Ещё замечание по поводу маленькой трагедии А.С. Пушкина «Моцарт и Сальери».
Здесь, в Первом веке Рождества Христова,
Прилюдно на Монмартре отрубили
Главу священномученику… ныне!
Тогда же – проповеднику из Рима,
Пришедшему в языческий Париж…
И чудо было явлено народу:
Отрубленную голову, казненный
Взял в руки… и… поднялся… и… пошел
На север от Парижа, по дороге,
Затем, упал и умер… Божьим даром
Паризию, - как позже написал
Григорий Турский, - было это чудо!
… Там, где упал епископ Дионисий,
Построили аббатство Сен-Дени,
В котором хоронили всех почивших
Французских королей…
К. Ривель
«Только первый шаг труден» - с французского: II п'у a que le premier pas qui coCite.
Слова французской писательницы Мари де Виши-Шамрон Дюдеффаи (1697—1780), приятельницы философа и писателя-просветителя Вольтера. Так она прокомментировала рассказ кардинала Полиньяка о длине пути, который, по преданию, проделал святой Дионисий, уже будучи обезглавленным (его казнили на Монмартре, но он дошел до Сен-Дени. держа свою голову в руке).
Позднее авторство маркизы подтвердил и сам Вольтер, когда послал ей свою поэму «Орлеанская девственница». В сопроводительном письме он заметил: «Одна из ваших острот процитирована в примечании к этому богословскому труду». Эту остроту — «только первый шаг труден» — философ привел в примечании к первой песне поэмы.
А Пушкин в своей маленькой трагедии буквально цитирует – опять же – своего любимого Вольтера – его комментарий к «Орлеанской девственнице»:
Труден первый шаг
И скучен первый путь. Преодолел
Я ранние невзгоды. Ремесло
Поставил я подножием искусству;
Я сделался ремесленник: перстам
Придал послушную, сухую беглость
И верность уху. Звуки умертвив,
Музыку я разъял, как труп. Поверил
Я алгеброй гармонию.
То есть, выходит, что этим словосочетанием, этой цитатой, Поэт смеётся над «творчеством» Сальери сразу – беспощадно. Никак он его не признаёт. Он видит такое служение искусству как «Путь Мертвеца». Сальери сделал первый шаг – как покойник Денис с собственной головой подмышкой! Нельзя поверять алгеброй гармонию. В неё надо ВЕРИТЬ. И –« Жалок тот, Кто всё предвидит, Чья не кружится голова, Кто все движенья, все слова В их переводе ненавидит…» Думаю, и эти строки из «Евгения Онегина» связаны с Вольтером. Пушкин начал его переводить – и возненавидел. И понял, что самим Вольтером руководила не любовь, а ненависть. Но при этом «Орлеанская девственница» всё равно оставалось произведением поэтическим! Но – на французском языке. Пушкин не смог, у него не повернулось перо записывать вольтеровский текст на русском языке. Сам язык наш этому тексту противился…
21 августа 2013 года.