Я умер.
Я мёртв уже давно.
Я тенью брожу среди людей, незамечаемый ни кем, ни кем неслышимый.
Я не признаю земной мир, отрицаю его ценности и он платит мне той же монетой.
Странно, но когда-то я был неотъемлемой частью жизни, весельчаком в гуще людей и событий.
Имя её Сааб.
Редкое женское имя.
Я встретил её на берегу летней реки.
На жёлтом песке синий купальный костюм.
Словно старые знакомцы, дружащие бесконечное множество лет, мы радостно поспешили навстречу друг другу.
Круговерть знойного романа затянула, утопила меня в пьянящем напитке любви; я забыл о себе, не помнил своей сущности, растворённый в возлюбленной...
У меня от самого себя ничего не осталось: её желания невысказанные вслух я ощущал своими и исполнял их, опережая слова...
Тогда-то я и стал тенью, обратился в ничто, но не тяготился этим: блаженство быть рядом с ней перевешивало все потери...
Но всё началось раньше.
Гораздо раньше.
Примерно за год до встречи, ставшей для меня роковой,.
Поразивший реальностью переживаний сон помнится мне и до сих пор, в нём я вижу ключ ко всем дальнейшим странным событиям, наполнившим моё существование.
Я сижу за гончарным кругом в деревянном строении без передней стены, передо мной раскинулся огромный луг, сиящий радугой полевых цветов. Вдалеке появляется женщина - моя жена - с ребёнком на руках; вскакиваю и широко раскинув руки бегу им навстречу, торопясь обнять, рассказать о переполняющей меня любви. Её лицо неожиданно перекашивается от ужаса, обернувшись я вижу отряд конников, наших врагов; тетива лука одного из них уже спущена и через миг с пробитым стрелой сердцем я падаю лицом в цветы, протянув руки к ней, моей возлюбленной.
Боль и темнота.
Сааб и была той женщиной, моей супругой, матерью моего сына.
Отпуск пролетел в пьяном любовном угаре.
Я жил ею и для неё, пил её, дышал ею, сердце по слогам выстукивало её имя, солнце всходило ради нашей любви, ночь накидывала непроницаемый полог на наши слившиеся в страсти тела, мир качался в едином ритме с нами.
Но поезд времени не знает остановок.
Был и ещё один сон.
Широкая дорога, выложенная белым камнем поднимается по пологому склону к неведомому храму. Верха его я не вижу, лишь огромные узорчатые золотые створы ворот. По обочинам дороги - жрецы в белых одеждах, изваяния ягуаров с выгнутыми спинами, с изумрудными глазами; я - главный жрец, - величаво шествую с факелом, храмовые служители открывают предо мной ворота и вхожу я в огромный храмовый зал.
У дальней стены жертвенник в человеческий рост: разинутая кошачья пасть, справа от него белый мраморный стол со связанной девушкой. Кроме меня, её и незримого божества здесь никого нет.
Я подхожу к ней и вижу прекрасные большие глаза, полные невыразимой муки ожидания смерти.
Это была Сааб...
Тёмный провал беспамятства и вот я в каменоломнях, толкаю из последних сил тачку с камнями. Падение, смерть...
Верховный жрец государства не совершил обряда и был сослан на каторгу.
Пришло время её отъезда.
На автобусной остановке прозвучали слова:
- Не ищи меня. Ты не герой моего романа.
Впорхнула в открытую дверь.
Машина увезла мою Сааб прочь, в недосягаемую неизвестность.
Я не рыдал, не рвал волос на себе: не хватало на это сил; под невыносимой тяжестью горя вечной разлуки опустились плечи.
Так я просидел на скамье ожидания до ночи, но она не вернулась, не сказала, что это шутка...
Волоча ноги, вошёл в арендованную дачу, собрал вещи и уехал утром на первом транспорте.
Я искал её везде, где только мог, вспоминал наши разговоры, но не было ни одной зацепки, ни одного знака её места пребывания.
Мне была возвращена свобода, но моя душа не принадлежала мне. Заражённый лихорадкой любви я искал единственное, но недоступное лекарство по имени Сааб.
Мир снов вернул мне её через месяц после печальной разлуки.
Я был на вороном коне, облачённый в кольчугу, в самой гуще сражения. Нежданный удар меча поразил меня в плечо, раздались крики соратников: "Властитель замка Эллинор ранен!", в кругу своих друзей мне удалось вырваться из пляски смерти, подъехать к крепостным стенам, всадники развернулись и ринулись прочь, в битву, а надо мной сидящим, оперевшимся на меч, склонилась Сааб, накладывая корпию и превязывая рану.
Я пытался трактовать это видение.
Битва - любовь, ранение - отвержение любовника...
Доктор Фрейд не помогал.
Я встречался со многими женщинами, входил в них и уходил.
Навсегда.
Сааб, Сааб недостижимой не было в них, не было её запаха, её глаз, непередаваемого вкуса вишнёвоцветных губ.
Женщины были призраками, бесплотными, бестелесными, не способными утолить душевного голода, лишь голодл похоти угасал в их объятьях.
Я был участником маскарада жизни, менял один за другим карнавальные костюмы и маски, всё свободное время проводил в поисках, но в земном прахе не было ни одного следа божественной Сааб.
Как-то ночью я был вознесён.
Душа моя воспарила в мир ярких небесных красок и гармоничной музыки, общение с существами удивительного мира велось не на языке слов, но при помощи чувств, эмоций, мыслей.
Они предложили мне остаться у них навсегда.
Я посмотрел вниз на своё раскинутое на кровати тело, на ту грубую реальность, где я пребывал постоянно и согласие уже готово было исторгнуться из моего сердца, но в музыкальных переливах мне послышалось нежное "Сааб, Сааб" и я отказался.
Падение.
Раскрыв глаза, долго смотрел во тьму.
Я не смог бы жить там, в царстве предвечной радости и ликования; в тоске по ней я стал бы изгоем, печальным одиночкой.
Необъятная тоска.
Я лежал недвижим.
Дальнейший поиск казался немыслимым, солнце окрасилось чёрным, мысли о самоубийстве шли сплошным беспрерывным потоком, но я не поддавался им: существование на том свете без солнечной Сааб было для меня тяжелее Господнего проклятия
Тоска улеглась, вернулась в берега давно уже обозначенные неразделённой любовью.
Оставался последний шанс.
Я знал как найти свою земную любовь.
Была мне открыта тайна.
Кем не знаю, может быть то был подарок волшебных существ, сжалившихся надо мной или было то прочитано мною в древних книгах, не помню.
Я начертил перед зеркалом на полу меловой шестиугольник, вступил в него нанкануне полуночи, расставил в углах фигуры горящие свечи, начертал рядом с ними тайные знаки, перед свечой у зеркала положил шпагу; хотя она и была бутафорской, выпрошенной в театре, это значения не имело.
Ровно в полночь я вошёл в зеркальность.
Началось моё путешествие по всевозможным зеркалам, большим и малым, офисным, автомобильным, по всем поверхностям, способным отражать свет.
Одного шага достаточно для перемещения из зеркала в зеркало; домой я возвращался лишь поесть и заменить свечи.
Я никогда не знал и не знаю, где я окажусь в следующий миг, часто приходится попадать в одни и те же места, домой приводит инстинкт.
Однажды, в миг перемещения, я вздрогнул: в толпе была Сааб, незамеченная мною сразу, я метнулся назад, но вместо автомобильного зеркала, из которого я только что взирал на мир и видел Сааб, оказался в спальне гомосексуалиста...
Часто переношусь из прошлого в будущее безо всякой последовательности.
Я верю что найду её.
Мне больше не во что верить.
Если смотрясь в зеркало вы вдруг заметите непонятную промелькнувшую тень, не пугайтесь: это всего лишь я в поисках возлюбленной на секунду заглянул в ваш дом.
Я умер.
Я мёртв уже давно.
Я тенью брожу среди людей, незамечаемый ни кем, ни кем не слышимый.
Только она, древняя богиня, способна меня воскресить.
В древнем трактате я когда-то прочёл: "У неё много имён, но истинное имя её Ничто. Богиня великой Пустоты прокрадывается в сновидения и порабощает мужские души. Приходя затем наяву, она закрепляет навека свою власть над сердцами выбранных жертв... Никто не может заполнить её божественной Пустоты, ни одна искупительная жертва не способна освободить от её жестокой власти."
Я знаю её под именем Сааб.
Моё же имя отныне Umbratilis - находящийся в тени.