Память

«Вы думали когда нибудь о том, дорогой читатель,
 как цепко сидит в нас все прошлое, сделавшее нас тем что мы есть?»

Слова, которыми начинается книга Владимира Чивилихина «Память» написала мне в письме моя сестра, чем меня удивила, но я вдруг ясно поняла, что это абсолютно правильно. Каждый из нас несет в себе некий закодированный сигнал, который получил в прошлом. Например, счастливые воспоминания детства, забота любимой мамы, иногда чрезмерная опека бабушки, или же ссора с другом на студенческой практике.

Мы словно собираем и укладываем по полочкам памяти весь наш опыт, воспоминания, все, что встретилось на нашем пути. Мы становимся более образованными, более (или менее) терпимыми, умеем предсказать ситуацию или повлиять на ход событий, опираясь на опыт прожитых лет. Мы меняемся, но наше прошлое всегда с нами. «Как рюкзак со старыми вещами в углу кладовки» - сказали бы мои коллеги по геологическому факультету, или «компьютерный блок памяти», как говорят наши дети… Кто-то под влиянием воспоминаний идет на кладбище и ухаживает за могилами предков. Кто-то рисует свастику на стенах, уничтожает и оскверняет нагробные плиты «по национальному признаку»... Мне кажется, это очень важно, чтобы каждый понял, откуда идет его (ее) главное восприятие той или иной проблемы и попытался быть объективным.

Нас всех часто «бросает» в крайности, и я не исключение. На события в Эстонии связанные с перенесением памятника и перезахоронением останков погибших солдат, я отреагировала очень тяжело. Но жизнь как нарочно подбрасывала мне то одно событие то другое, что слегка изменило мой взгляд на проблему и заставило поразмышлять на эту тему. Наша жизнь (русских живущих за границеЮ например как я в Польше) складывается по-разному. Как говорят поляки «раз на возе, раз под возом». В последнее время мне и моей семье пришлось пережить много трагических и трудных минут. Мое мировоззрение и вообще восприятие мира сильно изменились. Я пробую быть максимально объективной.

Во-первых, мне кажется, что каждое государство пишет «свою» историю и то, что вызывает гордость с точки зрения правящей верхушки на настоящий момент всегда на первом плане, а то, что нельзя причислить к событиям национальной гордости, прячется подальше, а то и просто вычеркивается из учебников истории... Таких примеров множество и не только в истории Государства Российского. Поэтому и выходят «некоторые различия» в мировой истории, которая преподается в школах России, Польши или скажем США.

К сожалению, для написания абсолютно объективной истории мирового сообщества нужен, наверно, инопланетянин. Кто-то сказал, что если вычеркнуть из мировой итории всю ложь, то неизвестно что в ней останется... Наверно каждый историк, в любом случае будет, как говориться, тянуть одеяло на себя, что является вполне человеческим чувством. Не так то легко писать об ошибках собственной Родины. Вот и вспоминают друг другу совместные обиды официальные власти Польши и России, в то время как простые сограждане не хотят ссориться с соседом, прекрасно понимая, что ничего кроме вреда это не принесет...

В последнее время сама жизнь, как бы пытаясь помочь, преподносит мне исключительно интересные встречи. Начну со встречи во Вроцлаве с православным священником, отцом Евгением Цебульским. Примерно полтора года назад мы с мужем решили поехать во Вроцлав. Сутолока жизни закрутила нас и замучила, а болезнь мамы мощно придавила (долгая и безрезультатная борьба с раком). Было трудно и хотелось хоть на короткое время отключится и получить маленький заряд положительных эмоций...

Одним словом, погожим утром мы поехали на машине во Вроцлав. Красивая дорога, леса и перелески, прекрасная погода. Мы проезжали небольшие деревни и уже за час с небольшим вьехали во Вроцлав причем я совершенно расслабилась за рулем. Однако, въезд в центр города был для меня почти шоком. В Ополе, где я живу сейчас, дорожное движение достаточно спокойное, водители в основном вежливые и если надо и пропустят, и ошибку простят. Вроцлав один из наиболее крупных городов Польши и здесь, как и в Варшаве, и например в Лодзи, надо уметь ездить агрессивно. Я не умею и не лблю. Поэтому, натерпевшись страху, облегченно вздохнула, поставив свою машину на стоянку при гостинице. Все оставшееся время мы с мужем маршировали пешком, что впрочем, принесло только радость.

Именно благодаря тому, что ходили мы исключительно пешком, мы и нашили, хоть и с трудом, православную церковь. Точнее, это православный приход св. Кирилла и Мефодия. Про эту церковь мне рассказала дочка. Когда-то именно она с помощью своего польского приятеля обнаружила эту маленькую церквушку в лабиринтах старого города. Мы вошли. Это небольшое и довольно скромно убранное помещение, по сравнению с обычной православной церковью, где всегда много роскоши, особенно в старинных храмах, клгда иконы написаны знаменитыми художниками прошлого, а купола покрыты сусальным золотом. Здесь было тихо и пусто, только какая-то женщина мыла пол.

Я подошла к столу и увидела свечи и поднос для денег. Что-то очень домашнее было во всем этом, какое-то стопроцентное доверие, которое всегда подкупает. Я положила туда деньги и взяла свечки. Но ни одна лампада в церки не горела и у меня не было спичек или зажигалки, я не могла их зажечь. Я попросила женщину, закончившую мыть пол принести мне спички. Она засуетилась, а мы в ожидании присели на лавку. Прибежали двое парнишек, они принесли зажженную свечку, но она погасла пока они ее несли. Посмеявшись, они сообщили, что больше у них нет спичек и исчезли.

Мы остались одни. Я сидела, смотрела на иконы и думала: «Может быть мне следует уйти? Что здесь происходит?». Но что-то удерживало. Наконец в церковь с улицы вошел мужчина, похожий на священника. Он по хозяйски и снова как-то по домашнему начал чистить и зажигать лампады. Потом повернулся ко мне и спросил по-польски: «Хотите поставить свечку?». «Да» - ответила я и пошла ставить свечи.

Он не уходил, и похоже присматривался. А потом я решила написать записку за задравие и спросила его где я могу это сделать. Он показал, я перечислила всех родственников. «У Вас кто-то болен?» -  вдруг спросил он. «Мама, Наталья» - я почти не удивилась, что он спросил меня об этом. А потом мы начали разговаривать. Сначала по-польски, потом по-русски, с моим мужем он говорил по-немецки. Отец Евгений удивительный человек, настоящий интернационал по крови. Я так поняла, что и украинцы у него в крови, и немцы, ну и поляки разумеется. Он с искренним чувством рассказывал о том, как он пытается найти деньги на ремонт православной церкви в Соколовско, и еще о том как ему удалось поставить православный крест на кладбище советских войнов в Кендежине-Козле (это рядом с Ополе), как пытался открыть православный приход в Ополе, о своей семье и помощниках и тд. Его энтузиазму, энергии и оптимизму можно только позавидовать. В Соколовско будет не столько церковь, сколько памятное место посвященное убиенным на войне. Причем не важно будут это русские, поляки, евреи или немцы, а может быть и эстонцы. Смерть она ведь не выбирает по национальному признаку…

Из церкви я вышла с ощущением огромного тепла, как будто луч света осветил темноту в моей душе и приласкал ее, и успокоил.

Когда моя мама умирала, я просто позвонила отцу Евгению, и на следующий день он приехал в Ополе и причастил ее. Не только для мамы, но и для меня это было очень важно. В больнице, во время обряда, наш сосед по палате, отец второй пациентки, все службу стоял и молился вместе с нами. А когда отец Евгений уехал, то он пригласил священника из католической часовни при больнице и тот благословил маму по католическому обряду. Разве мне и этому старшему пану было важно в этот момент то, что мы русские, а они поляки?

После смерти мамы мы поехали во Вроцлав всей семьей и снова отец Евгений нашел для нас слова и минутку. Он утешил и поговорил так, что все мы начали улыбаться... Знаете, это дорого стоит.

Прошло совсем немного времени, и случай привел меня на то самое кладбище советских войнов в Кендежине-Козле, о котором вспоминал отец Евгений. Среди огромного количества зелени множество могил, более 18 тысяч солдат и еще нескольких тысяч пленных неизвестных национальностей, стелла и скромный православный крест, который не сразу и заметишь. Это и есть тот самый крест, что поставили здесь благодаря стараниям пана Евгения Цибульского, отца Евгения.

Смешанное чувство любви и горечи пронзило душу. Когда-то, в 1952-56 годах, среди тиши и зелени, нашли покой тысячи людей растрелянных здесь в 1945, причем всех национальностей не удалось установить. В каждой могиле покоится иногда по 20 человек а иногда по 120... Но сейчас кладбище в запустении, редкие посетители входят с бокового входа, центральный вход закрыт, ворота и ограда проржавели. Некоторые надгробья разгромлены, разбиты даже те, где покоятся польские солдаты, кое-где валяются банки из под пива и лимонада... Таблица у входа гласит, что кладбище находится под патронатом властей города Кендежина. Почему только города Кендежина? Где же представители русского консульства и посольства? Они ждут когда и это кладбище захотят перенести? Вот тогда они дружно выступят против и поднимут последних ветеранов на ноги? А где же они сейчас? Вот сейчас, придите сюда, отремонтируйте ограду, плиты, стеллу, поставьте лавочки и многие будут вам благодарны за то, что можно придти сюда и поплакать, посидеть и подумать в тиши деревьев, и помолиться за тех, кто отдал свою жизнь за нашу... И снова, никому не важно, лежит ли здесь немец, поляк или русский, а перед православным крестом за упокой их душ молятся вместе католики и православные… Неужели только отцу Евгению, не наплевать на это кладбище и на эти могилы?

Я работаю в Опольском Университете и кроме доброжелательства никогда и ничего злого не встретила здесь. Моя мама лечилась в больнице, которая находится напротив кладбища советских войнов, погибших в боях за Ополе. Почти два года врачи этой больницы боролись за жизнь моей мамы, за что им сердечная и глубочайшая благодарность. Кланяюсь им в пояс по русскому обычаю и кланяюсь солдатикам мимо которых прохожу почти каждый день… Здесь на могилах и у памятника часто лежат цветы и горят свечи, я и сама приношу сюда цветы, но кто-то просто ухаживает за ними. Вот им я тоже кланяюсь. А вот окна самого большого и самого современного общежития студентов университета выходят прямо на кладбище, но мусора нет, и надеюсь, никогда не будет. Есть зелень и тишина, и красные хризантемы как капли крови на могилах...

Итак, чья же память коротка, а чья длинна? А может вместо протестов пора приложить усилия, выделить деньги и привети в порядок братские могилы разбросанные по Европе?

Я уже заканчивала этот текст, когда история с памятью неожиданно продолжилась, на этот раз в Нидерландах. Очередная удивительная встреча была мне уготована в очень старом голландском городе, Дейвентере (когда-то этот город освободили от войск Наполеона русские казаки - см текст "Как казаки Амстердам освободили").

Мы оказались там, чтобы купить что-то в магазине музыкальных инструментовЮ который мы нашли через интернет. Городок нам очень понравился. Старинные классические готические крыши, узенькие улочки, иногда на ширину саксофона, маленькие магазинчики, ресторанчики и кафе. К нашему величайшему удивлению рядом с музыкальным магазином находился букинистический антиквариат с надписью «Bouwmeester. Lomonosov», а чуть повыше мы обнаружили вторую табличку «М. Lomonosov. М. Ломоносов», а через дорогу продолжение этого магазина, впаянное в костел, и портрет Михаила Ломоносова. Конечно, мы не могли не зайти к букинисту, тем более, что он как раз раскладывал на столике перед входом книги на русском языке, Йоханн Баумеестер.

Очень симпатичный и очень вежливый пожилой человек с явными признаками начала болезни Паркинсона, которой он очень стеснялся. Интересно, что с нидерландского языка его фамилия переводится как «строительный мастер». Вероятно, его предки строили дома и поэтому получили такое прозвище, а позднее и фамилию. Он исключительно мило нас поприветствовал и сказал, что если нас интересуют книги на русском языке, то его коллекция насчитывает более 30 тысяч. Потрясенные мы бродили среди книжных развалов и наслаждались. Здесь есть и русская классика и современные авторы, проза и поэзия, словари, языковедение и книги по природе и исскусству, карты старой России, которым давно уж нет цены и тд. и тд. Очарованные мы с дочкой рылись в книгах, а муж беседовал о чем-то с хозяином по-голландски.

Выбрав добрый десяток книг мы подошли, и муж рассказал нам предмет их беседы. Оказывается наш любезный хозяин всегда интересовался мировой историей и в частности ролью Советского Союза во Второй Мировой Войне. Он рассказал нам о том, что в 1954 году на месте расстрела советских солдат в концлагере около города Амерсфоорта был установлен памятник. Сначала это был простенький памятный знак, но 4 мая 1962 года он был заменен на монумент, который получил официальное название "Кудрист" (Koedrist), а в народе его называют "Русский памятник". "Кудрист" - это название места, где произошел массовый расстрел.

В 1990 году общеобразовательная школа из города Лёузден (Leusden) - "De wegwijzer" взяла монумент под свою опеку. Я слышала о мемориальном кладбище советских войнов, но о памятнике ничего не знала. Кроме того, господин Йоханн с гордостью рассказал нам, что у него есть медаль российского правительства. Я изумилась: «За что Вы получили награду?». Оказалось, что в одну из годовщин празднования Дня Победы 9 мая, господин Йоханн помог получить визы ветеранам из Ярославля. Чтобы организовать их приезд, он сначала мотался между королевским дворцом и русским посольством, потом встречал гостей в аэропорту и устраивал в гостиннице. После 9 мая, проводил ветеранов домой. Вот за этот поступок он получил медаль от русского правительства.

Даже королева Нидерландов позвонила ему и пригласила на аудиенцию к своему отцу, принцу Бернарду. Принц Бернард, немец по национальности, очень интересовался участием русских во Второй Мировой Войне, и Йоханн Баумеестер рассказал ему все, что знал, а знает он, судя только по нашей с ним короткой беседе, очень много.

А еще он рассказал нам, что много лет назад, сразу после войны был влюблен в словацкую девушку и хотел на ней жениться. Однако, в те времена это было не просто, и им не разрешили. Господин Йоханн так и не женился. Вероятно, та любовь была той единственной, которая на всю жизнь...

Он живет один в старом домике старого города Дейвентер и каждое утро спускается вниз по лестнице в свой букинистический магазин, выносит в хорошую погоду столик на улицу и бережно, словно хрупкие украшения раскладывает свои книги. Вот и лежат они рядом, книги, на русском, голландском, немецком.... Когда приходят посетители, он всегда рад каждому и открывает свои книжные запасы и на другой стороне улицы, он доверяет каждому, и посетители по долгу роются в его запасах без присмотра... А рядом стоит величественный костел и на площади перед ним памятник памяти нидерландским партизанам погибшим во Второй Мировой Войне... Господин Йоханн пригласил нас на международную букинистическую выставку – продажу, которая проходит в Дейнвентере 5 августа каждый год. Жаль, но пока мы не можем приехать...

Мне кажется, что между отцом Евгением и господином Йоханном есть много общего. Прежде всего, это любовь и доверие к людям и умение хранить память. А еще мне кажется, что в церквях во Вроцлаве и в Соколовско, на кладбищах в Кендежине и в Ополе, на мемориальном кладбище около Амерсфоорта и здесь, в маленьком городе Дейнвентер, в букинистическом магазине «М.Ломоносов» живет память... Живу и помню.