в пятьдесят мониолов.
-Ага. А что за счёты такие с другими покупательницами? Чего они на тебя взъелись?
-Знаете, Госпожа, - смутилась я, - мне это очень неудобно объяснять. И, потом, я как-то раз пообещала в этом не сознаваться. Ну, в том, за что на меня взъелись. Госпожа.
-А кому ты пообещала?
-Ну, самой себе, Госпожа.
-Это не считается. Я, вот, сама с собой всегда договорюсь.
-Нет, ну, я думаю, те обещания, что сама себе обещаешь, надо всё-таки выполнять, Госпожа.
-Ты чего, глаз кому-то выбила? – спросила Госпожа Дашка.
-Ой! – испугалась я. – Откуда вы знаете, Госпожа?
-Я? – удивилась Дашка. – Не знаю я. Я просто так сказала, что в голову пришло. А я что, угадала?
-Ужас, – рассудила я.
-А что такого, ужасного?
-Это потому что вам, Госпожа, не случайно этот пресловутый глаз в голову пришёл. Это всё фортели той же голографической парадигмы. Вот в этом и ужас. А я таких фортелей боюсь, Госпожа.
-Не поняла, - призналась Дашка. – Чего нам какие-то голограммы сделают? Чего страшного?
-Да, много чего. Например, вы сами, Госпожа, вдруг можете оказаться изображением. Вы мне только что понравились, как вдруг окажется, что вас и не существует вовсе. Это ещё самый маленький ужас, что в голову приходит, Госпожа.
-Чёрт… - сказала Госпожа Дашка и снова принялась чесать нос. А потом макушку. А потом сказала:
-Мелани, ты что, всерьёз так, вот, считаешь, что ты изображение, и все мы можем тоже в изображения превратиться?
-Я допускаю, что так может быть, Госпожа, - объяснила я. – А как оно на самом деле, я не знаю. Госпожа.
-Уже легче, - ответила Дашка.
-Понимаете, Госпожа, - решила предупредить её я, - тут всё не так просто. Я почему парадигмы боюсь? Потому что, чем больше мы о ней думаем, или, там, об этом разговариваем, тем её вероятность становится больше. То есть, мы как-то сами её и создаём, когда на этой теме сосредотачиваемся. А как о ней не думать, если уже до этого механизма додумалась? Вот, глядите, что вышло? Только мы о парадигме речь завели, а вам уже и глаз в голову пришёл. Госпожа.
-Э… - сказала Госпожа Дашка, - м-м-м-м…
-Тут у меня ещё одно подозрение есть, насчёт всей этой голографии.
-Ну? – то ли удивилась, то ли спросила Госпожа Дашка.
-Подозрение такое, что эта самая парадигма нами генерируется не просто так, а чтобы подобной иллюзией защититься от того, что на самом деле существует в реальности. А тогда ведь получается что? Что реальность гораздо хуже парадигмы. То есть, быть изображениями, выходит, это меньшее зло, чем выпасть в действительно существующую реальность и воспринять её, как она есть.
-Блин, - сказала Дашка. – Мелани, откуда у тебя такие страшилки в голове? Ты же говорила, ламиолы лишь о сексе и думают. А это чего такое?
-Я о сексе и думаю, Госпожа, - сказала я. – Только дело в том, что со мной уже случались выпадения в реальность, хорошо, хоть ненадолго. А это не так-то и выгонишь из головы.
-И что, там действительно так плохо? Ну, в этой реальности?
-Угу, - кивнула я. – Я даже предполагаю, что после таких выпадений в вашей мифологии как раз и возникло понятие Ада, Госпожа.
-Кончайте, а? – вмешалась тут Госпожа Наташка. – Вы чего пугаете? Поговорить больше не о чем? Насчёт секса-то как?
-Точно, - согласилась Дашка. – Мелани, ты нам, девочкам, можешь что-то по сексуальной части посоветовать? Ну, чтобы нам выше подмёток подняться?
-Ну, я же пошутила про подмётки, Госпожа, - обиделась я.
-Да по части секса, это ведь вообще всё наполовину несерьёзно, - сказала Наташка. – А, наполовину весело. Вот, у вас, ламиол, какие-то особенные секреты есть?
-У нас организм такой, Госпожа, - сказала я, - что нам без Оллитары никак. Стало быть, и без секса никак.
-Так, и нам тоже никак, - сказала Дашка. – То есть, если даже и «как», то совсем не так, как с «каком». А без этого «кака», не жизнь, а кака.
Тут уже и я засмеялась. Рассмешила она меня своей лингвистикой. Хорошая, всё-таки, Госпожа эта Дашка. Жаль, что изображение…
-Ну, так как там насчёт интимных секретиков, Мелани?
-Это, Госпожа, лучше бы не в теории объяснять, а на практике, - предложила я.
-М-м-м? – сказала Дашка. – Ну, может и так.
-Вот, если бы вы, Госпожа Дашка, меня в аренду взяли денька на три?
-Мелани, да я бы с радостью. Только откуда такие деньги-то?
-Ну, а если в складчину, с вашими подружками?
-Хм, - сказала Госпожа, - это, вряд ли. Слушай, а вас, инфреянок, в кредит не дают? Ну, с рассрочкой платежа на пару лет?
-В кредиты лучше не залезать, Госпожа, - предостерегла её я. – И потом, на мою аренду, кажется, надолго вперёд очередь расписана. Ну, точно я не знаю, конечно. Только если так, то в кредит меня не дадут. А вот если переплатить вдвое, то и без очереди, наверное, меня взять получится. Госпожа.
-Да уж, - согласилась Дашка. – При таких делах, просто не реально. Придётся мне невеждой в сексуальном плане всю жизнь прожить.
-У Госпожей Нол не из одного ведь секса жизнь состоит, - попробовала я её утешить. – У вас, Госпожа, наверное, и других интересов много?
-Не имеет значения, - сказала Дашка. – Если девушка в сексе убога, все другие интересы просто меркнут. Эх, жаль, что академии интимных наук у нас нету. Ведь, готовые же специалистки для преподавания появились, а мы теряемся.
-Ну, я же не говорю, Госпожа, будто, уж прямо, лучше всех в интимных вопросах смыслю, - смутилась я. – Я, как все ламиолы. Ну, говорят, что немного более чувствительная, только, уж верно, и почувствительнее меня девушки отыщутся. Госпожа.
-Правда? – сказала Госпожа. – Слушай, Мелани, а ты не в деревне родилась?
-Чёрт… А как вы снова догадались, Госпожа?
-Ну, честно говоря, ты рассуждаешь как деревенская девушка. Как наша современная деревенская девушка, плохо понимающая городскую жизнь.
-Госпоже виднее, - согласилась я и опустила глаза. А Госпожа Дашка взяла меня за руку и сказала:
-Мелани, ты не обижайся. Понимаешь, ты мне вообще очень понравилась. Только, чего уж там, разные мы. А можно, я тебе кое-что в нашей жизни поясню? Ну, чтобы тебе тут понятнее было, что, как и почему?
-Конечно, Госпожа, - сказала я, а сама подумала, что и эта Нола такая же, как все. Вот, сейчас тоже поучать начнёт и выпендриваться.
-У нас тут с сексом иначе несколько, - сказала Дашка. – С одной стороны, всем охота, а с другой стороны, болезней всяких нацеплять можно. Да, ну, вы, ламиолы, говорят, не болеете. Только всё равно, мало ли какие приставучие болезни есть? СПИД, тот же, хотя бы. Я бы на твоём месте всё равно побереглась бы, мало ли что, регенерация. А ещё всякие придурки есть. Ну, типа, маньяки сексуальные. Вот это хуже всего. Такому попадёшься, так он не только изнасилует, а и убьёт ещё.
-Да вы что, Госпожа? – удивилась я. – Да за что же девушку убивать?
-Ну, чтобы она его полиции не сдала.
-За изнасилование?
-Ну да.
-То есть, за одаривание Оллитарой?
-Ну, так ведь в какой форме, смотря? Он же силой, да ещё и побьет, запугает. Некоторые просто чикануться могут после такого. Это же, против твоей воли, понимаешь?
-Да, Госпожа. Это я знаю, что некоторые девушки тут секса не хотят. Ну, у нас тоже такие бывают, что не с каждым и лягут. Да я и сама иногда, с кем попало не хочу. Только, всё равно, не очень понятно, почему это самое изнасилование таким уж большим преступлением считается.
-А маньяк ещё и убить может! – сказала Госпожа Наташка. – И не потому, что ответственности боится, а потому что ему убивать нравится. Вот, если такому попадёшься, и не поглядит, ламиола ты, или кто.
-Я вообще-то всегда с охраной хожу, - припомнила я. – Уж охрана знает, кого ко мне нельзя подпускать.
-Ещё бы, им тебя с охраной не водить, - сказала Госпожа Дашка. – Они же через тебя бешенные деньги качают. Эта, твоя арендная контора.
-Ну, так, и хорошо. Значит, никаким маньякам до меня и добраться не дадут, чтобы прибыль не потерять, Госпожа. Так?
-Да, вроде, так, - согласилась Дашка. – А ты всё равно, имей в виду. Мало ли что.
-Спасибо, я буду иметь в виду, Госпожа, - пообещала я. – Только, знаете, меня не так легко убить, как со стороны может показаться.
-Но, ты говорила, тебя ведь уже убивали?
-Так это же тогда неожиданно вышло, Госпожа. Я и не думала, что так, вот, сразу ударят. И, потом, я и сама виновата была. От охраны отказалась, ну, потому что идти-то было чуть-чуть.
-Вот и не ошибись в другой раз, - посоветовала Наташка.
-Спасибо, Госпожа, - поблагодарила я. – Вы, хоть и не моя Госпожа, а всё равно обо мне заботитесь. Ну, так и положено, конечно, только не все поступают, как положено. А вы, Госпожа… Короче, я вам очень признательна, Госпожа. А, вот, как же вы сами тогда, Госпожа Наташка, и вы, Госпожа Дашка? Я так поняла, у вас таких денег нет, чтобы охрану нанимать? И как вы тогда от маньяков спасаетесь?
-Ну, так… - сказала Госпожа Дашка, - а нас, вон, Валерка охраняет! Он, случись чего, всех маньяков победит.
-Господин Валерка? – усомнилась я. – Чего-то, сомневаюсь я…
-Хе-хе-хе, - сказал Господин Валерка, а Госпожа Наташка сказала:
-Уж, что имеем, тем и пользуемся. Хочет с нами дружить, так пускай отрабатывает, да.
Тут обе Госпожи уже в который раз принялись смеяться, как вдруг, оказалось, что появились две колоритные дамы в одежде полицаек, и чего-то от нас хотят. Вернее, от меня.
-Это ты та самая рабыня и есть? – спросила полицайка и толкнула меня палкой, которые здесь, практически, у каждого полицая имеются.
Я только глазами на неё хлопнула. Что значит, «та самая»? Она не про выбитый глаз Номы Оллитарха, случайно? Сейчас, призналась, как же!
Полицаек было две, и выглядели они достаточно любопытно. Обе примерно одной комплекции, проще говоря, толстые. При этом, одна молодая, а вторая, можно сказать, старая. Как им при таких делах удалось наесть совершенно идентичные животы, было загадкой. А также и мордашки. Обе мордашки были одинаково толстые, хотя и с различными чертами лица. Возможно, тут существовало какое-то полицейское подразделение, куда набирали персонал одинаковой комплекции? Ну, вдобавок к одинаковой униформе…
-Чего, глухая? – снова ткнула меня молодая полицайка.
-Эй, вы! – вмешалась тут Госпожа Дашка, - вы чего это девушку тычете?
-А ты кто? – обратилась к ней старая полицайка.
-Какая разница, кто? – сказала Госпожа Дашка. – Та, кто знает, что так, вот, ни с того, ни с сего, девушек палкой тыкать не положено.
-Не твоё дело, - заявила полицайка и сунула мне палку под челюсть. Явно, чтобы ошейник рассмотреть.
-Та самая, - сделала она вывод, достала ключ и принялась отмыкать мою шейную цепь от скобы сидения.
-Эй, вы, - вмешалась тут и Госпожа Наташка, - девушка не ваша, между прочим.
-Встать, - велела мне молодая полицайка, а себе на руку принялась наматывать мою цепь.
Я встала.
-Пошли, - распорядилась полицайка и дёрнула цепь. Так, что ошейник больно врезался мне в шею. Я схватила цепь обеими руками и дёрнула её назад, да так, что полицайка сама чуть не свалилась в мою сторону.
-Не так быстро, - сказала я. - Ты кто такая, чтобы мною командовать?
-Ч-ч-то?! – вытаращилась на меня полицайка.
-Глухая? – в свою очередь осведомилась я.
-Да я тебя арестую сейчас! – завопила на меня молодая полицайка.
-И, чего? – осведомилась я. – За шею привяжешь, в цепи закуёшь? Не поздно хватилась?
-Да ты…
-В очередь становись, - посоветовала я, - а прежде соответствующую сумму внеси, тогда и командуй. Если зарплаты хватит.
-Ты чего городишь, рабыня? – сказала старая полицайка.
-То, что положено, - пояснила я. - Вы за мою аренду не платили, и я вам обувь не целовала. Уж это я точно помню. Подавайте сюда мою Госпожу, вот она мною командовать и будет! Думаете, я законов не знаю? Вы о правах законных мигрантов слыхали, вообще?
-Понятно? – поддержала меня Госпожа Дашка. А Госпожа Наташка извлекла телефон и пригрозила:
-Я, вот, сейчас позвоню в управление собственной безопасности по-поводу полицейского произвола, будете тогда знать!
-Стой, стой, стой, спокойно! – сказала старая полицайка. Наверное, она в этой парочке главная была. – Мы этой девке ничего не сделаем. Мы её обратно, в её арендную контору доставить должны. Поскольку её арендаторша задержана для выяснения личности, и ещё неизвестно, насколько. И не мешайтесь, остановка скоро.
-Надо было так и сказать, - рассудила Госпожа Дашка, - а вы набросились на девушку, словно на собаку бродячую.
-А так нельзя! – сказала Госпожа Наташка. – И неважно, что рабыня. Рабыня тоже человек, и тоже законы соблюдать надо.
-Ладно, извините, - сказала молодая полицайка. – Только не мешайте, не то, мимо станции проедем.
-А вы и перед девушкой извинитесь тогда.
-Перед каждой рабыней извиняться, так работать некогда будет.
-Так извинитесь быстренько, если некогда, и работайте дальше.
-Ладно, извиняюсь, - сказала полицайка. – Девушка Мелани, я перед тобой извиняюсь, понятно?
-Понятно, - подтвердила я.
-Пошли с нами, мы охранницы, мы тебя в арендное управление вернём, пока с твоей Госпожой не выяснится. Понятно?
-Да, понятно, чего распинаться-то? Сразу бы так и сказали, да и всё.
-Так, пошли.
-Сейчас, - сказала я, - только с этими Госпожами попрощаюсь.
-Э…
-Успеем, - пообещала я и повернулась к Госпожам Дашке и Наташке.
Между прочим, если Госпожа или Госпожи сами не велят рабыне после общения с ними идти по своим делам, а рабыню уводят, то ей следует с Госпожами попрощаться. Ну, вроде как извиниться за прекращение общения, пусть даже и не по своей воле, всё равно. Лучше всего, конечно, в таком случае поклониться полноценно. То есть, встать на колени, руки прижать к груди и поклониться до касания пола носовым колечком. Только у меня сейчас, мало того, что нос не окольцован, а даже и публика кругом сомнительная, да и тесно ещё. Поэтому я поклонилась Госпожам «на девяносто градусов». Ну, когда сгибаешься под прямым углом. В этом случае пола касается твоя шейная цепочка, если её правильно держат, конечно, а не так, как эта бестолковая полицайка.
-До свидания, Госпожа Дашка, - сказала я. – До свидания, Госпожа Наташка. Большое спасибо за всё, я извиняюсь, но мне приказано идти. Госпожи.
-И тебе, Мелани, спасибо за компанию, - сказала Госпожа Дашка. А Госпожа Наташка вдруг поклонилась, точно как я, и сказала:
-До свидания, Госпожа Мелани.
А потом они зачем-то принялись хихикать за моей спиной, а полицайки чуть не бегом потащили меня к выходу, причём, народ по дороге расступался без команды.
Поезд как раз остановился, и мы выскочили на перрон. То есть, полицайки вылезли, а выскочила я, рассудив, что объясняться по части проблем преодоления дурацкой вагонной лестницы девушкой со скованными ногами некогда, да и полицайки тупые, чтобы меня быстро понять. Так что, мне пришлось просто выпрыгнуть, и странно ещё, что каблучки при этом не сломались.
Вылезли мы, как оказалось, на какой-то совсем маленькой остановочке, где кроме нас, кажется, высадилось всего три-четыре человека на весь поезд. Ну, если полицайки намеревались везти меня обратно, то, конечно, какая разница, где. Молодая полицайка куда-то пошла, а старая уселась на скамеечку продолжая держать мою цепь обеими руками так, будто я намеревалась куда-то сбежать. Я маленько подождала, и без разрешения уселась рядом. Полицайка покосилась на меня, но ничего не сказала. Представляю себе нашу парочку со стороны. Жаль, что зрителей не было.
Сидеть было скучно, поэтому я обнаглела и принялась болтать своими ногами, то есть, своими ножными кандалами с подвешенным бубенчиком. Некоторое время полицайка терпела, а потом сказала:
-Прекрати. Чего разбренчалась?
-Да, Госпожа, - сказала я и поставила ноги на место.
Полицайке явно и это не понравилось. Ну, не понравилось, что девушка послушная, а потому, и придраться не к чему. Или всё же есть к чему? Наверное, как раз на этот предмет она принялась меня оглядывать так, будто раньше и не видела. Вообще-то, я уселась на скамейку без разрешения, но полицайка явно об этом не подумала, а решила сосредоточиться на поисках изъянов в моей внешности или одежде. А я опустила глаза и помалкивала. Конечно, в этом плане к рабыне придраться трудновато. Она ведь не сама выбирает, во что нарядиться, как постричься или как причесаться. Она это делает так, как прикажут Господа. А Господа приказывают так, как им нравится. Поэтому и придираться следует не к рабыне, а к её Господам. А тут и Господ в наличии нет, потому, функции Госпожи этой же полицайке выполнять и приходится. То есть, если хочется придраться, то придираться ей следует к самой себе. А такое дело никому не понравится. Ну, а мне какое дело? Это её проблемы, пускай сама с ними и разбирается.
Похоже, полицайка с изложенными проблемами плохо разобралась, поскольку попросту перестала меня оглядывать, отвернулась и сказала:
-Дура.
Я хотела высказать насчёт такой реплики свой мнение, в том плане, что она сама дура, а я психолог, хоть и не доучившийся, но промолчала.
А ведь эта полицайка точно была дура. Её явно оторвали от чего-то более приятного, для того чтобы она сперва обыскивала мою Госпожу, а потом ещё и со мною возилась. Да чем они тут могут заниматься, на таких полустаночках? Лежать на печи, да жрать калачи за государственный счёт. А тут работать заставили, не посчитавшись с тем фактом, что при таком пузе любая работа вдвое труднее даётся, чем без пуза. И ещё неизвестно, когда покушать удастся. Чем-то ведь такое пузо постоянно подпитывать надо? А я, рабыня на цепи и в ошейнике, сижу тут, ни разу не комплексую и жизнью наслаждаюсь. Да и фигурка у меня соответствующая. Завидно, да? Ну и завидуй себе, толстопузка убогая. Я, знаете ли, девушка справедливая. Вот, Госпожа Дашка со мной по-человечески, так я её до сих пор немножко люблю. А эти полицайки ещё ничем не заслужили моего хорошего отношения. Может, и наоборот даже. А потому, мне на их внутренние проблемы и душевные страдания плевать.
Наконец, вернулась молодая полицайка, с такой же кислой миной, и сообщила, что поезд, на который они рассчитывали, отменили, а следующий теперь придёт «чёрт знает, когда, через три с половиной часа».
Странно, как-то она выразилась. Если известно, что через три часа, то причём тут чёрт? А если неизвестно, то и вправду, чёрт знает. А три часа тогда причём? В связи с этим, я даже, кажется, хихикнула, а полицайки снова на меня мрачно покосились. Ну, хихикнула, подумаешь? Это же не значит, что я их проблемам радуюсь.
Далее, полицайки принялись ворчать и жаловаться друг другу на жизнь, а одну из причин недовольства жизнью всё же обозначили как «жрать охота». Тут я догадалась, что и сама бы покушать не прочь. Поэтому слегка потянула свою цепь и сказала:
-Госпожа, я кушать хочу. Госпожа.
-Да ты что? – не поверила полицайка.
-Правда, Госпожа.
-А срать не хочешь?
Фу, грубиянка какая. Нельзя так говорить, надо говорить, «какать», да и то, лучше в этом случае выражаться иносказательно. Это дело, хоть и представляет собой естественную потребность организма, не настолько приятно выглядит, чтобы о нём много думать, а, тем более, говорить. А эта идиотка, что, не знает, что у рабынь на этот случай условные жесты имеются?
-Нет, спасибо, Госпожа, не хочется пока, - сказала я, - а вот пописать бы уже можно было, Госпожа.
И продублировала такое заявление всем известным ножным жестом, чтобы всё по правилам.
-И чего опять цепью бренчишь? – сказала полицайка. – Тебе что сказано было?
-Я, конечно, извиняюсь, Госпожа, - сказала я, - но как же я ногой стучать должна, чтобы при этом цепью не бренчать?
-А на кой ляд тебе приспичило ногой стучать? – подержала старую полицайку молодая.
-Так, Госпожа ведь сама спросила насчёт процедуры…
-Насчёт какой ещё чёртовой процедуры?
-Так, насчёт всё той же, естественной процедуры, Госпожа.
-Ты её о чём спросила? – спросила молодая старую.
-Да ни о чём я её не спрашивала! – заявила старая. – Нужна она мне, чтобы ещё о чём-то эту дебилку спрашивать.
-Зачем вы обо мне так, Госпожа? – обиделась я. – Я не дебильная. Я умная, образованная и воспитанная девушка, можете даже в документах на меня поглядеть, Госпожа.
-А чего тогда цепью бренчишь? Специально на нервы действуешь?
-Простите глупую рабыню, конечно, Госпожа, - сказала я, - но можно я тогда объясню элементарные вещи насчёт обращения с рабыней, Госпожа? А то, я вижу, Госпожа неправильно понимает…
-Ну?
-Госпожа ведь сама спросила меня о большой физиологической процедуре, Госпожа.
-Это когда?
-Ну, вы же мне сказали, Госпожа, уж извините, что рабыня такие ваши выражения повторяет, но буквально следующее: «а срать не хочешь»?
Обе полицайки опять на меня вылупились, а я продолжала:
-Рабыня, вообще-то, о таких делах сама обязана Госпожу предупреждать. И не выражениями, а ножным жестом. Я думала, это всем известно, но если уж вы не знаете… Рабыня стучит ногой когда хочет маленькую процедуру, а когда хочет большую, то ногой шаркает. И чем больше хочет, тем интенсивнее это делает. Вот я и постучала ногой насчёт маленькой процедуры. А что ножная цепь при этом бренчит, ведь это так и должно быть. Ну, чтобы сильно топать не приходилось, чтобы пол не повредить, или, там, каблучок не сломать. Специально же к ножной цепочке для этого бубенчики подвешивают.
-Бубенчики? – осведомилась молодая полицайка.
-Ну, или колокольчики. Или ничего не подвешивают, если цепочка сама по себе звонкая. А у меня сейчас бубенчик, вот, - приподняла я подол сарафана для наглядности.
-Идиотский жест, - рассудила старая полицайка, - ногой стучать. Кто придумал?
-Так, это же практикой проверено, Госпожа, - обиделась я за свои обычаи. – Это же как раз очень логично даже.
-С чего? – спросила молодая.
-Так ведь рабыне всё равно нужно ножные кандалы надевать, почему бы не воспользоваться ими и для сигнализации?
-С чего обязательно ногами дрыгать?
-А чем, Госпожа? Руками? Так руки у девушки часто связаны, или закованы, или в колодках зажаты, или, там, зашнурованы за спину. А уж про затычки во рту вообще молчу. Тем более, что рабыне и говорить-то почти не положено.
-По тебе не скажешь, - высказалась старая.
-А я только на ваши вопросы отвечаю, Госпожа.
-И что дальше? – спросила она.
-Насчёт чего, Госпожа?
-Насчёт твоей процедуры?
-А чего дальше, Госпожа? Дальше надо отвести рабыню в процедурную комнату и обслуживающий персонал озадачить. А потом забрать рабыню, да и всё.
-Обслуживающий персонал?
-Ну да, Госпожа.
-Ты что думаешь, у нас тут в каждом сортире ещё и обслуживающий персонал имеется?
-А как иначе-то, Госпожа?
-Самообслуживанием.
-Ну, не знаю, - сказала я. – Никакая Госпожа сама рабыню на процедуре обслуживать не любит. Уж проще персонал нанять. Опять же, с любой стороны полезно, если уж процедурные рабыни…
-Сама справишься! – с чего-то вдруг рассердилась полицайка. – Я тебе не ассенизаторша, чтобы ещё и каждой дебилке зад подтирать!
-Так я же в цепях? – не поняла я. – Кто же закованной девушке велит самой себя процедурить? Эдак девушка или сорочку намочит, или подол сарафана измажет, или цепи, или ещё чего. Кому охота с грязной рабыней потом возиться?
-Нет, ты слыхала? – сказала молодая полицайка старой. – Мы ей зад подтирать должны, да её подолы поддерживать, оказывается.
-Ещё потом мне руки помыть непременно надо будет, - напомнила я.
-А с чего тебе руки мыть, если ты сама этими руками ничего делать не хочешь?
-Руки мыть после процедуры надо всегда, - возразила я. – Это в любом случае полезно, и неважно, грязные они, или как. От лишнего раза хуже не будет. К этому как раз приучать надо, а не отучать. Госпожа.
-Ты тут ещё будешь нас учить руки мыть?
-Знаете, Госпожа, - снова рассердилась я, - я никого не учу, когда меня не просят, поскольку рабыня. А если просят, не отказываюсь. Вот, Госпожа Дашка просила меня научить её по сексуальной части, я бы и научила, если бы вы меня не уволокли. Госпожа.
-А ты, значит, такая большая специалистка по сексуальной части? – спросила молодая полицайка.
-Не мне судить, - ответила я, - но пока что никто не жаловался, насколько я помню.
-То есть, квалифицированная проститутка? – сказала старая.
-Проститутки, это которые тут у вас, - объяснила я. – Которые за секс деньги берут. А я не проститутка, а ламиола. Мне Оллитара для существования нужна, и я за неё благодарю, а не денег требую.
-То есть, бесплатная проститутка?
-Как скажет Госпожа, - ответила я, рассудив, что спорить с идиоткой бесполезно. Мне ведь ещё когда моя Миниунита Спика говорила, чтобы я не спорила с каждой дурой у которой палка в руках. И очень правильно говорила, кстати. Да и много чего другого для меня правильно делала, так, что мне даже немного и неловко вспоминать, как я ей в задницу крупнокалиберный расширитель без смазки затолкала. Она тогда, конечно, сама на неприятности напросилась, тем не менее…
А полицайки, тем временем, принялись о чём-то совещаться. А потом старая потянула меня за цепь и сказала:
-Пошли.
А молодая принялась подталкивать меня в спину на ходу, хорошо хоть рукой, а не палкой. Таким порядком мы спустились с перрона по короткой галечной насыпи и отправились куда-то сквозь окрестные дикорастущие заросли травы. Сроду не видела, чтобы процедурные комнаты устраивали где-то в зарослях, а не поближе к тому месту, где люди могут в них нуждаться. Вскоре мы добрались до чахлой рощицы из невзрачных тонких деревьев со стволами сероватого цвета, настолько же чахло покрытых бледно-зелёными листьями. Хотя, благодаря тому, что эти деревца росли тут достаточно густо, отсюда уже и железной дороги видно не было. Здесь полицайка остановилась, обкрутила мою цепь вокруг ближайшего деревца и замкнула её на замок. Отошла на пару шагов и сказала:
-Ну, давай, процедурься.
-Чего давать, Госпожа? – не поняла я.
-Давай, ссы, проститутка! – рявкнула молодая.
-Здесь? – осведомилась я.
-Здесь. А если не по делу своей цепью бренчала, пожалеешь. Я тебя на чистую воду выведу!
Я рассердилась в очередной раз и сказала:
-Чистая вода из девушки потечь не может, сколько из себя лишнее не выдавливай. Вы, верно, даже и биологию не изучали, Госпожа. Так что, не советую проверять, насколько чистая вода из меня потечёт. На вкус.
Полицайка разинула, было, рот, но тут старая полицайка засмеялась частично лошадиным смехом. Молодая закрыла рот, подождала пока старая замолкнет, а потом сказала:
-Или ссы, или отлуплю, остроумная ты наша. По жопе, по мордочке и по вредному язычку отлуплю. Ну?
Я поняла по крайней мере то, что никакой нормальной процедурой меня тут никто не обеспечит. А, очень возможно, что и никаких других правил обращения с рабынями соблюдать не собираются.
Я присела, кое-как подтянула сорочку и сарафан повыше и добралась до трусиков. С трудом стянула их на щиколотки, ещё раз подтянула подолы, а цепь с бубенчиком попыталась подвинуть вперёд. А полицайки стояли и смотрели.
-Что, даже и не отвернётесь, Госпожи? – поинтересовалась я.
-Нет, - сказала старая, - а то, сбежишь ещё.
А молодая сказала:
-А я биологию твою изучать буду, обезьянка инфреянская.
Ну и грязный чёрт с ними. Я принялась облегчаться, стараясь всё-таки ничего своего не намочить. Облегчилась я на совесть, потому что крупно засомневалась в сроках следующей процедуры. Если даже до поезда три часа с половиной.
-Ну, и чего теперь сидишь? – осведомилась через некоторое время молодая полицайка.
-Просыхаю, Госпожа. Вы же меня подтирать не собираетесь, как я поняла?
-Платком своим подотрись, - посоветовала она.
Я во второй раз поняла, что с этими негодяйками не надо спорить. Не настолько они тупые, чтобы такое всерьёз посоветовать. Чего это она имела в виду? Платок для рта или головной платок? А потом снова на голову?
Пришлось опять всё делать самой. Я натянула трусики, встала и одёрнула свои подолы. Теперь они отстегнули меня от дерева, но далеко не потащили, а приковали таким же образом к другому деревцу, поблизости. Ткнули своими палками и велели:
-На колени!
Ну, я встала на колени.
-Похвалялась? – сказала молодая. – Сейчас проверим, чего ты, там, такого умеешь особенного.
А старая начала расстёгивать свои штаны, а потом и подштанники.
-Чего это вы хотите, Госпожа? – спросила я.
-Качественного интима, которым ты похвалялась.
Я только засопела в ответ.
-Чего сопишь, проститутка? – ухватила меня за волосы сквозь платок молодая. Давай, отрабатывай, если такая специалистка. Чего мы, задаром с тобой возиться должны?
Старая уже выставила в мою сторону свою мохнатую дырку. А штаны с полицейскими причиндалами болтались у неё на коленках.
-Ну? – дёрнула меня за волосы молодая полицайка. – Давай, лижи письку! Да так, чтобы нам понравилось, хвастунишка бесплатная.
Я дёрнула головой и сказала:
-Я не хочу, Госпожа.
-Что значит, «не хочу», рабыня? Палки хочешь?
-Не хочу, и не буду, - заявила я. – Вы мне неприятны, и права не имеете…
-Ага, она нами брезгует, - сказала старая.
-Ничего, сейчас перестанет артачиться, - пообещала молодая и неожиданно ударила меня палкой сбоку, по пояснице, так больно, что я заорала от неожиданности.
-Добавить? – осведомилась она. – Будешь от нас нос воротить, я тебя так изобью, как ты ещё и не пробовала. И никаких следов не оставлю снаружи. А потом в зад тебе эту палку засуну, а потом вылизывать её заставлю.
-Вы преступницы, - проскрипела я. – Вы…
-Будешь лизать?!
Я снова шмыгнула носом, а на глаза навернулись слёзы. От обиды и от дурного запаха из торчащей передо мной полицейской письки.
-Слушай, а не покусает? – вдруг испугалась старая полицайка.
-Может, - согласилась молодая. – Они же безмозглыми становятся, как разогреются. Погоди, я чего-то видела, как им пасть обезопасить можно.
Тут она отпустила мои волосы и чем-то защёлкала позади. Наверное, ей обе руки потребовались. Да и куда я денусь, к дереву прикованная? Оказалось, что она отстегнула от пояса наручники, раскрыла их и начала толкать эти зазубренные крючки мне за щёки, явно вознамерившись использовать их в качестве расширителя для рта. Только, чего-то у неё там не сходился размер, и я почувствовала, что она попросту сейчас разорвёт мне рот или вывернет коренные зубы. Да как можно всякую гадость пихать девушке в зубы вместо нормального интимного расширителя? Их же специально делают такими, чтобы и рот не повредить, и не препятствовать движению губ и языка, и чтобы девушка сомкнуть зубы не смогла. А это корявое полицейское железо…
Как-то она всё же сумела закрепить эту штуку и снова схватила меня за волосы, скомкав на затылке платок. И начала пихать мою голову к подставленной письке напарницы.
Я ударила её правым локтем в живот, настолько сильно, насколько сумела. Ручная цепь многого мне не позволяла, но я удачно попала ей в брюхо, вероятно, вследствие большой величины последнего. А потом закинула обе руки за голову, ухватила её клешню, оторвала от своего затылка и резко дёрнула вперёд. Окажись полицайка стройной, я бы перекинула её через плечо, а так, моя голова завязла в её непомерном пузе. Зато она заорала и выпустила меня, ухватившись всё за то же пузо. Я вскочила и накинула свою ручную цепь ей на шею, прижав её к себе спиной. Полицайка попыталась вырваться, но оказалось, что я попросту намного сильнее её, и сейчас же дала ей это почувствовать. А старая полицайка ухватилась за свои спущенные штаны и потеряла несколько секунд на попытку их подтянуть.
Я прижала молодую негодяйку к себе левой рукой, а правой выдернула из сарафана нож и приставила ей поперёк горла. Негодяйка сейчас же запищала от страха, а вторая негодяйка просто опешила при виде такого злодейства.
-Эй, ты, не трепыхайся, - посоветовала я молодой полицайке, - горлышко себе поцарапаешь.
-А ты, - сказала старой, - тоже не трепыхайся, не то, зарежу.
-И-и-и-и… - заныла молодая, а я подумала, как бы она ещё и не обмочилась на мой сарафан.
-Вай! Ты чего делаешь? – сказала старая полицайка, замершая с полунатянутыми штанами в руках. – Эй, рабыня, ты что, с ума свихнулась?
-Только шевельнись, зарежу мерзавку! – ещё раз предупредила я.
-Зарежет, - пропищала молодая, - вправду зарежет, и-и-и…
-Да кого эта цепная уродка ещё тут зарежет?! – возмутилась старая. – Да я её…
-Ва-а-а-й! Режет уже! – заорала молодая. Наверное, нож Госпожи был достаточно острым и я успела слегка поцарапать ей кожу. А, нечего трепыхаться, пока добром просят.
-Эй, ты, - сообщила я старой, - станете трепыхаться, обеих зарежу как поросят. Мы, Страйкеры-резальщики…
-К-то? – поперхнулась полицайка.
-Страйкеры.
-Э?
-Режем на полосы ткань мироздания, - сообщила я ей, как когда-то той же Спике. – Отрезаем правильное от неправильного чтобы, переплести по правильному. Кого с презрением, кого без презрения, кого по подозрению в зазрении… Короче, раз, два, секир-башка, долой голова! Понятно?
-Не-не-не-надо, - сказала старая.
-Не надо? – уточнила я.
-Ага! – кивнула она.
-Тогда возьми свои колечки и пристегни себя за руки к дереву.
-А… А… Ладно, - сказала она и отпустила штаны, которые снова поехали вниз.
-Сперва штаны натяни, - посоветовала я, - а то, писька у тебя…
Полицайка натянула штаны, отстегнула свои колечки и принялась накидывать их на руку.
-Вокруг дерева, и руками назад, - уточнила я.
-Э… Куда?
-Вот туда, где я мочилась. Шевелись, не то…!
Полицайка обхватила закинутыми за спину руками ствол деревца и застегнула колечки на второй руке. Ну, сделать это руками вперёд ей вряд ли удалось бы, при таком-то животике.
-Вот так, - сказала я и пихнула коленкой снизу молодую полицайку. – Теперь, ты. Руки назад, и не балуй.
Полицайка подчинилась, при этом, руки у неё заметно тряслись. Ага, а как меня палкой бить, так ручки не дрожали. Я вытащила из своих щёк её наручники и приковала её таким же образом к тому же деревцу, благо, моя привязь позволяла до того места дотянуться. Теперь полицайки стояли спинами друг к другу, зажав ствол дерева. Руки старой выше, а руки молодой ниже. И таращились на меня. А я оправила одежду, перевязала на голове платок, а нож убрала обратно в сарафан. Далее, наверное, следовало обыскать полицаек на предмет ключика от замка моей шейной цепи. Кажется, он был у старой…
-Здорово! – вдруг совершенно неожиданно сказал кто-то поблизости.
Я чуть себе язык не прикусила от испуга, да и обе полицайки дёрнулись, так, что дерево слегка согнулось.
-Просто здорово, - повторил неизвестно как появившийся здесь Господин. – Мелани, ты просто потрясающая девушка.
-Ме… - поперхнулась я, и сейчас же признала в нём того самого Господина, что помог мне при посадке в поезд. Да как это…
-Эй-эй, товарищ! – закричала тут старая полицайка. – Осторожно, у этой девки нож! Она ненормальная, вообще!
-Лихо же ты их скрутила, - сказал Господин, окинув беглым взглядом полицаек. - Пусть спасибо скажут, что на этой осине не висят.
-Э… Ну… - совершенно растерялась я.
-Да, всё путём, - сказал Господин. – Молодчина. Нечего таким спускать. Да ну их, вообще. Признала меня?
-Ну да, - подтвердила я. – Как это вы, Господин, здесь оказались-то?
-Наверное, судьба, - сказал он. – Как тебя увидел, так и хочется увидеть снова с тех пор. И вот, пожалуйста.
-Эй! – снова заорала полицайка. – Да это маньячка сумасшедшая, говорю же! Она же нас зарезать пыталась, нож у неё…
-Утомили, - сказал Господин, подошёл к их осине и принялся чего-то на полицайках разыскивать. Как оказалось, рулон полицейской липучки для рта. Вскоре обе полицайки оказались надёжно закупоренными липучкой в несколько слоёв, и теперь могли лишь глухо мычать и таращить глаза. А Господин повернулся ко мне и сказал:
-А то, поговорить даже с хорошей девушкой не дают.
-Хи-хи, - улыбнулась я. – Знаете, Господин, я как-то даже и распсиховалась слегка, честно говоря. Только, разве можно таким охранницам девушку-то доверять? Сами на меня, можно сказать, напали…
-Да, ну их в грязь, - сказал Господин. – Ты сама-то как, Мелани? Успокоилась?
-Теперь да, Господин. Теперь ведь есть кому обо мне позаботиться, правда?
-Конечно, - согласился он. – Если ты разрешишь, я о тебе позабочусь.
-Ну, если только вам не трудно, Господин, конечно…
-Конечно, не трудно,- успокоил меня он. – Не трудно, а очень даже приятно. Ты такая красавица, что я и никогда прежде не видел даже. А ты ещё и своё достоинство защитить сумела. Я, как увидел тебя, сразу подумал, что за восхитительная девушка? И не полагал, что такие бывают. А уж как потрогал тебя рукой, так и вообще. А ты ведь тоже что-то такое почувствовала, правда?
Я лишь опустила глаза, а потом кивнула головой. Правда, чего уж там. И тогда, и сейчас чувствую.
-Цепь, вот… - тронула я свою привязь. Ну, рабыне в таком случае надо бы вручить свой поводок тому, кто согласился её защищать и о ней заботиться, хотя, о правильных обычаях тут весьма смутное понятие…
-Пустое, - сказал Господин. – Это потом. А сейчас…
Тут он погладил меня по голове обеими руками, сверху вниз, сначала сквозь платок, а потом по щекам и губам. Потом ещё… Ох. Меня плавно сжало внутри, словно мягкой волной. Ох… Я стиснула руки на животе, сдавив ладошки пальцами, а внутри, в лоне…
-Ты прекрасна, Мелани, - сказал Господин и взял мои стиснутые руки в свои ладони. – Ну, не волнуйся. Ничего не надо делать наспех, а всё как положено. Тогда и получается лучше всего. Правда?
-Правда, Господин, - согласилась я, немного успокоившись. – А как мне вас следует называть, Господин?
-Меня? Ах, да. Ну, можешь называть меня Энди.
-Энди? – удивилась я.
-Что-то такое припоминаешь, да?
-Действительно… Нет, не помню. Что-то было, но…
-Наверное, на Инфре кого-то так звали?
-Наверное, - согласилась я. – Господин Энди, а это правда, что на Инфре-12 революция?
-Ну? – улыбнулся он. – Отчасти, правда.
-А вы откуда знаете?
-А что, Мелани, ты хотела бы, чтобы там революция победила? Чтобы ламиолы больше не были рабынями?
-Наверное, я бы хотела, чтобы у каждой ламиолы был выбор, быть рабыней, или не быть.
-И что бы выбрала ты?
-Наверное, и так, и эдак. То есть, какое-то время быть рабыней, ну, когда встретится хороший Господин. А всё другое время быть Госпожой.
-Госпожой?
-Ну, или равноправной гражданкой демократического общества.
-Здорово, - снова сказал он.
-Но, только чтобы при случае всегда снова иметь возможность стать рабыней. Такое возможно, как вы думаете, Господин?
-Конечно. Это, смотря куда направить революционный процесс.
-Надо же, - сказала я.
-Хочешь на Инфру? – спросил Господин Энди.
-Хорошо бы, - согласилась я. – Только, кто же меня отсюда отпустит? Да и пока долетишь, там уже вся эта революция своим путём пойдёт, и неизвестно чем закончится. Это ведь сколько времени надо через космос лететь?
-Есть и более быстрые пути, Мелани.
-Как так? – поразилась я.
-Есть. Только не все о них знают. Ну, и правильно, что не знают.
-А вы о них знаете, да?
-Вообще-то, это секрет,- улыбнулся Энди. – Но от тебя, я вижу, ничего и не скроешь. Я же говорю, ты совершенно удивительная девушка, Мелани.
-Ну… - застеснялась я. – А вы что, бывали на Инфре-12, Господин?
-Секрет, - сказал он. – Но я хорошо знаю инфреянские обычаи. И, должен сказать, многие из них мне очень нравятся. А тут, революция. Но, я думаю, такая девушка как ты, Мелани, имеет право выбирать свой образ жизни, неважно, нравится это кому, или нет. Так ты хочешь на Инфру? Только тут лишь «да», или «нет». Не то, застрянешь на половине дороги в том самом космосе.
-И вы действительно могли бы туда меня отправить, Господин? – решила уточнить я.
-Да, - сказал Господин Энди. – не сразу, прямо, но, да.
-Но не сразу?
-Угу, - сказал он. – Это потому, что как только я тебя сегодня увидел, ты меня так поразила, что всё остальное, кроме тебя, не сразу, а потом.
-Надо же, - немного удивилась я. – Да что во мне такого сногсшибательного, даже и не пойму, Господин.
-Всё, - разъяснил он. – Ты одна такая на целый мир, это сразу понятно, как только тебя хорошо разглядишь и почувствуешь.
-Даже на расстоянии? – спросила я, потому что мне стало немного забавно. Кроме того, я уверилась, что уж с этим Господином мне Оллитара в скором времени обеспечена.
-Ну, я как увидел девушку в цепочках, в ошейнике и с платочком во рту, так словно сразу на Инфре оказался. Так, как, Мелани? «Да», или «нет»? Это чтобы скорее покончить с такими второстепенными вопросами, и заняться главным. Ну?
-Да, Господин, - согласилась я. Главным образом потому, что мне уже действительно не терпелось. На меня его близкое присутствие так сильно действовало, что даже и думать о причинах такой странности не хотелось совершенно. Если бы ещё эти полицайки не корячились поблизости, и своей осиной не скрипели…
-Не обращай внимания, сейчас станет не до них, - пообещал Господин Энди, словно прочитав мои мысли. И мягко обнял меня, прижав к себе. Я в один миг замлела и натянула цепь на руках, пытаясь обнять его.
-Путы на теле освобождают душу девушки для запредельного полёта, - сказал он. – Девушкам с Инфры это хорошо знакомо.
Так и есть. Недаром, многие Господа на Инфре связывают своих ламиол во время секса. Ну, по всем известным причинам, нет никакой охоты и перечислять их в такой момент.
Господин тут же развернул меня, завёл мне руки за спину, перекинув цепочку через голову, и связал мне запястья одним из моих платков для рта, вынув его из сарафана. А потом осторожно уложил мня на спину, подобрал вверх мою сорочку и сарафан и положил руки на мой живот, поглаживая его.
Я ощутила себя, если ещё не в раю, то в преддверии рая. Почувствовала, как он разорвал на мне трусики и выпустил на свободу лоно. И положил свои руки туда. О… В следующий момент мои скованные ножки оказались у него на плечах, а в своём лоне я ощутила горячую влагу и неуклонно проникающую внутрь чужую упругую плоть. Глубже, ещё глубже… Внутрь-наружу, внутрь-наружу… По моему телу словно покатились волны прибоя, нарастая, опадая, и нарастая снова, пронизывая тело мягкими спазмами, отдающимися сладкими судорогами с живот, в грудь и назад, в связанные за спиной запястья, уходя куда-то в траву подо мной.
Несколько раз он выходил из меня наружу, и входил снова. И каждый раз моё тело отзывалось нарастающими волнами, а из горла начали вырываться крики, которые я не могла сдержать, хотя зачем-то и пыталась.
Внезапно я ощутила, что у меня во рту платок, тот самый, сиреневый, который я носила утром. Я закусила его и застонала, теперь уже совершенно не сдерживая себя.
Вглубь-наружу, вглубь-наружу… Рай? Нет, всё ещё то самое преддверие рая, растягивающееся до бесконечности. О! О! О... О?
Совершенно неожиданно, я осознала, что всё идёт как-то не так, как должно бы идти. А именно, моё тело дошло до какого-то уровня, но дальше дело не шло. Причём, этот самый уровень как-то всё более равномерно разливался по всему телу, что уже явно не походило ни на что. Не может же всё тело являться равномерной эрогенной зоной? Тем не менее, такая равномерная размытость уже завладевала всем моим телом, словно оно и само превращалось в однородную субстанцию, будто та самая голограмма из этой самой парадигмы пространства.
Наверное, это всё началось ещё раньше, но я заметила лишь теперь, когда эта равномерность почти полностью овладела мною и испугала.
А Господин Энди всё также раскачивался надо мной, входя и выходя наружу, что теперь уже напоминало мне какую-то механическую штуковину на кривошипно-шатунном принципе действия.
Кажется, потерялось и ощущение времени. А вот ощущение размытой сладости начало неуклонно трансформироваться в нарастающую боль, точно также размазанную по всему моему телу. Да что же это такое?
Сначала я попыталась просто отключить голову, заподозрив именно её в неверной трансформации внешних воздействий в ощущения тела. Чёрта с два! Боль продолжала нарастать, а ни о какой сладости уже вообще речь не шла. Размытая, но всё более нарастающая боль.
Я попыталась вытолкнуть изо рта платок и закричать, что со мною что-то не так. Но неожиданно обнаружила, что поверх платка мой рот туго замотан той же полицейской липучкой, так, что даже и замычать-то не получалось. Это как же, и когда?
Не дожидаясь, пока тело совсем перестанет мне подчиняться, я забилась этим самым телом, завертела головой и попыталась задрыгать ногами. Только ноги оказались намертво прижаты к плечам Господина Энди, и почти совершенно не дрыгались. А вместо криков, из моего туго закупоренного рта вырывался лишь какой-то слабенький писк и стон. Я резко догадалась, что подобные трепыхания со стороны, скорее всего, выглядят не сигналом о помощи, а оргазмистическими реакциями тела. Но что я ещё могла поделать, связанная, заткнутая и пристёгнутая за шею к дереву? Если что ещё и оставалось в моей власти, так лишь глаза. Но что можно сделать глазами, кроме того, чтобы выпучивать и таращить их? Так и это можно истолковать как противоположную реакцию. А этот идиот так и продолжал раскачиваться совершенно в том же ритме, всё более напоминая мне робота, а не живого человека. Особенно, его глаза, которые теперь как-то странно блестели, и, похоже, вообще не мигали даже. А лицо выражало одну и ту же окаменевшую эмоцию, странным образом соответствуя моему телу, превращавшемуся в одеревеневшую нарастающую боль.
Теперь мне, наконец, пришло в голову, что этот Господин Энди вовсе не идиот, и что ему прекрасно известно, что я сейчас чувствую и почему пытаюсь трепыхаться и дёргаться. И то, что ему такое дело не в новинку, а как раз и знакомо заранее. И ещё я припомнила то, о чём совсем недавно предупреждали меня Госпожи Дашка и Наташка.
Теперь я уже плохо соображала, потому что одеревеневшая боль захватила уже и мою голову со всем содержимым. Во мне беспорядочно завертелись мысли о сексуальных маньяках, глупой деревенщине, каких-то Господах Энди, Комуто и Стенбейках, и, что самое глупое, о возможности слабости по причине недоедания. И ещё более глупое о том, что неизвестно когда теперь облегчаться придётся. А о потери чувства времени я уже говорила. Вот, через какое-то, это самое, потерянное время оказалось уже, что я теперь не только трепыхаться не могу, но и, практически, задыхаюсь. Причём, не потому что мне невозможно дышать, а потому что воздух уже не даёт телу столько сил, сколько высасывает из него это непрекращающееся насилие. Грубо говоря, я ощутила, что умираю, так, будто тогда, когда надорвалась почти до смерти, катая бегом коляску со злобной Госпожой, вознамерившейся загнать меня за свою отдавленную ножку.
Да я уже и наполовину умерла, потому что лежала бы теперь неподвижно, если бы моё тело не раскачивали непрекращающиеся толчки в моё лоно инструмента тупого насильника. И мне уже стало безразлично, кто, или что насилует меня, сексуальный маньяк, биоробот, кривошипная машина, или даже плод моего воображения.
А ещё через некоторое потерянное время вдруг оказалось, что меня тащат за ошейник куда-то назад, приподнимают немного вверх и приматывают цепью за шею на несколько оборотов. Тут я догадалась, что этот маньяк просто прислонил меня спиной к осине и привязал к ней шейным поводком. А вслед за тем, перед моими глазами мелькнул некий отдалённо знакомый предмет. Но мелькнул лишь на миг, потому что в следующую секунду я этот предмет опознала, как прищепку. Как раз в ту секунду, когда эта прищепка больно защемила мой нос.
А потом я увидела Господина Энди целиком. Со спины. Потому что он подошёл к полицайкам, пихнул их несколько раз в животы и сказал:
-А теперь и ваша очередь, пышки. С кого бы начать? С тебя, подушка? Или с тебя, перинка?
Кажется, полицайки чего-то там затрепыхались, и опять принялись свою осину раскачивать. Но я уже осознала своё ближайшее будущее, да и подступающие спазмы удушья тоже. Вот так и кончают деревенские дурочки, оказывается. Смертью высосанной до конца рабыни, умерщвляемой за ненадобностью методом удушения платочком для рта. А я даже и на предсмертные трепыхания неспособной оказалось, до такой степени меня сумел высосать этот негодяй.
Но во мне уже нарастала тьма, соперничающая с невыносимой болью изнутри лишённого воздуха горла. Хотя я ещё сумела различить наклонившуюся ко мне самодовольную морду насильника, который сказал:
-Ну, как ты тут, Мелани? Не дышим?
Подёргал прищепку на моём носу и добавил:
-Нормально. Ну, до встречи на Инфре-12, рабыня.
И всё. Я оказалась в кромешной тьме, и снова мёртвая. Ну, тьма, наверное, принадлежала тому самому космосу. Хотя, кажется, космос-то как раз должен быть белым, а не чёрным. Это же ведь пустота, то есть полное отсутствие чего бы то ни было, в том числе и цвета. А чёрный, это всё же цвет. И, потом, как бы мы на чёрном фоне могли разглядеть чёрные звёзды? А мы ведь их видим. Хотя, где-то я слышала, что звёзды это источники света, а свет, он как раз белый, а не чёрный. То есть, чёрный, это цвет, а белый это свет. Но тогда что за ерунда получается? Что белый космос не является пустотой, поскольку заполнен светом, хотя и без цвета? Это бред какой-то. Любому идиоту известно, что цвет, это более материальная субстанция, чем свет. Хотя, если уж на то пошло, если учесть, что материальной субстанции вообще не существует, а существует лишь различная плотность информационного поля, как раз и создающая его стабильность за счёт своей неравномерности и динамичности, которая…
Проснулась я на этот раз совершенно нестандартно. В один миг. Подскочив головой вверх, и зафиксировавшись в этом положении. Это потому, как, что-то мне подсказало о наличии необходимости сперва осмыслить своё положение, а потом уже совершать движения, особенно резкие. Чтобы, например, не удариться головой. Потому что у головы и без того проблем достаточно, не хватало ей ещё и шишек себе на макушку.
Сперва я осознала, что нахожусь на косых четвереньках, а перед носом у меня слегка косая решётка. Я осторожно привела глаза во вращение и убедилась, что вокруг меня круглая клетка, точно такая, как в Унилонисе Генозиса, где я впервые появилась в Оллитарии. Но на сей раз я сразу же отмела мысль о том, что вся моя последующая жизнь мне привиделась с испугу, а я в той самой клетке и нахожусь, только что появившись. Ну, это потому что мне вовсе не захотелось по второму разу прокручивать все описанные ранее ужасы и, с позволения сказать, приключения своей сильно перенасыщенной событиями биографии. Ну, сижу, вернее, стою на четвереньках в круглой клетке, и что? Таких клеток для девушек в Оллитарии полным-полно. Может даже каждая вторая женская клетка здесь такая. Вот. А подо мной, кстати, и подстилка-то совсем не такая, как тогда. Толстая и достаточно мягкая. Да и дверца, вон, перед носом имеется, а в Генозисской клетке никакой дверцы-то и близко не было.
Так что, я успокоилась на этот счёт. Зато мне немедленно припомнился весь только что приснившийся сон, и все приключения очередной моей Моники. Вот, слава Богу, что эту, хоть убили. Жалко её, конечно, но мне хоть не придётся разгребать очередные проблемы своего очередного расшестерения личности. Извините, конечно, но на данный момент я в этих Мониках уже запуталась почти, так, что хоть административный аппарат для координации действий по разгребанию нанимай. Да хватит уже того, что эта Моника за единственный сон нагрести на мою голову успела. Короткий путь на Инфру-12, понимаете ли! И чего это за парадигма такая в голову влезла? Никогда даже и слов таких не слыхала. Вот, откуда такое? Сама и придумала, да? А Моника возникла, чтобы озвучить? Вселенная, как голографическая парадигма некогда существовавшего объекта или хотя бы его мнемонического проекта, да?
Да, ладно, я ж во сне сама сказала, что меня уже никакими парадигмами не напугаешь. А, вот, теперь, попробуй, сунься на Земле в эту самую Россию. Там же, наверное, этот сексуальный маньяк обеих полицаек изнасиловал, а потом на части порезал моим ножом. А моё бездыханное тело утопил в каком-нибудь местном болоте. И что выйдет? Когда убитых полицаек найдут, так сопоставят это дело с ножом моей Госпожи арендаторши. Вот ей и отвечать придётся за то, что нож на мне спрятала. Да ещё и лично за меня тоже. А нож-то в электричке Госпожа Дашка видела. А при обыске не нашли. И где нож? Понятно, где. А Дашка и Наташка прекрасно видели, что я на полицаек рассердилась за их плохое обращение. Грозилась даже, что меня не так просто убить. Можно ведь и так повернуть, будто если тебя трудно убить, значит, тебе других убивать запросто.
А теперь все подумают, что в их лесах бродит маньячка-ламиола и режет полицаев. Всех убитых полицаев на меня спишут, и тех, что за границу сбежали, тоже. А Госпоже дело пришьют лет на десять. Ну, или чтобы откупилась приличной суммой. Она же богатая, надо думать, если рабыню арендовала. Вот, как бы ещё в эту самую Госпожу не перекинуться случайно.
Знаете, я уже много где по клеткам и по тюрьмам посидела. Вспомнить Гедонисскую тюрьму хотя бы. Но при всём при том у меня в печёнках сидит врождённый страх именно перед русским тюрьмами и Сибирью. Сидит, хотя я в России-то и не бывала никогда. Ага, вот и побывала маленько. А чего? В принципе, нормальные люди, интересные даже. С чувством юмора, можно сказать.
Так, ладно, а тут-то что? Я, наконец, поменяла позу и уселась на коленки. Клетка, естественно, оказалась совершенно стандартной, то есть, разогнуться в полный рост в ней было невозможно. А лежать можно было лишь свернувшись калачиком, что я, вероятно, и делала, пока спала.
На шее у меня обнаружилось всё тоже тяжеленное Элурисское кольцо, а на руках и ногах браслеты смирительных колечек с обрывками цепей. Всё. И чего это значит? Что революция закончилась, а всех революционерок посадили в клетки и теперь, наверное, будут казнить обещанным горячим колом? Чего-то у меня было ощущение, будто я туплю головой. Ну, по крайней мере, не могу припомнить обстоятельства засыпания.
Тогда я решила себя ещё подробнее осмотреть, и обнаружила, что у меня болит правый бок, слегка натёрты запястья, а самое главное, противное ощущение в носу. Словно он припухший изнутри на большую глубину. Так, что даже дышать одним лишь носом трудновато, а при усиленном дыхании в глубине ноздрей начинает не то скрипеть, не то даже хрюкать.
Ну, бок я могла отлежать, а запястья отдавить колечками в неудобной позе. И, потом, надо же было во сне фантазиям на что-то опираться? Вот и получилось, что полицайка ударила меня палкой в этот бок, а насчёт запястий, так ведь я во сне не раз резко натягивала ручную цепь, а потом ещё и связанными руками рваться пыталась. Тут и Фрейда не надо, чтобы такие вещи объяснить. Да? А откуда такие фантазии по части мерзкого изнасилования? Ну и ощущения же были, однако. На какой основе? Я что, и письку себе отлежать сумела? Да нет, наверное всё тело затекло, вот и ощущения такие, по всему телу размытые… А потом я, на другой бок, вот и нет затекания при просыпании.
А где я вообще нахожусь-то?
Оказалось, что я нахожусь в тёмном коридоре, справа от меня расположены ещё пять пустых клеток, а напротив, за проходом, ещё шесть. А сам коридор с обеих сторон заканчивался закрытыми дверями, сквозь щели которых сюда и пробивался свет. Больше тут и рассматривать было нечего, поэтому я решила рассмотреть, нельзя ли из клетки выбраться? Оказалось, что дверца клетки заперта на средних размеров висячий замок, сломать который голыми руками совершенно не представлялось возможным.
Некоторое время я посидела в клетке на корточках, а потом вдруг рассердилась и резко заорала:
-Эй, там, кто-нибудь!
И только что собралась заорать снова, как вдруг одна из коридорных дверей распахнулась, ослепив меня ярким светом, и кто-то сюда вошёл, причём, кажется даже не в одиночном количестве. Я ухватилась за глаза и принялась продирать их от резкой смены освещения. А потом посмотрела, и увидела перед собой физиономию моей бывшей Уна-литоны Сони, которая глядела на меня снаружи клетки несколько непонятным взглядом.
-И, чего? – спросила я её, - власть переменилась, да?
-Где? – удивилась Соня.
-Ну, везде, наверное?
-Ты в себя пришла, или как? – спросила она.
-Пришла, - подтвердила я. – Только что была не в себе, а в очередной Монике. А теперь я в себе. Кажется.
-Кажется? – уточнила она.
-Ну да. Если Вселенная и вправду всего лишь голографическая парадигма, то кажется. А если нет, тогда я не знаю.
-Чего, Вселенная? – не поняла Соня.
-Забудь, - посоветовала я. – Это, знаешь, не для средних умов. Не напрягай голову. А чего я в клетке делаю, ты не знаешь?
Тут я заметила, что Соня здесь не одна, а в сопровождении двух знакомых девиц с кольцами в носах. Только теперь они были ещё и подпоясаны какими-то верёвками, а в качестве вооружения имели палки и обрезанные до метровой длины багры. Наверное, обрезанные той самой изначальной пилой.
-Это у тебя кто за спиной, альтернативная армия? – поинтересовалась я.
-Национальная гвардия, - сказала Соня.
-А чего они с кольцами в носах?
-Гвардейский атрибут, - пояснила Соня. – А остальным не положено.
-Не сильно-то и хотелось, - заметила я.
-Ты вылезать будешь, наконец?
-А для чего, смотря, - засомневалась я. – И, потом, как я вылезу, если клетка на замок заперта?
-Так, пришлось, - сказала Соня.
-Чего пришлось? – не поняла я. – Всех, кто есть, в клетки запереть пришлось?
-Тех, что до выпивки дорвались.
-А тут теперь, что, сухой закон?
-Теперь, да.
-Ну и правильно, - согласилась я, потому что мне уже в клетке надоело. И как только девушки в таких клетках по нескольку лет выдерживают? А некоторых, говорят, вообще никогда не выпускают, представляете? А потом ещё возмущаются, откуда революции берутся…
Кажется, пока я рассуждала о революциях, Соня ещё чего-то говорила. Я прислушалась, и уловила, что она читает мне нотацию.
-… и вообще, как я погляжу, тебе до сих пор ещё Уна-литона нужна!
-Нужна, - согласилась я. – Хотя бы для того, чтобы это моё поганое шейное кольцо за мной таскать. А то, я уже сама заколебалась, честно говоря. А лучше чтобы две Уна-литоны, попеременке.
-Балаболка! – обозвалась Соня.
-А чего ещё делать, в клетке сидя, как не балаболить? – возразила я. – Дай ноутбук, я Генеральские мемуары писать буду.
-Я тебе, вот, в глаз дам!
-В глаз, это не оригинально, - заметила я. – Это же выйдет подражательство самой мне. А по заднице ты мне уже столько дала, что на всю жизнь вперёд норму выполнила. По заднице я больше не согласная.
-Пошли, уже. Работать надо! – рассердилась Соня и принялась отпирать замок клетки.
-Работать? – испугалась я. – Чего, снова грести, что ли?
-Разгребать, - объяснила Соня и открыла дверцу. – Вылезай, балаболка, и балаболить прекращай.
Как я уже догадалась, дело происходило в том самом коридоре задней надстройки «Клеопатры», обставленном клетками с двух сторон. А теперь мы вышли из коридора и оказались на задней палубе, где должно было состояться общее собрание всех революционерок, и только меня, оказывается, не хватало. Я заподозрила, что из соображений личного протекционизма, Соня разбудила меня последней из пьяниц. Сколько всего было пьяниц, я не знаю, но Клу и Лу-лу были уже тут, и в слегка потрёпанном виде. Клу была в какой-то импровизированной юбочке, а на Лу-лу осталось примерно половина награбленных украшений, а колокольчик в носу вообще один, вместо трёх.
Оказалось, что гребных девушек на галере было и вправду, сорок. Наверное, местные кораблестроители имели особое пристрастие к цифре восемь. Ну, ведь в трюме все отсеки оказались шестнадцатиместными. А шестнадцать, это восемь, помноженное на два, если кто сам не догадался. А как не множить на два, если у корабля два борта? А сорок гребных мест это восемь, помноженное на пять. Кажется. Ну, то есть, восемь на два, а потом ещё на два, и… И получится тридцать два. Ну, и ещё плюс восемь сверху, чтобы сорок вышло. Чёрт, что за ерунда в голову лезет?
Короче, собралось нас тут сорок одна девушка, считая ещё и начальницу спальни Ксюшу, так и волочащую на себе свои несъёмные золотые кандалы. А отсутствовало ещё семеро. Трое Нол в трюмных клетках, Госпожа навигаторша Энни и трое прикроватных рабынь в спальне. Ну и один здоровенный мужчина тоже не присутствовал, поскольку никто не решился отсоединить его от скамейки. Уж больно здоровым был этот тип, хотя, как намекнула Соня, уже не столь здоровым как раньше, учитывая прошедшую ночку. А русалки, оказывается, вообще сбежали. Ещё ночью. Разломали свои замки и окошки в двух клетках. Через них и сбежали, не попрощавшись даже. Спасибо, хоть ломик оставили. Хотя, зачем русалкам ломик? Лишняя тяжесть только при плавании. А сломанные окошки пришлось заделать, как получилось, а то в них вода затекала. Наверное, потому в русалочьем отсеке и так мокро было. А может, для микроклимата соответствующего потребностям водоплавающих… Вот, чёрт, уж эта, мне, голова.
Тут моей голове, наконец, пришло на ум хотя бы поверхностно осмотреться. Оказалось, что вокруг нас был жидкий туман, сквозь который смутно просматривался не особенно далёкий берег. Хотя, кто в этом чёртовом тумане расстояние правильно определить может? Кто, кто! Навигаторша, вот кто. Интересно, они её не убили, хотя бы, как Клу предлагала? Впрочем, точнее говоря, Клу не предлагала её убить, а спрашивала, будем убивать, или как?
Далее, голова на скорую руку разобралась и в сложившейся субординации. Ну, по месту дислокации руководства. Главной, похоже, оставалась Курбаши Соня. Мало того, она обзавелась четырьмя национальными гвардейцами, ну, или гвардеицами, учитывай женский пол последних. И, очень может быть, что из соображений стабильности личной власти. Похоже, эти четыре девицы с кольцами в носах весьма серьёзно к своим обязанностям по охране командования относились. Держались вблизи Сони и мрачно озирались во все стороны сразу. Не иначе, опасаясь скрытой гидры контрреволюции. А чего? И, правильно. Власть должна уметь себя защищать. Чтобы заниматься делами власти, а на собственную безопасность не отвлекаться. Вспомнить тот мой сон, хотя бы, где и я сама позаботилась об охране своего дворца и себя лично. Аж снайперы по кустам сидели, не говоря уже про персону начальницы охраны. Она ведь даже саму меня в параллельном исполнении в чём-то заподозрила и в норку законопатила.
Второй величиной, похоже, до сих пор оставалась я. Ну, войну-то никто не отменял, а коли война, как же без Генерала обойтись? Да и семейственность никто не отменял тоже. Мы ведь с Соней когда-то даже Уна-твикли были, если кто забыл. Вот ведь, я и теперь к ней с некоторой личной симпатией отношусь, как ни крути. Хотя, с точки зрения психолога, никак не пойму, каким образом эти мерзкие рабовладельцы воспитывают личную симпатию, сковывая девушек вместе короткими «навсегдушками»? Может, ещё и колют чем-то параллельно? И, потом, они же заранее проверяли на психологическую совместимость. Примитивно, но проверяли.
Насчёт этих самых Твикли, Трикси и так далее, надо бы как-нибудь хорошенько подумать. Ну, а вдруг я и сама когда-нибудь рабовладелицей стану? А чем ещё заниматься в свободное время, если не планированием своей будущей жизни на случай удачно сложившихся обстоятельств? Правда, со свободным временем сейчас большая напряжёнка, но ведь не на сто процентов же занятости? Вот и прикинуть надо, не будет ли целесообразно и мне сковывать своих рабынь в неразъёмные парочки? Ну, для упряжных девушек это как-то даже и само собой напрашивается. Или даже в тройки, как было принято у Госпожи Барыни. А то, если, опять же, припомнить мой пресловутый дворец, и то, что сто моих девушек-рабынь оказались предварительно скованными аж по десять штук на одну цепочку…
Так, что у нас тут дальше по части руководства? Выходило, что вслед за мной следует должность главного интенданта, которую уже когда-то успели переименовать в «квартирмейстершу». Нет, как ни крути, а пиратские термины не одной мне в голову влезли. Так ведь, с кем поведёшься.
Квартирмейстершей оказалась Виолетта, то ли сама обобщившая свою завскладовскую должность до общеинтендантской, то ли по инициативе руководства.
Следующим должностным лицом, как ни странно, оказалась Ксюша, от которой я особенной прыти не ожидала. Тем не менее, выходило, что по её инициативе Господская спальня была теперь в статусе лазарета. На случай, если вдруг появятся убитые, вернее, раненные. А как без этого при революции? И где лечить? А более удачного помещения и не найти. При этом, Ксюша ещё и затребовала себе дополнительный штат сотрудниц, мотивируя это тем, что будучи тяжело закованной, она не справится с эффективным привлечением к труду своих трёх рабынь. Хорошо, если хоть с организацией руководства справится. Кажется, она затребовала себе аж шестерых помощниц. Но после некоторого спора, число было сокращено до двух, с обещанием временного увеличения медицинского контингента по мере возникновения нужды. А, кроме того, Курбаши ещё и свалила на Ксюшу должность дознавателя. На случай, если у нас вдруг появятся пленные, которые станут артачиться и не сообщать нужную нам информацию. А у Ксюши на нижнем этаже как раз устройства для мокрого дознания имеются, причём, самой же Ксюшей проверенные на практике. Ксюша сначала возмутилась, но Курбаши пригрозила дальнейшим сокращением медицинского контингента. Тогда Ксюша согласилась, выразив пожелание, чтобы до реального дознания дело не дошло.
Кроме того, за прошедшую ночь у нас ещё появилась должность судового механика, поскольку, как оказалось, силовая установка корабля, состоящая из электромоторов, аккумуляторов и механической части приводящей в движение вёсла, требует хоть какого-то технического специалиста электромеханика. Ну, хоть с какими-нибудь понятиями по этой части. Самым большим специалистом оказалась девушка-брюнетка с правого борта, когда-то имевшая дело с электрическим освещением одного из дворцов знати в Оллитарисе. По крайней мере, она вовремя разъяснила недотёпам, что такое электричество, и почему его нельзя хватать голыми руками. Эту девушку и назначили старшим механиком, и срочно поименовали Эльвирой. По созвучию со словом «электричество», хотя и сомнительному, на мой взгляд. А название её должности, после ряда последовательных сокращений, звучало теперь как «механошка». И выделили ей также машинную команду в составе двух помощниц.
Но самым неожиданным для меня оказалось, что нашу певицу Люсю Курбаши назначила заместительницей по части проблем со снабжением коллектива Оллитарой. Между прочим, не слабая по всем статьям должность, если учесть особенности физиологии и метаболизма ламиол. А Люсю, оказывается, Соня выбрала сразу по нескольким причинам. Во-первых, из соображений личного знакомства, хотя и недолгого.
Во-вторых, по причине её личной обаятельности. На случай если возникнут конфликты. Оллитары-то всегда на всех не хватает.
В-третьих, по причине отсутствия личной заинтересованности Люси, в смысле чтобы не разводить коррупцию ещё и здесь. Дело в том, что после пресловутой недавней дефлорации Люся заявила, что все мужчины несусветные скоты, и она даже близко теперь никого из них к себе не подпустит. Ну, по крайней мере, пока не заживёт, как в физическом, так и в моральном плане.
В-четвёртых, Люся была всё же очень гуманная девушка, а источник Оллитары у нас пока что имелся в единственном экземпляре, хотя и мощном. Но и о нём следовало до некоторой степени позаботиться, чтобы не лишиться напрочь. По крайней мере, выработать приемлемый режим Оллитаропользования, а также составить расписание и наладить учёт. Знаете, по части Оллитары каждая ламиола сама за себя, и тут уж без диктата сверху трудновато.
В-пятых, поскольку революция, каждый должен за что-то нести ответственность, а нелегко всем.
А для наименования этой должности никак не могли подобрать термина, в результате, назвали просто «физиологиня».
Но основной проблемой формирования состава руководства оказалось отсутствие капитана, для командования судовождением. Ну, в самом-то деле, что мы сможем, если не научимся управлять захваченным кораблём? Да мы даже и к берегу пришвартоваться не сможем тогда. А если нас атакуют другими кораблями?
Только дело в том, что совершенно никто из девушек в кораблях не разбирался. А кто бы их учил, если даже и на вёслах они должны были выполнять всего лишь роль декоративных куколок на верёвочках, то есть, на цепочках? И, выходило, что самая знающая девушка тут я. А что? Если учесть, что недавно мне даже, можно сказать, довелось лично командовать победоносным Элурисским морским сражением… Ну, не то, чтобы действительно командовать. Не хватало мне ещё на свою ответственность грести хоть те же знаменитые минные постановки. Но, всё равно, у других даже и такого опыта не было.
Выходило, что меня и решили назначить капитаном «Клеопатры». Но тогда получалось вроде как понижение в должности с Генерала до капитана. А это, извините, уж слишком кардинальное понижение. Ну, подумаешь, напилась слегка. Я же не знала, что так подействует?
Я, между прочим, понимала, что не следует нам терять драгоценное время на процедуру организации руководства, пока враги не опомнились. Но и без такой организации тоже ведь нельзя. Поэтому предложила, чтобы моя должность сразу же именовалась не капитаном, а адмиралом. Ну, это чтобы не создавать административной путаницы. Согласитесь, «Генерал-капитан» вообще смешно звучит. Почти как «Генерал-сержант» или «Генерал-фельдфебель». А Генералы-Адмиралы в истории были. Помниться, даже какой-то корабль так и назывался «Генерал-Адмирал». А при этом ещё к занимающему подобную должность и обращаться одинаково можно: «Ваше Превосходительство». Правда, для звания Адмирала наш флот был пока что маловат, всего лишь одна посудина, а даже не захудалая эскадра из нескольких кораблей. Но я ведь ради сокращения процедуры, правда?
А поскольку моя армия насчитывала всего лишь две персоны, Клу и Лу-лу, я тут же затребовала провести всеобщую мобилизацию оставшегося после назначения руководства населения, и поскорее. Чтобы заняться реорганизацией армии и её боевой и политической подготовкой.
Немедленно возникла очередная проблема. Некоторые девушки заявили, что они вообще пацифистки, и к военной службе непригодны.
-А я что, профессиональный головорез, что ли?! – возмутилась я. – А чего нам делать? Не научимся сражаться, на кол попадём. И никаким пацифизмом не отбрешешься. Ещё и научившись, попадём. Но попытаться-то надо? В смысле, на кол не попасть…
Тут возникла чёртова дискуссия, и меня даже частично переубедили. Действительно, есть же личности не способные убивать. И какой с таких толк в армии? Для парадов, разве что? А, случись драться, так от них одни проблемы будут. Потом, эти пацифистки ведь не отказывались выполнять другую работу, не связанную с дракой. И то сказать, ведь мы же все рабыни, которых столько времени всякие Господа и Госпожи воспитывали покорными, безропотными, и так далее. Так, ещё хорошо при таких делах, что пацифисток тут не оказалось три четверти.
Короче, вся моя армия вышла состоящей из шестнадцати девушек, включая Клу и Лу-лу, и больше никак не выходило. Между прочим, и осталось-то всего одиннадцать девушек не попавших в руководство или под распределение. То есть, как и везде, вышел раздутый управленческий аппарат. Но с этой частью процедуры и впрямь, следовало уже заканчивать. Потому что на повестке дня стояли и более важные вопросы. Прежде всего, о том, чего мы хотим добиться?
Оказалось, что все хотели бы добиться разного. Например, Лу-лу хотела снова оказаться рабыней Госпожи Ванессы, и чтобы от той отвязались разбойники. А дальше, как эта самая Госпожа решит. И таких как Лу-лу выходила чуть ли не половина. То есть, эта половина хотела снова в собственность, но непременно к хорошим собственникам, будто этих пресловутых хороших собственников тут мешками подают. На мой взгляд, «хороший собственник» это вообще мифологическое существо вроде Великой Литоники. Ну, или идеал, к которому следует всем собственникам стремиться. Нечто вроде не менее пресловутого «настоящего мужчины», который даже теоретически невозможен по причине противоречивости и антагоничности предъявляемых к нему требований. Попробуйте расспросить любую девушку, каким должен быть настоящий мужчина, как сейчас же окажется, что он, с одной стороны, должен быть неимоверно крутым, здоровенным, богатым, смелым и властным, а, с другой стороны, почти что невидимым из под каблука собственной гипотетической жёнушки.
А, даже и насчёт моей собственной текущей собственницы нехорошо выходило. Я, конечно, за революцию, только я ведь Госпоже Шерри обещала быть послушной рабыней, да ещё и все свои способности к её выгоде использовать. Конечно, я ведь это под давлением обстоятельств пообещала, тем не менее. Ну, не принято у меня своих слов нарушать. А теперь революция, понимаете ли. И чего мне делать, если вдруг явится Госпожа Шерри и спросит с меня насчёт моих обещаний? Ох, лучше бы она явилась и публично меня от этих самых обещаний освободила. Пусть даже за деньги, или, там, в кредит. Только зачем ей?
Госпожа Шерри, конечно, разбойница, пьяница, грабительница и всё такое. Тем не менее, некоторые человеческие понятия у неё есть. Например, чувство благодарности и даже любви. Ну, в зачаточном состоянии, конечно. Но ведь не бросила же она меня тогда, на турнепсовом поле? Ну, правда, и я её не бросила, так я же ведь и обещала. А она мне не обещала ничего такого, кроме периодических обещаний побить или зарезать, которые и не считать можно. И, потом, надо сказать, эта Госпожа Шерри до некоторой степени поддаётся перевоспитанию. Это даже и Госпожа Машка заметила. Недаром, советовала ей убить меня, пока перевоспитание далеко не зашло. Только до Госпожи Шерри не дошло. А если дойдёт, так она меня и вправду убить может. Да ещё и комплекс у неё по поводу внешности.
Вот, даже и не знаю, удалось бы мне теперь Госпожу Шерри убедить, что наша революция ей на пользу?
Тем временем, наш революционный коллектив уже разошёлся не на шутку. Нашлось несколько девушек, которые желали попасть в Гедоникс. Причём, очень сильно желали. А о Гедониксе, между тем, у них и представление-то было неверное. Ага, сейчас, будут они там день и ночь скакать на запряжённых в коляски Нолах, а в перерывах между скачками лежать на печи и жрать калачи. А рабыни их пяточки чесать будут.
То есть, эти хотели сами рабовладелицами стать, и жить как Госпожи Нолы, если и не покруче ещё.
К счастью, нашлось примерно такое же количество девушек, желающих попросту сменить общественный строй, а рабовладение запретить вовсе. Мысли, конечно, высокие и прогрессивные, только совершенно неосуществимые на практике.
Далее, следующая группа девушек пожелала, ни много, ни мало, а перерезать весь этот бандитский Элурисский сброд, а также и приехавших развлекаться иногородних Госпожей. Ну, а чего удивительного? Сами эти мерзавцы напросились. Нельзя же до такой степени над девушками издеваться? На себе бы эти ноздревые цепочки попробовали, и другие свои изобретения. Чего теперь удивляться, что девушки так рассердились?
А ещё нашлись девушки, желающие сбежать на Землю, поскольку там демократический строй, и вообще, права человека соблюдаются. Интересно, кто им такие сказочки-то рассказал? Только эти и слышать ничего не хотели, противоречащего тому, что на Земле рай земной, особенно для девушек.
А одна девушка всё молчала и молчала, что в конце концов не понравилось окружающим. И они потребовали от неё высказаться, поскольку сами уже чуть не подрались по причине несовместимости мнений о намерениях.
-А, дуры вы все! – заявила, наконец, эта девушка. – Не надо было вообще ничего затевать. И никто бы нас не убил, поиздевались бы ещё маленько, да и успокоились бы. А теперь одна дорога, - на кол. И вообще…
Тут коллектив ещё сильнее рассердился и потребовал уточнить насчёт «вообще». Девушка упиралась, но её уже даже начали толкать и чуть ли не бить.
-И вообще, - сказала она тогда, - не удивлюсь, если Господа всё это и затеяли, чтобы очередное своё шоу оправдать нашими же действиями. Шоу по подавлению бунта.
На такое заявление народ хотел ещё сильнее рассердиться, хотя, куда сильнее-то? Но тут вмешалась Курбаши и пояснила, что это как раз та девушка, которую ночью током шарахнуло. А потому, нечего к ней приставать, а нужно дать ей время прийти в себя, и перестать чепуху нести.
А потом Курбаши заорала командным голосом, что довольно она уже слушала всякой ерунды, а её решение такое, что мы будем теперь предпринимать действия, чтобы выбраться из этого места в нормальную Оллитарию, вот там и будете свои дальнейшие желания озвучивать!
А кто против, или подчиняться не намерен, того в кандалы, в колодки, не то, и в мокрую бочку. Благо, этого добра тут достаточно. Короче, диктатура про… про… Не помню, кого, или про кого. Неважно, как называется, пусть будет хоть Курбашизм. Потому, как, иначе, всем конец. Желающие не подчиняться есть?
Желающих, на скорую руку, не нашлось. Или затаились.
Правда, возник ещё один вопрос, а чего с пленными делать? Ну, то есть, с тремя Нолами в клетках, с Госпожой Энни и с нашим единственным источником Оллитары. Насчёт источника решили быстро, поскольку, на то он и источник, чтобы из него качать. Только, чтоб не сдох, обещали подчиняться физиологине Люсе. По мере сил. Кстати, было замечено, что источник слишком уж много жрёт. Тут влезла Виолетта, и заявила, что считает своим долгом сообщить коллективу о примерном количестве продуктов на борту. И выходило, что при нормальном питании хватит на два дня, включая и этот, и то, сомнительно. А если сесть на диету, до дня четыре продержаться можно. Вот такие дела. И, сами виноваты. Если бы ночью не ели до отвала всё, что попало под руку… Ну, правда, она и сама так поступала. Короче, она доложила, а теперь глядите сами.
Насчёт Госпожи Энни я заявила, что она не настолько Госпожа, насколько навигационный прибор. И если мы собираемся хоть куда-то плыть, то надо и относиться соответственно. Кормить, не обижать, не угрожать и руками некомпетентными не трогать. А клетку эту, где её поганые Господа держали во время плавания, на фиг, за борт выбросить. Поскольку, нечего лишний груз на палубе разводить. А с Госпожи Энни и ножной цепи за глаза хватит.
С этим согласились, только и клетку решили не выбрасывать. Во-первых, зачем возиться, когда других дел полно. Во-вторых, вдруг, сгодится? Была бы клетка, а кого туда посадить, всегда найдётся.
А вот насчёт остальных трёх Нол снова вышел горячий спор. Нашлись-таки злобные девицы, которые посчитали, что теперь всех, вообще, Нол, надо убивать. Ну, всех, какие попадутся, понятное дело. Следующая по агрессивности партия предлагала убивать не всех Нол, а лишь тех, которые не согласятся быть рабынями ламиол. Эта партия, кажется, была из поклонниц Гедоникса. Третья партия считала, что никого убивать не надо, поскольку тогда и число наших сторонниц может вдвое увеличиться. На это кто-то заявил, что и тем, кто есть, скоро нечего жрать будет. Разве что, тех самых Нол. Ну, поскольку нас, ламиол, при всём желании есть невозможно, как везде считается. А не будь такого обстоятельства, эти мерзкие Госпожи давно бы уже до ламиолоедства опустились, по крайней мере, здесь.
А четвёртая партия призывала ко всеобщему равенству, и даже братству. В смысле, к союзу равноправных сестёр, независимо от породы, масти и социального происхождения. Ага, ещё бы сказали, независимо от наличия шерсти в интимной области.
Дело опять грозило затянуться, поэтому снова был применён волюнтаризм со стороны Курбаши Сони. На сей раз, она приняла компромиссное решение, наверное, чтобы не ко времени не создавать почвы для возникновения недовольной жизнью оппозиции.
А именно, категорически запретила друг друга убивать на территории корабля, исключая случай военных действий против внешнего врага. А Нол на первое время постановила использовать в качестве рабынь. Для работы, а не для издевательства или ещё какого-нибудь интима. А работу, сказала, я вам найду. Например, хватит уже голыми ходить, пора организовать срочный пошив одежды. А займутся этим, вот, ты, и ты. Возражения не принимаются, а за результат спрошу. «Ты» первая, как звать? Не знаешь? Значит, теперь называешься Маша. А «ты» вторая… Какая ещё, в грязь, Аквитанионолия? Раньше надо было заявлять, а теперь называешься Глаша. Чтобы созвучно. Короче, вы обе, Машка и Глашка, берите всех этих трёх Нол и озадачивайте пошивом одежды, с перспективой повышения в должности, по мере старания. А заупрямятся, можно бить, но сообразно целесообразности. Из клеток вытащить, колодки снять, поскольку негуманно. Но надеть на них кандалы, которые там, внизу валяются. Поскольку рабыни, и чтобы сдуру за борт не попрыгали. А ткань в спальне, в смысле, в лазарете берите, с этой кровати безразмерной. А с иголками и нитками сами чего-нибудь соображайте. Всё!
Я уже хотела восхититься командными способностями Сони, но не успела, поскольку, она тут же и на меня наехала. Дала мне полчаса на организацию армии, пятнадцать минут на уговоры навигаторши, и приказала, чтобы через час корабль был готов к плаванию. А куда девать ещё пятнадцать неучтённых минут, вероятно, оставила на моё усмотрение. Ну, там, может, в туалет сходить, или ещё чего. А, прежде всего, Соня велела мне обслужиться у «взломщицы Зойки». Как оказалось, на данный момент лишь у меня одной на конечностях болтались обрезки цепей и браслеты смирительных колечек. А остальные успели от них избавиться. Это потому что среди нас оказалось несколько специалисток по вскрытию замков шпильками, только штатной взломщицей назначили одну Зойку, чтобы лишних бездельниц не разводить. Правда, эта самая Зойка зазналась, по крайней мере, велела себя именовать не Зойкой, а Зоенькой, хорошо, хоть не Заинькой, да ещё и обслуживать её вне очереди при раздаче еды. Зато дело своё знала, и в один миг избавила меня от лишних причиндалов, при этом, не поломав их. А сами причиндалы реквизировала на склад. Ну, чтобы сгодились на случай захвата пленных или ещё для какой цели. Скажем, для обмена кандалов на еду, если удастся договориться с какими-нибудь местными коррумпированными заведующими продуктовых складов. А потом умотала с Машкой и Глашкой для извлечения из клеток Нол и перековывания их из колодок в кандалы. А я повела свою армию на переднюю палубу, поближе к пушке.
Как ни крути, а пришлось назначать офицеров. Ну, понятное дело, Лу-лу и Клу. А остальную армию я разделила на два взвода, по цвету волос. Выходило, что мне досталось пополнение из восьми блондинок и шести брюнеток, из чего я сделала вывод о более значительной агрессивности блондинок по сравнению с брюнетками. Ну а девушек промежуточной масти здесь вообще не было, поскольку у галеры имелось всего два борта, и, соответственно, два ряда вёсел. А чтобы не вводить путаницы, капралом блондинок я назначила Лу-лу, а капралом брюнеток Клу. Взводы получились разной численности, зато чётко разграниченные по цвету, даже и в голом виде. А это должно было значительно облегчить командование.
Тут возмутилась Клу. Тем, что её понизили с полковника до капрала. Но я объяснила, что взводами обычно командуют капралы, а офицерские звания должны соответствовать численности армии. Право же, выйдет смешно, если у полковника под командой окажется всего шесть солдат. Это же получится полковник без полка. Всё равно, что министр без портфеля. А смешно быть не должно, когда речь идёт об армии. Армия должна страх врагам внушать, а не смешить.
Шесть солдат, это и для капрала даже маловато, но меньше взвода бывают только отделения. А делить армию на отделения я не хотела. Во-первых, само слово «отделение» сейчас неуместно, даже и в косвенном смысле. Не хватало нам тут только проявлений сепаратизма и разделения на части. Во-вторых, возможно, наша армия будет пополняться, так не производить же реорганизацию каждый раз? В-третьих, шестеро солдат и для отделения недостаточно. А, в-четвёртых, капрал это, хотя бы, не сержант и не ефрейтор. И вообще, не о званиях сейчас думать нужно, а о повышении своей собственной капральности и боеспособности.
-А сама-то Генерал, - заметила на всё это Лу-лу.
-А меня Генералом Курбаши назначила, - оправдалась я, - вот в её компетенции и мои воинские звания. А я считаю, Генерал, это правильно. По крайней мере, повышать дальше некуда. Хотя, кажется, ещё маршалы есть…
Кар-роче! Разговорчики в строю! То есть, вне строя. Короче, встать в строй и заняться строевой подготовкой, вот!
Со строевой подготовкой у нас никак не вязалось, пока я не догадалась поименовать взвод Клу «клушками», а взвод Лу-лу «лушками». Правда, теперь возмутилась Лу-лу. Возмутилась подобным сокращением наполовину её имени. В конце концов, я согласилась именовать её взвод «лу-лушками». Но лишь потому, чтобы слишком похоже не звучало. Заодно решился вопрос и с личным обозначением солдат, по принципу: Клушка-раз, Клушка-два, Клушка-три, и так далее. По росту. Хотя, рост у нас всех был, практически, одинаковый. Не иначе, мерзкие бандиты специально так подобрали девушек, чтобы затруднить формирование армии в случае восстания. Ну, значит, по степени выправки.
На строевую подготовку мы потратили минут пять, поскольку, сейчас было не до парадов, и занялись вооружением и оснащением армии. Тут вдруг обнаружилось, что наше основное оружие, - корабельные багры, попросту, практически, закончились. А чего удивительного, если мы их интенсивно использовали всю ночь и в самых различных целях? Таким образом, в нашем распоряжении остались прежние три хесостана и четыре кинжала, что могло сгодиться лишь для вооружения руководства, и то, один кинжал выходил лишний. Тогда я послала одну из Лу-лушек к Курбаши, с заданием сменять этот кинжал на тот самый ломик, с которого всё и началось.
-А зачем? – не поняла Клу.
-Вместо фельдмаршальского жезла, - пояснила я. – должен же у главнокомандующей быть собственный атрибут?
А потом послала одну из Клушек вниз, в клеточный отсек, чтобы она передала Машке и Глашке моё категорическое требование, начать пошив одежды со срочного обмундирования армии. А дизайн пускай сами разрабатывают, только чтобы непременно наличествовали головной платок, юбка, обувь, и чего-нибудь, чтобы сиськи в бою не болтались. И на всё, про всё, два часа сроку.
Армия хотела чего-то сказать, но я тут же мобилизовала Клушку-три, и четыре, и Лу-лушку-пять и шесть и отправилась на корму, вооружаться. А именно, в ту кладовку, где мы ночью обнаружили Госпожу Энни. Госпожа Энни, конечно, уже не спала, а сидела на цепи… Вернее, сидела она на своём матраце и чего-то ела с маленького подноса. А цепь у неё была на ноге. Она поглядела на меня непонятным взглядом, но мне было некогда, и я лишь сказала ей:
-Всё путём, погодите маленько, Госпожа, я скоро вами займусь.
Тут я принялась грузить своих солдат колодками, верёвками, шнурами, плётками, кнутами, а также теми самыми кандалами ювелирного исполнения и приложенными к ним цепями. А напоследок велела захватить с собой второй оказавшийся здесь матрац. Всё это мы потащили на переднюю палубу, и вовремя успели, потому что навстречу нам попались Машка с Глашкой, которые явно направлялись в ту же кладовку. Только опоздали, потому что их тормозили ковыляющие следом Госпожи Нолы, закованные в кандальные пятиколечники и соединённые между собой за ошейники. Эти самые Госпожи чего-то там прошипели, но нам было некогда разговаривать, и мы не стали задерживаться. А на передней палубе я начала свою армию вооружать. Прежде всего, из колодок мы изготовили щиты, которыми следовало укрываться от вражеских стрел, а также бить противника с размаху по зубам, или, там, куда придётся. А в случае захвата пленных можно было использовать их и по прямому назначению.
Далее, из кандалов мы соорудили гири, сцепив браслеты друг с другом и замотав шнурками. А к этим гирям приделали метровые цепи, на которых и следовало это оружие раскручивать и обрушивать на противника. Но только так, чтобы саму себя по голове не треснуть. С этой целью мы сейчас же устроили тренировку, для чего был использован принесённый матрац. Тут мои солдаты вошли в раж, и мне даже пришлось их вскоре останавливать, не то, от матраца остались бы одни клочки. А у многих ещё и гири развязались. Но на совершенствование оружия времени не было, я лишь заметила, что и эти колотушки можно при необходимости развязать и надеть на пленных.
После этого мы попытались практиковаться в использовании кнутов и плёток. Но оказалось, что прицельное поражение цели кнутом, возможно, требует специального обучения и инструктора. А так, мы больше попадали по себе или друг по другу. А с плётками обращаться оказалось проще. Только Лу-лу заявила, что подобными плётками скорее разозлишь врага, чем убьёшь, а потому, на хлестательные концы следует приделать какие-нибудь шипы или колючки. Вот тогда…
А Клу заявила на это, что тогда оружие выйдет слишком уж не гуманным. А гуманизм, до некоторой степени, надо и при изобретении оружия соблюдать. Это потому что она вообразила применение предложенной плёточки к собственной персоне, и ей страшно стало.
У нас ещё оставались верёвки со шнурками, и их я предложила использовать для обмотки уязвимых частей тела, как бы в качестве защитных доспехов. Ну, за неимением других возможностей. К тому же, все эти верёвки можно было бы и для связывания пленных использовать.
Тут Клушка-три поинтересовалась, а что, наша военная стратегия будет состоять в захвате пленных?
А Лу-лушка-раз заметила, что нам и самим скоро есть нечего будет, а потому…
-Разговорчики! – решила я пресечь разложенческие тенденции в корне. – Стратегия ещё не разработана, и вообще, в компетенции политического руководства. А пленных, кстати, на турнепс сменять можно.
-На что? – не поняла Лу-лу.
-На пинапл, - поправилась я, припомнив, что это я знаю, что местные пинаплы никакие не пинаплы, а банальный турнепс. А другим-то откуда знать?
-А это ещё чего? – не поняла она снова.
В самом деле, кто тут названия продуктов до рабынь доводит, кроме Госпожи Шерри? Чего дали, то и жри, а как называется, - не твоё дело.
-Еда такая, дешёвая, - пояснила я.
-А, ну тогда, конечно, - согласилась Лу-лу. – И что, пойдём пленных захватывать?
-Нет, пойдём учиться из пушки стрелять.
Эта идея всем девушкам понравилась. И впрямь, убивать противника артиллерийским огнём конечно гораздо менее неприятно, чем резать его ножом, колоть багром или бить по голове цепными гирями.
Я выстроила армию полукругом вокруг пушки и сказала:
-Эта, вот штука, это пушка.
-Э… - проскрипела кто-то, но заткнулась. Наверное, припомнила, что разговорчики в строю не одобряются.
-Ну, из неё, типа, стреляют, - продолжила я инструктаж.
-Чем? – спросила Клушка-четыре.
-Зачем? Ну, чтобы врага застращать.
-Ну, это понятно, - сказала она, - а чем стреляют-то?
-Снарядами, - сказала Клу. – И вообще, сначала объяснения, а вопросы потом.
-Да, правильно, - подтвердила я. – Значит, из пушки стреляют, чтобы напугать врага, чтобы провести какой-нибудь ритуал, типа салюта по случаю победы над запуганным врагом. А в исключительных случаях, в качестве символизации начала нового этапа в развитии человечества. Ну, как в нашем случае. Это потому что если из пушки выстрелить, то это громко, и хорошо запоминается.
-Уж это точно, - вставили реплику Лу-лу, - особенно если при выстреле снарядный погреб взорвётся.
А весь взвод Лу-лушек тут же подобострастно захихикал на такое остроумие начальницы.
-А чтобы не взорвался, так стрелять уметь надо! – заявила я. – Может, кто из вас умеет? Ах, нет? Тогда буду учить. Стрелять из пушки, это вообще дело серьёзное. Не хиханьки-хаханьки, вам.
Значит, снаряды внизу, под палубой хранятся. Вот через эту дырку подаются снизу. Короче, Лу-лу, возьми пару Лу-лушек, и лезьте в погреб, снаряды подавать. Сама подавала, вот и научишь.
-Э… - сказала Лу-лу, но согласилась, - ладно.
Да уж, с дисциплиной в армии надо чего-то думать.
-Вот. Сперва пушку надо зарядить, - принялась я объяснять оставшейся армии. – Вот в эту заднюю дырку, которая этим, вот, затвором закрывается. Потом пушку надо навести на цель. Для этого тут, вот, ручка, которая шестерёнку крутит. Короче, давайте так сделаем. Развернём пушку в нос, вот так, - принялась я вертеть ручку.
-Так. Теперь пометим этот вот зубчик, который назад смотрит.
Взяла кинжал и сделала зарубку на шестерёнке.
-Теперь, если я командую, угол направо двадцать, значит надо на двадцать зубчиков вправо повернуть. Если угол десять влево, значит, влево на десять зубчиков. Понятно?
-Это… - сказала Клушка-пять, - а почему влево на двадцать, а вправо на десять? То есть, влево на десять, а вправо на двадцать?
-Это для примера, потому что. Насколько надо, настолько и команда будет.
-А вчера же насчёт поворота какая-то трубка командовалась? – припомнила Клу.
-Это потому что наспех, - сказала я. – А по-умному, сначала через эту, вот, трубку одним глазом примерно целятся, а потом пристреливаются, меняя угол и прицел. Сначала в широкую вилку, потом в узкую… Ну, если, типа, прицел и угломер каждый раз половинить, пока по врагу не попадёшь.
-Вон чего… - проворчала Клу с некоторой безнадёжностью в голосе.
-А если без пристрелки, значит, прямой наводкой, - добавила я.
-Прямой наводкой проще, наверное? – предположила блондинка Лу-лушка-два.
-Понятное дело, - подтвердила я. – Ведь если по-умному стрелять, так надо сначала установки рассчитывать. Баллистические поправки, метеорологические поправки. Весовые марки на снарядах учитывать, температуру воздуха, давление, параметры зарядной взрывчатки в зависимости от влажности воздуха… Слушай, а ты не знаешь, откуда вся эта артиллерийская хрень в моей голове взялась?
-Кто, я? – удивилась Лу-лушка-два.
-Да, ты.
-Откуда в вашей голове баллистические поправки, Ваше Превосходительство?
-Да, откуда?
-Не знаю я, - призналась Лу-лушка.
-Это в связи со всемогуществом, наверное, - припомнила Клу.
-Наверное, - согласилась я. – Короче, с угломером понятно, а прицел, - это значит, другую шестерёнку вертеть. Которая вертикальная. Тоже на количество зубчиков. А заряжать горизонтально. Понятно?
-А как определить-то, насколько горизонтально? – спросила Клушка-четыре. – А то, от этого ведь угол подъёма зависит. Ну, смотря от какого положения зубчики считать. Там что, тоже зубчик поцарапан?
-Не, не поцарапан, - доложила я, осмотрев шестерёнку. – Так, и правильно, что не поцарапан. А вдруг, у корабля крен на какой-нибудь борт? А мы от одинакового зубчика считать будем. От горизонтали отсчитывать надо.
-Да, правильно, - согласилась Клушка-четыре. – Так тогда надо какой-то прибор иметь, типа уровня. Или вообще, стабилизатор наводки.
-А ты чего, артиллеристка?
-Я? – удивилась Клушка-четыре. – Нет, конечно.
-А откуда понятия?
-Всемогуществом заразилась, - предположила Клушка. – Слегка.
-Тогда придумывай мигом, чего насчёт горизонтальности?
-Плюнуть сверху, - предложила Клушка. – Если не скатывается, значит достаточно горизонтально.
-Гений, - одобрила я, и мы на скорую руку принялись составлять артиллерийский расчёт для обеспечения стрельбы. Вышло, что требуется аж шесть персон. Командир орудия, угломерный наводчик, прицельный наводчик, заряжающий и бьющий по гвоздю, подающий снаряды, и ответственный за горизонтальную установку методом плевания на ствол сверху. А, распределив обязанности, решили попробовать и практическую стрельбу. Тем более, что мне наконец-то доставили от Курбаши фельдмаршальский жезл, в смысле, тот самый знаменитый ломик.
-Снаряд подавай! – распорядилась я.
-Фугасный? – спросила Клу.
-Любой, - сказала я. – Думаю, они там все одинаковые.
-Вот, - продемонстрировала мне Клу поданную снизу чурку.
-Прицел горизонтально!
-Тьфу… Тьфу… Тьфу! Готово!
-Заряжай!
-Готово!
-Затвор закрой, «готово»! На крючок закрой! Прицел пятнадцать. В трубку наводи!
-На что наводить-то?
-На что наводить?
Я пригляделась к берегу. Берег теперь просматривался лучше, чем утром, но всё равно, ничего конкретного там разглядеть хорошо не удавалось. А вблизи берега кажется стояла некая посудина, а может быть причальный дебаркадер.
-Ага, - сказала я, - справа по борту вражеский корабль. Наводить в ватерлинию!
-Куда наводить?
-В центр корпуса, на уровне воды. Это чтобы подводные пробоины получались. Понятно?
-Понятно, - согласилась горизонтальная наводчица Клушка-четыре. – То есть, так ведь трубка в небо смотрит!
-Клушка-три, уменьшай прицел, пока трубка, это… На цель не наведётся. И зубчики считай…
-Тут, это… - перебила наводчица, - трубка-то и сама поворачивается вверх-вниз.
-Вон чего? – удивилась я. – А что? И, правильно. Прицел, значит, пятнадцать снова. Наводи трубкой.
Клушка-четыре принялась поворачивать пушку и наклонять трубку.
-Готово.
-Сколько теперь угломер?
-Э… Сейчас посчитаю. Раз, два, три, четыре…
-Слушай, Генерал-Адмирал, - сказала мне тут Клу, - чего-то мы неправильно делаем. Если так стрелять, то враг и пообедать и выспаться успеет.
-Значит, будем бить врага, пока он спит, - рассудила я. – А вообще, знаешь, насчёт этой стрельбы надо бы, конечно на досуге подумать…
-Угломер сорок три! – доложила Клушка-четыре.
-Проверить! Прицел пятнадцать, угломер сорок три!
-Раз, два, три, четыре…
-Вышел зайчик погулять, - проворчала Клу.
-Чего? – не поняла я.
-Раз, два, три, четыре, пять, - вышел зайчик погулять, - сообщила Клу.
-Какой ещё зайчик?! – не поняла я.
-А тут охотник выбегает, прямо в зайчика стреляет, - добавила она.
-Прямо в зайчика? – уточнила я.
-Ну.
-И что?
-Пиф-паф, ой-ой-ой.
-Убили, что ли?
-Ну да.
-Жуткая история, - рассудила я. - А зачем ты её рассказываешь?
-Да, вот, чего-то в голову пришло.
Тут наши наводчицы доложили о проверке установок.
-Значит, так, - приготовилась скомандовать я. - По вражескому судну…
-Это… - перебила меня Клушка-четыре, - трубка теперь мимо цели смотрит. Это наш корабль слегка повернулся, наверное.
-Грязный чёрт! – выругалась я. - Давай так попробуем. Поворачивай свой угломер, а через трубку отслеживай цель. А сколько там зубчиков, - наплевать и забыть. Уловила?
-Уловила, - доложила наводчица. - Навела.
-Как только скомандую «огонь» мигом глаз от трубки убирай, не то, вышибет, понятно?
-Э… - заскрипела Клушка-четыре, - а чем вышибет-то? Ответным огнём, что ли?
-Откатом орудия, - объяснила я. – Короче, долго объяснять. Ещё во время команды отскакивать надо. Ну, в середине команды.
-Чего попало, - заворчала Клушка-четыре. - Так каждый раз не отскочишь, а глаз-то один. То есть, всего два.
-Идея! – вдруг догадалась я. – Командовать должна ты. Я командую «огонь», а после этого ты отскакиваешь и тут же кричишь «пли»! Это чтобы коротко и хорошо слышно. А ты, Лу-лушка с молотком, по команде «пли» бьёшь по гвоздю.
Короче, начинай сначала. По вражескому судну, огонь!
-Пли!
-Трах!
-Бах!
-Открывай затвор!
-Вай! На ногу упало, чёр-р-р-т…
Оказывается, днём стрельба выглядит гораздо эффектнее. Я имею в виду тучу серого дыма, который наша пушка выплюнула в сторону берега. Вот, хорошо, что мы ствол задрали высоко, не то бы всех сажей измазало, а так, основная грязь над нашими головами распылилась.
-Ух, ты, здорово, - сказала Клу.
-Нечего восхищаться, снаряд подавай! – прикрикнула я. – Прицел горизонтально, для заряжания!
-А то, что выпало, куда? – задала идиотский вопрос Лу-лушка, ответственная за молоток, которой ногу отстрелянной чуркой отбило.
-Какая разница, куда? - возмутилась я. - Ноги свои не подставляй в другой раз.
-А куда мы попали-то? – спросила наводчица Клушка-четыре.
-Не знаю, - сказала я. – Может, снаряд далеко улетел, отсюда не видно. Ну, так, прицел уменьшать будем.
И тут на берегу что-то слегка вспыхнуло, а потом и грохнуло. Только совсем не там, куда мы стреляли, а далеко сбоку, где просматривалось ещё какое-то береговое сооружение.
-Э… - только и успели сказать мы, как вдруг метрах в пятидесяти от нас, в сторону берега, вода взлетела столбом и разлетелась в стороны грязными брызгами. Приличным, таким, столбом, характерным для разрыва боеприпаса серьёзного калибра. Дюйма на четыре, по меньшей мере. Или даже на шесть. А пока мы разевали рты, дошла и волна, заметно качнувшая нашу галеру.
-Три тысячи грязных чертей, - первой сказала Клу. – Да у них пушка получше нашей. Ещё и стрелять умеют, наверное…
-Заряжай! – заорала я. – Огонь по береговой батарее! Прицел восемь… То есть, семь с половиной!
-А почему с половиной-то, и как? – растерялась вертикальная наводчица.
-Как получится. Чтобы в вилку. Клу, командуй стрельбой, а я мотор заводить!
-Куда? – не поняла Клу, но я уже побежала назад по центральному мостику, а за собой велела бежать Лу-лушкам пять и шесть, не задействованным в стрельбе. Мы успели пробежать половину корабля, когда с берега снова выстрелили. На этот раз вышел перелёт, и водяной столб вспучился с противоположной стороны и вдвое дальше. Выходило, пока что, нас самих почти захватили в вилку.
Выход с центрального мостика на заднюю палубу оказался загромождённым пошивочной бригадой из Машки, Глашки и трёх закованных Нол, запутанных, к тому же, ворохом где-то украденной ткани. Будто другого места нет, чтобы швейную мастерскую устраивать. Мы кое-как преодолели эту преграду, по пути отдав им распоряжение убраться с этого места куда угодно, хоть в нижнюю бочку для пыток. А в задней части кормовой палубы пара девушек возилась с монтажом пункта управления. Наверное, по указанию Сони, и очень кстати.
Я ухватилась за уже установленную переговорную трубу и закричала в неё:
-Эй, там, машинное отделение!
В трубе чего-то захрюкало в ответ, ну, значит, расслышали.
-Механошка! – заорала я в трубу, - мотор заводи! Срочно!
-Пш-ш, пш-ш, бу-бу-бу! – ответили из трубы.
В этот момент возле нашего правого борта упал очередной вражеский снаряд. Да так близко, что брызгами обдало среднюю палубу и даже до меня слегка долетело. А наши артиллеристы снова выпалили куда-то в белый свет.
-Заводи мотор! – снова закричала я. – По нам стреляют, нельзя на месте стоять! Ну? Эй, там?!
-Пш-ш, пш-ш, бу-бу-бу. Бу!
-Лу-лушка-пять, беги в трюм к механошке, команды передавай!
Девушки, что монтировали здесь управление, что-то попытались мне сказать, но я отмахнулась:
-Вниз! Убирайтесь все с палубы, кроме военных!
Девушки послушались, а мы с Лу-лушкой-шесть попытались разобраться в устройстве элементов управления. Насколько я могла припомнить, под рукой у капитана должны были иметься, по крайней мере, штурвал и машинный телеграф. Но здесь была лишь связка бу-букающих трубок, уходящих под палубу, да какой-то поворотный стержень, похожий на штопор для бурения льда при подлёдной рыбалке. Впрочем, отсутствие штурвала можно было бы объяснить, если у этого дурацкого корабля вообще нету руля, поскольку ворочать его эффективнее вёслами. Если, конечно, они способны загребать в разные стороны. Короче, разобраться не получалось. Но я ведь сама видела как прежние судовладельцы чего-то в эти самые трубы командовали.
Тут из заднего люка высунулась Лу-лушка-пять и закричала:
-Генерал, механошка говорит, фиксатор поверни!
-Какой ещё чёртов фиксатор?
-Какой ещё, чёртов, фиксатор? – закричала Лу-лушка вниз. Только ответа не последовало, а Лу-лушка зачем-то подалась вбок. А из люка выскочила механошка Эльвира и побежала ко мне. Но как раз в этот момент чего-то прожужжало вверху, а вслед за тем раздался ужасный треск, и наша кормовая мачта стала рушиться прямо нам на головы. Мы кинулись в разные стороны, кто куда, словно тараканы от ведра кипятка. Лично я обнаружила себя прижавшейся к клетке для навигаторши, и частично забившейся под неё. За секунду до того, как по клетке сверху жахнул обломок бревна от бывшей мачты. А я-то ещё хотела эту клетку с палубы выбросить.
Кажется, никто из нас не пострадал, тем не менее, дело приобретало хреновый оборот. Если уж пушка противника настоящими снарядами плюётся, способными мачты сбивать.
Тут вдруг, совершенно не к месту, я припомнила, что я ведь кто? Я слабая девушка, и под артиллерийским обстрелом мне положено визжать со страху, если не вообще, описываться и обкакиваться. А я чего? Только обдумывать такое противоречие было совершенно некогда, да и посоветоваться не с кем. Куда, например, подевалась Соня? Вот она, наверное, правильная девушка. Забилась куда-нибудь в трюм и какает там жидкой субстанцией. А я…
Теперь мне пришло в голову, что кораблю хорошо бы загореться. Конечно, я и сейчас круто выглядела со своим фельдмаршальским ломиком под вражеским огнём. Но если бы всё это происходило ещё и на объятой пламенем палубе… А если бы ещё враг пошёл на абордаж… Нет, это бы уже слишком было. Для этого случая мне бы понадобилась сабля, которой обычно бесстрашные Генералы и Адмиралы размахивают в момент рукопашного боя…
Оказывается, пока я представляла свои героические позы со стороны, механошка чего-то мне объясняла насчёт управления. Типа, чтобы открыть переговорные трубы надо было тот самый штопор с ручкой повернуть. И сама же его повернула.
-Понятно, - сказала я. – Мотор заводи немедленно! Видишь же, стреляют. Почти пристрелялись уже, сволочи. Маневрировать надо!
-Да там аккумуляторы эти чёртовы, да рычаги ещё не в ту сторону… - попыталась довести до меня свои проблемы Эльвира.
-Да, в любую сторону! – заорала я. – Греби отсюда куда угодно, лишь бы побыстрее!
Эльвира принялась пересчитывать грязных чертей, но побежала обратно в трюм. А мы с Лу-лушками снова собрались возле капитанского мостика. Тут я заметила, что швейной бригады уже на старом месте нет, да и никого другого постороннего на палубе не видно. Вот ведь, вовремя я отдала команду всем попрятаться вниз. А то ещё придавило бы кого-нибудь.
На носу наша пушка выпалила в очередной раз. Вероятно, с тем же успехом.
-Ну, чего там? – заорала я в переговорную трубу.
-Не лезь, мешаешь! – посоветовала труба.
Вот и командуй в таких условиях. Но тут, вдруг, вёсла заскрипели и пришли в движение. Как мне показалось, с такой натугой, будто их кто за руки держал. Левый борт загрёб воду, а правый борт задрался вверх и скрежетал там так, что лопасти дрожали. А берег стал медленно поворачиваться вокруг нас. Но я-то гениальная, я догадалась, что не берег поворачивается, а сам корабль, загребая лишь с одного борта, причём, похоже, задним ходом.
Тут вёсла левого борта остановились, наполовину в воде, а вёсла правого борта перестали вибрировать и поползли в обратную сторону. А на нашей артиллерийской площадке, кажется, происходила какая-то заморочка, плохо различимая издали. Я оставила командовать Лу-лушку-шесть, а сама побежала на нос. Кажется, мои бестолковые артиллеристы оказались сбитыми с толку поворотами корабля, а теперь вертели горизонтальную наводку, пытаясь отслеживать цель. И не успела я их остановить, как они сдуру выпалили. Потому что в данный момент пушка смотрела сюда, на меня, а прицел у неё был совершенно несерьёзный. Может, два, или полтора.
Неожиданно я оказалась словно бы внутри горячего серого облака, и не к месту припомнила, как на «Хищнице» Госпожа Шерри примерно таким же образом подстрелила своего дружка Бенсона. Поэтому и не удивилась, когда половина артиллеристов завизжала со страха, узрев вблизи мою личность. Возможно, тоже приняли меня за вылезшего из тучи золы мистера Сатану, или чего подобное. Наверное, на этот раз я оказалась серая с ног до головы. А я наставила на них ломик и приказала:
-Прекратить огонь! Всё равно без толку. Все на корму, и очистить палубу от обломков рангоута!
-Чего? – вылупилась Клу.
-От всего лишнего, - поправилась я, уловив, что слово «рангоут» тут никому не известно, в том числе и мне.
-А ты кто? – спросила Клу.
-Генерал Спайк, - сообщила я и зачем-то захихикала.
-Э…
-Хватит уже таращиться! – рассердилась я. – За мной, и за работу!
Похоже, армия вышла из ступора и побежала за мной обратно. По пути нас снова обдало всплеском разрыва и я, кажется, стала серой на один бок, а на другой бок просто грязной. Оказалось, что теперь уже «Клеопатра» загребает обоими ботами и куда-то плывёт, хотя и не по прямой. Это потому что палуба слегка накренилась, как и бывает при плавной циркуляции. Следующий вражеский снаряд упал у нас за кормой, но не успела я обрадоваться, как кто-то заорал со стороны кормовой надстройки страшным, но одновременно и тонким голосом. А заорал он:
-Сворачивай! Сворачивайте, идиотки, на скалы плывём!
Тут я уловила, что кричат из коридора, ведущего в надстройку, и заметила там Госпожу Энни, только в какой-то странной позе. Так, будто её растягивали в разные стороны.
Я подскочила к трубе и закричала туда:
-Лево на борт! То есть, право на борт!
А потом закричала в сторону навигаторши:
-В какую сторону сворачивать-то?
-В противоположную! – заорала она.
Так, а в противоположную чему? И, потом, относительно взгляда в нос, или относительно взгляда в корму? Однако поняла, что если Госпожа Энни станет мне такие сложные вопросы растолковывать, мы десять раз успеем на камни напороться. Да и выглядела-то она издали нервной, и растрёпой, в смысле безобразно растрепавшейся причёски. К тому же, рискую я в любом случае не больше чем на пятьдесят процентов, корабль ведь почти что прямо плывёт.
-Лево на борт! – закричала я в трубу. – Механошка?! Оглохла?
Тут наши вёсла снова безобразно задёргались, потом заработали вразнобой, а корабль стало разворачивать направо. Вот, лишь бы всё наоборот сделать. А в воде взорвался ещё один вражеский снаряд. За кормой. Причём, чего-то, предварительного выстрела пушки я не слышала. Ну, может прослушала за всем этим психозом? А тут ещё на меня заорала переговорная труба. Если опустить все доносившиеся оттуда эпитеты, то труба потребовала не отдавать бестолковые команды, а чётко говорить, каким бортом куда грести и на какой установки сцепления.
-На какой установке, чего? – поинтересовалась я у трубы.
-К чёрту, в грязь, - ответила труба.
-Да я и так вся в грязи, - сообщила я, - похуже твоего чёрта. Греби прямо помалу, и не выпендривайся.
-Помалу, это сколько? – потребовала подробностей труба.
-Сейчас подсчитаю, - пообещала я, и решила осмотреться. Моя армия была занята очисткой палубы от обломков, вражеский обстрел прекратился, море вокруг выглядело подозрительно спокойным, а Госпожа Энни сидела в коридоре поперёк входа в свою кладовку и завязывала на голове платок.
-Ну, чего? Подсчитала? – спросила снизу труба.
-Подсчитала, - сказала я. – Стоп машина, вообще.
-Клу, - распорядилась я, - командуй тут пока. Пошли кого-нибудь к Лу-лу, чтобы из погреба вылезала. А я по делам отойду.
-По делам? – уточнила Клу с какой-то нездоровой интонацией в голосе.
-Да, по делам! И вообще, очередная команда, - отмыть Генерала, на фиг! Ну?
Ну, с этим делом моя армия, худо-бедно, справилась. Да я ещё раньше заметила, что снарядная зола хорошо отмывается простой водой. Говорят ведь даже, что зола некоторыми свойствами мыла обладает. А ещё мне пришло в голову, что я в последнее время излишне часто мою волосы, причём, чем попало. Поэтому, первым делом я отправилась разыскивать швейную команду, и нашла её в помещении пыточных бочек, куда и посылала.
Чёрт побери, швейная команда, вместо шитья, занималась тем, что Машка и Глашка лупили плётками Нол, а Нолы ловко защищались от побоев своими же цепями.
-Прекратить! – распорядилась я. – Что за чёрт! В чём дело?!
-Ленивые, - доложила Машка.
-И грубят ещё, - дополнила доклад Глашка.
-А ещё и жрать требуют! – сказала Госпожа Магдалина.
-Кандалы им не нравятся, понимаете ли, - пожаловалась Глашка.
-В кандалах много руками не наработаешь, - заметила Госпожа Ванесса.
-А я вообще шить не умею, - сообщила Госпожа Белвелиалия. – Меня не бить, а научить сперва надо.
-Ещё и зарплату хотят! – сказала Машка.
-Зарплату? – удивилась я. – Кто зарплату хочет? Не иначе, вы, Госпожа богатейка?
-Ну, я, - согласилась Госпожа Бельвелиалия. – Между прочим, работа без материальной заинтересованности, это уже пережиток. В смысле производительности труда.
-Сколько? – спросила я.
-По мониолу в час. Мне лишнего не надо.
-Слушай, - рассердилась я, - ты куда вообще свои деньги деваешь? Чего с ними делаешь? Хотя бы проветриваешь, чтобы плесень между купюрами не завелась?
-Я деньги зарабатываю, - сообщила Госпожа Бельвелиалия, - а куда деваю, никого не касается.
-По мониолу в час сотню тысяч не заработаешь.
-Смотря какая работа.
-Ага, певицу эксплуатировать?
-Слушай, Госпожа Мелионолия, - сказала она, - ты опять, всё сначала, да?
-Нет, с другого конца, - возразила я, и обратилась к Машке. – Ну? Сшили хоть чего-нибудь?
-Да, одно название, - попыталась оправдаться Машка, но я уловила, что на одну меня пока хватит. И реквизировала готовую продукцию. Головной платок, бесшовную юбочку, завязываемую на шнурок и грудную обвязку, связанную из разорванной на длинные полосы ткани. И ещё обмотала себе талию тканевой заготовкой на манер пояса кимоно. Это чтобы была возможность затыкать за пояс ломик и кинжал.
-На первое время, пойдёт, - рассудила я. – А вы прекращайте их бить, в самом-то деле. И поесть дайте. Глаша, к Виолетте сходи, скажи, что я велела на вашу бригаду провиант выдать. В разумных пределах.
А вы, Госпожи швейки, тоже понимать должны. Тут половина ламиол вас вообще убить хотела, так мы компромиссно отмазали. В кандалы, и чтоб работали. Это потому, как, демократия, она вся на компромиссах построена. Понятно?
-Ну, это понятно, что демократия, - сказала Госпожа Ванесса и звякнула цепью, вытирая тыльной стороной руки подбитый нос.
-Что, до сих пор ещё нос не зажил? – поинтересовалась я.
-Сама не знаю, - проворчала она. – То нормально, а то, вдруг, течёт. Ни с того, ни с сего.
-Понятно, - сказала я. – Это всё парадигма.
-Кто?
-Долго объяснять. Ладно, я пошла. Чего ещё сейчас навигаторша учудит…
Госпожа Энни так и сидела на своём пороге. В головном платке, кое-как завязанном. Скорее всего, она этим платком свои компьютерные ладошки наспех прикрывала недавно. А её левая нога была оттянута цепью, тянущейся в недра кладовки.
-К чему там эта цепь пристёгнута-то? – поинтересовалась я.
-А какая разница?
Да, Госпожа была явно не в настроении. Я проследила цепь и убедилась, что она крепилась большим висячим замком к каркасной корабельной конструкции. Вышла в коридор и затребовала сюда взломщицу Зойку. Зойка прибыла и, прежде всего, начала жаловаться, что квартирмейстерша Ви зажимает её паёк, в смысле, выдаёт меньше обещанного.
-Замок открой, - попросила я.
-Ну…
-Спину гну! Война кругом, а мне ещё и тебя тут уговаривать?!
-Да, ладно, чего кричишь-то? – испугалась Зойка и в два счёта открыла этот амбарный замок. А потом заметила:
-А я в твоей армии не состою, и нечего покрикивать.
-Извини, - сказала я, - это меня в бою мачтой по голове ударило, вот и характер испортился. Надеюсь, это временно.
-Надеюсь, - проворчала Зойка и ушла.
-Ну, что? – сказала я Госпоже Энни, - пойдём на палубу, что ли?
-В клетку? – осведомилась она.
-Нет, клетку я запретила. Хотела даже выбросить, да только она меня спасла, когда на меня сверху бревно упало. Я, вот, думаю даже, не перенести ли капитанский мостик в клетку? В смысле безопасности.
-Ну-ну, - проворчала Госпожа Энни.
-Я так понимаю, вы, Госпожа, работать на нас не отказываетесь?
-А кто здесь главный, ты?
-Нет, мне удалось руководство с себя свалить. Главная здесь Соня, которая Курбаши…
-Кто?
-Ну, надо же было как-то назвать? Не атаманшей же. Мы ведь не разбойники, а революционерки. Как у революционерок предводители-то именуются в приличных местах?
-В приличных местах революций не бывает, - резонно заметила Госпожа Энни.
-Короче, согласны пока на нас поработать, Госпожа? Вы же и сами инициативу проявили даже.
-Проявишь, когда на камни плывут, а ты цепью к кораблю прикована.
-Да, вот, насчёт цепи, - замялась я.
-Что?
-Понимаете, Госпожа, тут полно ламиол, которые сильно на Госпожей злые. Вплоть до того, что всех без разбору поубивать хотят. Ну, мы договорились, чтобы никого не убивать, но только все Нолы работать должны. И в кандалах. А на ваш счёт, я сказала, что цепью за ногу, и всё. Не то, навигация невозможна. Ну, будь моя воля, так я бы и эту цепь к чёрту, но в текущей политической обстановке…
-А если я откажусь, убьёте? – напрямую спросила Энни.
-Я не позволю, - пообещала я. – Ну, то есть, всеми силами попытаюсь не позволить. Если что, и драться буду.
-Да, уж, видела я как ты саблей дерёшься, - снова проворчала Энни.
-Как умею, - обиделась я. – Кстати, с тех пор уже умею лучше. Меня Госпожа Шерри маленько учила.
-Ну? – удивилась Энни. – И что, на практике проверить пришлось?
-Так, и пришлось! Что вы думаете? Вовремя она меня научила, кстати.
-И с кем это ты на саблях подралась?
-Да ну, и вспоминать неохота. Противный, такой, вонючий хуже любого козла. Ну его, в грязь.
-Победила?
-Ну, победила, слегка. Короче, сбежал.
-Знаешь? – сказала Энни, - почему-то неохота мне на вас работать. Кстати, я теперь и не обязана, вроде.
-А ты же обещала?
-Так я обещала, кому? Разбойникам. А вы их свергли.
-Прежде всего, ты мне пообещала. Или забыла, как дело было?
-Не забыла, - сказала Энни. – А только работать на бунтовщиц, это ещё хуже, чем на разбойников.
-То есть, нам надо начать разбойничать? Так получается?
-Ладно, я согласна, - заявила Энни. – Ты ведь всё равно не отвяжешься, а заболтать любого способна.
-Спасибо, Госпожа, - поблагодарила я. – Значит, просто на цепи за ногу?
-В покрывалах, - напомнила Энни.
-Ну, это понятно. А где они?
-Там, - кивнула Энни в кладовку. – А вы куда плыть-то собрались?
-Не знаю, - сказала я, - только Курбаши велела корабль к плаванию подготовить.
-Ну, пошли тогда, - согласилась Энни.
Вскоре я устроила её на стульчике рядом с клеткой, за ногу приковала к палубному кольцу, и подумала, что надо бы ключ от замка Зойке заказать, чтобы эту взломщицу не вызывать каждый раз. И приказала Клу следить, чтобы навигаторшу никто не трогал, и не оскорблял. А сама пошла разыскивать Соню, которая и вправду куда-то подевалась странным образом.
Нашла я её, однако, быстро. В первом же месте, о котором подумала. А именно, в физиологическом отсеке, спасибо, хоть не при исполнении физиологической процедуры, а после неё. И обстановка там мне сразу не понравилась. Соня, похоже, только что наоллитарилась, и отдыхала. То есть, пыталась отдышаться. А вот наш источник Оллитары выглядел, прямо скажем, хреново до такой степени, что мне его жалко стало. А заведующая физиологией Люся сидела в углу, куда её явно зажали Сониниы телохранительницы, и вид у неё был несчастный. Поэтому, оценив общую обстановку, я упёрла руки в бока и сказала:
-Чёрт знает, что.
Телохранительницы мрачно на меня уставились, посверкивая в полумраке своими носовыми кольцами, Люся шмыгнула носом, а Соня сказала:
-А я что, не ламиола, что ли?
-Ну да. Служебное положение в личных целях.
-А я и в общих интересах тоже, - оправдалась Соня. А я припомнила её аппетиты по части Оллитары ещё в те времена, когда она была моей Уна-литоной в Унилонисе.
-А ты, Генерал, если хочешь, так в очередь становись, - вдруг заявила мне одна из телохранительниц.
-Я, в отличие кое от кого, своим положением не пользуюсь, – возмутилась я, - даже и по такому вопросу!
-Ага, а приоделась-то вне очереди, - заметила другая телохранительница.
-А за кем в очередь становиться, за вами? – решила уточнить я.
-А, хоть бы и за нами, - сказала телохранительница, - у нас тоже должность важная.
-Спасибо, обойдусь, - отказалась я, - никогда некрофилией не увлекалась.
-Ничего, отдышится, - предположила первая телохранительница. – Только, вот, зарядится неизвестно когда.
-Негодяйки! – вдруг подала голос Люся. – Это ведь тоже человек, а не зарядное устройство!
-А тебе что, мало от таких «человеков» досталось недавно? – спросила её Соня.
-Ы-ы-ы… - вставил тут своё слово Господин «зарядное устройство», - У-у-у… Гестапо чёртово.
-Смотри, заговорил уже, - обрадовалась первая телохранительница. – А говоришь, некрофилия.
-Прекратите, - сказала Люся. – Добром прошу.
-А мы без этого не можем.
-Не позволю больше, - пригрозила Люся.
-Что, драться станешь?
-Стану.
-Ой, страшно…
-Всё! – вмешалась тут Соня. – Перерыв. Мелани, что там наверху за грохот был?
-А тебе интересно?
-Прекрати, - скорчила гримасу Соня. – Ну, неужели не понятно?
-Воевали мы наверху, - доложила я. – Из пушки палили. А с берега в нас. Мачту, вот, сбили.
-Убили кого?
-Мы? Да пушка же фальшивая, кого мы убить могли?
-У тебя убили кого-нибудь?
-А. Нет, у меня потерь нет. Только бардак везде…
-Где?
-Ну, с машиной, с пошивом одежды… А, я навигаторшу уговорила. Сидит, ждёт плавания. А начальство…
-Ладно, пошли отсюда, - распорядилась Соня и направилась к выходу.
-А мы-то как же… - запротестовала телохранительница.
-Сказала же, перерыв!
-Перерыв, значит…
-Есть недовольные должностью? – мрачно спросила Соня, уставившись на охрану. – А? А?!
-Никак, нет, Курбаши! – по-военному отрапортовала первая телохранительница.
-Пошли, - повторила Соня, и мы все, кроме Люси, отправились на палубу.
Как оказалось, Соня задумала обследовать озеро на предмет наличия впадающих или вытекающих рек, по которым можно было бы отсюда уплыть в Оллиолону. Ведь должна же была эта вода откуда-то браться и куда-то сливаться. К тому же, она предположила что «Клеопатра» построена где-то в другом месте, по заказу разбойников через каких-нибудь продажных посредников. Ну, поскольку судостроительных верфей в ближайших окрестностях явно не наблюдалось, да и вообще, разбойники это грабители, а не строители. Они, по определению, больше ломать умеют, чем строить. А это значит, что «Клеопатру» каким-то образом сюда доставили. И явно не волоком по суше. Для этого даже такая галера выглядела неподъёмно большой. Короче говоря, найдём пролив, и уплывём отсюда куда подальше.
Лично я чего-то усомнилась в реальности подобного плана, а также в методах его исполнения, но промолчала. Это потому что единоначалие, которое сумела тут установить Соня, было очень к месту. И подвергать сомнениям решения руководства нехорошо. В смысле, публично нехорошо. Поэтому я отпустила свою армию отдыхать, и вообще, постаралась убрать всех подальше, пока мы плывём малым ходом в сторону противоположную Элурису. Ну, кроме Госпожи Энни, понятное дело. А потом начала капать Соне на мозги.
Нет, в самом-то деле? Разве мы разберёмся в географии, плавая по озеру? Да и разбойники не дураки, чтобы нас отсюда через пролив выпустить, случись он даже в наличии. А о наличии пролива проще было бы узнать путём захвата пленных и их допроса. Пусть даже и с пристрастием. А то, чего у нас пустая бочка внизу простаивает? Тем более, что один пленный у нас уже имелся, правда в плохом состоянии. Так надо бы прекратить беспредел, и дать ему отдышаться, а потом и допросить.
А, вот, надо было русалок не отпускать. Вот кто для мокрой разведки сгодился бы. Только, чего уж теперь? А что если поплыть к русалочьей отмели и там других русалок наловить? И заставить сотрудничать. Впрочем, как их заставишь-то? При наших скудных запасах спиртного? Чем заинтересуешь? А если просто застращать, так стоит их лишь в воду пустить, и поминай, как звали.
Ну, если морским путём смотаться не получается, зачем тогда терять время и позволять разбойникам опомниться? Может, корабль сжечь, а самим попробовать прорваться по суше, по пути захватывая провиант, оружие, пленных и материальные ценности? А прежде поджечь всё что получится в этом бандитском гнезде, чтобы разбойники отвлеклись на тушение пожара, и нам было бы легче прорваться.
В подобном духе я достаточно долго наезжала на Соню, и ещё удивлялась её терпению. Но, наконец, терпение у неё, видимо, закончилось, и она спросила:
-Чем тебя сегодня по голове ударило?
-Мачтой, - припомнила я, - а что?
-Ничего. Понятно теперь, почему ерунду несёшь.
-Знаешь, - обиделась я, - а ты какая-то другая стала с тех пор.
-С каких пор?
-С давних пор.
-Наверное, - согласилась Соня. – Если долго посидишь в трюме, на силовом валу, поневоле меняешься.
-Что, сильно трудно пришлось? – посочувствовала я.
-Там своя специфика, - сказала Соня. – Совершенно по-другому себя вести приходится. Не хочу я и говорить-то об этом, даже. И даже не знаю, смогу ли я теперь стать, как прежде.
-Ну, не расстраивайся, - решила утешить её я, - ты и такая, как сейчас, мне нравишься. Зачем обязательно меняться-то назад? Лучше это… Лучше меняться вперёд. Вот.
-А ты бы свою голову поберегла, - посоветовала мне Соня, - а то, снова на неё приключения отыщешь, похуже мачты.
-Так я и берегу, - согласилась я. – Видишь, платок на голову вне очереди реквизировала. Слушай, а куда мы плывём-то, всё-таки?
-По течению, - сказала Соня и кивнула на Госпожу Энни, - куда она правит.
Как оказалось, Соня попросила навигаторшу просмотреть наличие течений, пускай даже и слабых. Если есть пролив, то вода будет перемещаться туда. Ну и Оллиолона явно расположена где-то ниже. Поднимались-то сюда на «Хищнице» как? Против течения, да ещё и против сильного течения.
-Понятно, - согласилась я и пристала теперь к Госпоже Энни. На предмет течений.
Оказалось, что Энни не «видит» слишком далеко. Но течение действительно есть, хотя и едва уловимое. И идёт оно от более глубокой части озера, что справа, в сторону более мелкой, что слева. А куда в конечном итоге вода течёт, она пока что разглядеть не может.
Вскоре, однако, наше уединение закончилось, потому, что вблизи собралась не только моя армия, но и гражданский состав тоже. И даже Ксюша притащила сюда свои неподъёмные кандалы. А Сонины охранницы поправили кольца в своих носах и опять принялись подозрительно озираться вокруг. Только Люси и пошивочной бригады во главе с Машкой и Глашкой не было, ну и механошки Эльвиры с машинной командой тоже. Оказалось, что Виолетта уже накормила всю ораву урезанным продовольственным пайком, а теперь и нам с Курбаши предложила. Я поела, а Соня почему-то отказалась. А Виолетта, на мой взгляд, заметно поправилась животиком за прошедшие сутки.
Пользуясь случаем, я попыталась озадачить взломщицу Зойку изготовлением ключа от ноги Госпожи Энни. Только Зойка отказалась, сославшись на то, что она не слесарь, а, тем более, не токарь или фрезеровщик. Кроме того, здесь и инструментов нужных нету. Вот, интересно, если она не слесарь, откуда тогда знает, какие инструменты нужны?
Тем временем, мы заплыли в более узкую часть озера, и здесь течение уже достаточно сильно ощущалось. Похоже, что лишняя вода сливалась как раз сюда. А вообще, озеро было неправильное. Ну, правильные озёра ведь какие? Глубокая часть обычно выше по склону, и там берега высокие, или даже скалы. А мелкая часть пологая и зачастую переходящая в болото или заросли. А тут наоборот. Чем дальше мы заплывали в начало пролива, тем скалистее оказывались берега. Вплоть до того, что скалы стали отвесно опускаться в воду, а глубина уменьшилась до самого минимума. Причём, судя по показаниям Энни, дно было ровным и галечным. Местами «Клеопатра» даже касалась этого самого дна, но благодаря очень малому ходу на мели не застревала.
Наконец, впереди, сквозь туман, замаячило явное понижение горизонта, а также и некое техническое сооружение, перегораживающее озеро. А само озеро сузилось здесь настолько, что уже больше напоминало реку между скальных берегов. И тут мы доплыли до натянутой между берегами верёвки, которая плавала в воде благодаря большим поплавкам, на каждом втором из которых было написано «STOP». А на каждом первом «NON STOP». И как понимать?
Но Курбаши долго разбираться не стала, а просто велела эту верёвку перерезать и плыть дальше, что и было исполнено. Тут Госпожа Энни доложила, что глубина стала больше, зато течение прекратилось совсем. Вот тебе и на. Зато вскоре Госпожа навигаторша разглядела, что путь нам перегораживает нечто вроде плотины, а за плотиной начинается узкое русло, из которого в данный момент вода интенсивно уходит куда-то за горизонт возможностей наблюдения.
-Это, как же? – не поняла я.
-А так, что кто-то только что в этой плотине шлюзы перекрыл, - предположила Соня. И явно оказалась права, потому что этот самый «кто-то» сейчас же появился на гребне плотины, и даже не в единственном экземпляре.
-Эй, на корабле! – закричали издали эти экземпляры, - куда прёте? Жить надоело?
-Стоп машина, - на всякий случай скомандовала я механошке.
-Эй, там! – закричала в ответ Соня. – У нас с машиной проблема, вот течением и занесло.
-Сказки не рассказывай! – рассердился один из экземпляров, наверное, главный. – Нам что, делать больше нечего, как слив перекрывать? Вот сейчас утопим ко всем чертям!
-Ты там палку-то не перегибай! – возразила Соня.
-Какую ещё палку?
-Прав таких не имеешь, корабли топить!
-Да ну? – сказал экземпляр.
-Ну да, - подтвердила Соня.
-Кто такая, в грязь? Почему не узнаю?
-«Клеопатра», - отрекомендовалась Соня.
-Кто Клеопатра, ты?
-Корабль так называется.
-Так там же дебильные девки взбунтовались? На «Клеопатре»…
-Сами вы там дебильные! – заявила Соня, и велела на всякий случай развернуть корабль кормой к плотине. Ну, если срочно сматываться придётся.
-Механошка, - скомандовала я в трубу, - левый борт вперёд, правый назад, разворот, короче.
-Генерал, пушку к бою, - велела Соня.
А чего, пушку? Эта дебильная пушка мне уже надоела. Толку от неё… Но, если уж приказано. Я кликнула своих артиллеристок и мы побежали к орудию. А «Клеопатра» принялась вертеться вокруг своей оси. То ли в машине снова что-то заклинило, то ли моя заместительница Клу так командовала.
Мы быстренько зарядили пушку, установили прицел восемь и попытались навести ствол на плотину. Но, поскольку корабль медленно вертелся, приходилось при каждом обороте разворачивать пушку обратно.
А экземпляры на плотине времени не теряли, а вызвали начальство, о появлении которого я догадалась по доносившейся оттуда грязной ругани командным голосом. А потом я опознала и начальницу, потому что это была злодейка Машенька. Выше пояса голая, а ниже пояса в штанах и своих любимых сапожках. То есть, можно сказать, в моих любимых Машенькиных сапожках, в которые я влюбилась с первого взгляда, ещё на «Амелии». Мне ещё пришла в голову мысль, что с тех пор, как я впервые увидела Машенькины сапожки, уже столько времени прошло, что эта негодяйка их могла до какой-то степени стоптать. А они такие хорошие были…
Эта самая Машенька коротко выразила своё мнение о подчинённых, которое заключалось в том, что они дебилы, и она не знает даже, до какой степени ещё надо упрощать инструкцию, по которой этим дебилам положено действовать, а не лясы точить и переговорами заниматься.
-Эй ты, разбойница! – закричала Машеньке Соня, - давай поговорим, раз уж начали!
-Кляп в рот возьми и спину под кнут подставь, чтобы я с такими как ты разговаривала! – заявила Машенька.
-Дай проплыть, не то, без разрешения проплывём! – пригрозила Соня, - а вас всех на реях развешаем, на ветер, сушиться!
-Сначала реи на место поставь, - посоветовала Машенька.
-Саму тебя, вместо рей, мачтой работать заставлю! – пообещала Соня.
-Ну, попробуй, - сказала Машенька и чего-то скомандовала своим дебилам. И на нас тут же посыпались стрелы. Вот, хорошо, что я придумала щиты, и хорошо, что они были разложены вдоль ограждения передней палубы. А нашу кормовую группировку защитила от обстрела собственная корма.
-Пали! – заорала в нашу сторону Соня. – Беглый огонь, для дымовой завесы!
Вот, это она правильно скомандовала. Мы открыли огонь в белый свет тучами золы, которые и впрямь частично скрыли нас от стрелков. Мало того, пока мы убирались назад, за ограждение, в воде вокруг нас разорвалось несколько зарядов. Вероятно, тут было подводное минное поле, и окажись в этот момент у противника хорошая видимость, нам бы конец. А так, нам удавалось убираться отсюда подальше в туман, а потом уже разбираться по-поводу дальнейших действий. Похоже, мины были только вблизи плотины, а перерезанная нами верёвка как раз и обозначала запретную зону для плавания. Ну а стрелы сюда уже не долетали, и противник прекратил обстрел. «Клеопатра» медленно ползла вдоль пролива, а я распорядилась развернуть пушку в исходное положение, а также поставить на место щиты.
Плотина уже, практически, скрылась не то в тумане, не то, в устроенном нами дыму, но какое-то чувство вдруг заставило меня сосредоточиться и поглядеть в ту сторону. Глядеть там уже было нечего, и, непонятно, зачем моя голова генерирует подобные глупые желания, и на основании каких органов чувств…
Тут я припомнила о своём ненормальном слухе, ненормальность которого не раз уже замечали окружающие. Например, та же Госпожа Линда, когда Господин Харни топил меня в бочке. Она ведь так и сказала, что я слышу под водой. Да и прежде… Чёрт! Было бы кого вспоминать, вообще, а то, этих двух разнополых бандитов, вместо кого-нибудь стоящего. Вот только мой слух вдруг уловил странный, такой, звук, словно бы кто-то маленький летел по воздуху со страшной скоростью, причём, сверху вниз. А ещё при-чёмее, летел прямо сюда. Э? Только я успела вскинуть голову в направлении предполагаемого летящего предмета, как перед моим взором прямо из ничего возникла тёмная трёхлучевая звезда, с неимоверной быстротой растущая в размерах и даже поворачивающаяся вокруг оси. Вот, говорят, что за долю секунды человек ничего не успевает сообразить. Как бы не так! Очень даже много успевает. Сперва мне припомнилась трёхпальцевая рука Хенды из Гедоникса. Только эта звезда вращалась, а та рука, нет. Потому-то я и догадалась, что рука Хенды здесь вообще ни при чём. Ну, или при всём, но в глобальном смысле, не имеющем особого отношения к данному конкретному моменту. Тем более, я припомнила, что эта самая звезда чего-то такое, знакомое, напоминает, а также, по инерции злодейской тематики, подумала о злодейке Машеньке, а точнее, о её снайперских навыках по части стрельбы из арбалета. И последнее, что я успела сообразить, это что стрела ничуть не смещается по горизонтали, что могло означать лишь одно. Она летит мне прямо между глаз, то есть в лоб, если вообще не в переносицу.
И всё.
Ни удара, ни боли я не почувствовала. А если и почувствовала, то сейчас же забыла. А может и не забыла, потому что мгновенно лишилась того места, которым надо чего-то помнить или забывать.
Первое, что пришло мне в голову после состояния «всё», это пара строчек из русской поэзии, которой в своё время доставала меня моя русская подруга Таня. Ну, ещё до того, как её Моника Гедонисской Боярыней заделалась.
Я не слышал разрыва,
Я не помню той вспышки.
Словно в пропасть с обрыва,
И ни дна, ни покрышки…
Вот, с чего бы такое в голову лезло? Во-первых, я-то прекрасно запомнила, что меня убило стрелой в лоб, а также успела эту стрелу распознать и идентифицировать. Да ещё и относительно стрелка предположила.
Во-вторых, «в пропасть с обрыва» я уже умирала, когда была самой большой своей Моникой, и при таких обстоятельствах всё совершенно иначе происходит.
В- третьих…
А в-третьих, почему это я соображаю, если убитая? Зачем соображаю, а, главное, где я это делаю? Никакой палубы «Клеопатры» вокруг не наблюдалось, хотя, по логике вещей, мне полагалось бы сейчас лежать на палубе с торчащей во лбу стрелой. А может даже и прибитой этой стрелой к палубе сквозь голову. Потому что, надо думать, Машенька использовала какой-то сверхмощный арбалет, может даже и с оптическим прицелом. А убить меня она грозилась давно и постоянно, вот и случай удачный вышел. На таком расстоянии вообще логично было бы использовать самонаводящиеся стрелы с электронным управлением, но вряд ли местная наука и техника до такого дошла.
Тут я догадалась, что к месту лишь четвёртая строчка стиха. Ни дна, ни покрышки. Вот как раз так можно было бы охарактеризовать моё текущее состояние. Это потому что я попыталась нащупать стрелу на лбу, чтобы разобраться, убитая я, или как? И обнаружила, что меня вообще-то нет, и щупать мне нечем. То есть, в физическом плане у меня ничего не было, а если что и было, то восприятие, и то странное, если не сказать хуже. Чёрт знает что, вообще, происходит, когда вас убивают. Да ещё и происходит каждый раз по-разному.
Я уже хотела припомнить предыдущие случаи моего убивания, чтобы сравнить со случаем текущим, но внезапно заметила нечто, происходящее рядом, и слегка заинтересовалась. Ну, наверное, потому, что я вообще не люблю вспоминать свои убивания и умирания. Ни в одном ведь случае ничего приятного не было. А тут я вдруг заметила присутствие в обозримом пространстве моих недавно помянутых знакомых, Господина Харни и Госпожи Линды. Ну, понятное дело, это, наверное, потому, что я о них подумала за миг до смерти, вот они и не рассосались ещё в моём восприятии.
Знаете, уж лучше поглядеть, чего делают двое отпетых мерзавцев, чем анализировать аспекты собственного убиения. А мерзавцы вяло между собой ругались. Как оказалось, как раз по поводу нашего восстания. Кажется, они разошлись во мнениях, чего с нами делать. А к тому моменту, как я на их разговоре сосредоточилась, Господин Харни как раз и сказал:
-Да, чего за проблема-то? Щ-щас возьму ружьё, да стрельну, и всё.
-Ты со своим ружьём достал уже! – чуть ли не заорала Госпожа Линда. Наверное, он её этим ружьём и впрямь достал, если уж она так нервно реагировала.
-Да, ладно, - возразил Господин Харни, - чего такого-то, если нужно?
-Сперва стрелять бы научился, дубина!
-Чего тут учиться? Навёл, да на крючок нажал, все дела, - сказал Господин Харни, и в руках у него вдруг обнаружилось ружьё. Только странное какое-то. Не то, прошлого века, не то, позапрошлого. Если вообще не запозапрошлого. Ну, когда ружья были кремнёвые и невозможно длинные ростом. Такие ещё на специальную стойку с рогулькой укладывали для стрельбы. Ну, потому что, пока оно выстрелит, так из рук выпадет от тяжести. Только Господин Харни явно ни в какой стойке не нуждался, потому что был неимоверно здоровенный, и, наверное, вдвое более тяжёлый предмет запросто бы удержал.
-Нельзя! – снова возразила Госпожа Линда.
-Это бунтовать нельзя, - сказал Харни и указал стволом ружья прямо на меня. – Ишь, как нагло таращится. Вот сейчас и сделаю ей пиф-паф, ой-ё-йой.
-Положи эту штуку, дурак! – завизжала Госпожа Линда и даже ухватилась своими холёными ручками за ружьё.
-Хе-хе, - сказал Господин Харни, ничуть даже не пошевелившийся, наблюдая как Госпожа Линда корячится на стволе, словно гимнастка на турнике. А потом сообщил:
-Я сильнее.
-Только не мозгами, - с досадой заметила Госпожа Линда.
-Иногда грубая сила уместнее, - привёл свой аргумент Господин Харни.
-Это где?
-В постели, - ответил Харни и добавил, - хи-хи-хи.
-Брось ружьё, не то, всю постель загадишь потом, - попросила Госпожа Линда.
-Да ну, чего такого? – сказал Харни. – Сейчас стрельну меленько, потом превентивные меры примем, и никакого бунта как не бывало. Не боись.
-Да я вообще ничего не боюсь! – заявила Госпожа Линда, - но мозги-то у нас на что?
-Чтобы догадаться, когда стрелять нужно, - разъяснил Господин Харни и, без дальнейших разговоров, снова нацелил своё допотопное ружьё прямо в мой многострадальный лоб. А я даже и пошевелиться не могла, поскольку не было того, чем можно было бы шевелить. Правда, в таком бестелесном состоянии мне уже приходилось как-то находиться, но тогда в меня, хотя бы, никто из ружья не целился.
-Ну, вот, - сказал Господин Харни и, похоже, нажал на спусковой крючок. Только вместо огня и грома послышался лишь несерьёзный щелчок, а из ствола показался жиденький дымок, который сейчас же и рассеялся. Осечка вышла, что ли?
-Э-э-э… - проскрипела Госпожа Линда, наверное, не меньше меня обескураженная результатом стрельбы. Но тут, внезапно, всё видимое пространство словно бы вздрогнуло, подобно тому, как происходит с нашим организмом при интенсивном икании или отрыжке, и непонятным образом исказилось. А на месте Господина Харни и Госпожи Линды вдруг обнаружились две волосатые обезьяны. Одна большая и тёмношёрстная, а другая маленькая и белобрысая, которая больше походила на альбиноса, чем на нормальную мартышку. И эти обезьяны уставились одна на другую. Потом они синхронно поглядели на меня, и снова друг на друга.
-Ты, урод! – писклявым голосом заорала белобрысая обезьяна, - ты насколько нас назад отстрелил?!
-Ну… - проворчала большая обезьяна и почесала пятернёй свою макушку. А другая лапа у неё была занята тем самым ружьём.
-Идиот! Кому я говорила?!
-Уж, что задолго до этого самого бунта, точно, - признала большая обезьяна. А я уловила, что обе обезьяны, мало, что разговаривали, до безобразия напоминали предыдущие персонажи. Только Господин Харни стал ещё больше размерами, но при тех же манерах движений, да и выражение лица, практически, сохранилось. А Госпожа Линда походила теперь на смесь альбиносной обезьяны с нечёсаной болонкой, особенно же напоминая последнюю писклявым голосом.
-Да мы же в обезьян превратились! – пищала Госпожа обезьяна Линда.
-Скорее, в промежуточную форму, - возразил Господин обезьяна Харни и снова указал ружьём на меня:
-А она-то как была, так и осталась.
-Э? – пропищала Госпожа обезьяна Линда и тоже уставилась на меня.
-Она чё, настолько древняя? – спросил Харни.
-Это глюки у нас, просто, - предположила Линда и повернулась к зеркалу, которое откуда-то взялось поблизости.
-Нет, ни фига себе, - проскрипела она, а потом поглядела на Харни и завопила: - Брось, наконец, эту штуку, горилла промежуточная!
-Ну, может попробовать в обратную сторону стрельнуть? – засомневался Харни.
-Брось, говорю, козёл вонючий! Пускай сами стреляют, кто умеет!
-Это кто? – не понял Харни.
-Да Шындыбай и Кындыбай, кто же ещё?
-Э… - проскрипел Харни, но ружьё бросил, - кто?
-Ну, эти, которые сверху упали.
-Сверху упали? – не понял Харни.
-Зелёные, - напомнила Линда.
-Зелёные, сверху упали, - озадаченно повторил Харни. – Чего-то я, как-то…
И снова почесался. Одной рукой за макушку, а другой за волосатый живот. Наверное, Господин Харни теперь был гориллой, и ему даже, я бы сказала, шло. А вот Госпожа Линда в виде обезьяны выглядела просто смешной, хотя и вполне узнаваемой.
-Ну, вспомнил?
-Не-а, - помотал башкой Харни.
-Тебя кто из обезьяны переделывал?
-А! Эти пучеглазики зелёные? Которые Дарвина придумали? Шындыбай и Кындыбай?
-Вон, шкындыбают уже, - заворчала Госпожа Линда, указывая обезьяньим носом на зеркало, которое трансформировалось в экран. А на экране корячились какие-то зелёные пугала со здоровенными щелевидными глазами, загнутыми за уши, торчащими из голов антеноподобными отростками и другими инопланетными атрибутами. А своими щупальцами они выразительно вертели у того места, где у нормальных обезьян обычно располагаются мозги.
-Вот, эти чудики сейчас тебя против шерсти причешут, - пригрозила Линда. – Слышишь, ругаются?
С экрана и вправду слышалось некое дребезжание, несколько напоминающее верещание рабыни, которой вставили в рот толу-бренчалку. Как когда-то нам с Виолеттой.
-Чего это они? – обеспокоенно спросил Харни. – Чего говорят?
-Говорят, что хвосты нам оборвут, обезьянам недоделанным.
-Э… - заскрипел Господин Харни и ухватился за свою задницу. Наверное, решил проверить, на месте ли ещё хвост.
-Говорят, кому сказано, чтобы этот, как его? Не трогали, чтобы.
-Кого?
-Ненормальный… Аморальный…. Нет, как его? Пробойник темпоральный, говорят, кто трогать разрешал?
-Да, подумаешь, - осмелел Харни, удостоверившийся, что хвост на своём месте, - уж и пострелять нельзя?
-Тупиковая ветвь эволюции, говорят. Зря старались, говорят. Вот, сейчас, всё бросят, говорят, и огорчаться пойдут.
-А мы у них просились? – сказал Харни. – Сами из нас обезьян сделали, а теперь ругаются. В смысле, наоборот, нас из обезьян. Э… А почему мы тогда сейчас обезьяны?
В этот момент на экране один из зелёных чудиков собрал в кучу свои щупальца, скрутил их в жгут и вытянул в мою сторону. И пробренчал:
-А это ещё кто?
То есть, он это не сказал, а пробренчал, но я почему-то поняла.
-Ну, я, это… - сказала я, - убитая я. В лоб. Уж извините.
-Тебя кто сделал? – возмущённо заорал чудик и указал щупальцем на второго чудика. – Он?!
-Не я, - отпёрся второй. – Ты чего городишь-то?
-А кто?
-Это… - вмешалась я со своей стороны, - вы, Господа чудики, сами-то кто будете?
-Я Шындыбай, - представился первый чудик.
-А я Кындыбай, - сказал второй. – А что?
-Да я ведь не про имена спрашиваю, - сказала я. – Вы, вообще, кто такие и откуда? И зачем Дарвина придумали?
-Никого мы не придумывали, - возмутился Шындыбай, - брехня это всё! А вот ты кто?
-В каком смысле, кто?
-Да в каком угодно смысле! Кто такая, если тебя нет и быть не может?
-Вы, Шындыбай, не кричите, - попросила я, - а обращайтесь вежливо. Если вам от меня чего-то надо. Понятно?
-Ладно, извините, - сказал Шындыбай, а Кындыбай начал издавать такие звуки, словно расхихикался.
-Я Мелани, - представилась я, - этого достаточно?
-Тебя кто сделал?
-Ну, папа с мамой, понятное дело.
-Так, - сказал Шындыбай, - а они кто?
-Мои родители, кто?
-Да, твои родители, кто?
-Ну, мама, она такая, вроде меня. Только водку пила, и потому не такая красивая была, конечно. Но вообще-то, она ничего. Ну, по крайней мере…
-Ык! Ык! Ык! – заявил Шындыбай и даже слегка пожелтел. Ну, или лиловый стал. – Папа кто?
-А я знаю? – рассердилась я. – Серый Повелитель мой папа. Ну, по крайней мере, так говорили.
-Ты? – снова пихнул Шындыбай Кындыбая свими щупальцами. – Твоя работа? Из кого сделал?
-Да не делал я её! – заорал второй. – Чего ты городишь?
-Врёшь ведь, - не поверил Шындыбай и снова уставился на меня.
-Это… Мелани, это… Мелани Кындыбаевна, почему это он запирается, а?
-Кы… Кы… Кы-нды-баевна? – поперхнулась я. – Слушай, чудик, ты тут мне зелёного папашу не шей! Ну, Серый Повелитель, ещё куда ни шло. А этот твой дружок зелёный, вообще, слизью покрытый… Вы чего, никогда не моетесь, что ли?
-Ык. Ык. Ык!
-Чего раз-ыкался? Я чего, на тебя, или на твоего дружка похожа хоть каким-нибудь местом? Кындыбаевна, понимаете-ли… Ва-а-ай! Брось ружьё, обезьяна!
Только что я заметила, что Господин обез-Харни снова вертит в руках то самое ружьё, или, как его там правильно называть?
-Да, пускай поиграет, - сказал Шындыбай. – Не выстрелит теперь. Я его, это… Как его? На предохранитель поставил.
-Лучше бы совсем обезьянам в руки не давал, - заметила я.
-Да как не давать-то? – возмутился Шындыбай. – У меня что, десять миллионов лет девать некуда, чтобы эту эволюцию в реальном масштабе времени отслеживать?
-Ага, - догадалсь я. – То есть, вы эволюционным путём решили из обезьяны человека вывести, а для ускорения этот свой пробойник времени приспособили?
-Ну, - подтвердил Шындыбай. – Как иначе-то?
-Понятно, - согласилась я. – Другое непонятно. Зачем вообще над обезьянами издеваться?
-Это по-заданию, - вмешался Кындыбай. – Мы сами, что ли?
-А кто озадачил?
-Не знаю я, - заявил Кындыбай.
-Врёт, - не поверил Шындыбай. – Всё время врёт. И тебя ещё сделал, а запирается. Агент влияния, короче.
-Сам дурак, - обиделся Кындыбай.
-Знаете, Господа, - сказала я, - не знаю, кто вас и чем озадачивал, но, вот, с результатами труда я вас не поздравляю. Вывели каких-то отморозков запредельных. Короче, только обезьян испортили. Где только таких работе обучают?
-Слушай, Кындыбаевна, - в который уже раз рассердился Шындыбай, - не рассуждала бы о том, о чём никакого понятия не имеешь! Тоже, ценительница нашлась!
-А Машеньку тоже вы из обезьяны состряпали? – поинтересовалась я.
-Кого?
-Ну, эту, разбойницу, которая меня убила.
-А ты что, убитая?
-Так я же с самого начала сказала.
-Вот, зелёная грязь, - выругался Шындыбай. – А я-то ещё перед ней распинаюсь.
-Смотри какой! – обиделась я. – Ещё разобраться надо, тебя самого-то кто сделал?
-Никто меня не делал! – возмутился Шындыбай.
-А откуда же тогда ты взялся?
-Да ниоткуда я не взялся. Зачем мне откуда-то браться, если я и так был?
-А до того, как был, тебя же не было?
-Что значит, не было? Я всегда был. Иначе, зачем бы я вообще с вами, тупыми обезьянами, связывался?
-Знаешь, - сказала я, - ты, видно, теории Дарвина начитался, да всяких сектантов наслушался. А теорию эволюции Дарвина, между прочим, на данный момент опровергли уже. Да и замшелую теорию сотворения мира тоже. Теперь в моде гипотеза голографической парадигмы. Слыхал про такую?
-Ы-к-к-к-к… - ответил Шындыбай, вытянул из экрана щупальце и ухватил им ружьё, которое Господин обезьяна Харни со страху выпустил из рук, то есть, из лап. А Шындыбай ловко перехватил этот временный пробойник ещё парой щупалец, перевернул и наставил на меня обратной стороной. На обратной стороне просматривалось что-то вроде приклада, только с большой дыркой на торце.
-Базарят тут ещё всякие мнемонические образования, - проворчал он и чем-то щёлкнул на ружье. И не успела я даже ничего сказать, как из дырки полетели концентрические светящиеся кольца, опутали меня со всех сторон и завертелись вокруг, словно бы выворачивая наизнанку весь окружающий мир. У меня резко закружилась отсутствующая голова, а отсутствующий живот произвёл спазматическую судорогу и чего-то объёмное выбросил наружу.
И я обнаружила себя стоящей на палубе на четвереньках, животом на чьей-то коленке. А из меня выскакивали остатки воды в большую лужу перед носом. И ещё, кто-то колотил меня по спине. Причём, колотил сильно, и не плёткой, как полагалось бы, а, кажется, прямо кулаками.
-Вай, вай, больно! – заорала я и попыталась вывернуться вбок. Свалилась с коленки и оказалась лежащей спиной на палубе. А надо мною нависла физиономия Лу-лу, которая разинула рот и сказала:
-Живая?
Я хотела подтвердить, но припомнила, как только что отрекомендовалась Шындыбаю мёртвой, и менять столь стремительно свои показания как-то некрасиво выглядит, поэтому решила подумать над ответом.
А Лу-лу пихнула меня в грудь и спросила:
-Мелани, ты меня узнаёшь?
-Угу, - подтвердила я.
-Ну? – сказала она.
-Лукерья Шындыбаевна, - сказала я. – Так?
-Чего?! – вытаращилась Лу-лу.
-Не Шындыбаевна? – спросила я. – Кындыбаевна?
-Опять головой ударилась, - сказала Лу-лу, но не мне, а кому-то рядом. Как оказалось, вокруг собралась половина моей армии, только на некотором расстоянии. Ну, наверное, не хотели ноги мочить в той луже, что из меня натекла.
-Кхе, кхе, - сказала я, поскольку некоторые остатки воды, похоже, внутри меня ещё сохранились, - не ударялась я головой, не то, была бы шишика. Шишка есть?
-Не знаю, - ответила Лу-лу.
-А кто знать должен? – заворчала я. – Слушай, помоги встать, а то, лужа тут. Кхе, кхе, кхе…
-Ну, вставай, - сказала Лу-лу и принялась поднимать меня на ноги. А вся армия таращилась на меня со странным выражением лиц.
-Чего уставились? – спросила я. – Заняться нечем? Давно строевую подготовку проводили?
-Генерал, - сказала Лу-лу, - ты почему живая, вообще?
-А почему, нет?
-Тебе же стрела в лоб попала. Я своими глазами видела.
-В лоб? – повторила я и принялась ощупывать голову. В зоне лба явно никаких повреждений не прощупывалось, поэтому я рассердилась на Лу-лу.
-Шутишь, да?
-Какие тут шутки, - сказала Лу-лу. – Говорю же, сама видела, как тебе в голову стрела воткнулась.
-Ничего такого не помню, - соврала я. Ну, не объяснять же ей насчёт всяких, там, демонов, темпоральных пробойников и Шындыбаев с Кындыбаями. Это ведь я знаю, что не сумасшедшая, а другим ничего не докажешь. А репутации сумасшедшего генерала мне тут даром не надо. А вообще, какая только хрень не померещится, когда вам голову прострелят.
А Лу-лу так и смотрела на меня очень подозрительным взором.
-Значит, стрела в голову? – уточнила я.
-Да, - подтвердила Лу-лу.
-И что потом?
-Потом ты за борт упала. Хорошо, я рядом была. Мы тебя баграми ухватили и вытащили. А ты живая, только нахлебалась. И стрелы в голове нет. Это как?
-Странные ты вещи говоришь, - попыталась вывернуться я.
-Ну?
-Чего, «ну»?
-Объясни как-нибудь.
-Мне в лоб прилетело, и я же ещё и объясни?
-Да, уж, постарайся.
-Так, - призадумалась я. – Значит, стрела торчала из головы?
-Да, - подтвердила Лу-лу.
-Это логично, - согласилась я. – Иначе, с чего бы меня из памяти вышибло?
И снова пощупала свой лоб.
-Ну? – напомнила Лу-лу.
-Могу только спорную гипотезу выдвинуть, - предложила я.
-Уже кое-что, - сказала Лу-лу.
-Получается, что был удар по мозгам до потери памяти, а никакой дырки в голове не осталось…
-Дважды два, сколько будет? – неожиданно спросила Лу-лу.
-Четыре, - автоматически ответила я. – Ты чего дурацкие вопросы задаёшь?
-Ну, проверить чтобы, соображаешь ты, или нет.
-Уж, не хуже тебя соображаю.
-Объясняй тогда.
-А стрела так и торчала, пока я в воду падала?
-Да.
-А теперь стрелы нет. Ну, значит, она отвалилась и утонула. В этом… В воде. А! Всё ясно. Стрела была не с наконечником, а с присоской. Типа, учебная. Ха! Всё ясно. Бац, по голове. Сотрясение мозга, и никакой дырки не надо. А потом отвалилась, вот и все дела.
-М-м-м… - засомневалась Лу-лу. – Зачем же такими стрелами стрелять?
-Ну, не знаю, - сказала я. – А, знаю. Стрела без наконечника легче, вот на дальнее расстояние и долетела. Вот. В результате, я и утонула бы, если бы вы не вытащили. Короче, объявляю личному составу благодарность за расторопность и правильные действия в боевой обстановке. Э… Соне говорила?
-Кому?
-Курбаши докладывала, про это происшествие?
-Да когда бы я…
-Вот и хорошо. Слушай, ты ей не говори, а то, ещё раз всё объяснять придётся. Слушай, а почему я рваная какая-то, да и мокрая ещё?
-Так мы же тебя крючками из за борта вытаскивали.
-А! Правильно. Лу-лу, я к Курбаши совещаться пойду, а ты командуй тут. Ну, в смысле отдохнуть, поесть и всё такое, пока возможность имеется. Хорошо?
-Хорошо, - согласилась Лу-лу, а я поспешила убраться с её сомнительных глаз, хотя бы на время, необходимое для рассасывания сомнений. И чтобы всякие Шындыбаи с Кындыбаями из головы повыпадали куда подальше. Это, наверное, оттого, что я ещё и воды нахлебалась в бессознательном состоянии… Кхе!
А у Курбаши уже и без меня совещание происходило. И дела наши оказывались, как всегда, хреновыми.
Во-первых, мы легко отделались, приблизившись к перегораживающей пролив дамбе. А при следующей попытке враги уже предупреждены будут, что пушка у нас фальшивая, что наш корабль на мель посадить можно, спустив из пролива часть воды, и что мы только грозиться способны, а воевать, вряд ли.
Во-вторых, по докладу Виолетты, послезавтра нам уже нечего будет есть.
В-третьих, по докладу Эльвиры, наша механическая установка раздёргана, возможно, что и некомпетентным обращением самой механошки. А, главное, что аккумуляторы разрядились настолько, что ещё и неизвестно, сумеем ли мы доплыть до прежней стоянки около Элуриса. И вообще, по её прикидкам, аккумуляторная батарея «Клеопатры» рассчитана на однодневное плавание. Да и зачем больше-то, если подзаряжаться с берега можно? И так половина трюма этими аккумуляторами забита.
В четвёртых, согласно докладу Ксюши, её спальня простаивает, а это может плохо отразиться на моральном состоянии коллектива, а также и на его физиологическом состоянии. Ну, поскольку любая ламиола без достаточно частого интима начинает проявлять различные признаки психосексуального расстройства, которые и до агрессивности довести могут.
А в-пятых, Люся заявила о самовольном сложении с себя полномочий ответственной за физиологию, поскольку, с одной стороны, ей всё равно никто не подчиняется, а, с другой стороны, такая должность противоречит её моральным принципам, и она лучше в швейки пойдёт к Глашке и Машке, хотя бы и на правах Нолы.
А в-шестых, потребовали доклада от меня. А я обвинила остальное руководство в пессимизме, что же насчёт армии, то заверила коллектив в её боеспособности и высоком моральном духе. Только дайте нам врага, и сами убедитесь.
-Ты, уж не предлагаешь ли атаковать дамбу? – предположила Соня.
-Да как её атакуешь? – сказала я. – Там же по берегу не пройти, а по воде не подойти. Да и одной злодейки Машеньки достаточно чтобы при подходе всю мою армию как мишени перестрелять.
-А какого же тебе врага надо тогда?
-Такого, который нашей атаки не ожидает.
Совещались мы не особенно долго, и решили, что деваться некуда, надо плыть к Элурису. А там попытаться зарядить аккумуляторы, если же не получится, взорвать корабль, или там, сжечь, и уходить сухопутным методом. А пока плывём, разработать непременно хитроумный план атаки зарядной станции. Это потому что логику наших действий врагу очень просто угадать, и никакого другого выхода нет, как врага перехитрить какими-нибудь абсурдными действиями.
А когда все разошлись по местам, я попросила Курбаши, чтобы она и своих национальных гвардеиц отодвинула подальше.
-Зачем?
-Мысли есть, которые лучше ни до кого не доводить, пока что.
-Ну?
-Знаешь, Соня, - сказала я, - мне так кажется, что всё это подстроено.
-Линдой? – предположила Соня.
-Ну да.
-И почему тебе так кажется?
-Потому что, давай-ка, расскажи, каким это образом ты первая освободилась?
-Так, это… - сказала Соня. – А что?
-Да, ничего! Освободилась как?
-Нола помогла. Ну, та, что вместо меня на весле весь день отсидела.
-Ага!
-Чего, ага?
-Так я и думала.
-Ну, правильно ты думала, значит. И что? Думаешь, эта Нола с Линдой заодно была?
-А как она тебе помогла?
-Ну, шепнула, что ручные цепочки раздёрганы, и едва держатся. И планки эти, которыми пальцы прижимались. И что под сидением пилка и ломик спрятаны. А пилить можно, когда с берега дурная музыка пойдёт. Под шумок.
Я думала, думала, и решила, что всё равно пропадать, почему бы и не попробовать? А тут и вправду музыка с берега. Я руки выдернула, пилу нащупала, ну, и пилить.
Думаешь, эта Нола не могла сама по себе нас пожалеть?
-Если и так, то охрана совершенно лопоухая должна была оказаться.
-Так, может, она же им и выпивку подсунула в благодарность за удовольствие на весле посидеть? С дрянью какой-нибудь?
-Это, может быть, - согласилась я. – А ведь и мы с Клу и Лу-лу одурели, когда выпивку охранников попробовали.
-Значит, без Линды?
-Не думаю. Просто, охранники могли быть не в деле.
-А ты, между прочим, всегда какая-то подозрительная.
-Так ты прикинь, что дальше-то было? Почему охранники с берега прибежали лишь тогда, когда мы отвалить успели? Почему на нас за всю ночь не напали?
-Ну, мало ли?
-А потом, пушка.
-Что, пушка?
-А, то, - сказала я, - что когда мы в первый раз из пушки выстрелили, так на берегу разорвалось что-то. Ну, словно бы мы настоящим снарядом стрельнули.
-Правда? – усомнилась Соня. – А может, там и вправду настоящие снаряды есть?
-Чёрта с два. Все они фальшивые, только дым да гром создают. Что, кстати, уже прогресс по сравнению с пушкой «Хищницы». По части грома.
-Ты что, хочешь сказать, и на «Хищнице» пушка бутафорская была?! – поразилась Соня.
-Сто процентов.
-Вот, чёрт, - только и сказала Соня.
-Прикинь теперь, - продолжила я развивать свою мысль, - что и дальше все наши действия с берега отслеживали. Взрыв организовали, когда мы из пушки выпалили. И не просто же так, а в той стороне, куда мы ствол развернули. И как только в темноте разглядеть могли? А утром? Когда нас, якобы, обстреливали? Да это явно такие же заряды рвались, как и при Элурисском сражении. Мины, заранее установленные, только подводные. И никакие не снаряды пушечные. Да и устанавливать-то есть кому. Русалки.
-А мачта как же? – усомнилась Соня.
-Чего уж проще, заранее заряд к этой мачте приделать? Мы же туда не лазали.
-М-м-м… - сказала Соня. – Только как же с берега-то настолько точно момент уловить? И с мачтой, и с этим вашим ночным выстрелом.
-С берега, да, - согласилась я. – Э…
Тут мы с Соней поглядели друг на друга и почти синхронно сказали:
-Грязный чёрт!
И, в самом деле, куда уж грязнее.
-Кто? – сказала Соня.
-Действительно, кто? – повторила и я.
-Не я.
-И не я.
-А кто?
-Давай прикинем, - предложила я.
-Давай.
-Это должен быть кто-то, кто до какой-то степени в технике разбирается. Ну, в проводах, в электричестве, может и в радиосвязи даже.
-Механошка?
-Эта кто-то ещё и должна быть не задействована ни в чём, и в то же время, способна за всем наблюдать. А Механошка в трюме всё время.
-Пожалуй. И эта шпионка должна к себе внимания не привлекать. Ну, в смысле, никого не интересовать особенно, чтобы не заметили, как она всё отслеживает и врагам передаёт.
-И в то же время, при каком-нибудь полезном деле числиться, чтобы не засунули куда-нибудь, откуда шпионить несподручно.
-И сама по себе должна ценность представлять для врагов. Иначе, зачем она им служить станет?
-Значит, достаточно умная должна быть, и чтобы это не удивляло никого.
-Зойка, - предложила кандидатуру Соня. – Зойка всем условиям соответствует.
-Точно, - согласилась я. – Она везде ходит, всем помогает, всё видит. И характер такой показывает, что никто с ней особенно долго общаться не хочет.
-И морда у неё… - добавила Соня.
-Нормальная у неё морда, - возразила я. – А у шпионки так и быть должно, чтобы подозрительной не казаться.
-Так, - сказала Соня. – Шпионку мы вычислили. Чего делать будем?
-Допросим. Пускай-ка о замыслах врагов расскажет. А тогда и нападение планировать проще будет. Ещё и дезинформацию врагам передать заставим.
-То есть, времени терять не будем?
-Не будем, - согласилась я. – Нет у нас особого времени.
Соня кликнула телохранительниц и велела срочно вызвать сюда Зойку взломщицу. Зойка, похоже, где-то спала и выглядела недовольной. Но, раз уж начальству понадобилась.
-Ага! – уставилась на доставленную шпионку Соня. – Давай, признавайся!
-Чего? – прикинулась дурочкой шпионка.
-Сознавайся, на кого работаешь? – уточнила я.
-Да, на всех работаю, кто попросит, - удивилась Зойка. – А что, надо какую-то очередь организовывать?
-Ты тут из себя не строй, - с угрозой сказала Соня. – Каким образом врагам сведения передаёшь?
-Я врагам сведения передаю? – вылупилась Зойка. – Э… А кто тут у нас врагами-то числится?
-Враги на берегу, а ты им сведения передаёшь о наших действиях. Что, думала, не догадаемся?
-Ага, - догадалсь Зойка, - я, значит, Господская шпионка, и Господам на берегу чего-то, там, сообщаю?
-Ну да, - подтвердила Соня.
-Вы, командирши, чего курили? – спросила Зойка.
-В смысле? – не поняла я.
-Или укололись чем, что вам шпионы мерещатся?
-Значит, запираться будешь? – сказала Соня.
-Не, запираться не буду, лучше спать пойду, - заявила Зойка, - а вы сперва в себя придите, а потом уже и командуйте, чтобы публику не смешить.
И действительно собралась уйти. Только телохранительницы сейчас же ухватили её во все свои восемь рук.
-Эй, вы, кольценосые! – возмутилась Зойка, - пустите!
-Лучше признавайся, - посоветовала ей Соня, - не то, времени у нас нет, чтобы тебя долго упрашивать. Как с берегом связь держишь? По радиостанции, через русалок, или как?
-Чёрт! – сказала Зойка и кивнула на меня. – Ну, эту утром бревном по голове стукнуло, а тебя, Курбаши, кто по мозгам настучал, а я и не заметила?
-А грубость не поможет, - предупредила Соня. – Давай, рассказывай, что враги замышляют и метод вашей связи какой?
-Да откуда я знаю, чего кто замышляет?! – заорала Зойка.
-Ты не ори, народ же отдыхает, - попросила я. – Лучше спокойно всё расскажи, а мы тогда… Курбаши, мы же её не будем убивать, если сознается и всё расскажет, так?
-Не будем, - согласилась Соня. – Но если и дальше запираться будет…
-А пускай народ не спит, - сказала Зойка и снова заорала: - Эй, народ…
Ну, что тут сделаешь? Хорошо, хоть телохранительниц у Сони было целых четверо. В результате, Зойка была оперативно связана руками за спину и закупорена кляпом. И в таком виде мы потащили её через спальню вниз, в помещение с бочками. Заведующая спальней Ксюша сначала обрадовалась, подумав, что клиенты появились, но мы объяснили, что поймали шпионку и будем её пытать. А если снизу станут неконструктивные звуки доноситься, то пусть Ксюша народу объясняет, что это в связи с интенсивным интимом в нижнем отделении.
Ксюша чего-то недовольное проворчала, но мы не слушали, потому что Зойка никак не проталкивалась вниз по лестнице, так, что пришлось ей ещё и ноги связать, чтобы не растопыривала их шире люка. Превосходящими силами, мы всё же достигли своей цели, прижали шпионку к бочке и предупредили:
-Будешь говорить?
-У!
-Станешь и дальше запираться, пытать будем, ну?
-У!
-Сознаёшься?
-У-у-у! У!
Ну, делать нечего. Мы запихали связанную шпионку в бочку, накрыли решёткой, пустили воду и объяснили сверху:
-Значит, в бочку сверху натекает в минуту пять литров, а снизу вытекает один. Короче, у тебя минут десять есть, чтобы образумиться и сознаться. Не то, считай, что сама себя утопила. Пэ-ни-мэ?
-Фу-фу-фу! – заявила Зойка, пытаясь выплюнуть кляп. Но безуспешно. Уж по части закупоривания женских ротиков в Оллитарии у всех подряд немалый опыт имеется.
-Ладно, мы пойдём, - сказала ей Соня. – Зайдём попозже. А ты мозгами-то пошевели. Не время тут дурочкой прикидываться.
И мы демонстративно вылезли наверх, вместе с телохранительницами. Это чтобы на шпионку морально воздействовать. Некогда, мол, нам с тобой возиться, сама дозревай до осознания необходимости сознания… В смысле, до необходимости сознаться, пока не утонула.
Тут у меня резко испортилось настроение. А чего, если уже и палачихой работать приходится? Но в этот момент рядом оказалась Ксюша, поглядела на меня и сказала:
-Генерал, нельзя так надрываться без отдыха-то. Да и тебе, Курбаши, хоть маленько, расслабиться надо. А у меня и готово всё, и рабыни для интима без дела засиделись уже.
-Ну… - сказала Соня и поглядела на меня, как когда-то, когда мы с ней были Твикли. Ну, как в начале этого периода, а не потом, когда мы ругаться начали. Не иначе, она до сих пор ко мне неровно дышит? И что? Не одна она такая, кстати.
А Ксюша, не теряя времени, стегнула своих прикроватных девок, и те принялись нас раздевать и оглаживать со всех сторон. Ну, минут десять и у нас есть, конечно. А телохранительниц Ксюша выгнала наружу, пообещав, что когда мы с Соней закончим, она их тоже обслужит, и не хуже, чем командование.
Между прочим, я за всё это время так и не привыкла к Элурисскому кольцу на шее. Мне и теперь явно требовался периодический лежачий отдых, для того чтобы шея хоть на время разгружалась, и её бы не парализовало в конце концов. Ну, и Ксюша явно это знала, потому что уложила нас на постель, а две рабыни расположились с двух сторон и принялись за дело, лаская наши интимные сокровища. А с третьей стороны примостилась третья рабыня и принялась за наши пятки и ножные пальчики. Хм… Похоже, эти прикроватницы и впрямь своё дело знали. А теперь и Соня начала прижиматься ко мне и ласкаться. А почему бы и нет? Я не заслужила, что ли? Да я же ламиола, и мне по штату положено даже…
Я расслабилась и напряглась в обратную сторону. Ну, постаралась настроиться на интим, как физически, так и морально. Да разве нас с Соней не связывала давняя дружба, периодически переходящая в зачаточную стадию любви? А если только в зачаточную стадию, так я сама же и виновата. Если бы я поощряла Соню, а не держала на расстоянии, так и ей и мне лучше было бы. А меня сколько раз уже нормальные девушки-ламиолы попрекали, что я какой угодно ерундой начинаю в свободное время заниматься, лишь бы не любовью. А нормальная любую возможность для любви использует, поскольку в жизни главное любовь, а для ламиолы это ещё и физиологическая необходимость, к тому же.
А, поскольку я чувствительная девушка, понятное дело, что мне вскоре стало хорошо, а потом и ещё лучше. Знаете, интимные игры с девушкой, ну, или с девушками, это, конечно не то, что полноценный секс с мужчиной. В смысле, секс с полноценным мужчиной, хи-хи. Ну, по крайней мере, для меня. С девушками, это как-то размыто получается, правда, зато и длится дольше. Чтобы сильно не умствовать, я бы сравнила классический секс с клиторальным оргазмом, а лесбийский секс с оргазмом вагинальным. Впрочем, для мужчин такое сравнение непонятным будет. Это же надо самой оба вида оргазма испытать, чтобы уловить, о чём тут речь. А у мужчин не то, что, ни клитора, ни вагины нету, некоторые даже и плохо представляют, чего это такое. Правда, существует теория, будто женский клитор это недоразвитый мужской указатель впечатлений, но на мой взгляд, это бред. Хотя, я ведь тоже не могу себе представить мужских ощущений при сексе. Ну, зато женские могу. Вот, хотя бы Сонины в данный момент.
Да, уж, в данный момент Соню уже занесло далеко в клиторально-вагинальную зону отдыха. Мне даже и завидно стало, и я попыталась несколько и собственные ощущения подстегнуть. А то, и вправду, слишком размыто как-то. Ну, тут интенсивность, конечно, и от степени привлекательности партнёрши, или партнёрш зависит. И чем же Соня не привлекательна? Эмоциональная, тёпленькая, черноволосая. Мяконькая, такая, глазки блестят, сисечки что надо, сосочки топорщатся, и пахнет вполне, себе, сносно… А, это девки прикроватные, что вокруг нас, на подхвате, непривычные несколько. Точно. Вот, они меня и сбивают со сосредоточения на полноценном интиме. Действительно, так, вот прикроватных девушек и не заковывают никогда. Интимные рабыни, они всегда на тонких цепочках, в изящных ошейниках, в украшениях, бывает, что и в кляпах, но уж не в таких супер-затычках, не хуже наших шейных колец. А чаще прикроватная девушка вообще лишь за ножное кольцо прикована, да и всё. И звучат они не так, как этот склад золотых оков и крупнокалиберных цепей. Хотя, если только в экзотическом смысле…
Тут Соню вдруг так затрясло и «закричало», что и меня, наконец-то проняло и понесло по нарастающей. И я осознала, это лишь потому, что Соня кого-то мне очень напомнила. Девушку на траве, с такими же блестящими глазками, в тонком платочке, в ошейнике с цепочкой от моей руки, бьющуюся всем телом в запредельном… Сарра! О-о-о-х…
Ну что тут скажешь? У каждого чего-то в голове прописано, у меня, вот, Сарра, оказывается. В подсознании сидит и с оргазмом ассоциируется. Я ведь в последнее время и не думала о ней совершенно. Долго уже не думала, а тут, вот, постаралась из сознания выпасть, ну и в подсознание залетела, да…Уж эта мне способность думать, когда думать не надо, и наоборот. Не думать, когда… А я что, и сейчас о чём-то думать должна была? Ах ты, чёрт!
-Соня! – заорала я и подскочила на постели, распугав прикроватниц. – Соня, сколько времени прошло?! Зойка…
-А… А… А… Чёрт! – пролепетала ещё не пришедшая в себя Соня, и полезла с кровати, путаясь в покрывалах и в цепях рабынь.
-Ксюха! – заорала я, пробиваясь через постель на пол, - сколько времени прошло?!
-Ну, с полчаса, примерно, - доложила Ксюша, - а что?
-Грязные черти!
-А чего случилось-то? – вытаращила глазки Ксюша. И, вправду, я же ей не говорила, на каких условиях мы Зойку в бочку засунули. Ну, говорила, что пытать собираемся, и всё. Полчаса!
Мы с Соней неуклюже полезли в люк, мешаясь друг другу, поскольку не договорились, кто первый, кто второй. Да если и в самом деле уже полчаса, как…
Наконец, мы скатились по трапу и подкатились к бочке. Э…?
Зойка нагло поглядывала на нас из-под решётки, во рту у неё по-прежнему был кляп, а воды в бочке натекло даже ниже её пояса. Это как? Не может быть, чтобы лишь пять минут прошло.
-Фу! – вздохнула Соня и села на попу под бочку. Да, уж, точнее не скажешь. Но, как же так? Я быстренько пришла в себя и обратилась к Зойке:
-Ты каким это образом ещё живая, а?
-Угу, - сказала своим кляпом шпионка, причём, с таким выражением, будто бы теперь ей вообще ни утопление, ни пытки не грозили.
А вода так и текла сверху в бочку, с такой же силой, как вначале. И вытекала так же. Что за чудеса? И почему теперь, когда я гляжу, вода там достаточно быстро поднимается?
-У, - сказала Зойка, так, словно забавлялась моей тупостью. – У-ху-ху.
Вода теперь была ей выше пояса, и продолжала подниматься. А Соня отдышалась и тоже уставилась в бочку.
Вода дошла Зойке до груди, а та и теперь не проявляла беспокойства, а поглядывала на нас так, будто мы были невозможно глупые. Ну, наверное именно такой вид у нас и был. С расстройства, с испуга, и с этих бочковых непоняток.
-Э… - высказалась Соня, дождавшись подъёма воды до окольцованной шеи шпионки. Действительно, надо было уже что-то делать. Но тут Зойка дёрнулась, слегка выгнулась, раздался всхлип и бочка словно бы резко обмочилась. Уровень воды быстро пошёл вниз, зато вокруг бочки разлилась лужа, не успевающая сливаться в желобок, так что мы даже отскочили в сторону.
-Вот, чёрт! – сказала я, и мы, не сговариваясь, принялись отпирать решётку бочки. Зойка так и сидела там, связанная, а вода теперь снова была ниже её пояса. Мы перекрыли кран, ухватили шпионку за кляп и освободили ей рот. Зойка только размяла челюсти, но ничего говорить не спешила.
Мы поднатужились, вынули её из бочки и усадили на пол, привалив к бочке. Зойка передёрнула плечами и сказала:
-Б-р-р-р… Замёрзла. А с вас выпивка. И ничего про сухой закон знать не хочу. Б-р-р-р…
Мы обе заглянули в бочку и принялись осматривать её изнутри. Бочка, как бочка. Ну, в смысле, такая же, как была, когда я её в первый раз осматривала.
-Ну? – сказала я, присев перед Зойкой и поглядев на неё.
-Сперва запряги, а потом уже и «ну» - кай, - посоветовала Зойка.
-Говори, уже, сказано ведь, времени нет! – наехала на неё Соня.
-А своего ума нету? – осведомилась Зойка.
-Нету, - отчиталась я. – Говори, чего твой ум тут придумал?
-А мой ум тут и ни при чём, - скорчила гримасу Зойка. – Не я же там клапан устроила.
-Где?
-В пи… В этом мокром гнезде, куда вы меня засунули.
-Какой ещё клапан?
-Залезь, погляди. Сзади, напротив рук связанных.
Я полезла головой в бочку, и, вправду, обнаружила, что одна из дощечек этого сооружения при сильном надавливании отжимается назад, открывая дырку. Как раз в задней средней части бочки, куда можно дотянуться пальцами связанных за спиной рук помещённой в бочку пленницы.
-Натуральный сливной клапан, - доложила я Соне.
-То есть, что? – заскрипела мозгами Курбаши.
-Сейчас сама догадаешься, что, - пообещала я.
-Э-э-э… - продолжала скрипеть Соня. – Э-э… Ксюша!
-Удивительно, хватило ума, - прокомментировала снизу Зойка.
-Так, это что же, - возмутилась Соня, - всё с самого начала подстроено?!
-Ведь я ещё подумала, когда эту прикроватницу в бочке увидела, - припомнила я, - на самой грани утопления же. Странно, что тут вокруг трупы утопленниц не валяются.
-Надо же, какой следственный комитет продвинутый, - оценила нас Зойка.
-А ты как догадалась?
-Догадаешься, когда вода в нос течёт, - сказала Зойка.
-А ты, значит, не шпионка? – задала глупый вопрос Соня.
-Теперь даже и не знаю, - проворчала Зойка. – Это, смотря по тому, как вы отмываться собираетесь. Передо мной.
-Отмываться? – продолжала тупить Соня, и поглядела на бочку.
-Ну да, - сказала Зойка. – Раз уж вы меня шпионкой объявили, вам теперь выгодно на своём стоять, а меня, к примеру, повесить. Только, знаете, если вдруг слишком много повешенных шпионов окажется, народ и взбунтоваться может. Принцип «смерть шпионам» никогда до добра-то не доводил.
-Ладно, с меня выпивка, - пообещала я. – Она тут, кстати, очень неплохая. А времени-то всё же нельзя терять. Ну? Хватит с тебя?
-А сколько выпивки? – решила уточнить Зойка.
-А сколько ты хочешь?
-Ящик.
-Половину.
-А это сколько?
-Пять бутылок, - пообещала я.
-Ладно, согласна, чего уж, - согласилась Зойка. – Так, развяжите, уже?
-Нет, нужно чтобы ты ещё немного в шпионку поиграла, - предложила я. – Сумеешь?
-А чего тут уметь, если связали, и тащат, куда хотят? Орать, что ли?
-Нет, орать не надо, - сказала я. – Давай, снова тебе рот заткнём. Лучше, мычать будешь, ну и, вырываться, там.
-А это точно надо?
-Надо, - подтвердила я.
-Ну, раз надо… Пять бутылок, так?
-Обещала же – подтвердила я и принялась снова закупоривать Зойке рот.
-Удобно?
-У! Ы!
-Ничего, впечатляет, - оценила я.
-А что мы делать-то будем? – не поняла Соня.
-Ксюху в заблуждение вводить, - объяснила я. – Потащим Зойку наружу, скажем, созналась, мол, и теперь будем принародно судить, казнить её, или как.
-У-ху-ху, - высказалась Зойка.
-У Ксюхи лучшего случая не будет, чтобы своим хозяевам сообщить, что мы шпионкой ошиблись и она сама теперь вне подозрений.
-А… Ага! – сообразила Соня.
-Вот. А когда мы план нападения придумаем, мы Ксюху схватим, и заставим врагам дезинформацию передать. Так?
-Мелани, ты гений, - сказала Соня. – Я бы сама ни за что не догадалась.
-Угу, - высказала своё мнение Зойка.
-А ты, актриса, давай уже, в роль входи, - озадачила я Зойку. Мы с Соней подхватили её и потащили наверх.
-Да не здесь брыкайся! – рассердилась я. – Наверху, когда из люка вытащим.
-У!
-Ну, я не обещала, что легко будет.
Зойка брыкаться перестала, и мы, с грехом пополам, вытащили её вверх. Но тут перед нами предстала странная сцена, так, что мы растерялись даже. На постели теперь копошились все четыре Сонины телохранительницы, скованные друг с другом цепочкой, пропущенной через все их носы. Ну, в смысле, через продетые в их носы кольца. А прикроватные девки щекотали их со всех сторон за голые пятки под руководством Ксюши.
-Это чего такое? - возмутилась Соня.
-Ну, интимно, - сделала невинные глазки Ксюша.
-Интимно?
-Конечно, - подтвердила Ксюша. – Девушки же к привязи привыкли, у них инстинкты соответствующие…
-Плохие инстинкты! – заявила Соня. – Нечего плохие инстинкты дальше культивировать. Я интим со связыванием запрещаю.
-А я тогда за качество интима не отвечаю! – заявила Ксюша. – А сами чего Зойку связали, да и заткнули ещё?
Тут Зойка вспомнила о своих обязанностях, и принялась брыкаться, рычать и мычать.
-Вот, действует же, - указала на неё Ксюша.
-Чего на кого действует?! – закричала я. – Зойка шпионка, мы её пытали, пока она не созналась, а теперь её судить и казнить будем. Вот она и брыкается.
-Казнить? – испуганно вытаращила глазки Ксюша.
-Ну, как суд решит.
-А у нас, что, уже и суд есть?
-Нету, - ответила Соня. – Формировать будем этот, как его? Революционный трибунал. Хочешь участвовать?
-Не-не! – замахала своими ручными кандалами Ксюша, - я не могу, я в законах не разбираюсь, я по части интима больше.
-Короче, - кивнула Соня на своих телохранительниц, - этим немедленно носы расковать, и пускай с интимом оперативно закругляются. Понятно?
-Понятно, - подтвердила Ксюша, а мы потащили Зойку на палубу, а оттуда быстренько спустились в задний палубный люк. Подальше от лишних глаз. Развязали Зойку и я сказала:
-Ну, пошли за твоей выпивкой, да?
-Сразу? – обрадовалась Зойка.
-Сразу. И вообще, тебе некоторое время надо будет внизу посидеть, чтобы этой Ксюше на глаза не попасться. Пускай считает, что мы тебя в русалочьей яме утопили.
-Одни мокрые дела у вас в голове, - съязвила Зойка, но дальше ворчать не стала. Мы отвели её в передний отсек, где хранились припрятанные в сундук запасы выпивки, которые прошлой ночью не допил наш интимный источник Оллитары. Только на источнике опять сидело несколько страждущих персон, и дело снова кончилось волюнтаризмом руководства. Руководство объявило очередной интимно-технический перерыв в работе источника Оллитары и выгнало всех из отсека подальше.
Источник оказался всё ещё живым. Надо же, какие здоровенные экземпляры попадаются среди мужского пола, однако.
-Вот, - представила я наполовину опустошённый ящик с вином, который мы с Клу и Лу-лу ещё тогда припрятали в один из подлежаночных сундуков. – И закуска, вот. Ну, суточной давности, конечно.
-Пойдёт, - согласилась Зойка. – Только никто не мешал, чтобы.
-Не буду я тут охрану ещё тебе выставлять, - сказала Соня. – Кто сунется, говори, что я никого пускать не велела.
-Кстати, - сказала я, - если одной пить скучно, здесь тебе и собутыльник готовый. Вот. Если отдышится, можешь и его на закуску использовать. По мере сил. Его сил, в смысле.
-Разберусь, - пообещала Зойка, а источник чего-то там заскрипел, не то, застонал.
А мы пошли к переднему трапу. Но в поперечном коридоре я снова придержала Соню.
-Слушай, - сказала я ей, - мне опять обстановка не нравится.
-А уж мне-то до чего нравится, - мрачно заметила она.
-Я вот чего думаю. Думаю, Ксюха нас раскусила.
-Это, почему ты так думаешь?
-Ну, а как же? Она же нам интим устроила на полчаса. Чтобы Зойка утонуть успела. А Зойка живая.
-Ну, мы же не говорили, что в бочку её засунем.
-Не говорили?
-Говорили только, что пытать будем.
-А чем там пытать-то, кроме бочки? Ксюха и решила, что если Зойка по нашему недосмотру в бочке утонет, так и концы в воду. Мы подумаем, что Зойка шпионкой и была. Вот и устроила интим.
-Ну, допустим, - согласилась Соня. – И что?
-А то, что она догадалась, что мы клапан обнаружили.
-То есть, ты хочешь сказать, Ксюха теперь знает, что мы её шпионкой считаем?
-Ну да. Что мы её вычислили, но вида не подаём.
-А ты, значит, об этом догадалась. Что она знает?
-Вопрос в том, - пояснила я, - догадалась ли Ксюха, что я догадалась?
-Э… - заскрипела Соня. – Похоже, аналитические способности её ума тут упирались в личностный предел логических способностей… Чёрт, ну и выражения в голову лезут.
-Знаешь что мне особенно не нравится?
-Что?
-То, что эта ситуация напоминает ту, что была в Гедониксе.
-В Гедониксе? – уточнила Соня, похоже, вообще потерявшая логическую нить моих рассуждений.
-Ну да. Там тоже была задача по части выявления шпионок. Методом наличия трусиков, или их отсутствия. Так ситуация очень похожа, и мне это также не нравится. Ну, также, как и там.
-Слушай, - спросила Соня, - а тебя утром сильно бревном по голове ударило?
-Да меня вообще не ударило, я же под клетку спряталась.
-В какую ещё клетку?
-Не в клетку, а под клетку. Ну, под угол клетки для навигаторши, что на задней палубе приделана.
-А, под ту. И что, не ударило?
-Слушай, - предложила я, - давай я тебе попроще объяснить постараюсь? Насчёт ситуации с Ксюхой.
-Ну, давай, - согласилась Соня с некоторой безнадёжностью в голосе.
-Дело вот в чём, - сказала я. – Мы ведь собирались через Ксюху врагам дезинформацию передать о планах нашего нападения. Так?
-Так, - подтвердила Соня.
-Так вот, в зависимости от того, догадалась она о моих догадках, или нет, зависит то, что мы ей подсовывать должны. Правильную информацию, или дезинформацию.
-Э…
-Ну, чего тут сложного-то? Если она догадалась, что я догадалась, тогда и посчитает, что мы ей дезинформацию подсовываем, соответственно и хозяевам своим сообщит. А если не догадалась, что я догадалась, то наоборот. Понятно?
-Это, - растерялась Соня, - так, а что нам конкретно делать-то?
-Есть два пути, - доложила я. – Действовать наугад, с вероятностью ошибки в пятьдесят процентов, или ещё больше заплести Ксюхе мозги, чтобы она твёрдо догадалась, что мы догадались тоже, а тогда и подсунуть настоящую информацию под видом дезинформации. Ну, по принципу Гедонисских трусиков.
-Чёрт! – сказала Соня. – Пока что, ты мне мозги за уши заплела.
-Да я же тебе элементарно всё разжевала! – возмутилась я.
-Короче, ты предлагаешь действовать по ранее проверенному в Гедониксе принципу, как-то с трусиками связанному?
-Ну да. Хотя этот принцип мне и не нравится.
-А где мы трусики-то возьмём? – задала Соня гениальный вопрос.
-Да зачем нам трусики?! – рассердилась я от её тупости. – То есть, трусики хорошо бы достать, конечно, только к данному делу они отношения не имеют. Ну, отношение имеет принцип трусиков, а не сами трусики, понятно?
-Нет, - помотала головой Соня. – Как это возможно использовать принцип трусиков без них самих? Принцип на себя не наденешь.
-Р-р-р-р… - зарычала я. – Даже и не знаю, как ещё тебе объяснить.
-А, это… - спросила Соня. – Принцип этот, который ты предлагаешь использовать, он там, в Гедониксе, принёс результат?
-Насколько я помню, не принёс, - признала я. – Так ведь потому этот принцип мне и не нравится! Наверное…
-Тогда давай лучше действовать пятьдесят на пятьдесят, - предложила Соня.
-Давай, - согласилась я. – А это как?
-Ну, сообщим Ксюхе дезинформацию.
-Понятно, - сказала я. – Тогда надо срочно сочинить информацию, и переделать её наоборот.
-Правильно, - одобрила Соня. – А информацию о чём?
-Как, о чём? О том, как мы собираемся на врагов нападать.
-Ага. А мы, значит, собираемся нападать?
-А чего нам делать-то? С голоду назавтра помирать? И аккумуляторы ещё разрядились.
-И как же мы нападать будем?
-Давай сочинять.
-Давай. Ну?
-Что?
-Сочинила?
-Я?
-А кто? Ты же армией командуешь.
-А ты вообще командуешь всем восстанием.
-Сперва надо разобраться, доплыли мы уже куда-нибудь и чего там с аккумуляторами на данный момент, - припомнила Соня.
-Ладно, иди, разбирайся, - согласилась я, - а я пока своей армией займусь. Ну, и одновременно над планом нападения думать будем.
На выходе вверх нас повстречали Сонины кольценосые телохранительницы, и тут же доложили, что Курбаши разыскивают Механошка, навигаторша, Машка с Глашкой и ещё кто-то, кого они забыли. А меня разыскивает взвод Лу-лушек, и тоже найти не может. Потому что в данный момент ищет на пушечной палубе. Таким образом, Соня побежала на корму, а я на переднюю палубу. А там собрались все Лу-лушки, только без своей командирши, почему-то. Не успела я поинтересоваться, в чём дело, как они указали мне за борт и сказали:
-Вот!
За бортом уже сгущались вечерние сумерки, но я сразу же разглядела, что там плавает некая персона, держась руками за большую доску, и, похоже, лязгает зубами от холода. Ну, вода в озере хоть и тёплая, но если долго плавать, конечно, замёрзнешь. А четверо Лу-лушек ещё и держали эту водоплавающую личность на прицеле. Похоже, личность была даже и не женского рода, а мужского.
-Эй, там, за бортом! – позвала я. – Кто такой, вообще?
-А т-т-т-ы к-к-то? – ответило водоплавющее мужским голосом.
-Я Генерал Спайк, - припомнила я. – Вернее, даже Генерал-Адмирал Спайк. Вот.
-А, в-в-в-вот и хорошо, - обрадовался он.
-Ты чего, заика? – поинтересовалась я.
-Н-н-нет, з-з-замёрз просто.
-Чего тут плаваешь? Шпион?
-По-по-по-зовите эт-т-т-у… - чего-то сказал плывун.
-Чего?
-Д-девушку позовите, а?
-Какую ещё, к чертям, девушку? – рассердилась я.
-Ну, эту, в-вашу… П-п-п-п-ёт к-ко-то-р-р-р-р-ая.
-Зойку, что ли? Э… А ты откуда знаешь, что она пьёт? Эй, Лу-лушки, кто ему сказал?
-Да ничего мы ему не говорили, - хором отпёрлись Лу-лушки.
-Так уж и не говорили?
-Ну, - сказала Лу-лушка-три. – Приплыл. Мы ему, уплывай, не то пристрелим. А он начальство позвать просит. И всё. А кто пьёт-то? Пить же запрещено?
-Да не пьёт, а которая поёт, дуры! – заорал из за борта плывун. Рассердился, видно, так, что даже зубами стучать перестал.
-Ты спасибо скажи, что не застрелили ещё! – крикнула ему Лу-лушка-два.
-Спа-па-па-си-бо, - отозвался мужчина. – Девушку по-по-по-зовите!
-А ты кто такой, что тебе ещё и девушек по вызову подавай? – поинтересовалась я.
-Мы подумали, что этот наше внимание отвлекает, - сообщила мне Лу-лушка-четыре, та самая, которой утром при стрельбе ногу чуркой ударило, - а другие с обратной стороны подкрадываются. Только не было никого ни с какой стороны больше.
-Понятно, - сказала я. – А как у тебя нога? Не болит?
-Моя нога? – удивилась Л-л-4. – А почему она болеть должна, Ваше Превосходительство?
-Так тебе же при стрельбе на ногу снаряд упал. Не помнишь?
-Так это не мне, а ей, - указала Л-л-4 на Л-л-2.
-Точно?
-Ну да.
-Л-л-2, а у тебя нога не болит?
-Да нет, прошло уже, Ваше Превосходительство, - доложила Лу-лушка-два.
-Командование должно о своих солдатах заботиться, - объяснила я, - особенно о пострадавших в боевой обстановке. Вот.
-Это, конечно, - согласилась Лу-лушка-два, - а с этим-то нам чего делать?
-С каким, «этим»?
-Ну, вон с тем, что за бортом зубами лязгает?
-Ах, с этим… Слушай, а где ваш капрал, вообще?
-Она к пошивочной бригаде пошла, - доложила мне Л-л-8, - сказала, насчёт обмундирования, чего-то.
-Ага, понятно, - подтвердила я. Понятно, к своей Неське пошла, нитки ей подносить да кандалы поддерживать.
-Эй, на ко-ко-ко-ра-бле! – наполнил о себе забортный персонаж.
-Ты чего зубами разлязгался? – сказала я ему. – Зачем тебе девушка?
-Лю-бо-бо-бо-вь!
-Любовь?!
-У-у-у-гу!
-Слушай, любовник мокрый, тебе в таком виде не перед девушкой красоваться надо, а к доктору лечиться. Э? Погоди-ка, а это мы не тебя, красавчик, ночью за борт выбрасывали?
-С-с-с-с…
-Чего?
-С-сам прыгал.
-А ты же говорил, что плавать не умеешь?
-Я и не умею! – заорал бедняга. – Видишь, на д-д-д-до-ске плаваю-ю-ю-ю…
-Дела… - сказала я. – Киньте ему верёвку, пускай сюда вылезет.
-Точно, Ваше Превосходительство? – уточнила Л-л-4.
-Вытаскивайте, - подтвердила я. – Только сразу наручники на него. На руки, и на ноги. Говорила же, что пленных захватывать будем.
Да, уж, на принадлежности для пленных моя армия была богата. Лу-лушки вытащили бедолагу на палубу и сразу же нацепили на него колечки. По две пары на руки и на ноги, на всякий случай. Колечки-то всё-таки женские были. А он так и трясся от холода.
-Хорош, тоже мне, - оценила его я, - любитель женщин.
-Ну, так, з-замёрз же, - оправдался он.
-Да, придётся согреть для начала. Лу-лушка-два и Лу-лушка-четыре, разогрейте-ка этого деятеля до дееспособного состояния! А потом уже и говорить будем.
-Будет исполнено, Генерал! – обрадовались назначенные Лу-лушки и ухватились за парня с двух сторон.
-Генерал, а мы как же? – тут же спросила одна из оставшихся Лу-лушек.
-По мере возможностей, - пообещала я. – Не прямо сейчас.
-Ну…
-Мы армия, а не какой-нибудь бандитский сброд! – прикрикнула я на своих солдат. – У нас дисциплина, субординация и воинская честь! Так, вот. Да я сама без Оллитары с самого начала, можно сказать, и не лезу, поскольку, возможности нет.
-У начальства всегда возможность найдётся, - проворчала Лу-лушка-восемь.
-Всегда найдётся, - согласилась я, - да не всякий начальник пользуется.
На это никто возразить не решился, а я принялась погонять первых Лу-лушек, поскольку, время-деньги. Надо же, парень и вправду быстро разогрелся. На всё, про всё, и пяти минут не ушло. Я даже и обдумать свои действия как следует не успела. А разогревшийся враг снова попросил:
-Генерал, девушку позовите, пожалуйста. Которая ночью пела.
-Зачем?
-Сказал же, любовь.
-Врёшь?
-Да не вру я. Сами же видите, как вас на горизонте заметил, так и поплыл. Позовите.
-Знаешь, обидели вы эту девушку. Не знаю даже, захочет ли она тебя видеть теперь. И вообще, всех на свете мужчин.
-Так, и надо мне с ней поговорить! – разволновался парень. – Вы же не хотите, чтобы у неё на всю жизнь отвращение к мужчинам сохранилось, правда?
-Да ты ещё отделался легко, что мы тебя не пришибли! – возмутилась я. – Набросились на неё, понимаешь, как собаки.
-Ну, виноват. Так я же и хочу всё исправить?
-Короче, ты тут наше внимание отвлекаешь, да? А остальные откуда подкрадываются?
-Не знаю я ни про каких остальных. Я сам по себе. Позовите её, а? Я с утра без неё не могу, неужели непонятно?
-Не можешь, так утопись.
-Может, и утоплюсь ещё, если к ней не пустите!
-Чёрт! Вот ещё, горе материнское на мою голову, - заворчала я.
-Позовите.
-Ладно, - согласилась я, - так уж и быть. Пойду, поговорю с ней. Но если она не захочет, будешь топиться, понял?
-Да, понял, - подтвердил парень. А чёрт его знает, может и впрямь влюбился? У мужчин это бывает, да, чего уж там, и у нас, женщин, тоже. Неизвестно ещё, у кого больше.
Люсю я отыскала с первой попытки. Да кто бы сомневался, что она тоже к пошивочной бригаде приткнулась. Пошивочная бригада теперь расположилась в помещении Госпожи Энни, даже и несколько потеснив последнюю. Хорошо, хоть на её матрац не покушались. Правда Госпожа Энни как раз и лежала на матраце со скучающим видом, выставив из под юбки ногу с цепью. Машка и Глашка бездельничали, в смысле, никого плётками не погоняли. А Госпожи Нолы честно отрабатывали свои обязанности, причём, Госпоже Ванессе шить помогала Лу-лу, а Госпоже Бельвелиалии помогала Люся. А Госпоже Магдалине никто не помогал, только, на мой взгляд, она шила лучше всех. Не мешал никто.
Я уставилась на них, и тут в моей голове словно бы чего-то защёлкало мозгами, и там сформировался некий план действий по нападению на противника. Ну, вот, в один миг сформировался, да и всё.
-Маша, Глаша, - распорядилась я, - отстегните мне срочно эту, вот, дамочку.
И указала на Госпожу Магдалину.
-Э… - сказала Госпожа Магдалина, но её перебила Глаша, которая тоже сказала:
-Э-э-э…
А Маша сказала:
-Что значит, отстегнуть? А шить кто будет? И без приказа командования…
-Так я и есть командование, - напомнила я. – А насчёт шитья, так у вас тут и добровольных помощниц полно, как я погляжу.
-А я в неслужебное время! – оправдалась Лу-лу. А Люся промолчала.
-Отстёгивайте! – повторила я.
-Ну, если по приказу… - проворчала Глашка, но достала ключ и отстегнула шейную цепь Госпожи Магдалины от Госпожи Бельвелиалии. А Госпожа Бельвелиалия опять на меня нехорошо поглядела.
-Пошли, - велела я и потянула Госпожу Магдалину за цепь. Та тоже на меня нехорошо поглядела, может, ещё и похуже, чем Госпожа Бе, но за цепью пошла.
Я вывела её на гребную дорожку левого борта и сказала:
-Вот что, Госпожа, мы тут с вами в одну лужу сели, потому, чтобы уцелеть, нам бы следует друг другу помогать.
-Лично мне и тебе? – неправильно поняла Магдалина.
-Да нет. Всем нам, и ламиолам и Нолам.
-Всем одинаковые кандалы надеть? – съязвила она.
-Короче, поможешь, или нет?
-Помогу в чём?
-Выбраться из этого Элуриса всем нам поможешь?
-Ну, допустим, - насторожилась она. – А что я могу-то? Производительность труда повысить?
-Слушай, хватит уже, - сказала я. – Ты же умная. Кого другого я бы не стала просить. А ты понимать должна, что Линда тебя и твоих подружек добром отсюда не выпустит. Не важно, за нас вы, или нет. К тому же, ты ведь прыгунья, ты плавать хорошо умеешь.
-В кандалах? – сказала эта язва.
-Да снимем мы с тебя кандалы, понятно же!
-Да? Так я тогда уплыву, и не вернусь. Не так?
-Вернёшься, если получится, что с нами отсюда выбраться окажется легче, чем одной. А лично я шансы выбраться в-одиночку считаю ничтожными.
-А толпой?
-А всем вместе выбраться шансы есть.
-То есть, - сказала Магдалина, - у тебя какой-то план на уме?
-Да, - подтвердила я. – Только я тебе его излагать не стану. Это потому что, чем меньше людей о таких планах знает, тем больше у них шансов на успех. У планов. Правда?
-Ну, наверное, так, - согласилась она.
-Так, согласна помочь?
-И как?
-Сплаваешь на берег, подслушаешь, чего они на наш счёт болтают, чего от нас ждут, и чего в нашем отношении планируют.
-Поймают, - предположила Нола.
-Не обязательно. Ночь же. Главное, на берег незаметно вылезти.
-Не такие они дураки, чтобы за берегом не следить, - предположила Магдалина.
-Так, надо подальше отсюда вылезать, а к этому месту со стороны суши подкрадываться. Тогда есть шансы, что не поймают. Только это не всё. Надо ещё поджечь чего-нибудь.
-Поджечь?
-Ну да. Устроить какой-нибудь большой катаклизм. Но кроме пожара, что тут сделаешь-то?
-Ну…
-Самое главное, пожар должен быть подальше отсюда. Понимаешь, враги должны подумать, что мы на зарядную станцию напасть решили, а пожаром пытаемся отвлечь внимание. Понятно?
-А вы что, аккумуляторы зарядить хотите?
-Не скажу. Я же говорила, чем о планах меньше знают, тем лучше.
-И я должна вслепую жизнью рисковать?
-А тебе лучше будет, если тебя поймают, а ты будешь много знать?
-Не нравится мне так.
-А у тебя, может, свой план есть? Так, посоветуй.
-Чёрт, - сказала Госпожа Магдалина. – Грязный, вонючий чёрт.
-Согласна?
-Вот что, - сказала она, - я согласна попытаться. Что смогу, то и сумею. Только чтобы потом не придирались, и чтобы нас, Нол, не держали больше в цепях, и вообще, чтобы на общих с вами условиях.
-Нолы с ламиолами на общих условиях быть не могут, - возразила я, - хотя бы по коренному различию организмов.
-Сама бы в кандалах походила! – возмутилась Госпожа Магдалина. – Хотя, да, конечно…
-Это с непривычки тяжело, - посочувствовала ей я. – И вообще, кандалы, это ненадолго, я думаю.
-То есть, если я удачно назад приплыву, ты на меня снова кандалы наденешь?
-Вот, да! – рассердилась я. – Так общество решило, чтобы Нолы были в кандалах. Половина вас вообще убить хотела. Дались тебе эти кандалы? Вам, в закованном виде, и драться-то не придётся, если враги нападут. И шансов уцелеть больше, значит. Ну? Согласна, наконец?
-Ладно, согласна, - проворчала Госпожа Магдалина.
-Тогда расковываться пойдём. И, предупреждаю, а то ведь сама не догадаешься. Я по ходу дела, периодически буду вести себя как идиотка. Это не потому что я идиотка, а потому что план такой. Уловила?
-Хм, - сказала Нола. – План, значит. Ну-ну.
-Пошли.
Прежде всего, я направилась на переднюю палубу. Это не вязалось с обещанным расковыванием, но свежепредупреждённая о нелогичности действий Госпожа Магдалина помалкивала.
На пушечной палубе на меня вылупились все присутствующие, а особенно пленный любовник, который, увидав Нолу на цепи, тут же и заорал:
-Да это же не та девушка!
-Тихо! – распорядилась я. – Чего орёшь? Ту девушку ещё заработать надо будет, а то, подавай ему, понимаешь!
-Да это вообще не девушка, а чёрт знает, что! – ещё дальше возмутился он. К моему удивлению, Госпожа Магдалина промолчала. Я бы, вот, не промолчала, если бы меня кто с первого взгляда назвал бы «не девушкой, а чёрт знает, чем».
-Смотри, разборчивый какой! – взаимно возмутилась я. – Ты тут нас, девушек, не оскорбляй. Чёрт знает, что, понимаешь! Чем это данная девушка такая плохая? Не толстая, не сильно тощая, не сильно старая, на лицо не сильно страшная, да ещё, вон, в кандалах и на привязи.
-Да тем, что мне другая не нужна! Я никаких вас, тут, в упор не вижу, и неинтересны вы мне, кроме той, что пела.
-А всех нас, неинтересных, значит, обзывать можно?
-Ну, извините, - слегка успокоился он, - только мне…
-Жениться на десятой жене! – перебила я. – Чего влюбчивый такой? Сотню девушек, наверное, перебрал? Ты что думаешь, всё тут вокруг тебя, любимого, крутится? Эта девушка, - дёрнула я Госпожу Магдалину за цепь, - вообще не про твою честь, а по другому делу, а ты уж развоображался на свой счёт.
-Э… Ну… - сказал парень. – Так, а мою-то позовите?
-Сперва на твоё поведение поглядим. Даром не позову, и деньгами не возьму. Сделаешь кое-чего нам на пользу, тогда и поглядим.
-А чего хотите-то?
-Пошли, - распорядилась я. – А вы, Лу-лушки, командиршу свою вызовите из пошивочной бригады. И строевой подготовкой… Пошли, короче.
Тут я потащила обоих своих разнополых цепных персон прямо вниз, в комнату, где пьянствовала Зойка. Зойка сидела верхом на источнике Оллитары и, похоже, пыталась из него чего-то выжать.
-Какого чёрта грязного? – заорала она, завидя нас. – Говорила же, чтобы не мешались!
-Спокойно, - перебила её я. – Слезай с источника, я тебе другой, свежий источник привела.
-Это чего? – забеспокоился новый источник.
-Это Зойка, - пояснила я. – Та, которая пьёт, а не та, которая поёт. Но она же тоже человек? Вот, сперва её потребности обеспечь, и поглядим, достоин ли на следующую ступень, или как.
Зойка, похоже, была уже достаточно пьяная. По крайней мере, слезая с первого источника, она чуть не растянулась на полу, и мне же пришлось её подхватывать.
-Вы чего с начальником сделали, негодяйки?! – возмутился тут источник-2, разглядев состояние командира.
-Ну, - сказала я, - мы, конечно, переборщили, но ты прикинь, нас тут сорок с лишним девушек, а как жить?
-Да чтоб вы сдохли!
-Слушай, - предложила я, - давай сделаем так, чтобы всем хорошо, и никому дохнуть не надо, а?
-Чего? А ты чего лезешь?! – отпихнул он Зойку.
-У меня деловое предложение, - заявила я. – Взаимовыгодное.
-Ну?
-В аккумуляторах смыслишь?
-Да причём тут…
-Да перестань орать, я по делу спрашиваю!
-Вот он смыслит, - указал охранник на начальника, - смыслил…
-Ну, хоть так, - обрадовалась я.
-А чего он пихается?! – встряла снова восстановившая равновесие Зойка. – Если источник…
-А ты работой займись, - указала я ей на Госпожу Магдалину, - кандалы с неё сними.
-Так я же, типа, отдыхаю? – заворчала Зойка. – Ты же сама обещала…
-О длительности отдыха разговора не было! – отбрехалась я. – Срочное дело. Расковывай её, кому сказано?
-Так это же Нола? – засомневалась Зойка, разглядев Госпожу.
-Сама знаю, что Нола.
-Нолы лучше, когда в кандалах, - высказала Зойка своё мнение.
-А нам нынче не до хорошего, - объяснила я, - нам бы живыми выбраться. Расковывай, говорю! А то, как она в кандалах-то поплывёт?
-У… - возмутилась Госпожа Магдалина, но я дёрнула её за цепь, подмигнула одним глазом и сказала:
-Ма-ал-чать!
-То заковывай, то расковывай, понимаешь, - принялась вместо неё ворчать Зойка, но начала доставать из под лежанки свои инструменты. – Эта Нола, кстати, самая злобная. Я же помню. Ругалась, когда я её заковывала, да и грозилась ещё. Лично мне грозилась. А чего ей плавать-то приспичило?
-Мне приспичило! – сказала я. – У нас аккумуляторы сели, так эта Нола теперь будет нас вплавь за верёвку таскать, вот!
Тут кто-то, наконец, заржал. Хотя, даже и не заржал, а, можно сказать, засмеялся достаточно нормальным смехом. Охранник, кто же ещё?
-Генерал, - сказал он, - я понял. Мы вам помогаем аккумуляторы зарядить, а вы нас потом отпускаете. Меня, начальника, и девушку. Которая поёт. Так?
-Слишком быстрый, - возразила я. – Сперва, вон, Зойку обеспечь, а там видно будет. Не то, она твоего командира точно добьёт.
-Пьяницы, - не к месту обозвался охранник.
-Кто бы говорил. Забыл, как мы вчера таких трезвенников, как вы, за борт покидали?
-Да. Чего уж… - согласился он.
-Вот и обеспечь, - указала я на Зойку, которая как раз закончила расковывать Нолу, - а то, вон, и кандалы без клиента мёрзнут.
-Не налезут, - заметил охранник. – Кандалы-то женские, какими и быть должны.
-Умничать будешь, или работать?
-А если работать, так что?
-Тогда я пойду, сперва эту Нолу в корабль запрягу, а потом певицу уговорить попробую. За полчасика тут справишься?
-Уж за полчаса-то справлюсь.
-Так, начинай. И не балуй, понял? Я таким ни на грош не верю. Если что не так, стоит мне лишь… Это… Как его?
Если топну я ногою,
Позову моих солдат,
В эту комнату толпою
Лушки с Клушками влетят…
Вот. А ты не такой здоровый, как вон тот начальник. Короче, не балуй.
А Зойка снова ухватила охранника обеими руками и попыталась завалить на себя. Ну а я пошла. Тут нам навстречу попался взвод Клушек. Наверное, кстати. Потому что я им велела расположиться на правом борту, который смотрел в сторону берега, и следить за водной поверхностью. Потому что я предполагаю, что из под воды может подкрасться враг. Таким образом, все убрались с левого борта, и я сказала Госпоже Магдалине:
-Слезай здесь и потихонечку плыви от берега. А уж потом завернёшь, ну и разберёшься, там. А будешь возвращаться, погляди сперва. Может, нас уже и вообще не будет в живых к тому времени. Ну, тогда уж сама как-нибудь думай.
-Ну-ну, - снова проворчала она.
-Я, вот, могла бы предположить, - заметила я, - что тебе как раз бы и выгодно было, чтобы нас всех пожгли. Тогда бы могли подумать, что и тебя больше нет, а ты бы какую-нибудь туристку зарезала, в неё переоделась, и так далее. Только я так думать не хочу, понятно?
-Хм…
-Не хочу, и тебе не советую. Это в связи с планом, о котором я рассказывать не собираюсь, э… Вот.
-Знаешь, я, наверное, уже поплыву лучше, - заявила Госпожа Магдалина.
-Счастливо, - напутствовала её я.
Нола осторожно спустилась в воду и растворилась в темноте. Даже и никакого плеска я не расслышала. Не иначе, сразу глубоко занырнула. Ну, ей виднее. А я снова отправилась к пошивочной бригаде, и вознамерилась увести оттуда Люсю. Глашка с Машкой завозмущались всерьёз. И впрямь, являются всякие разные Генералы и поодиночке работников растаскивают. А потом приходят и готовую продукцию требуют. Понимаете ли. Ну, я признала, что они отчасти правы, и пообещала впредь уменьшить свои потребности по части продукции, и даже похлопотать у Курбаши насчёт увеличения количества швеек. Но они всё равно ворчали. Тогда я пообещала, что при захвате пленных я, прежде всего, стану направлять их на пошив одежды. Ну, сразу после того, как Зойка наденет на них кандалы. А сама подумала, если только Зойка к тому времени протрезвеет. Но вслух не сказала. И мы с Люсей ушли. А на палубе я принялась её морально обрабатывать.
-Люся, - начала я, - вот, знаешь, есть такое понятие, как любовь.
Люся промолчала с мрачным видом.
-Любовь, она, понимаешь, несколько сродни вдохновению, хотя бы и по части пения. Без вдохновения же и петь качественно невозможно, правда?
-А ты что, певица? – отозвалась Люся.
-Да нет, конечно, но понятие-то имею? Я же эта, как его? Поэтесса импровизатор.
-Хи, - сказала Люся. – Ха. Смешно.
-Ну, как уж умею. Я же не говорю, что не твоё пение, а мой текст подействовал?
-Знаешь, в другой раз сама свои тексты озвучивай лучше, - проворчала она.
-Люся, - заметила я, - ты, вот, другая стала. Я тебя, когда впервые увидела, так растаяла просто. Ты же словно ангел была, если ещё и не лучше.
-Ангел, это кто?
-Это такое существо, символизирующее добро, свет, и волю Бога.
-Не знаю я никакого Бога, - заявила Люся, - тем более, никакую его волю. Пускай с такой, вот, волей, даже ко мне и не лезет.
-Так в данный момент не Бог к тебе лезет, а я, - попыталась я её сбить. – Я тебе разве чего плохого сделала?
-Как поглядеть, - рассудила она.
-Да, уж, - вздохнула я, - правду ведь говорят.
-О чём? – клюнула она.
-Ну, о том, что после дефлорации у девушки может резко характер измениться.
-Грязный чёрт! – кажется, на моей памяти, впервые выругалась Люся. – Да как же ему не измениться при таких делах?!
-А я эту самую Госпожу Бельвелиалию всё же убью, наверное! – снова принялась сбивать её я.
-Ты что? – не поняла Люся. – Зачем?
-За то, что она с тобой так обращалась, что у тебя после дефлорации характер испортился. Убью, на фиг!
-А у тебя самой, что, дефлорации не было? – спросила Люся.
-То есть, как это? Конечно была, как же ещё?
-И у тебя тоже характер испортился?
-Вот, у меня-то как раз и не испортился. Это потому что моя мамочка была не чета этой мерзавке Бельвелиалии, так что, у меня никаких моральных травм по этому поводу не было, и быть не могло. У меня с малолетства вся эта дефлорация на глазах происходила, и дефлораторы всякие вокруг шастали. Так что, у меня она, в смысле, дефлорация, сперва через голову прошла, а уж когда через письку вылезла, так мне уже наплевать и забыть было.
-Бедняжка, - нагло высказалась Люся.
-А, кроме характера, ещё и самоуверенность безразмерная у некоторых неопытных появляется, - огрызнулась я.
-Правда, что ли?
-Да ты хоть знаешь, по какой причине после дефлорации характер портится?
-А по какой?
-По эндокринной. Мужские гормоны в неподготовленные мозги ударяют, и неконтролируемые реакции мышления вызывают.
-То есть, мне моча в голову ударила?
-Знаешь, что я думаю? – сказала я. – Думаю, все эти мерзкие рабовладелицы попросту наврали туристкам насчёт нашего гребного контингента.
-Как так? – растерялась Люся.
-Так, от кого же ты ещё всяких выражений вдруг набралась? Эти-то, меднопокрышковые негодяйки туристкам пели, будто бы на вёсла «Клеопатры» только всякие избранные интеллектуалочки с высшим образованием и психологическим воспитанием попадают. А я, как погляжу, здесь половина вообще ни к какому воспитанию близко не лежала, да и кровожадные ещё. Ругаются, водку пьют, о технике и науке никаких понятий не имеют, на мужской шнобель кидаются, как зайцы на морковку, да и лексикон у них тот ещё. Да их, наверное, в соседних Оллиолонерских шайках захватили, отмыли, и сюда. А как тут свою сущность проявишь, когда вот так прикуют, да ещё и цепочками через язык за ноздри привяжут?
-Почему сразу так плохо о людях думать надо? – возразила Люся. – А, это наверное у тебя после дефлорации такая привычка.
-Уж я в людях получше тебя разбираюсь, - обиделась я.
-Тогда Госпожу Бельвелиалию не трогай. И не грозись.
-Ха. А ты что, эту негодяйку любишь?
-Причём тут любовь? – сказала Люся. – Я Госпоже обувь целовала, значит, я перед ней обязанности имею. И никто меня от моих обязанностей не освобождал. И, неважно, хороша твоя Госпожа, или нет. Важно, как ты сама к своим обязанностям и обещаниям относишься, и как у тебя с совестью дела обстоят.
-Рабская психология, - рассудила я.
-Нет, просто люблю, когда совесть чистая.
-А чего же ты тогда нам помогала революцию делать?
-Так ведь ты же меня попросила, вот я и помогала.
-А я что, твоя Госпожа Бельвелиалия?
-Но ты же на тот момент старшей девушкой назначена была?
-А кем назначена-то?
-Какая разница, кем? И, потом, разве ваша революция Госпоже Бельвелиалии не на пользу? Её же здесь явно убить хотели.
-И ты всё это обдумала, и решила нам помогать?
-Да не думала я, просто…
-Посчитала, что так будет правильно?
-Да.
-Ну вот, теперь ты тоже революционерка, и Господа тебя наравне со всеми нами убивать будут. Уж не станут разбираться, кто из каких соображений.
-А за что нас убивать-то? – не поняла Люся. – Убивать, как я слышала, вообще никого нельзя.
-Так они же здесь разбойники. А ты не слышала, что разбойниками быть тоже нельзя?
-Когда слишком много нельзя, - рассудила Люся, - так и получается, что многие делают то, что нельзя. Особенно когда по части «можно» вообще ничего нельзя.
-Это, ты права, конечно, - согласилась я, - только нам от этого не легче. Они рассуждать не станут, а просто нас всех убьют.
-А зачем им? – усомнилась Люся. – Что мы сделали-то? Никого не убили даже. Ну, искупаться нескольких Господ заставили, подумаешь. Зато мы себя сохранили, а это же большая ценность. Разве сорок девушек рабынь это не ценность? Зачем ценности уничтожать?
-То есть, надеешься на экономический смысл ситуации?
-Ну, так, наверное.
-Ну, так я тебе экономический смысл сейчас разъясню. В этом разбойничьем гнезде Господа разбойники не столько грабежом зарабатывают, сколько за счёт процветания туризма. А туристки здесь со специфическими потребностями. Дело-то в чём? Без специфических потребностей лучше в другое место ездить. А то, за такие потребности и ответить можно. Вот, раньше такие специфистки в Гедониксе оттягивались, так теперь в Гедониксе ламиолы правят, а Госпожей с потребностями за эти потребности по полному счёту привлекли. Так привлекли, что мне их даже жалко отчасти. А теперь за такими потребностями Госпожи сюда ездят. Да и не за такими ещё, а и покруче. Догадываешься, какие это потребности?
-Убивать? – предположила Люся.
-Убивать, пытать, мучить, унижать и калечить нас, ламиол. И большие деньги за это платить согласны.
-А Госпожа Бельвелиалия сюда не по своей воле попала! – возразила Люся.
-Да причём тут твоя Госпожа Бе…
-И Госпожа Ванесса тоже. Не любит она никого убивать, она Лу-лу любит, да ещё и побольше, чем себя…
-Да не об этих же Госпожах речь! – рассердилась я. – О тех речь, которые нас кнутами лупили, когда мы к вёслам прикованы были. Сама рассуди, хотя бы, какой смысл нас кнутами стегать, когда мы и не гребли даже, а в качестве украшения корячились?
-Смысл в том, что им стегать девушек нравится? – догадалась Люся.
-А ещё им понравится девушек пытать, резать и раскалённым колом жечь, - добавила я, - особенно если они при этом легко себя убедят, что мы, девушки, провинились и заслужили.
-То есть, у этих злых Госпожей всё равно некоторые понятия о совести и справедливости присутствуют? – поддела меня Люся.
-Присутствуют, - согласилась я. – Но в столь малом количестве, что их физиологические потребности напрочь эту зачаточную моральную сторону забьют, заткнут, и подальше засунут.
-Физиологические потребности?
-Ох, - сказала я, - видно рановато я тебе о таких вещах говорю. У тебя, наверное, ещё дефлорация не рассосалась до понимания.
-Ты хочешь сказать, - разволновалась Люся, - что у меня через некоторое время возникнет желание мучить девушек, и даже убивать?! Ты что, сама такая?
-Стой, стой, стой, стой! – испугалась я. – Я не такая, во-первых. Но я не такая, потому что меня правильно воспитывали. В смысле, вообще не воспитывали, а я сама себя воспитывала… Короче, мне на этот счёт повезло, а этим злобным Госпожам не повезло. Их плохо воспитывали, вот у них после дефлорации… То есть, вместо дефлорации. Ну, не у всех, но у многих явно на почве отсутствия дефлорации. Или на почве дефлорации не в то место и не тем инструментом. Короче, непреодолимая склонность к извращённому сексу. Физиологические потребности… А! Тебя, вот, вообще не воспитывали, как видно. В результате, если тебя на правильный путь не направить, так у тебя тоже физиология может засекаться начать. Ещё и похуже, чем у тех Госпожей. Вот! Короче, я за тебя беспокоюсь и распинаюсь тут, а ты ещё и кочевряжишься. Госпожу свою защищаешь. А твоя Госпожа тебя не только дефлорировать должна была, а и морально подготовить, да и потом Оллитарой обеспечивать. А она, негодяйка, в заклёпанной клетке тебя держала, не подпускала никого. А то, вдруг бы у тебя регистр голоса слегка сменился, и её доходы упали бы?
-Это… - попыталась вставить Люся, но раз уж меня понесло, то чего-то вставить трудно.
-Вон, Госпожа Ванесса свою Лу-лу, небось, по полной программе дефлорировала в своё время. И сама результаты видишь. И другие Госпожи, которые правильно жизнь понимают, тоже, наверное… Да ну их в зад, всех этих Госпожей. Я о тебе беспокоюсь, а не о всяких, там, Госпожах задрипанных, понимаешь. А у тебя, сама видишь, характер портиться начал. Дурная компания ещё…
-Ох! – вздохнула Люся.
-Что?
-Ты поэтому про любовь заговорила, да?
-Про какую любовь?
-Ну, ты же с этого начала. Есть, говоришь, такое понятие, как любовь.
-А? Ну да, - припомнила я. – Правильно.
-Ну?
-Что?
-Ты же, вроде, на правильный путь меня наставить хотела?
-Хотела, - призналась я. – Люся, ты меня прости, давай я уж не буду вилять, а прямо тебе всё и скажу. Хреновые наши дела, у нас аккумуляторы сели, и корабль дальше плыть не может. А тут случай подвернулся, что их зарядить возможность есть. Только тут без тебя не обойтись, вот я тебе и начала мозги пудрить. Вот.
-Ну, мне так и показалось сразу, - сообщила Люся. – Только чем я помочь-то могу? Я в аккумуляторах не смыслю, да и слово-то такое впервые тут услышала.
-Другие смыслят. Короче, тут с берега охранник приплыл, так он говорит, что начальник смыслит. Ну, тот, с которого мы свою физиологию…
Короче, он начальника уговорит, только ему хочется с тобой повстречаться. Потому и приплыл.
-Со мной? – удивилась Люся. – Зачем? А, он, наверное, где-то раньше слышал, как я пою? Так, что за проблема?
-Здесь он тебя слышал. Перед дефлорацией, будь она не ладна.
-Здесь?! – догадалась Люся.
-Приплыл, не могу без неё, говорит, любовь, говорит, утоплюсь, говорит, если к ней не пустите, говорит. А я ему и говорю, чего же ночью-то на неё набросились так, что она и видеть мужчин не захочет больше? А он, виноват, говорит, только, как её увидел, говорит, в смысле, как услышал, так из сознательности вышибло, вот и набросился. А теперь, говорит, не могу без неё и всё исправить хочу. Я, типа, хороший, и любовь…
А начальник у него в аккумуляторах смыслит, только полуживой пока что. Как те аккумуляторы.
И вообще, знаешь, восстание наше Господами подстроено, чтобы его подавить, а мерзавок туристок зрелищем зверской расправы над восставшими потешить. Чтобы они в другой раз снова приехали и ещё больше денег привезли. А у нас аккумуляторы сели… Вот.
К моему удивлению, Люся принялась негромко хихикать. А я боялась, что она рассердится. Только Люся хихикала недолго, а потом спросила:
-Значит, из тех самых дефлораторов?
-Ну да.
-А который из них?
-Тот, которого мы последнего с тебя стащили.
-Понятно, - сказала Люся. – Значит, у его начальника аккумуляторы сели, а у этого до того не севшие, что моча в голову бьёт? Я до его аккумуляторов-то доберусь…
-Люся, - перебила я, - да ты не беспокойся, я его прежде под Зойку подложила. Так что не думаю, что его аккумуляторы до такой степени активными будут, чтобы снова в мозгах замыкало.
-Под какую ещё Зойку?
-Да под Зойку взломщицу.
-Зачем?
-Послушай. Это дело аккумуляторное, оно, знаешь ли, не простое. Оно, если правильно подойти, со временем начинает такой кайф доставлять, что вначале и потерпеть стоит. Да и Оллитара ведь…
-И теперь, значит, этот самый кайф Зойка ловит?
-Так, а чего добру-то пропадать? И, потом, там же не любовь, а…
-А любовь, значит, не препятствует, чтобы на всех кого попало бросаться?
-Ох, - вздохнула я, - говорю же, поздно я хватилась.
-Что?
-Похоже, раньше мне надо было за тебя хвататься, а теперь уже характер испортился. Я-то, дура, Виолетту попросила, а ей, видно, лишь бы нажраться, пока возможность была…
-Ладно уж, - сказала Люся, - если уж такие дела, пойдём, поглядим на этого аккумулятороносца.
-Пойдём! – обрадовалась я. – Ты не беспокойся, он там в наручниках, и вообще, устать уже должен, по части агрессивности, я думаю…
-Мелани, - перебила Люся, - уж ты лучше помолчи, ладно?
-Угу, - кивнула я.
Я, правда, обеспокоилась насчёт того, не застанем ли мы нашего героя лежащим под Зойкой, что могло бы сильно не понравиться Люсе. Только я ошиблась, потому что всё оказалось наоборот. Герой сидел верхом на Зойке и трудился не хуже похотливого кота на пойманной кошке. При этом, никаких колечек на нём, похоже, уже и не было.
-Эй, там! – сказала я прямо от входа. – Не помешаем? А то, может, позже зайти?
-Э? – оглянулся трудящийся герой, и вдруг соскочил с Зойки и неконструктивно засуетился, не иначе, в поисках закинутых куда-то штанов.
-Ну, - сказала я Люсе, - по крайней мере, на сей раз его не пришлось багром за штаны с девушки стаскивать
-Я, это… - продолжал суетиться герой, пытаясь застегнуть штаны, которые, по неизменной вредной привычке любых штанов, отказываются застёгиваться в самые неподходящие моменты.
А Зойка попыталась подняться с пола и чего-то нечленораздельно заворчала. Похоже, она наконец-то достигла стелькообразного уровня опьянения.
Герой, наконец, справился со штанами, поглядел на Люсю и начал:
-Госпожа…
-Пускай-ка она уйдёт, - перебила Люся и указала пальцем на Зойку.
-Да она ту вообще ни при чём, - засуетился охранник и перекинулся на меня:
-А ты что, не могла сначала в дверь заглянуть? Генерал ещё…
-А ты почему не в наручниках, вообще?
-Так без них удобнее оказалось. Этой, вон, удобнее, которая пьёт.
-Эй, взломщица, - дёрнула я за руку Зойку, - кончай отдыхать, на работу пора.
-Э? – подняла на меня мутный взор Зойка, - в г-г-г-р-р-язь.
-Не в грязь, а на работу.
-И работу в грязь, - заявила Зойка.
-Ладно, давайте так, - решила я, - утащу её в соседний кубрик, и пускай там спит, хорошо?
-Ага! – обрадовался охранник.
-А ты, вон, кандалы пока надень, - указала я на валяющиеся на полу кандалы, снятые с Госпожи Магдалины, и поволокла Зойку к противоположной двери. Зойка, как и предполагалось, была пьяная, хотя и не в стельку. Это потому что она начала вяло, но осмысленно ругаться.
В соседнем помещении располагались деревянные клетки для девушек, а также и сопутствующие принадлежности. А спальных мест явно не было, поскольку даже и клетки не были укомплектованы подстилками. Наверное, разбойники не держали своих пленниц в этих клетках подолгу. Да и зачем, если дальность плавания всего на один день рассчитана? Поэтому я решила уложить Зойку между клеток, но она почему-то принялась артачиться и, похоже, ложиться спать не желала.
-Ты чего, спать не хочешь? – возмутилась я.
-Хо… Хочу, - сказала Зойка. – Но-не-мо-гу-у.
-Спи, давай!
-Не-не-не… Не-льзя, - замахала она передо мной пальцем.
-Десять грязных чертей, - сказала я.
-Не, больше, - возразила Зойка.
-Куда больше-то? – от расстройства заявила я.
-Мо-мок-рые черти, - пролепетала Зойка. – Мокрые, они г-г-г-рязными не могут. Потому, как, как?
-Если в болоте, - предположила я.
-В болоте, да, - согласилась Зойка, - а в бочке-то как?
-В какой ещё чёртовой бочке? – рассердилась я.
-Ну, дык, с дыркой которая.
-Зачем ещё в бочке дырка? – не поняла я. – Ложись, спи.
-Не-а, - снова отказалась Зойка.
-Пьяная же, - заметила я. – Словно бочку вина выпила. Через дырку.
-Вина? – вскинула глаз Зойка. – Не-е, какое тут? Рас-сольная бочка. У-у-у…
-Бочка с рассолом? – припомнила я.
-А-га.
-Ладно, не хочешь ложиться спать, тогда садись спать, - решила я и принялась усаживать её между двух соседних клеток. На это действо Зойка артачиться не стала и уселась в зазор. А я пошла по своим делам. Только не успела я отойти и на три шага, как у меня снова что-то защёлкало в голове. Я вернулась назад, уселась на корточки перед Зойкой и сказала:
-Бочка с рассолом без дырки, да?
-Угу, - подтвердила Зойка.
-А в мокрой бочке дырка, да?
-Ну.
-Заранее известно, да?
-Ну, дык, конечно, - снова подтвердила Зойка.
-А рассольных бочек заранее много заготовлено?
-Много, - кивнула она. – Э… а ты откуда знаешь?
-А я заранее знаю.
-Ну?
-Сорок бочек, да?
-Да ну, зачем столько? – не согласилась Зойка. – Надо же чтобы, это… Разнообразие. Вот.
И попыталась захрапеть сидя. Или прикинуться, что храпит. Но я встряхнула её и спросила:
-Тридцать восемь бочек, да? Двое-то наших?
-На… Каких? Пошла на… на… На… наших. Хи-хи.
-Ну. Ты, да я. Наши, - намекнула я.
-И всё? – поинтересовалась Зойка.
-А что, больше?
-Это… - сказала она, поднапряглась и изрекла:
-А бочек и нашим и вашим хватит. И другого, чего.
-Колья? – подсказала я.
-Не-е-е, - возразила она. – Шампуры. Сперва так, - показала она горизонтальный палец, - а потом уже так, - задрала палец вверх. – Когда прожаришься. Э…
-Что, и всё?
-Ну, там, строгалки ещё. Колбочки, что ли? Не помню я. Э… Отвяжись, на…
-Ну, спи, - разрешила я и пошла. Только не назад, а в противоположную сторону, сквозь русалочий отсек и на палубу через кормовой люк. Грязные, вонючие черти!
Прошла на правый борт и кликнула за собой взвод Клушек. Повела к переднему люку и приказала быть готовыми к бою, и, если что, по сигналу врываться в трюм и хватать врага. Враг может оказаться в единственном числе, но может выйти, что и в числе двух. Но даже и тогда нас окажется трое на одного, как-нибудь справимся.
Тут Клу внесла предложение, что если такие дела, то по сигналу должны врываться все, кроме одной, которая должна бежать, звать на помощь остальную армию. И тут же определила на эту роль Клушку-четыре. На это я не стала возражать, только заметила, что если и впрямь придётся драться, то врага желательно не убивать, а брать в плен. Поскольку у швейной бригады… Ну, неважно.
Ладно, пойдём, посмотрим, как там дела у Люси по части любви и прочего. Ну, если любовник адекватен, да ещё и в кандалах, чего особенно опасаться-то?
Я даже постучалась, прежде чем войти. Два грязных чёрта! Это что? Прежде всего, мне бросилась в глаза внушительная фигура источника Оллитары номер один, которая теперь сидела за столом и поглощала наши дефицитные продукты питания, да ещё и запивала их. А вновь приплывший герой любовник и не подумал надевать на себя никаких кандалов, совсем напротив. В кандалы была закована Люся, которая сидела у него на коленях и с чего-то хихикала, так, что даже все её цепи побрякивали.
-А вот и наша Генеральша пришла, - нагло заявил любовник, при виде меня.
-Э?! – только и сумела сказать я свою любимую фразу.
-Вот теперь в нашем ресторане должный баланс между мужским и женским составом, - сообщил любовник. – Садитесь к нам, Генерал, не сомневайтесь.
-Чёрт! – сказала я. – Кто разрешал…
-Да ничего он вам не сделает, - кивнул любовник на начальника. – Он, говорит, теперь целый цикл никакого секса с девушками не захочет, а против платонических отношений не возражает.
-Угу, - подтвердил не прожевавший закуску начальник.
-У меня солдаты за дверью! - догадалась напомнить я.
-Ну, пусть за дверью и ждут, - заявил любовник. – Говорю же, у нас теперь баланс. Зачем нарушать?
-А ты чего? – уставилась я на Люсю.
-А что? – хлопнула она на меня своими глазками.
-Ты почему в кандалах сидишь?!
-Так, и вправду ведь приятно, - сказала Люся и кивнула на любовника. – Он сказал, приятно будет.
-Приятно, да?!
-Генерал, - обратился ко мне наконец-то освободивший свою глотку начальник, - вы не сердитесь на неё. Она очень хорошая девушка. Меня даже защищать пыталась, э… Ик!
-А ты, проглот, почему без разрешения продукты потребляешь?
-Так вы же меня не кормили даже. Как тут устоять и разрешения дожидаться?
-Нажрался, теперь драться будешь?
-Да ну, Генерал, зачем? Договорились же?
-Кто с кем договорился? О чём договорился?
-Я договорился, - заявил любовник. – Мы с Монтом вам зарядку аккумуляторов обеспечиваем, и никаких драк или агрессивных действий не производим. И мирно расходимся.
-Это с кем ты так договорился? – продолжала возмущаться я.
-Да с вами же. Вы что, забыли, как я обещал Монта уговорить? Вот и уговорил.
-А кто разрешал…
-Мелани, - вмешалась Люся, - да нешто на всё на свете разрешения спрашивать надо? Хорошие люди и так знают, как правильно поступать.
-Да я… - запыхтела я. – У меня даже и слов нет!
-Вот и прекрасно, - обрадовался начальник. – Меньше слов, больше дела. Чего вы там у дверей-то? А вас Мелани зовут, да?
-Люська! – упёрла я свои руки в бока, - ты что, уже про ту дефлорацию забыла?
-Да ну, - махнула Люся рукой, звякнув цепью, - всё плохое помнить, так когда же хорошим наслаждаться?
-Дело говорит, - поддержал её начальник. – Мелани, а вы красивая-то какая. Натуральная блондинка, да? А вы, извините, конечно, за любопытство, не замужем?
-Вот она не замужем, - указала я своим фельдмаршальским ломиком на Люсю. – А вы что, сватать её собрались?
-Да ну, что вы? – сказал любовник. – Люсеньке ещё Униолой никак нельзя. Это же, когда ещё можно станет.
-Слушай, деятель, - сказала я любовнику, - ты чего это с нею сделал, вообще, да ещё за такое короткое время?
-Да я начал только.
-Зачем она кандалы нацепила?
-Хи-хи-хи, - нагло заявил начальник, а любовник принялся объяснять:
-Ну, это же простейшие вещи, Мелани. У девушки ведь и душа, и весь организм на доверии построены. Девушке защита нужна, опора, гарантия на будущее, наконец. И защитник должен каменной стеной выглядеть по сравнению с нею самой. Тогда душа к нему и потянется. А где тут каменные стены взять? Вот и нужно с другой стороны подходить. Кандалы же тут для чего? Чтобы девушка как можно беззащитнее себя ощущала, бесправнее, зависимее от чужой воли. Ну, то же, что ошейник и привязь. Уж насчёт женского ошейника-то объяснять не надо, надеюсь? Это же элементарная психология…
-Вот, только не надо мне про психологию, - перебила я.
-Да психология, это же ведь не ругательство. Это наука такая, о взаимоотношениях людей и свойствах их организма в моральном плане.
-Ты мне тут не заливай, контра! Я сама психологический факультет закончила… Э… Чуть не закончила, да! Изнутри нашу революцию подорвать решили? Кандалы, понимаете ли…
-Мелани, - снова сказала Люся и растопырила в стороны свои закованные ручки, - тут, понимаешь, странное чего-то. Меня же в цепях держали, да у той же Госпожи Барыни, хотя бы. Так ведь ничего такого приятного. А он говорит, это потому что рядом мужчины не было. А когда мужчина…
-Р-р-р-р… - высказалась я.
-А он ещё говорит, ночью-то почему так нехорошо вышло? Потому, мол, что таких привлекательных девушек, как я, в клетке-то и надо держать. Тогда такие, вот, несдержанные, как и с ним случилось, ничего плохого сдуру девушке не сделают. Ну, только чтобы клетка крепкая была… Я-то ещё раньше думала, почему меня Госпожа постоянно в клетке держит? Другие-то девушки…
-Я не могу! – заявила я и схватилась за голову. – Нет, я просто не могу, и всё!
-Генерал, - сказал тут обжора начальник, - да ну её, психологию эту, а? А насчёт аккумуляторов, не беспокойтесь. Обещали, значит зарядим. Ну, если вы там за день их не совсем сломали, конечно.
-Не зарядите, убьём, - пообещала я, и, для пущей убедительности, наставила на него ломик.
-А с тобой, - принялась я за Люсю, - э… Э… А с тобой у меня срочное дело есть! А ну, пошли.
-Ну, раз надо, - обиженно хлопнула глазами Люся, но с колен любовника слезла. Я схватила её за руку и потащила за собой в соседний отсек. В соседнем отсеке, как уже сто раз говорилось, находились деревянные клетки для девушек. Но я чего-то засомневалась, в том числе и потому, что между клеток валялась Зойка, и потащила гремящую кандалами Люсю дальше. В русалочий отсек. Но и здесь засомневалась тоже. Тогда я потащила её в аккумуляторный отсек и дальше, в моторный. В машинном отделении возились механошка, две её помощницы и Курбаши Соня. Вот она, оказывается, где пропадает. Все четверо были в чём-то безобразно измазаны, в том числе даже и лицами. На нас же обратила внимание лишь Соня, да и та недовольно возмутилась в мой адрес:
-Ты чем занимаешься, вообще?
-Сейчас вернусь, расскажу, - пообещала я и потащила Люсю по трапу на палубу. На выходе нас тут же схватила кольценосая национальная гвардия, но, разглядев Генерала, тут же отпустила. А на закованную Люсю вытаращилась и сказала:
-Э…?
-Освободить проход! – велела я.
Гвардия расступилась, а главная гвардеица сказала:
-Что, ещё одну шпионку выявили?
-Вас не касается!
-Генерал, а это правду говорят, будто вы в Гедониксе начальницей контрразведки работали?
-Че… Чего? – сказала я. – Это кто так говорит?
-Так, эта самая говорила. Ну, которая спальней заведует.
-Ксюша? Когда это она так говорила?
-Так, когда нас обслуживала.
-Чёрт. С этой Ксюшей тоже ещё разобраться надо.
-А она что, тоже в Гедониксе была?
-Не знаю я, - попыталась отмахнуться я, - говорю же, тут во многом разбираться ещё надо.
-Я почему спрашиваю-то? – пристала гвардеица. – Знать же хочется, как там на самом-то деле? Ну, в Гедониксе.
-Не сейчас, - сказала я, - сейчас некогда.
И потащила Люсю на корму. Наконец-то мы достигли прохода в спальню. Того самого, обставленного с двух сторон железными клетками. Я выбрала дальнюю правую, приподняла её дверцу и велела Люсе:
-Залезай.
-В клетку? – уточнила она.
-Да.
-А зачем?
-Залезай без разговоров!
Люся встала на четвереньки и полезла в клетку, путаясь в своих цепях. Я задвинула за ней дверцу, заложила железный засов, продела в его отверстие висячий замок, надавила и защёлкнула. Где находятся ключи, я не знала, да на этот случай и Зойку вызвать можно. Ну, если протрезвеет, конечно. А Люся уселась в клетке и подняла на меня взор. Наверное, намекая на объяснения.
-Эта клетка крепкая, как ты и говорила, - сообщила ей я. – Уж покрепче, чем деревянные.
Люся снова хлопнула обеими глазами.
-Ты не говорила, что сильно привлекательных девушек надо в крепких клетках держать?
-Я? – удивилась Люся. – Кажется, не говорила.
-Зато уже почти так подумала, - домыслила за неё я. – В клетке держать, в цепях и в кляпе. Но кляпа у меня под рукой нет, посидишь и так.
-А зачем? – сказала она.
-Затем, что я тебе ещё не объяснила, откуда дети берутся. Про нежелательные виды беременности, да и про венерические болезни тоже. А ещё про маньяков убийц, про полицейский беспредел, про разделку на органы, про малайские бордели, про… Забыла, про что ещё, потом вспомню, сейчас некогда, короче, я пошла.
-А мне-то что делать надо? – спросила Люся мне вслед.
-Сидеть, - ответила я и отправилась обратно, к Соне. Но тут гвардия снова загородила мне дорогу.
-Про Гедоникс не сейчас, - предупредила я.
-Извините, Генерал, но туда пускать никого не велено.
-Так я ведь только что оттуда вылезла?
-Так, выпускать не запрещали, запрещали впускать.
-Я Генерал-Адмирал, - напомнила я.
-Сказали, никого.
-Кто сказал, Курбаши?
-Да.
-Так она же не меня имела в виду, правда?
-Сказано было, никого.
-Грязный чёрт! Так я и через передний люк войду.
-Насчёт переднего люка указаний не было, велели здесь не пускать.
-Два грязных чёрта! Почему я должна в обход ходить, когда здесь десяток ступенек, и всё?
-Потому что, приказано.
-Ладно, - успокоилась я, - солдат, конечно, должен приказ исполнять. Но вы же не солдаты, а национальные гвардейцы… Гвардеицы, то есть. Вы же думать должны!
-Думать, кстати, тоже не рекомендовалось, - припомнила одна из гвардеиц.
-Кем? Соней?
-Да нет, это в Унилонисе ещё. Так и говорили, что ламиолам думать вредно для здоровья.
-В Унилонисах из вас воспитывали покорных рабынь, - заявила я, - а у нас теперь революция. Так что, нечего на Унилонисские поучения ссылаться и продолжать культивировать в себе рабскую психологию.
-Так что же, ламиолам теперь думать придётся? – возмутилась гвардеица.
-Э… Да, - подтвердила я. – Ну, за исключениям тех, кому думать действительно вредно по медицинским показаниям. Но таким мы тоже полезное применение найдём, ну и как-нибудь обозначим, чтобы их никто не пытался думать заставить. Например, продетым в нос кольцом.
-У самой дырка в носу, - обиделась кольценосая.
-Ну и что? – сказала я. – Было время, и я думать не хотела. А теперь кольцо вынула, и думаю. А надоест думать, обратно продену. А пока что, кто-то же должен за вас, кольценосых, думать?
-А мы сильно умных не любим, между прочим, - заявила главная кольценосица.
-А на фига мне ваша любовь? - рассердилась я. – Я мужчин люблю, а не всяких кольценосых лесбиянок с палками.
-Вот, хорошо, что про палки напомнила, - заметила кольценосая, и все они ухватились за свои палки явно с агрессивными намерениями.
Но тут из люка высунулась Соня и закричала:
-Тихо! Мелани, ты чего тут скандал устраиваешь?
-Так, не пускают же!
-Ладно, пропустите её, - распорядилась Соня, - а больше никого не пускать, поскольку, это… Совещание командования, поскольку.
Мы спустились в трюм, где механошки продолжали возиться с машиной, и Соня утащила меня оттуда в аккумуляторный отсек.
-Ну?
-Что, «ну»?
-Чем занимаешься? План разработала?
-Какой план? А, план нападения на врагов? Нет, не разработала ещё, зато большую предварительную работу провела.
-Да? – сказала Соня. – А, конкретно?
-Далась тебе эта конкретность. Ну, диверсантку послала на берег на разведку, и с заданием берег поджечь…
-Э? – попыталась перебить Соня.
-Вражеским шпионам дала об этом знать, - продолжила я. – Насчёт того, что аккумуляторы разряжены, тоже намекнула. Они купились и зарядку предложили даже. За любовь.
-Так они же и в самом деле разрядились, - влезла Соня.
-Да, какая разница? Ты же конкретности хочешь, вот и не перебивай. Значит, швейную бригаду в заблуждение ввела. Ну, на случай, если там тоже шпионки окопались. А не шпионки, так пятая колонна. Она, хоть и в кандалах, а всё равно опасаться надо. Армию свою озадачила, чтобы без дела не сидели, Зойку, шпионку, между клеток уложила, насчёт шпионки Ксюхи, новые факты разузнала, Люську в клетку заперла…
-Зачем? – перебила Соня.
-Чтобы разложенческие тенденции пресечь, по части кандалов и всякой, там, психологии.
-А Зойка, что шпионка?
-А то! – подтвердила я.
-С чего?
-С того, что напилась и разболтала. Что про дырку в мокрой бочке заранее знала.
-А Ксюша тогда, что? Не шпионка?
-Шпионка. А может, и нет. Да, какая разница-то? Говорю же, неважно это.
-Чёрт, - сказала Соня. – А что важно? Ты чего вообще чем попало занимаешься?
-Потому что, вот это и важно.
-Заниматься чем попало важно?
-Да. Наделать чего попало надо. Главное, чтобы никакой логики и смысла. Э… Но, чтобы казалось, будто со смыслом. Но, чего попало…
-Снова пила? – возмутилась Соня.
-Не пила! – взаимно возмутилась я. – У меня что, мозгов нет? Тут не до выпивки уже.
-А почему тогда ерунду несёшь?
-Не несу я ерунды, - попыталась объяснить я. – Ты пойми, враг ведь наши действия отслеживает. Поэтому и действия должны быть такими, чтобы враг запутался, и вместо отсутствия логики, сам бы за нас эту логику придумал. Ну, он ведь предполагать будет, что логика есть, и не подумает, что её нету. Поняла?
-Чёрт, чёрт, чёрт, - выругалась Соня. Нет того, чтобы просто сказать «три чёрта». Наверное, расстроилась от чего-то. – А делать-то нам что? На кого нападать и как? Мы же договорились, что ты план разработаешь.
-Ну, так, сейчас пойду, и разработаю. В чём проблема-то?
-Да как ты его разработаешь, если уже сама всю логику перепутала?
-Методом дедукции, - сообщила я.
-Чего?
-Ну, давай, объясню? – предложила я. – Значит, выходит что? Я сама, да и другие тоже, наделали тут бессистемных событий, которые делались как попало. Ну, говорила же. Вот теперь осталось все эти события в кучу собрать и вывести из них логическую цепочку. Это ничего, что они бессистемные. Тут главное, чтобы событий много было. Чем больше, тем более вероятна и логическая цепочка. Ну, её, конечно, может и не быть, но это вряд ли. Думаю, при текущем уровне событий имеется уже даже несколько спонтанных логических цепочек. Надо только сосредоточиться и разглядеть их. Ну и выбрать наиболее для нашей ситуации подходящую. Это и называется дедуктивным методом. Кажется. Поняла?
-Мне кажется, здесь кто-то сошёл с ума, - с отчаянием сказала Соня.
-Тебе ещё только кажется? Да тут настоящее сборище психических. А чего удивительного, после всех этих цепочек в ноздрях и других предшествующих методов?
-А что ты сама свихнулась, тебе не кажется?
-Ничего я не свихнулась, - не согласилась я. – Этот этап, когда я после каждой мелочи предполагала, будто свихнулась, я уже давно прошла.
-Похоже, мне всё самой делать придётся, - предположила Соня.
-Зачем? – не поняла я. – А я разве не помогаю?
-В данный момент ты мне на нервы действуешь! – заявила Соня.
-Я на нервы действую?
-Да, действуешь. Слушай, иди отсюда, а? Пока я драться не начала.
-Ну, ладно, - согласилась я, видя, что у неё с нервами и вправду чего-то не в порядке. А чего удивительного? Соня, она же непосредственная, жизнелюбивая девушка. Ей рестораны нравятся, наряды всякие, танцульки, мужчины, в конце концов. А тут на неё такая ответственность свалилась. Да ещё я со своими заумными психологическими вывертами. Нет, ей и впрямь отдохнуть надо. Хотя бы от меня. Поэтому я не стала спорить и вылезла на палубу.
Нет, обидно, конечно. Стараешься, из кожи вон лезешь, а тебя психической обзывают. А я, между прочим, сколько уже без Оллитары нормальной даже? И вообще… А над планом нападения всё равно думать надо. И чтобы никто не мешал. Мне, между прочим, тоже много чего на нервы действует, так я же не жалуюсь? Да? А чего ты сейчас делаешь, если не жалуешься? Так я же самой себе, а это не считается. Ну да, просто в данный момент никого поблизости нет, вот и разбираюсь сама с собой.
Как оказалось, ноги меня занесли на середину правого борта, где, по счастью, никто не шлялся. Я уселась на площадку аутригера, между парой перепиленных вёсельных скамеек, свесила ноги вниз и попыталась отрешиться, расслабиться и успокоиться. Кругом стояла тёмная ночь, подсвеченная лишь тусклыми палубными светильниками «Клеопатры», а со стороны берега было множество размытых огней. Наверное, над водой стелился жидкий туман. Трудно даже сказать, насколько далеко от берега стоял наш корабль, да и, какая разница?
А успокоиться чего-то не получалось. Ну, сначала ведь надо отрешиться от проблем, которые вызывают беспокойство, а потом уже… А чтобы отрешиться от чего-то, надо сосредоточиться на чём-то другом, не имеющем отношения к первому. Лучше всего на роль этого «другого» подходит, например, созерцание природы. А какая тут природа, ночью-то? Звёзд не видно, даже. Вода только, да и та даже не журчит, а лишь тускло отсвечивает, словно какое-то непотребное мазутное масло. Да, уж, если такими ассоциациями заниматься, чёрта с два тут отрешишься. Тишины даже нет, какое-то отдалённое разноголосое верещание вместо неё.
Да, ладно, чего разнылась, подумаешь, послали подальше. Сейчас сосредоточусь на светлых глубинах собственного внутреннего мира, расслаблюсь, представлю чего-нибудь. Это… Овечек на лугу? Тут я припомнила, как после овечек на лугу мне померещилась жуткая Белая Моника, и овечек расхотелось. Ну, ладно, что мне, больше и представить нечего? Представлять надо как можно ближе к имеющимся в реальности элементам. Значит, сейчас представлю, будто сижу на скамеечке возле маленькой речки, свежим воздухом дышу, слушаю, как птички поют, как речка журчит…
Тут до меня дошло, что и вправду какое-то журчание слышится. Ну, или негромкий плеск. А откуда этому плеску взяться, если не от воды подо мной? Волна, что-ли поднимается?
Я раскрыла глаза и уставилась вниз. И не успела ещё совершенно ничего сообразить, как из этой самой воды вылетела длинная петля, ухватила меня за шею, сдёрнула с доски и утащила головой вперёд в воду.
Дальше я уже точно ничего не соображала, а действовала на голых инстинктах. Было такое ощущение, будто под водой меня ухватил со всех сторон многощупальцевый спрут, осьминог или каракатица. Или несколько спрутов сразу. Тем не менее, я попыталась заорать, в результате чего, в рот сразу попала вода. А ещё мне удалось выдернуть из за пояса ломик и попытаться отбиться от спрута по голове, или, там, куда получится. Кажется, ломик даже ударился обо что-то мягкое, но его тут же у меня вырвали те самые бесчисленные щупальца, пытающиеся ухватиться за всё, что у меня было. Я, конечно, отчаянно старалась вырваться, но долго это продолжаться не могло уже по причине подводного месторасположения драки. Разве может сухопутное существо противостоять какой-то многорукой водяной мерзости, находясь в его природной среде обитания? Кроме того, я просто не видела происходящего вокруг. Глядеть под водой и так трудно, а в состоянии сцепившейся с кем-то кошки, и подавно. Только какое-то несуразное мельтешение, к тому же сопровождающееся фонтанами пузырей и пены. При всём, при том, к концу борьбы я успела заметить, как вокруг что-то с шипением пробивает воду, оставляя позади себя короткие строчки пузырьков. Ну, словно вонзающиеся сверху пули, или…
Тут я перестала вообще чего-то видеть, а за руки и за ноги уже держали так, что сопротивление оказывалось совершенно невозможным. Но вокруг головы внезапно что-то зашипело и забулькало, и появился воздух. Я догадалась, что мне на голову накинули резиновый мешок с подачей воздуха, шею захлестнули какими-то петлями, и куда-то силой тащат под водой.
Первое, что я предположила, это нападение водяной Сплойи. Ну, прежде всего, в голову всегда полная ерунда лезет. Мало того, что этих пресловутых водяных Сплой, скорее всего, и не существует даже, стала бы Сплойя натягивать мне на голову мешок? Да она бы заглотила меня в свой пресловутый пузырь, без долгих разговоров, и все дела. Конечно, про Сплойю я подумала сдуру, и с испугу. Потому что, любые, какие угодно другие варианты, по любому лучше, чем пузырь Сплойи. Даже если про эти пузыри на девяносто процентов врут. И оставшихся десяти процентов за глаза хватит. Поэтому я тут же разработала гораздо более вероятное предположение о нападении русалок. А вот это уже походило на правду. Куда проще-то? Подплыли, поймали момент, заарканили и тащат к заказчикам. Живую заказывали, иначе, зачем бы мешок на голову? Чтобы не захлебнулась по дороге. Вот ведь, негодяки! Да надо было их в тех лежачих клетках оставить, а в случае отказа аккумуляторов в корабль запрягать, и погонять, чтобы таскали!
Наверное, берег и впрямь был недалеко, потому что вскорости мои ноги начали цепляться за дно. Похитительницы перехватили меня в вертикальное положение, и, похоже, вскоре, кажется, и голова оказалась над водой. Так меня держали некоторое время, а снаружи мешка чего-то шипели, верещали и «бу-бу»-кали. Но держали по-прежнему крепко. А потом потащили с головы мешок. Но не успела я ничего разглядеть, как снова ухватили за голову, растянули рот и чего-то туда пихнули. Скорее всего, арестантский железный кляп с обрезиненной оболочкой, судя по плавной растяжке рта и оказавшемуся перед носом резьбовому стержню с навинченной гайкой, продетой висячим замком.
Теперь, наконец, я смогла оценить обстановку. Я находилась у берега, по пояс в воде, похоже, совершенно голая. На шее у меня были две петли, прикреплённые к длинным палкам, за которые с двух сторон держались два здоровенных охранника. А вокруг суетилось несколько русалок в дыхалочниках. Им тут явно было неудобно, поскольку на хвосте стоять затруднительно, а в горизонтальном положении затруднительно над водой торчать. А торчали они явно с корыстными намерениями. Похоже, требовали с охранников немедленную оплату за мою поимку. Причём, объяснялись эти мерзавки не словами, а свистящими и шипящими звуками. Наверное, это из за дыхалочников на рожах, а также и по ранее отработанному принципу общения с хозяевами.
Охранники, похоже, пытались послать русалок подальше в озеро. Наверное, они ещё заранее всё оплатили. Русалки же, в свою очередь, кажется, намекали на дополнительные трудности и потери, возникшие при моём пленении. Одна размахивала ломиком и указывала себе на спину, другая трясла своими сиськами, на мой взгляд, не имевшими заметных повреждений, а третья вообще, выворачивалась задом и демонстрировала торчащую оттуда хесостанную стрелу. Это обстоятельство меня немного обрадовало, поскольку говорило о том, что моё похищение не прошло незамеченным. Мало того, по негодяйкам даже стреляли сверху во время нашей борьбы у борта «Клеопатры».
Но через некоторое время я отдышалась, ухватилась за палки и принялась бороться, пытаясь вырвать их у охранников. На меня напало бешенство, смешанное со страхом и неприятием происходящего. Наверное, ещё и потому, что припомнились обещанные Зойкой колбочки, шампуры для зажаривания девушек и неизвестные «строгалки». Мне показалось, что теперь все эти запредельные ужасы вдруг стали втрое ближе, чем пять минут назад. По крайней мере, ближе к моей личности. Только охранники навалились на свои палки и засунули мою голову под воду. А потом вынули наверх. Только вынули рано, вследствие чего, вскоре засунули снова. На этот раз они так долго держали меня под водой, что я чуть не захлебнулась. А когда, наконец, вынули, задышала как ненормальная, и мне уже было не до драки. И меня потащили за палки на берег. А, выйдя на берег, продолжали тащить по суше в неизвестном направлении. Причём, палки свои они держали так, что я только что носом не скребла по земле, а бежать за ними мне приходилось даже не на четвереньках, а на коротких четвереньках. Ну, это когда девушка опирается на коленки и на согнутые в локтях руки. Понятно, что на коротких четвереньках никакую приличную скорость развить невозможно, и пределом тут является скорость нормального шага. То есть, когда мерзавцы идут шагом и волокут девушку за собой на коротких четвереньках, девушке как раз и приходиться бежать своими четвереньками на пределе сил. Можно, конечно, и не бежать, а просто повиснуть на шейных петлях, и пускай тащат за голову. Только это теоретический вариант. Я думаю, все девушки, попадающие на подобную практику, всё-таки в такой ситуации предпочтут бег на четвереньках, несмотря на всю унизительность и физическую трудоёмкость последнего, потому что при альтернативном варианте вас будет душить, отрывать голову, а остальное тело строгать дорожным покрытием. А дорожное покрытие в Оллитарии обычно такое, что никто в здравом уме не захочет волочиться по нему ни голым задом, ни голым передом. Покрытие, конечно, не специально предназначено для строгания девушек, а делается шероховатым исходя из удобства ходьбы и езды на колясках. Но в данный момент я засомневалась в правильном своём прежнем представлении о распределении его основных и прикладных функций. И даже попыталась прикинуть, сколько километров надо протащить по нему волоком голую девушку средней комплекции, чтобы сострогать её до несовместимого с жизнью состояния? Выходило, что всё-таки много, да потом ещё несколько километров дороги мыть придётся. Нет, «строгалки», наверное, делаются гораздо более шероховатыми, а то ведь зрительницы и заснуть могут в случае длительного строгания жертвы.
Впрочем, по причине бега на коротких четвереньках и на слабом покрытии можно быстро сострогать свои локти и коленки. Но, к счастью, мерзавцы волочили меня недолго. Правда, я совершенно не разглядела, куда, но вскоре мы оказались внутри помещения, о чём я догадалась по смене покрытия перед носом. Сначала оно сменилось ковровой дорожкой, потом каменными плитами, а потом вообще утрамбованным грунтом. И, наконец, превратилось, как мне показалось, в бетонный пол. Понятно, что на всём этом пути я и не смогла больше ничего разглядеть, кроме различного вида покрытий. Если кому непонятно, почему, пускай сам попробует пробежаться на коротких четвереньках с головой прижатой к полу, тогда поймёт. К тому же, к концу пути, по причине тугого кляпа во рту, я так запыхалась, что уже и перестала интересоваться окрестными пейзажами даже теоретически. А в месте нашего прибытия оказалась какая-то яма, посереди которой висел на четырёх туго растянутых цепях какой-то кольцевой железный хомут. А по бокам эта яма имела какие-то дурацкие ржавые решётки. И всё это дело освещалось тусклым светильником на потолке.
Не успела я ничего сообразить, и даже выгнать из головы прилипшее словосочетание «какой-то», как амбалы стащили меня в эту яму, просунули мою голову в упомянутый хомут и стали запирать его на моей шее, охватывая моё навсегдушное Элурисское шейное кольцо сверху и снизу.
Я снова попыталась драться всеми четырьмя конечностями, но в таком положении это было совершенно неудобно, к тому же, могло спровоцировать и ответное избиение. Тем не менее, амбалам, видимо, это не понравилось, поэтому один мои конечности прижал, а другой достал откуда-то шприц и уколол меня в правую половинку. Судя по ощущениям, приличной дозой неизвестной жидкости. Если кто не забыл, я вообще отрицательно отношусь к любым уколам, и уже успела отвыкнуть от подобных процедур. Но что тут можно было сделать? На всякий случай, я прекратила попытки драться. Что толку-то? Всё равно, что захотят, то и сделают. Только это не помогло. Охранник перезарядил шприц другой стеклянной ампулой, и уколол меня в левую половинку. Сроду не видела подобных шприцев. Не шприц, а какая-то оболочка, куда ампулы вкладываются словно патроны в винтовку. Хотя, нет, почему? А сексуальная «пушка» в Гедониксе? Та ведь тоже заряжалась подобным образом. А насколько болезненными оказались эти уколы, я даже и не знаю. Я же была в нервном расстройстве, да и дралась ещё.
Тут как-то неожиданно оказалось, что я осталась в яме одна, а тусклый светильник ещё и наполовину больше потускнел. У меня явно было не совсем в порядке с головой. Так, кололи же. Мысли не то чтобы путались, но и нормально себя не вели, а как-то вразброд. Прежде всего, я хотела снова рассердиться на предательниц русалок. Но сердиться почему-то не получалось. Наоборот, голова словно записалась в адвокатуру, и начала выискивать для проклятых русалок смягчающие обстоятельства.
Во-первых, никакие они не предательницы. Они что, присягу нам на верность давали? Мы им выбор предложили, вот они и выбрали. А что на меня напали, так работа у них такая. Интересно, а ранение русалки стрелой в задницу, это сильно опасно? Кто это так метко постарался?
Во-вторых, какой смысл был русалкам к нам присоединяться? Что бы они за это получили? Шампур для зажаривания, рассольную бочку или насаживание на кол? Впрочем, насчёт возможности посадить русалку на кол, я чего-то усомнилась. Это пришлось бы хвост куда-то в сторону загибать или назад в кольцо закручивать. Совсем не та эстетика выйдет. Нет, кол, это для нас, нормальных девушек. Ну, значит, русалок в бочку, и солить… Кого солить и зачем? А, солить не надо, надо рассолом залить. Наверное, маринованные русалки, это правильнее, чем солёные. Они же не грибы, всё-таки…
В-третьих, допустим, наша революция победила бы. Даже в мировом масштабе. И какое бы место оказалось у русалок? Даже если им полную свободу предоставить, всё равно же они полноценной жизнью на суше не смогли бы жить. Ползали бы как безногие инвалиды. Таким только в цирке работать, да себя за деньги показывать. Так они и в местном цирке работают, зачем ещё идти куда-то к мировой революции.
В-четвёртых, не такая уж у них и плохая жизнь. Они, может, даже и зарплату получают за свои экзотические шоу. Одно выдавливание икры чего стоит. Ну, приходиться на себя цепи нацеплять да катать по озеру тупых приезжих дур, подумаешь? У них, вон, на «Клеопатре» даже каюты отдельные. Ну, если и не каюты, так отдельные спальные места-то есть? А что Алку под решётку засунули, так и Ксюху мы в бочке нашли. Это, наверное, обычай такой у местных Господ пиратов, чтобы материальное стимулирование обеспечивать. А чего? Всё гениальное просто. Самую нерадивую рабыню на ночь в мокрую постельку. Ну, а разве танцевальные марафоны не по этому принципу устраивались?
Но тут моя голова вдруг резко сменила пластинку, и с адвокатской позиции перекинулась на прокурорскую. И начала обзывать русалок контрой, трудовой аристократией, коло-боро-цианистками и даже, почему-то, гастробайтершами, которые «понаплыли тут». Кроме того, голова вдруг почувствовала, что ей, да и всему остальному телу, становится ненормально жарко. Но, что касается жары, такой эффект уже не раз случался после местных укольчиков, и обычно предшествовал всякого рода галлюцинациям. Ага, только галлюцинаций мне тут ещё не хватает! А чего я сделать-то могу?
Тут я попыталась оглядеться кругом, но ничего особенно нового не обнаружила. Во рту у меня сидел тугой, надёжно запертый кляп, а сама я корчилась в каменной яме, зафиксированная в её середине тяжеленным, растянутым цепями, шейным хомутом, причём на таком расстоянии от пола, что невозможно было ни сесть на попу, ни встать на колени, ни даже на четвереньки. То есть, всё это можно было сделать, но лишь приподнимая шеей хомут, либо повисая на нём головой. А и того и другого невозможно было вынести достаточно долго. Оставалось только корячиться, хорошо, хоть руки были не связаны, и частично облегчали корячение, опираясь на пол ямы. Яма была не сильно большая, наверное, метра два с половиной в ширину и около метра в глубину. А хомут удерживал мою голову чуть ниже верхнего края, или на его уровне, если приподнять хомут, насколько позволяли цепи. Ну а вблизи края лежали те самые палки с петлями, на которых меня сюда и доставили. Надо полагать, эта яма не являлась моим последним пристанищем, и через некоторое время мне снова накинут на шею петли и поволокут куда похуже.
Между тем, разливающийся по телу жар уже становился настолько невыносимым, что я припомнила даже о тех самых демонах исполнения желаний, о которых за всеми бурными событиями последнего времени почти позабыла. Вот, только на демонов и оставалось надеяться.
И тут что-то забурчало, не то, заурчало с обеих сторон, и сквозь решётку справа потекла в яму вода. Вода быстро залила мои коленки, и начала подниматься выше, частично сливаясь сквозь решётку с левой стороны ямы. Вот и жалуйся на нерасторопность демонов. Вода, конечно, была холодная, и в первый момент принесла облегчение от жара. Но когда она залила яму почти до хомута, я вдруг догадалась, что меня поместили в ту самую, пресловутую «мокрую камеру», о которой я уже сто раз слышала, которой постоянно пугают рабынь, и в которую я, при всей своей бурной биографии, до сих пор не только умудрилась ни разу не загреметь, но даже никогда и не видела своими глазами.
Ну, насколько я могла припомнить, мокрые камеры никогда не предназначались для утопления пленниц, а предназначались для долгого их содержания в невыносимых условиях. Уж, и не знаю, что лучше.
Вода поднялась до моей шеи, и на этом её уровень стабилизировался. Вероятно, существовали регулировочные клапаны, или заслонки, в зоне решёток, отвечающие за этот самый уровень. Это потому что вода так и продолжала течь через яму, благодаря чему, решался хотя бы процедурный вопрос. И, впрямь, чего уж проще, когда в проточной воде сидишь?
Между прочим, вода совершенно ненормально ощущалась телом. То есть, она была холодной, а может даже и очень холодной, но жар изнутри тела частично компенсировал этот холод. Было ощущение, что меня обмазали толстым слоем жира, ну, или обтянули каким-нибудь защитным костюмом. Противное ощущение, надо сказать.
Наверное, демоны и это моё ощущение решили компенсировать, потому что холод воды понемногу начинал брать верх над жаром тела. Возможно, этот самый жар был лишь побочным действием галлюциногена, а основное действие лишь начиналось. Ну, понятное дело, вскоре мне стали мерещиться голоса. Голоса эти ничего хорошего не говорили, поскольку не говорили вообще, а вопили на разные голоса от боли, как бы с различных расстояний. Конечно, моя камера могла оказаться расположенной в каком-нибудь пыточном отделении местной администрации, только я сразу заподозрила тут банальную звукозапись. Уж это и дешевле и проще организовать в случае необходимости морального давления на отдельную пленницу. Кстати, могли бы ещё и телевизор тут поставить и транслировать записи местных пыток и казней. Хотя, телевизоры местная наука, похоже, ещё не изобрела.
Вслед за голосами мне начали мерещиться призраки, из чего я решила, что плохо подумала о местной науке. Возможно, она уже изобрела и голографические изображения. Хотя, голограммы, честно говоря, были совершенно хреновыми. Туманными, размытыми, больше напоминающими облака дыма, чем реально опознаваемые персонажи. Чего-то такое, вроде персон женского рода в разной степени убиения, расчленения и опутывания цепями и верёвками. И фантазия бедная и проекторы убогие.
Впрочем, могло быть и так, что это мои собственные видения от укола галлюциногеном. То есть, тогда в убогости фантазии приходилось винить собственную голову. А на эту самую голову я в последнее время уже столько собак навешала, что фантазия и ослабнуть могла от перегрузки.
Ну а в последнюю очередь я, конечно же, потеряла ощущение времени. Это потому что со временем я осознала, что мне всё больше холодно от воды. А сколько времени до этого осознания прошло, уж этого я сказать не могу, даже приблизительно. Но вскорости настал уже такой момент, что я просто начала трястись и стучать зубами по оболочке кляпа от холода, не хуже того самого влюблённого пловца, от которого я недавно спрятала в клетку Люсю. А все голоса и видения мне стали совершенно пофиг, поскольку на деле, вода оказалась почти что ледяная, словно только что выскочившая из недр горного ледника в сотню метров толщиной.
Но тут раздались звуки, которые я почему-то сразу посчитала реальными. Глухое шипение, лёгкое бренчание и умеренный металлический лязг. Я даже и не успела припомнить, каким событиям соответствует подобное озвучивание в голливудских фильмах ужасов, потому что ужасы внезапно появились прямо здесь. Числом два. Два этих ужаса выползли прямо к моей мокрой яме и уставились на меня своими ужасными глазами. Глазки у них были оранжевыми и умеренно светящимися. Но это, конечно, скорее всего, были контактные линзы с люминофором, с которыми я уже не раз сталкивалась. Правда, эти глазки были ещё и концентрически круглыми, а не щелевидными, как полагается, но ужас-то был не в том. А в том, что эти две персоны, вероятно, женского рода, судя по круглым сиськам, приползли сюда на змеиных хвостах. Хвосты начинались где-то от пояса и очень напоминали русалочьи, только были вдвое длиннее, и заканчивались не плавником, а заклёпанным металлической скобочкой колечком, к которому был подвешен большой бубенчик, волочащийся сзади. Выше пояса ужасы были голые, если не считать головы. А головы у них были лысые как биллиардные шарики, зато зажатые в тугой металлический каркас из отполированной до невозможного состояния стали. Ну, такие каркасы напоминают кожаную головную сбрую, удерживающую во рту девушки шариковый кляп. То есть, широкая стальная пластина поверх рта, с отверстием для крепления собственно того, что вводится в рот, раздвоенная металлическая полоса, обходящая нос и переходящая через лоб на затылок, ну и приклёпанный к ней более узкий обруч, охватывающий голову в районе лба. И всё это дело либо запирается позади на замок, либо вовсе заклёпывается, как, кажется, и было в этом случае. Иногда такая железная головная сбруя именуется просто намордником, хотя, женские намордники бывают очень разными, и по конструкции и назначению… Так вот, у этих чудовищ явно что-то было введено в рот, и достаточно объёмное, судя по текущей из под пластины слюне. А спереди к крепёжным винтам кляпов ещё и было пристёгнуто по большому кольцу и такому же бубенчику, как и на кончиках хвостов.
И вот эти «ехидны» уставились на меня, а я обомлела от ужаса и сдуру разглядывала их подробности. Будто была не пленницей мокрой камеры, а лаборанткой, исследующей в микроскоп неизвестную бациллу. Кажется, испугало меня больше всего то, что эти дамочки вползли сюда на собственных хвостах. Ну, ладно, у русалок ноги сшитые вместе и затянутые в чехол с плавником, это ещё можно понять. А как можно приделать девушкам такие длинные змеиные хвосты, которые должны иметь мощные мышцы на всю свою длину, чтобы на них можно было ползать, удерживая туловище в вертикальном положении? Чего-то мне в замёрзшую голову и не пришло ничего, кроме вмонтированного туда экзоскелета на батарейках, который, кстати, позволил бы просто отрезать лишнюю часть исходных ног, чтобы не мешали дизайну хвоста. Десять чертей в мокрую и холодную грязь! Это Госпожа вивисекторша Линда здесь такими экспериментами занимается?
Далее, я заметила что обе ехидны ещё и в Элурисских ошейниках, сочленённых с намордниками, а также в блестящих ручных кандалах с длинной цепью, свободно пропущенной в переднее кольцо намордника. Больше рассматривать, вроде и нечего было, поэтому я начала выискивать различия в их облике, которые при первом взгляде не уловила. Ну, правая была несколько более толстая хвостом и немного более пухлая щеками, чем левая. Это, впрочем, могло мне показаться, особенно насчёт щёк, которые могли выглядеть разными по причине различия введённых в рот кляпов. Но я обрадовалась, и тут же поименовала правую «толстой», а левую «тощей». Незаслуженно, понятное дело. Скорее всего, создательница этих уродок как раз стремилась к полной идентичности на уровне близняшек, а не наоборот.
Следующим пунктом, я догадалась, что ехидны не просто разглядывают меня, а совещаются между собой. Причём, разговаривали они посредством бубенчиков на хвостах и намордниках, дёргая их в заранее обусловленной манере.
-Дзынь, - указала на меня левая, движением намордника вверх, а потом дёрнула кончиком хвоста: - Динь-динь-динь?
-Бздынь! – ответила Толстая намордиком и добывида хвостом: - Брень-брень.
-Дзынь-дзынь. Дзынь-дзынь, - возразила Тощая горизонтальным мотанием головы. – Динь!
-У! – решила я вставить своё слово и принялась мотать подвешенным к кляпу замком из стороны в сторону: - Быц-быц-быц-быц-быц!
Это я хотела сказать, что уже замёрзла до невозможности, и пускай меня отсюда вытаскивают, хотя бы и ехидны. Или пускай хотя бы воду выпустят. Зачем-то же пришли… Приползли.
-Видишь (дзынь)? – сказала Тощая.
-Не дошла ещё (бздынь-бздынь), - возразила Толстая, - до (брень-брень-брень) состояния.
-А дзинь же она динь-динь-динь-кает? – спросила Тощая.
-Да не от бздынь-и, а от брень-брень-брень-ия, - пояснила Толстая.
-Быц-быц-быц, - снова вставила я, - у-у-уже!
-Дзинь-кнутая она, - высказалась на мой счёт Тощая, - и с-динь-динь-динь-нутая ещё на дзинь.
-Брень-брень-к-нутая на бздынь, - не то возразила, не то подтвердила Толстая.
-Да какая нам дзынь? – вместо неё возмутилась Тощая. – Нам динь-динь-динь уже на дзынь динь-динь-кать надо.
-А бздынь не брень? – засомневалась Толстая.
-А дзинь на динь не дзынь-дзынь? – сказала Тощая, - Если эта дзынь-динь-динь-динь-нутая тут динь-динь на дзынь с-динь-динь-кает?
-У! – сказала я, поскольку, чего-чего, а с-динь-динь-кать на дзынь мне по-любому не хотелось. Также как и с-брень-брень-кать на бздынь.
Наверное, мы друг друга поняли, потому что ехидны вооружились лежащими тут палками и начали накидывать мне на шею петли и затягивать их. Похоже, даже поругались по вопросу, чья петля должна располагаться выше ошейника, а чья ниже. В конце концов, затянули обе петли выше моего ошейника. Ну, это, скорее, потому, что им хомут мешал сделать по-другому. А вынимать меня из хомута без фиксации петлями они, возможно, попросту опасались. После этого Толстая наступила своим хвостом на хвост Тощей, а та вытянулась над ямой и принялась отмыкать мой кляп. Вынула замок и начала вертеть гайку. Я почувствовала как резино-металлическая груша сжимается в моём рту, а потом и движется наружу.
-Э… - попыталась высказаться я, оказавшись снаружи кляпа, но чуть не захлебнулась слюной, в каком-то ненормальном количестве хлынувшей изо рта.
-Дзинь! – сказала Тощая, ухватила меня на нос и мотнула мою голову из стороны в сторону. – Дзынь на дзынь, не то, дзынь-дзынь дзынь по дзыню!
Я догадалась, что придавленный хвост лишает её половины лингвистических способностей, потому просто подтвердила:
-Д-д-д-д-зынь!
Похоже, освобождённые от кляпа зубы обрадовались, и принялись нормально стучать от холода
-Ну, дзынь-дзынь! – лишний раз предупредила Тощая и принялась отмыкать хомут.
Вскоре ехидны вытащили меня за шею из воды и расположились по бокам, профессионально спустив меня петлями палок на короткие четвереньки. Не хуже предыдущих охранников.
-Дзинь, – сказала мне Тощая справа, - не то, динь-динь по дзиню!
-И бдзынь-бдзынь на брень-брень, - предупредила Толстая слева и внезапно ударила меня бубенчиком на конце хвоста по выставленной вверх попке. Больно ударила! Так, что я даже вскрикнула.
-Дзинь? – осведомилась Тощая.
-Дзинь, так дзинь, сказала же, - пропищала я.
-Дзинь? – снова переспросила она. Наверное, я её неправильно поняла. Я вывернула голову, насколько возможно, на неё и сказала:
-Я извиняюсь, конечно, Госпожа ехидна, только не пойти ли нам поскорее, куда, там, следует? А т-т-т-т-о хо-хо-хо-лодно.
-Дзинь! – сказала она и мотнула намордником так, чтобы на меня упала её слюна. А другая ехидна сказала «бздынь» и снова ударила меня хвостом. Я так поняла, они решили до меня довести, что я им не подружка, а они надо мною сверхбольшие Госпожи, и нечего мне фамильярничать.
-Д-д-да бы-бы-бы-ло бы с к-к-кем, - простучала зубами я, после чего они принялись стегать меня своими хвостовыми бубенчиками попеременке. Но недолго. Натянули петли и, наконец, куда-то меня поволокли. Я семенила между ними, и лишь удивлялась тому, как эти змеищи лихо скользили на хвостах по бокам синусоидальными движениями. При этом манипулировали палками так, что моя шея сохраняла прямую траекторию. А по ходу дела периодически так и стегали меня хвостами на ходу, то с одного бока, то с другого. Анаконды чёртовы. Интересно, а как они едят-то с такими заклёпанными ртами? Куриным бульёнчиком питаются через дырки в кляпах? Или, может, кровь пьют?
Тут я догадалась, что всё это мне мерещится после уколов, а на самом деле волокут меня те же охранники. А может, и то, что волокут, мерещится. Ну, или всё остальное тоже, это… Нет, насчёт того, что вообще всё мерещится, такую теорию я уже проходила, и нечего в другой раз на неё мысленные усилия тратить.
Как я уже говорила, бег на коротких четвереньках это весьма утомительное занятие. Только ползли мы недолго, и я даже утомительным занятием разогреться не успела, а всё ещё продолжала лязгать зубами и дрожать всем телом. Зато я предположила о сути совещания ехидн перед моим извлечением из холодной ванны. Они ведь оценивали, дошла я до кондиции, или нет. Вероятно, они должны были доставить меня на приём к некоей высокопоставленной персоне, к которой посетительницы должны являться в трясущемся виде. Ну, не каждую можно заставить трястись от страха, а вот трястись от холода будет любой, достаточно времени выдержанный в ледяной водичке. Ну и чтобы не загнулся от переохлаждения, конечно.
Кажется, я не ошиблась, потому что вскоре мы достигли двери, сбоку от которой были сложены предметы, о назначении которых я и предположить ничего не успела, потому что один из этих предметов ехидны тут же натянули мне на голову и затянули на явно перегруженном лишними предметами горле. Я оказалась в глухом мешке, почти не пропускающем воздух, а меня тут же потащили дальше, а потом принялись фиксировать на месте, растягивая в стороны шейные петли. И зафиксировали. Я оказалась стоящей всё на тех же четвереньках с наполовину прижатой к полу головой. А щиколотки ног ощущались помещенными в жёсткие дырки, вероятно согнутые в виде железных скоб. Ну, наверное для того, чтобы зафиксированная персона не смогла их вытянуть и лечь. Вероятно, согласно местному протоколу, четвереньки тут являлись основной позой посетительниц, а возможно и единственной позой на всю оставшуюся жизнь. Остаётся добавить лишь то, что я ещё некоторое время дрожала всеми оставшимися без фиксации частями тела, а голова в мешке натужно дышала и покрывалась потом. Да уж, представляю, как это могло выглядеть со стороны. Думаю, куча любителей власти как раз о таком поведении посетителей и мечтает. Представляете, любой посетитель, прежде всего, вползает к вам на четвереньках, дрожа от страха, потея головой и задыхаясь от восторга по случаю оказанной ему чести.
Дрожать я вскоре перестала, конечно, а вот дыхание выровнять оказалось невозможным. Мешок, наверное, был кожаным, да его ещё так туго затянули, что перспектива медленного удушения показалась мне вполне реальной. А что? Возможно, недостаточно усердно дрожащие посетители местного руководства как раз и наказывались высшей мерой через удушение головным мешком. Но я-то вряд ли должна была так легко отделаться.
А снаружи доносились непонятные звуки. Стоны, железные лязги, плеск воды и скрипы каких-то несмазанных приспособлений.
Понятно, что к тому времени, как с меня стащили мешок, задохлась я лишь наполовину. Но то, что открылось моим глазам, способно было и без мешка ввести в состояние шока. Потому что, прежде всего, я увидела Оранжевую Линду. И она была оранжевая.