Начало в http://www.proza.ru/2013/08/23/1241
Окончание:
ОБРАЗЫ КОНЕЙ В ТВОРЧЕСТВЕ ВЛАДИМИРА ВЫСОЦКОГО
Как нарисовать картину-иллюстрацию на слова песни «Кони привередливые»? Я думал над этим, готовясь к написанию картины к выставке иллюстраций произведений В. Высоцкого.
Что должно быть изображено за обрывом? Границы пути-дороги у края ослаблены, но за обрывом «по-над берегом» мне видится вода – это или река, или море, или река, впадающая в море? Из моря коня нельзя напоить, но в сюжете «Коней» о деталях конского водопоя нет и намёка. Здесь остаётся большой простор для фантазии художника-иллюстратора.
Эта же фантазия домысливает падение коней и героя под обрыв в пропасть. Но предположение о падении героя, неразлучного с конями, в пропасть, трижды упоминаемое в тексте кажется неправдоподобным: как же тогда они успевают в гости к Богу?
А может быть то подгоняющий, то уговаривающий бежать коней помедленнее герой, проскочив на конях обрыв и не падает вниз в пропасть, а продолжает путь ВВЕРХ - НАД пропастью, устремляясь «в гости», где «ангелы поют такими злыми голосами»? И поэтому захлёбывается колокольчик?
Если писать картину «Кони привередливые», то хочется написать героя и коней продолжающими свой путь в небо! С переменой направления – с «вперёд горизонтально» на полёт с вертикальной составляющей... Сюжет одномоментный –
момент отрыва коней от края складывается из трёх мгновенных эпизодов-размышлений или эпизодов из жизни героя.
И не хочется соглашаться с предположением, что обрыв и пропасть в «Конях» «...не несут смысл смертельной опасности», так как оказываются не на пути героя и его коней, а сбоку, и не препятствуют движению, а безразлично сопутствуют...
Если б так было в реальной жизни, то все дороги бы прокладывать было можно над обрывами и пропастями – у самого их края! Но ведь один неверный шаг, одно неверное движение – и катастрофа... И этот шаг неизбежен. Этот шаг был...
Вряд ли Высоцкий хотел представление о своей жизни на «краю», на грани возможного, - показать в «Конях» в виде безопасного и бесконечно продолжающегося бега тройки «по-над пропастью». Нет, он показал, к чему такие гонки приведут или могут привести. Находясь на пределе психической энергии из-за творческих перегрузок, Высоцкий понимал бессилие перед надвигающейся развязкой.
Но он не мог жить иначе! Поэтому и привёл фрагменты ожидаемой гибели («дожить не успел», «пропадаю, пропадаю!..», слышит злые голоса ангелов). А шёл в момент написания песни «Кони привередливые только 1972 год. До «развязки» было ещё более семи лет...
Поэтому картина-иллюстрация «Коней» видится, рисуется в воображении, как миг отрыва от обрыва привередливых коней и героя песни, как начало их полёта к цели вверх, независимо от направления дороги, по которой они до этого мчались.
Мотив скачек на лошадях у Высоцкого перекликается с песнями о ямщиках («Когда я на почте служил ямщиком», «Степь да степь кругом» и др.), использованные образы (тройка, кони, плеть, колокольчик) отражают и движение по жизни и в творчестве самого поэта... Именно здесь просвечивает романтика автора – в стремлении жить и не просто жить, а жить очень рисковой жизнью. Видна и привязанность к драматическим, к запредельным ситуациям.
И этот мотив движения на запряжённых в повозку конях в «Моя цыганская» и «Кони привередливые» продолжается в песнях: «Погоня», «Чужой дом», «Купола», «Райские яблоки».
А в стихотворении Высоцкого «Я дышал синевой» движение прекращается: ямщик бросил кнут:
«...И звенела тоска – что в безрадостной песне поётся,
Как ямщик замерзал в той глухой, незнакомой степи.
Усыпив, ямщика заморозило жёлтое солнце,
И никто не сказал – шевелись, поднимайся, не спи!
Всё стоит на Руси
До макушек в снегу –
Полз, катился, чтоб не провалиться.
Сохрани и спаси,
Дай веселья в пургу,
Дай не лечь, не уснуть, не забыться!
Тот ямщик чудодей бросил кнут – и куда ему деться!
Помянул он Христа, ошалев от заснеженных вёрст.
Он, хлеща лошадей, мог движеньем и злостью согреться,
Ну, а он в доброте их жалел, и не бил, и замёрз...»
Герой песни слишком добр к коням и не стал их хлестать, бить.: «...Ах, ямщик удалой - пьёт и хлещет коней! А непьяный ямщик – замерзает»).
В песне Высоцкого от имени ожидающих ушедших мужчин «Мы вас ждём» (1972 год) слышен «вековечный надрыв причитаний»:
«...Мы вас встретим и пеших, и конных,
Утомлённых, нецелых – любых, -
Лишь бы не пустота похоронных,
Не предчувствия их!
Мы вас ждём – торопите коней!
В добрый час, в добрый час, в добрый час!..»
Снова мотив «Торопите коней!»...
Кони нужны и в палатах больницы? Их там жаждет герой песни Высоцкого «Баллада о гипсе» (1972 год) - загипсованный:
«...Как броня на груди у меня,
На руках моих – крепкие латы,
Так и хочется крикнуть: «Коня мне, коня!» -
И верхом ускакать из палаты...».
Прозревший Гамлет у Высоцкого в стихотворении «Мой Гамлет» «объезжал зелёные побеги» и пьянел «среди чеканных сбруй»:
«...Я позабыл охотничий азарт,
Возненавидел и борзых, и гончих,
Я от подранка гнал коня назад
И плетью бил загонщиков и ловчих...»
Шахматные кони тоже присутствуют в песнях и стихах поэта. В набросках к песне «Честь шахматной короны»:
«...Но в моей защите брешь пробита,
Да и сам дурак я дураком:
После королевского гамбита
Сделал пресловутый ход конём...»
А в наиболее часто исполняемом варианте в песне звучит:
«...Но шутить не стоит с нашим братом,
У меня есть мера, даже две:
Если он меня прикончит матом,
Я его – через бедро с захватом,
Или – ход конём... по голове!..»
Очевидно, что герой песни – не подарок, так как у него всегда в запасе ход конём ...
Впрочем, деревянные шахматные кони пригодны больше для игр и турниров. Но седлают-то только настоящих коней. И скачут только на настоящих лошадях. Весной 1973 года Высоцкий в песне «Я из дела ушёл» написал:
«...Я влетаю в седло, я врастаю в коня – тело в тело, -
Конь падёт подо мной – я уже закусил удила.
Я из дела ушёл, из такого хорошего дела!
Из-за синей горы понагнало другие дела.
Скачу, хрустят колосья под конём,
Но ясно различаю из-за хруста:
«Пророков нет в отечестве своём,
Но и в других отечествах – не густо...»
В «Песне конченого человека», который признаётся «...Не напрягаюсь и не рвусь, а как-то так... Не вдохновляет даже самый факт атак...», обыгрывается известное выражение «Я на коне»:
«Я на коне, толкани – я с коня.
Только «не», только «ни» у меня».
Волна в море бывает очень похожа на конскую гриву, но любая вспененная и «взмыленная» волна обречена на гибель возле берега:
«...А ветер снова в гребни бьёт
И гривы пенные ерошит.
Волна барьера не возьмёт,
Ей кто-то ноги подсечёт –
И рухнет взмыленная лошадь.
И посочувствуют слегка
Погибшей ей, - издалека...»
Волна-лошадь – белый конь моря-океана обладает магическими силами. Значит, лошадь может символизировать и морские волны. В греческой мифологии белые кони связаны с Богом Моря Посейдоном, а сам Посейдон мог появляться в образе коня. В образе взмыленной волны есть большая энергичность, но есть и некоторая обречённость.
Конь может и спасти всадника: в стихотворении В. Высоцкого «Если где-то в чужой, неспокойной ночи»(1974 год):
«...Если ж конь под тобой – ты домчи, доскачи, -
Конь дорогу отыщет, буланый,
В те края, где всегда бьют живые ключи,
И они исцелят твои раны...»
А полководцы к короткой шеей могут оказаться «тёмной лошадкой», если будут вытягивать шеи и вставать на кончики носков: «...поза неустойчива и шатка, и открыта шея для петли»! («Баллада о короткой шее», 1973 год)
Погоня! – И тогда спасают верные кони! В песне «Погоня» В. Высоцкого (1974 год) кони «то плелись, то неслись, то трусили рысцой, и болотную слизь конь швырял мне в лицо»:
«…Лес стеной впереди, не пускает стена,
Кони прядут ушами, назад подают.
Где просвет, где прогал? – Не видать ни рожна!
Колют иглы меня, до костей достают.
Коренной ты мой, выручай же, брат!
Ты куда, родной? почему назад?!
Дождь, как яд, с ветвей, недобром пропах.
Пристяжной моей волк нырнул под пах...»
«Я ору волкам: - Побери вас прах! –
А коней моих подгоняет страх.
Шевелю кнутом – бью кручёные,
И пою притом: «Очи чёрные!..»
«...Я лошадкам забитым, что не подвели,
Поклонился в копыта до самой земли,
Сбросил с воза манатки, повёл в поводу.
Спаси Бог вас, лошадки, что целым иду.»
В песне «Чужой дом» (написанной Высоцким в 1974 году) кони Высоцкого продолжают свой бег:
«Что за дом – притих, погружён во мрак,
На семи лихих, продувных ветрах,
Всеми окнами обратясь в овраг,
А воротами – на проезжий тракт?!
Хоть устать я устал, а лошадок распряг.
«Эй! Живой кто-нибудь – выходи, помоги!»
Никого – только тень промелькнула в сенях,
Да стервятник спустился и сузил круги...»
«…В дом заходишь, как всё равно, в кабак.
А народишко – каждый третий враг.
Своротят скулу: гость непрошеный.
Образа в углу, и те перекошены.
И затеялся смутный, чудной разговор,
Кто-то песню стонал, да гармошку терзал,
И припадочный малый, придурок и вор,
Мне тайком из-под скатерти нож показал…
...Я коней заморил, от волков ускакал.
Укажите мне край, где светло от лампад,
Укажите мне место, какое искал,
Где поют, а не стонут, где пол не покат...
…И из смрада, где косо висят образа,
Я, башку очертя, гнал, забросивши кнут,
Куда кони несли, да глядели глаза,
И где люди живут, и как люди живут…»
В песне «Купола» (1975 год) движение лошадей замедлено, нет здесь безудержной гонки, бешеного бега тройки:
«...Грязью чавкая, жирной да ржавою,
Вязнут лошади по стремена,
Но влекут меня сонной державою,
Что раскисла, распухла от сна...»
Движение происходит под чередующиеся звуки вещих птиц и медного колокола. Кажется, что звуки поглощаются грязью под копытами лошадей, что текст и его ритм то усиливают, то ослабляют колокольный перезвон.
Эта песня должна была прозвучать в кинофильме «Сказ про то, как царь Пётр арапа женил» - при возвращении героя фильма в Россию после долгого отсутствия. Поэтому за счёт смешения высокого и низкого стилей в тексте песни, одновременно чувствуется два горизонта, два дна: загадочная «солоно-горько-кисло-сладкая» страна, переполненная золотыми куполами и (на втором дне) – повозка, которую везут лошади по очень грязной и непростой дороге...
В песне «Райские яблоки» (1977-1978 годы) привередливых коней сменяют «ворованные клячи»:
«...В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок –
И ударит душа на ворованных клячах в галоп.
В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок.
Жаль сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.»
«Клячи» привозят героя песни, приготовившегося к попаданию в рай, в «не райское что-то» (появляется лагерный мотив – рай неотличим от лагеря :
«Прискакали – гляжу: пред очами не райское что-то, -
Неродящий пустырь и сплошное ничто – беспредел.
И среди ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап у ворот на ворота глядел.
Как ржанёт коренной! – Я смирил его ласковым словом,
Да репьи из мочал еле выдрал и гриву заплёл.
Седовласый старик что-то долго возился с засовом,
И кряхтел, и ворчал, и не мог отворить, и ушёл...»
И в «Райских яблоках движение коней – вдоль обрыва, но у обрыва и неродящего пустыря, кроме литых ворот – сады, «в коих прорва мороженых яблок»:
«…И погнал я коней прочь от мест этих гиблых и зяблых.
Кони – головы вверх, но и я закусил удила.
Вдоль обрыва, с кнутом, по-над пропастью пазуху яблок
Я тебе привезу, - ты меня и из рая ждала!»
В песне «Райские яблоки» движение по вертикали хотят только кони ( «Кони – головы вверх...»), герой не спешит в альтернативный настоящему Раю «рай» - такой неуютный и странный, отождествляемый с лагерем-тюрьмой, в которых нет вечного блаженства и неисчерпаемого изобилия, но зато есть крушение идеалов и потеря ориентиров.
В песнях Высоцкого, использующих образы коней, видны отзвуки есенинских, блоковских, пушкинских стихов о ямщиках («Тройка», «Телега жизни» и других), гоголевской «птицы-тройки, чувствуется перекличка с «Погоня» Ф. Глинки. Но все каноны мотивов скачек на тройке, образов коней, погонь, ситуаций и движения «по-над пропастью в поэзии классиков и русских поэтов 19-20 веков переработаны и трансформированы Владимиром Высоцким применительно ко времени написания им своих песен. В этом виден принцип преемственности классических традиций и влияний. Высоцкий принял эстафету от Гоголя и его птицы-тройки, символизирующей движение-полёт Руси, и пытается в стихах и песнях дать ответ на вопрос – куда несётся Русь? Образ России при этом раздваивается на две страны: идеальную небесную, хранимую в душе, и земную, в которой приходится жить.
***
Образы коней присутствовали в песнях и стихах Владимира Высоцкого в течение всего его творчества: мчащиеся вдоль обрыва кони, жеребцы на старте, иноходцы без узды, лошади, пегасы, скакуны, чудо-кони...
Образы коней Высоцкого в сочетании с другими образами его песен и стихов вызывают душевное волнение, помогают понять ощущение автором особенностей и истории той эпохи в которой он жил и творил. А этого и хотел поэт– чтобы его слушатели и читатели испытывали волнение. Во всех его стихах присутствует многосмысловой подтекст, взаимодействие прямого значения слова и дополнительного – переносного значения. Границы и препятствия дороги, обрыв, литые ворота – являются метафорами внешней и внутренней несвободы, кони – метафорой способов преодоления несвободы и движения к цели.
Какие же кони влекут героя-ездока (автора песни)? Может быть, эти кони похожи на коней Диомида, которых микенский царь Эврисфей велел Гераклу доставить в Микены и которые растерзали Абдера – любимца Геракла? Есть ли что-то общее у коней Высоцкого с кобылами, сожравшими сына Сизифа? Или кони Высоцкого - арабские лошади серой, рыжей, вороньей масти, атеши, кохеланы? Ответ на этот вопрос найти трудно. Имена лошадей также не указаны...
Если иллюстрировать песни Владимира Высоцкого «Моя цыганская», «Кони привередливые», «Погоня», «Чужой дом», «Купола», «Райские яблоки», то можно написать одно большое полотно (картину), объединяющее сюжеты всех этих очень связанных, сопрягающихся между собой песен. Будет ли создана такая картина – время покажет... Но коней, запряжённых в повозку-колесницу, почему-то хочется нарисовать крылатыми...
*****
В заключение несколько строк из своей поэмы «Место встречи», посвящённой Владимиру Высоцкому:
Ты из дела ушёл, и наследие вмиг растащили.
Есть другие дела, только каркает вновь вороньё.
Правда ложь победит – ложь лишь белыми нитками шили,
И утонет неправда, как со временем сгинет враньё!
Кто – ушёл навсегда, кто-то жив и доволен при деле,
Ты же, всех обогнав, оказался на жизнь впереди,
Потому что твои КОНИ быстро, как птицы, летели…
КОНИ дальше летят, даже если кричат – «Погоди!»
***
Мы, люди, все по-разному живём –
Бывает на душе, в кармане – пусто,
Пророков часто жалуем огнём,
И стало их в отечестве не густо!
Мы пишем все, но каждый – о своём,
Не замечая: ложе - от Прокруста!
А утром хором реквием поём –
Смотрите! Без пророка ложе пусто!
Мы слушаем, читаем и поём,
А на душе бывает очень грустно:
Жил-был пророк в Отечестве своём,
Ушёл от нас, и стало в сердце пусто...
***
Словно в сказочном дивном законе,
Безудержно движенье вперёд –
У обрыва залётные КОНИ
Переходят в свободный полёт!
Кони быстро домчали ваганта...
Привередливым – путь в облака!
Ум, фантазия с добрым талантом
Унесли далеко ездока…
А герои неспетых и спетых,
Сердцем принятых с голоса строк
Прозевали лихую карету –
Срок, что дан был судьбою, истёк!
...Что он спел бы сегодня? Кто знает?
Он коней не успел напоить…
Пусть коней новой плетью стегают –
Громкий голос его – не забыть!
Валерий Таиров
• - фото своё (на выставке, посвящённой творчеству В. С. Высоцкого – СПб, Невский 20. На втором плане фото – картина «Кони привередливые» (холст, масло, картина своя)