2. ЭсДжей
- Мистер Пират! Мистер Пират! Я отдам вам карту, только не мучайте больше, не делайте мне больно – отпустите! Я ни в чем не виноват! Я сделаю, что скажете и как скажете. Я теперь ваш, мистер Пират! Я – ВАШ!!!
Хриплый голос доносился из-за стен, тихий как шорох, но все приближающийся. Некто шел за Алексом уже не первый час, кто-то, кого Алекс знал.
- Мой капитан, - послышалось совсем рядом, - Я…Кх-кх…Я не виноват, она…она…сама. Ее руки были в крови, я лишь…убрал кровь, капитан, убрал навсегда. Да-а-аа! Убрал грязную кровь с милых ручек, убрал всю. Ха-ха-хкх-кххкх-… - дикий смешок перешел в жуткий кашель, будто старая бездомная собака выкашливала паразитов из легких.
За спиной Алекса, в герметичной темноте корабля, скрывался некто, явно не дружащий с головой. И старику, потерявшему контроль над телом, больше всего не хотелось получить такого спутника. Сердце Траффорда набирало обороты, он чувствовал, как сотрясается ткань комбинезона на груди, дыхание участилось и потяжелело. Если бы это было в его силах, Алекс пустился бы наутек, собрал бы последнюю энергию и припустил, но…необъяснимое держало тело в клещах.
Голос, тем временем, скользкий, будто выползающий из скопа лягушачьих пастей, приближался.
- Ее паршивые ручки больше никогда никому не причинят вреда. О да-а, я постарался на славу. Мой капитан будет доволен. Вы оцените. Ха-ха-х…кх-ах-ахкх, - им вновь овладел приступ кашля, а после, он звучно сплюнул. “Как же близко” – подумал старик и почувствовал как пальцами на руках овладел тремор. “Старый друг вернулся. Как же давно я не чувствовал тебя. Страаах! С тех самых пор, когда поборол тебя. Ты ведь помнишь? Я был на волосок от смерти и уничтожил тебя, но, как оказалось, ты только лишь дремал и ждал повода вернуться. Ну, здравствуй, милый друг. Я приму бой снова, хоть сил осталось не так много”. Он сжал кулаки и подчинил дрожь, сердце успокаивалось, а голос на секунды пропал, пока, в паре метров перед Алексом, что-то не упало. Старик как смог напряг зрение и оно, к сожалению не подвело. Две, пронизанные толстой нитью, женские руки, отрезанные, грубо, с ненавистью, у основания кисти. Из них торчали кости, обломанные, торчащие как одинокие зубы старика, кровоточащие. Вены и сухожилия, тонкими, темными червями легли на пол, исторгая остатки крови. Сердце вновь подпрыгнуло когда Алекс наступил на пальцы и послышался хруст. Теперь кулаки его заходили ходуном. Он закрыл глаза.
“Ты - мастер, знающий свое дело. Но я знаю, как победить тебя. Ты же сам подсказал мне в прошлый раз и в этот ошибешься”.
Перед сомкнутыми глазами возникла малышка Бэркли. “Я не забуду тебя, моя дорогая, я буду жить достойно, я умру достойно, если этого требует Бог. Пойду в ад, если мое место там, с легкостью, с которой парят облака, но я не подведу тебя еще раз, моя милая Бэркли. Я знаю, что ЕМУ нужно, чувствую. И он не получит этого”.
Разочарованный вопль, пронесся по коридорам, будто психу вновь отказали в выходе на свободу.
- Мой капитан! – кричал, впитывая ярость своего сердца, голос, - ВЫ! ВЫ! Мой подарок…! Он лишь наступил на него, - голос выдыхал слова, они давались тяжело, некоторые, будто застревали в глотке, - он лишь размазал подарок по полу и даже не сказал спасибо. Да что, спасибо, он даже не обернулся.
“Если бы мог, мразь, я бы удушил тебя” – проскользнуло в голове старика.
- Неблагодарный капитан. Пират был прав, о, как же он прав. Твоя милость ни за что не оценит моих стараний, - голос угрожающе приближался. Алекс, кажется, слышал скрип чьих-то зубов, - Или капитан хочет женщину целиком?! Он хочет ее прямо сейчас?! Но, - ярость резко сменилась обидой, разочарованием и страхом, - но я…она… Когда я уходил, она испустила дух. Капитан, цветочек мертв! – он кричал все громче, и опять гнев овладел им. – Мертв! – орал он – Мертв! МЕРТВ! Черт бы вас побрал, откуда я мог знать, что вы хотели ее живой. Я бы ни за что не стал потрошить ее. Клянусь! Ни за что!
“Он ближе”.
- Неблагодарный! Лицемер! Эгоистичный капитан и в грош не ставящий команду. Пират сказал, что капитан теперь не может таковым оставаться, и не мог никогда. Ооооо-хо-х…и как же он прав. ОН ПРАВ! ВЫ – НЕТ!
Голос становился тише.
- Капитан не может быть ведущим, - все тише, - Я остался один, - явилась тишина, такая глубокая, что казалось, Алекс провалился в ничто. Никогда он не ощущал ничего подобного. Старик слышал свое учащенное дыхание, сердце, колотящееся о ребра, и кровь, бушующую в венах. Но, он не слышал того, кто следовал за ним. Куда он пропал так незаметно, почему не создал ни единого намека на шум? Куда подевался тот человек?
- ЧЕЛОВЕ-Е-Е-Е-Е-Е-к??? – голос прошипел ему в затылок. Алекс вздрогнул. Сердце, казалось, остановилось на секунды, а затем, с запредельной скорость, набрало обороты.
Старик понимал, что стоит незнакомцу напасть, он не сможет дать даже самый примитивный отпор. Некто дотронулся до его плеча и Траффорд заговорил.
- Если хотите убить меня – убивайте! Я уже не принадлежу себе и, если вам доставляет удовольствие убийство женщин и немощных стариков – принимайтесь за дело.
Молчание, секундное, но такое тяжелое. Алекс остановил дыхание, в надежде услышать дыхание чужака, но его будто не было. Кишки перетянуло стальными канатами, слева, в груди, что-то давило. Старик знал, что, но не хотел об этом думать. Его ноги немели, голова налилась свинцом, а, открывшаяся язва в желудке, опутала живот нестерпимой болью. Алекс умирал, но НЕЧТО вело его куда-то, полумертвого, но цепляющегося за жизнь оставшимися ногтями. Он противостоял и страху, что сочился из раны в заброшенной части сердца. “Надо заделать к чертям эту дыру пока я еще в состоянии думать и говорить. Ведь если он победит, мой разум полностью перейдет в его власть”.
- Уби-и-ть? – затянул скользкий голос под левым ухом Старика, - Я не буду тебя убивать…пока ты нам нужен. Что ты на это скажешь? Ты в его власти и не нужно тешить себя мыслями о том, что у тебя есть хоть призрачный шанс противостоять. ТЫ – крыса, а он крысиный король, ты – вошь, он – ноготь их давящий. Ты жив лишь потому, что нужен ему. Здесь теряли разум Великие создания Вселенной, такие, понять существование которых ваша земная цивилизация не в состоянии и, боюсь, никогда не будет в состоянии. Он стравливал их между собой, смотрел, как они режут друг другу глотки, пьют кровь друзей, совокупляются с трупами. Он смотрел на это, с улыбкой. И что же ты думаешь, земное отродье? Твой хлипкий заборчик из воспоминаний поможет тебе? Он сожрет тебя вместе с ним…
- Как и тебя?! Кто сейчас в твоей голове? – Алекс продемонстрировал то, что должно было стать ироничной ухмылкой. Он узнал голос, изменившийся стократно, но все же, это еще его голос - Сент-Джеймса.
Секунду Эсджей медлил.
- Мне открылось видение мой примитивный друг. Этот корабль принадлежит сам себе, я понял это, когда встретился с их глазами. Они в криокамере, если можно так назвать то помещение. Их – несметное количество, старик, миллионы, сотни миллионов и…они все мертвы. Давно высохли, некоторые, представляют собой горсти пыли на дне своих лож. Корабль этот, столь древний, что сама история забыла о его детстве…
Тогда обладатель голоса выдвинулся вперед и предстал перед стариком. Джо Сент-Джеймс, в темноте о не был похож сам на себя, в рваной, грязной одежде, обмазанный кровью и дерьмом. “Он выпотрошил человека, он все же сделал это”.
- Они отпустили меня дружище, когда я сделал то, что они просили. И показали мне остальных. Розану, механика, братьев, Гудисона, капитана и …тебя. Смотри, говорил один из них, ты знал и знаешь, что у них в голове, знал, что внутри них скрывается похоть, жажда власти, денег, славы, стремление быть первым, во что бы то ни стало. Тут тебе и тщеславие, дорогой друг, тут тебе и ярость, и…трусость.
ЭсДжей шел по левую руку от Алекса и был виден его надменный оскал.
- Люди не меняются, Джо, сказали они, не меняются и их поступки, лишь их внешний облик, покрытый патокой. Но внутри же, одно дерьмо. В каждом из вас сидит паразит и точит, и точит. Зло не меняется, дорогой друг, а если зло остается до конца, то этот конец должен наступить как можно раньше. Разве ты не согласен с этим?! А я, я был прав с самого начала.
ЭсДжей подвину свое лицо к лицу Траффорда и уставился на него чернотой новых глаз. Лицо Джо изменилось не меньше: Алекс заметил сильные ожоги на левой щеке и глубокие следы от ногтей, начинающиеся на правой скуле и заканчивающиеся внизу шеи.
- Ты…убил их?!, - подавив отвращение сказал старик.
Джо причмокнул и сказал:
- Ту шлюху, да! Я вырезал из нее то, что было плодом порока. Я сделал это. Остальных, убил грех.
Холодный пот проступил на спине Алекса. Как же давно он не чувствовал такого страха.
- Каждый из них виновен, друг, каждый. А она, больше всех. Ты помнишь, как она смотрела на нас в центре, на борту корабля? На каждого мужчину. Найти ее не составила труда. Я шел на звук. Похотливая сука трахалась с одним из этих братьев. Я смотрел и смотрел, пока Розана не всадила пареньку коготки в глаза. Глубокооооо! Она достойна того, что с ней произошло потом. Не сомневайся. Когда я вышел из тени, Джефф был уже мертв, а потаскуха слизывала остатки глаз с пальцев. Я отрубил ей руки, Алекс, я знал, что так нужно и другого она не заслуживает.
Старик не мог поверить в такие слова, но он видел плоды его зверства.
- Позже я нашел капитана. Тоже человек не без изъяна и, кто-то до меня понял это, размозжив его череп. Он был слабаком, таким же, как ты.
Опять эта чертова саркастическая улыбка. “Был бы я свободен, содрал бы ее с твоей рожи”.
Старик издал протяжный рык и, на секунду, показалось, что он остановился и двинулся на ЭсДжея. На секунды Алекс вернул себе тело. В следующий же миг ноги вновь несли его в неизвестность.
- Что-то в тебе есть, они говорят, ты должен жить.
Старик успокаивался и после минутного молчания сказал.
- Думаешь, только ты охотник? Не предполагал, что за тобой так же притаилась тень, в руках которой разводной ключ, нацеленный в твою башку?
Лицо ЭсДжея скривилось. Он молчал.
- Ты…ты… - он не знал, что сказать, - этот шрам. О тебе говорят, как об искателе смерти. Верно?
“О да. Я искал смерть, чертов ты ублюдок, но перед тобой отчитываться не собираюсь”. Алекс ни сказал ни слова.
- Я знаю, о чем ты думаешь, дружище…
- Так что спрашиваешь? – он не понимал, что перешел на крик, не отчаяния, но ярости, - Зачем ты приперся сюда, если не можешь меня убить. Твои байки производят на меня ровно такое же впечатление, как и вся эта чертовщина. Жизнь – дерьмо, а этот бесполезный кусок железа самый большой кусок дерьма в космосе. Поверь, я знаю, о чем говорю.
ЭсДжей казалось опешил, но вскоре слабо улыбнулся.
- Ты думаешь, я рядом просто так? Ошибаешься. Но в их планы я тебя посвящать пока не стану. Зато я кое-что знаю о тебе.
Красные перчатки, цепляющиеся за лед, промелькнули перед глазами старика.
- Да, это.
- Двадцать лет назад… - оправдание слышалось в голосе Алекса.
- Люди не меняются, мой друг, не меняются.
“И правда, настолько ли я изменился с того дня, когда трусливо смотрел на смерть своей дочери, остолбенев от страха, обмочившись и не предприняв попытки спасти ее”.
В тот день, а был конец февраля, Алекс Траффорд с семилетней дочуркой Бэркли выбрались за город – хотели провести время вместе. Он снял домик в лесу возле реки Холлоу. Время должно было пройти с пользой и удовольствием. Они купили пару настольных игр, придумали кучи игр сами, болтали на разные темы. С ней было интересно, интереснее, чем со всеми друзьями и даже с любимой Эв. Они играли в прятки…
“Я так долго не был с ней, Эв, ты не против, если мы проведем пару дней наедине? – говорил он жене. - Эта работа, Эв, не дает покоя, не дает продохнуть. Ты же знаешь, у нас редко бываю выходные”. Эва знала и она не была против. Ее улыбка и поцелуй напомнили ему, что он счастливейший человек на свете.
…Бэркли спряталась первой, спряталась так хорошо, что Алекс ищет ее уже двадцать минут. Он кричит, а она не отзывается. Обыскал всю округу и нашел лишь панику в сером платье из отчаяния.
“Бэркли, дочка, я сдаюсь. Хватит, не пугай отца. Ты просто молодец, что так спряталась. Я ни за что не найду тебя, только…выходи”. Еще через пару минут он нашел маленькие следочки, припорошенные начавшемся снегом за домом. Они вели к реке. Алекс бежал вслед за необрывающимися, более четкими следами. Не было труда следовать им и трусливо наблюдать, как дочь затягивает под лед…
Старик открыл глаза и понял, что не движется. Он стоял в большом помещении, с огромным панорамным окном в котором виднелась Земля, покрытая множеством светящихся точек.
- Видимо, ты знаешь больше чем я, тогда расскажи мне, что произошло после посадки? Ты ведь не торопишься?
ЭсДжей не колебался.
- Скажу только, мой недоразвитый друг, что после сигнала, посланного кораблем, вас подчинили. Он разделил команду, ибо ваши тела понадобились ему. Не все конечно. Он окопался в ваших мозгах и нашел то, что нужно.
- Что с остальными? – спросил старик, догадываясь об ответе.
На лице ЭсДжея вспыхнула знакомая улыбка из преисподней.
- И ты нужен ему, Алекс, - проигнорировал вопрос Сент-Джеймс.
- Спрашивать тебя, зачем не имеет смысла, верно? Тогда скажи мне, что будет с тобой умник?
- Человек не так прост мой друг. Наш мозг, способен на такие чудеса, что с трудом верится. Я это понял на корабле. Способен на все! О чем ты думаешь? – ЭсДжей улыбнулся так, что казалось, Алекс слышал хруст его челюстей.
Образ Эвы пылал перед глазами.
- Откройся мне друг, я хочу видеть.
- Делай что задумал, – заорал, наконец, Алекс не в силах терпеть скользкий, давящий голос ЭсДжея. Это стоило ему многих сил, но с лица Сент-Джеймса сползла наигранная улыбка
- Мне нужна твоя жена!
“Твоя жена…твоя жена ….твоя жена…”. Тысяча отражений скользило в мозгу. Он теряет контроль. Из той раны вновь сочится черный гной страха. Как же, двумя словами, можно сломать стену, строящуюся пол жизни.
“Зачем?! Ты ее не получишь?! Повинуюсь?!...” – старика разрывало изнутри, сердце затарахтело, голову пронзила острая боль, и правая часть лица онемела. Он чувствовал, что по щеке течет что-то теплое.
- Ооооуааа!!!! Старик Алекс Траффорд – дьявол, победивший медведя, разваливается как обосанный снеговик на весеннем солнце. Еще не много и ты подчинишься полностью, мой друг, - вновь чертова улыбка, вызывающая рвоту.
“Закрой пасть!!!” – старику казалось, что зубы ЭсДжея заостряются и меж них прорывается раздвоенный язык.
- Мне нужна Эва, старик! – громоподобный голос опустил Алекса на колени. Из правого уха на пол стекала кровь, без сомнений.
- Нужна мне, - резкая смена голоса заставила поднять Траффорда голову, - его голос менялся: то скользкий, бурлящий, заставляющий желудок спазмировать, то тихий, скрипучий, будто несмазанные петли старого шкафа трутся друг о друга. Последний, был голосом Сент-Джеймса.
- Мне! – повторил он и указал пальцем в правую от себя сторону, на ярко зеленый кружок в стене, - нажми на ту кнопку и будет связь с Землей. Скажи, что нужен качественный химик-радиолог, скажи, что она должна быть здесь немедленно. С такой материей вы еще не сталкивались. Она прилетит, не сомневайся.
Алекс медлил.
- Нужна, кому? – старик собрал последнюю силу и сфокусировал ее в своем взгляде.
- Мне!...Нам!...Какая разница, она должна быть здесь, засранец. Я не стану ждать, и сгною тебя, как тех конкистадоров в криоскладе, - он снова улыбнулся, но уже через силу.
Алекс вспоминал те взгляды, которыми ЭсДжей смотрел на его бывшую жену последние пару дней.
- Зачем?
- Я хочу, чтобы она жила вечно. Ты разве не хочешь этого? Со мной… Этот корабль, он… дает силы. Когда раздался тот звук, все услышали лишь скрежет, но для меня он стал красивейшей из симфоний. Я увидел все! Всех!
Старик не отрывая глаз, смотрел в черные глаза ЭсДжея.
- Высшие твари, такие как вы, на своей планетке, слишком многое о себе воображают, - образ его будто преображался, вокруг ореолом искрился воздух, – ВЫ – цари мира, властелины судеб. Так и есть, пока не оторвешь вам руки и не заставишь их сожрать. Вы – никто, и Земля в любую секунду готова вас скинуть с себя, как та дворняга назойливую вошь. Вы – кровопийцы, только и делаете, что берете то, что вам нужно, не задумываясь о последствиях. Вы достойны лишь одного - быть стертыми, дружище.
- Мы? А как же ты? Что с тобой? Ты ведь один из нас. Останешься здесь, выполнишь его приказ, затем он перережет тебе горло твоей же рукой.
Он улыбался. Боже, какая это сумасшедшая улыбка. Будто кто-то специально растягивал его губы – неестественно широкая, открывающая дыры от выпавших зубов. Глаза же, будто из стекла, бездонные, не выражающие ничего, словно живущие отдельно от тела.
- О каком таком хозяине ты говоришь? Я здесь один, Джо Сент-Джеймс собственной персоной. Маленькое представление для тебя дружище. Когда мы подлетали к этому…Левиафану, я почувствовал его…силу, запредельную мощь, нечто настолько древнее и могущественное, что сама Вселенная казалась маленькой девочкой в сравнении с НИМ. Я понимал это. Оно хотело именно нас, мы были нужны ему для ремонта. Тут я тебе не врал. Оно нуждалось в этом и мы прилетели.
Чем ближе мы были, тем большее возбуждение мной овладевало. За те секунды, когда все слышали треск и скрежет, я увидел многое, дружище и я знал, как подчинить его.
Сомнения туманными бабочками порхали в сумраке.
- Позови ее сам, если ты теперь владеешь им, - Алекс не верил.
- Я хочу, чтобы это сделал ты.
Улыбка. Она как третий человек в этом зале, как палач, как мучитель.
- Существ в криоскладе убил ты?
ЭсДжей покосился куда то во тьму угла.
- Я видел и это. Они – куски пепла, песок на дне камер. Их убил не я, но корабль. Когда я подчинил его, то узнал, как все произошло, но тебе этого не понять. Скажу лишь, что сильное подчиняет слабое, но слабое, в мыслях вытворяет такое, что не сможет вообразить ни один тиран. Чтобы все время побеждать, мой друг, нужно хоть изредка задумываться о поражениях и пораженных. Да и что значит победа, а что поражение? Лишь чувства в нашем сознании, впечатления, оставленные нашим действием или бездействием. Когда начинаешь осознавать, начинаешь и повелевать осознанным. Вам это известно. Оно не восстанет, не поднимет бунт с утра пораньше, не перережет горло ржавым клинком, потому что оно подчинено. Оно в тебе, а ты в нем.
Алекс понял, наконец, что бояться не стоит, потому как - нечего. Он здесь один. Старик – наедине с собой, с медведем в человеческой шкуре с осколками стекла в руке и кровоточащим лицом, поборовшем то, что мучило его - терзающий страх, гнетущий, прижигающий старую рану под коркой которой пряталась малышка Бэркли. Ее ручки, тянущиеся к нему и он… рядом, хватает ее, вытаскивает из ледяного ада. Ее трясет, маленькую, хрупкую девчушку, его дочь. Замерзшая, испуганная до чертиков, но живая.
“Страха нет, нет боли и ярости…Страха нет, нет боли и ярости….Страха нет, нет боли и ярости…Исчезло…”
Он повторял это не раз, может вслух, перекрывая все остальные шумы и голоса. Старик не слышал, что твердил ЭсДжей, но видел нечто, что не мог выдумать.
Этот корабль, Левиафан, стоит на огромных опорах, высеченных из скал. Дымкой заволокло их титанические основания, сами же они возвышались на десятки километров. Корпус его светится черно-сиреневым перламутром в свете звезд, и золотистым на рассвете.
День старта. Утро, когда пора в путь. Алекс видит черные тучи, слетающиеся медленными потоками отовсюду. Он видел, как они делятся: серые, рыжие, светло-зеленые, черные искорки жизни влетали в корабль со всех сторон. Сгустки пыли всех цветов, которые знал и не знал Алекс. Левиафан поглощал их, прожорливо и с благодарным молчанием.
“Путь долог, человек, но мы никогда не убивали тех, кто нам нужен. Механики, инженеры, навигаторы – они помогают нам, но мы не убиваем их. Человек, рядом с тобой, с кровью на руках, грязен и черен нутром. Он мертв…душой, если будет угодно. Не бойся его. Лишь то, что ты можешь понять достойно твоего опасения, но страх рушит твое существо. Он боялся и его, уже нет. То нечто, что внутри, уже не человек и не стоит это бояться. Коснись его, это все что нам нужно, коснись его, это нужно тебе и…ей”.
- Как ты говорил? Я капитан? Ну, так подчиняйся, - Алекс поднял глаза на Сент-Джеймса.
- Повтори-ка…
- Я хочу, чтобы ты выполнял мои приказы, - старик встал с колен и, не отрывая взгляда, смотрел на Эсджея., - Делай, как я говорю.
- Ч-ч-то? – ЭсДжей смутился, и лицо его сморщилось, - ты в своем уме или холод уничтожил твои мозги? Я только что сказал, что взял под свой контроль огромный звездолет, а ты хочешь, чтобы я отдал власть тебе? С какой стати?
- Я тебе не верю. Ты не делал того, о чем говоришь, - Алекс улыбнулся на столько, на сколько позволяло его коварство.
- Наивный старый пень. То, что творится в твоей башке, ничего не значит. Все, что ты там видишь – ложь.
- Как твоя ложь? Как тебя называть? Конкистадор? Левиафан?
- Что?
- Как погибли те существа в криоскладе? Ты можешь мне сказать. Они ведь погибли? Скажи мне, раз ты подчинил корабль, и ты видел все.
ЭсДжей изменился в лице. Глаза запали, спина выпрямилась, голос скрежетал
- Странные вы создания люди. Не предугадаешь, кто что выкинет, да? Ты можешь быть смелым в мыслях и на словах, но как доходит до дела…Да?
- Я не обязан оправдываться, так ты сказал?
- Сказал не я, - вскрикнул ЭсДжей, да так, что звук задребезжал по стенам, - Если говорю Я, ты – делаешь, если я захочу, ты как миленький позовешь женушку, и, не сделал я этого лишь потому, что хотел взглянуть как ты перережешь этому телу глотку, - он показал себе на грудь, - но ты вновь струсил. Все, что витает в воздухе на этом корабле мое. То, что ты только что видел и слышал в своей голове - прошлое, мои воспоминания о первом дне приправленные толикой импровизации, для затравки, так сказать.
Меня наделили некоторыми способностями, дабы я следил за исправностью корабля, за состоянием пассажиров. Они дали мне жизнь, сделали меня таким какой я есть. Я чувствую себя тем, кем захочу. Тысячи рас, миллионы новых ощущений. Я благодарен им. Они живы и вполне хорошо чувствуют себя в криоскладе. Пробуждение должно состояться через полтора века. Уже скоро, но это другая история.
- Как… они могли допустить такое? Ведь я слышал и видел, - Алекс сомневался.
- Я просто развлекаюсь, друг. Миллион лет это не малый срок. Нечем заняться, а учиться целую вечность скучно. Я хотел развлечений, не только читать о них, но и чувствовать. В начале пути я отпускал рабочих, но потом подумал, что от десяти-пятнадцати существ планета не обеднеет, а мы летим с важной миссией. Не гоже мне нервничать. Приходится изредка выпускать пар.
- Что за миссия оправдывает убийства?
- Важная, - он улыбнулся.
- И хозяева одобряют ваше безумие?
- Они же спят. Как они могут что-то одобрять или не одобрять? Но, если хочешь, можем спросить у них. Если они скажут отпустить, я отпущу тебя. И ты с миром отправишься на Землю.
“У меня нет выбора”.
- И, как всегда ты прав. Я даю тебе шанс. Слева от тебя лифт. Пойдем, и в этот раз, можешь меня не бояться.
ЭсДжей продвигался медленно, широким шагом, кровь, заливавшая его руки и лицо, спеклась, и казалось черной. Тишина и шаги. Ни дыхания, ни жизни.
- Пойдем за мной, хуже не будет.
Он указал на невидимую точку в стене, и та открылась двумя створками. В округлой кабине горел свет. Это подействовало на Алекса ободряюще и он пошел следом за ЭсДжеем.
Двери закрылись. Время шло.
Он один на один с инопланетным разумом, именно разумом, потому как тело принадлежит человеку.
Лифт остановился и двери открылись. Они вышли…
Никогда Алекс не видел ничего более потрясающего. Огромное помещение без конца и края. Потолок, который если и был, то был не виден из-за ослепительного света несущегося сверху. Криокамеры, небольшие, чуть больше бака от мотоцикла, с голубоватым стеклом парили в метре над полом. Бессчетное количество камер. Глаза Алекса пытались уловить конец зала, но тщетно – его не было.
- Впечатляет, не правда ли? – с издевкой сказал ЭсДжей. Алекс промолчал, но его отвисшая челюсть говорила за него.
- Хватит стоять без дела, дружище. Верховного будить не будем, он не потерпит, нужно найти того, кто рассудил бы нас по справедливости.
“По какой такой справедливости?” – как можно тише подумал Алекс. Он взглянул на бредущего рядом ЭсДжея, тот шел, как ни в чем не бывало.
В столь ярком свете Траффорд смог лучше разглядеть спутника. И он не был похож на Сент-Джеймса. Честно говоря, это был не он. С ног до головы в засохшей крови, в рваной, с закатанными рукавами рубашке, черных джинсах и босиком. И…вонььь…Алекс не чувствовал ее в помещении с кнопкой и в коридоре, из-за обострившихся чувств самосохранения и сдерживаемого страха, но здесь вонь необузданным роем забиралась в нос, копошась, ползла дальше в носовые пазухи, раздражая рецепторы и ошарашивая и без того измученный мозг.
К горлу подходил комок и сдерживаться было все сложнее.
ЭсДжей хромал на одну ногу и только сейчас Траффорд заметил, что она неестественно выгнута в сторону.
“Хреновое же ты выбрал себе тело”.
ЭсДжей не повел и бровью, только плелся вперед, не выказывая никаких признаков боли.
- Ваше тело столь несовершенно сколь несовершенен и интеллект. Зачем нужны все эти конечности, отверстия, выросты, чувства, движения, красота? Вы не испытывали ничего, не видели ничего. Разве можно назвать движением вашу скорость? Жалкие шажки по вертящейся горе. Что вы можете знать о скорости, если сидите на планете как подземные твари, не смея взглянуть на Солнце. Насладиться его светом, теплом, мощью. Перед вами мир, а вы живете в своем же дерьме.
Он шел, медленно таща сломанную ногу.
- Что вы можете чувствовать, что воспринимать, когда за вас думает тело внутри головы. У Высших в этих камерах нет мозга, нет конечностей, нет ушей, ртов и половых признаков. Они – пыль, в вашем понимании
- Но они смертны… - перебил старик, чувствуя огненное копье гнева, пронзившее сердце, - раз забились в камеры. Нас объединяет смерть и, не стоит так уж отстраняться от нас.
- Отвечу так. Те чувства, что испытывают Высшие, могут возводить океаны и леса, порождать жизнь и уничтожать ее, но ты прав – они смертны, но их жизнь для тебя бессмертие. Это вы придумали время, чтобы не заблудиться в своей спешке, видимо, чтобы облегчить и без того, не обремененную серьезными заботами жизнь. А время порождает страх перед смертью. Так почему ты о ней вспомнил, раз не боишься?
Он взглянул на Алекса и продолжил
- Для Высших, смерть другое. Тебе не понять мой друг, но это пока. На это нет…хм…времени…Мы пришли.
Он указал на камеру подсвеченную ярко-фиолетовым. Он мигнул, и цвет сменился на светло-зеленый. Голубое стекло воспарило над камерой, освобождая нечто, так смутно напоминающий землю. Маленькие, черные крупицы, будто под действием тока, тряслись и кружили друг вокруг друга, соединяясь и делясь.
Он вспомнил годы своего детства на ферме в Оклахме, его ладони наполненные сухим черноземом, он размалывает его, разминает меж пальцев и пускает по ветру.
Сгусток парил в метре перед его лицом, меняя плотность и размер частичек, то увеличиваясь, то сжимаясь, увлажняясь, чернея, сцепляясь меж собой, распадаясь, в микроскопические облачка серой пыли.
Нечто, так напоминавшее Алексу Землю, приблизилось и остановилось перед глазами. Он перестал моргать. “А зачем, если нет глаз – ты просто видишь”. Ноги закололо, стало щекотно, робкие пальцы гладили его изнутри, причиняя, нет, не боль, больше это походило на ласку. Жена, когда она у него была, гладила его также. Он не чувствует тяжести в голове, не чувствует онемения и жгучей боли, колкостей в сердце, он не чувствует всего. Только тепло, он – единение тепла. Алекс протянул руку к неожиданно затвердевшему существу перед ним, и пальцы резко вывернуло, он услышал хруст, и должен, точно должен был почувствовать чудовищную боль, но…ничего. Сознание погружалось в яркость, а рука, рассыпалась белым песком, превращаясь в змея, кружась вокруг ЭсДжея, который по-прежнему улыбался и что-то говорил. Но Старик плохо слышал, он не понимал, что твориться, он уже не был уверен, что зовут его Алекс Траффорд и, что он с Земли. Новые знания слились в его новом теле из золотистого песка….
- Я же говорил, что ты им нужен, - ускользал голос псевдо ЭсДжея, заканчивая грандиозное представление.
3. Pax Deorum
Алекс шел вперед сжимая и разжимая сломанные пальцы. Боль вернула его к реальности, а она такова, что он не принадлежит себе. Он внутри демона, в самом брюхе, среди металлических кишок и холодных органов.
Тишина не пугала его, он давно избавился от страха, теперь в его сердце копошиться что то другое, что то, что не нравилось Старику.
Он любил Бэркли, любил до того безумия, которое иногда губит любовь. Эва, его вторая любовь, жива и пышет жизнью, строит планы и ждет Алекса. “Но она должна быть здесь, со мной, на пути к Откровению и вечной жизни. Ведь так? Я знаю…Но…откуда? Как я здесь оказался, что с моими руками?” Мысли теснились в его голове, но лишь одна главенствовала. “Эва должна быть здесь. Во что бы то ни стало. И она будет здесь”.