Хотя только ещё заканчивался июль, обычно в этих местах солнечный и жаркий, погода была мерзопакостной, сырой и туманной. Дождик зарядил с самой ночи и почти беспрерывно сыпал водяной пылью. Городское кладбище, место мрачноватое и невеселое даже в самую безоблачную погоду, понуждало передёрнуть плечами, внутренне съёжиться и погрузиться в безысходную печаль.
Автобус «пазик» похоронной компании «Мемориал» проехал по центральным, даже местами заасфальтированным кладбищенским дорожкам и заелозил дальше уже по разъезженному и разъеденному жидкой грязью проезду. Памятники, могильные плиты и кресты с оградками и расчищенными проходами между ними закончились и глаз заскользил по заросшим кустарником и травой могильным холмикам с покосившимися, гнилыми или ржавыми атрибутами кладбищенского обустройства.
Наконец автобус остановился возле нескольких рядов ещё свежих холмиков. Только некоторые из них выделялись деревянными крестами и простенькими венками. Это был, скорее всего, участок для «социальных» погребений, то есть для самых непритязательных и бренных по итогам завершения своей земной юдоли тел.
Из автобуса резво выскочили двое мужиков из могильной команды, отработанными до автоматизма движениями стали извлекать гроб и размещать его на подставке под моросящим избыточной слезой небом. За ними вышли всего лишь четверо участников похоронной процессии. Две женщины, одна преклонных лет, вторая – лет пятидесяти. И двое мужчин, один крепкий и весь респектабельный, примерно сорока лет, другой уже пожилой, худощавый. Раскрыли зонты и неуверенно приблизились к установленному гробу с покойником. Что и как надо делать, хорошо знали только кладбищенские работнички, они и стали руководить дальнейшим ритуалом, чтобы не затягивать время.
Ритуал был самый простой, без религиозных церемоний. И как только покойника открыли для прощания, дождь резко усилился и все четверо приблизились к гробу, закрывая его и себя зонтами. А когда самый молодой и респектабельный мужчина без особой деликатности произнёс что-то вроде того, что покойный как жил в грязи, так в грязи и уходит, зонт над ним вдруг резко схлопнулся и вся вода ливанула на него, разбрызгиваясь на вздрогнувших от неожиданности людей и на безучастный ко всему труп. А так как ветра, от которого зонт мог бы сложиться, не было, то все присутствующие оторопели, а могильщик, который был менее своего напарника возрастом и может потому ещё не утратил остроты восприятия, крякнул в сторону:
- По-ходу, так и не смог мужик опохмелиться…
Он-то, скорей всего, хотел выразить, что такая вот чертовщина происходит, поскольку «клиент» отошёл в иной мир без опохмелки. Ну и, типа, вода уже не опохмелит бедолагу. Но как бы лишенная глубокого смысла фраза для знавших, как жил покойный, стала прямо-таки пророческой…
Если хотите просечь этот скрытый смысл, слушайте дальше краткую историю жизни и смерти.
Жил-был мальчик, родившийся в послевоенные хоть и трудные, но полные надежд годы. Школа, армия, потом работа – стандартный набор. Но не совсем стандартный при этом характер. Неуживчивый, как ещё говорят, своенравный. Тянуло всё показать себя, а в победители соцсоревнования не тянуло совсем. Проще всего – прикинуться блатным, загульнуть с друганами в кабаке. Но как-то нарвался на настоящих блатных и хорошо получил. А когда после этого лечился, встретил хорошую девушку, которая его пожалела. Загорелось жениться, а там и сын родился. Но обыденная семейная жизнь быстро надоела, и любовь прошла. Опять забегал, сначала втихаря загуливал в командировках. Потом уже перестал стесняться, а когда в семье начались из-за этого конфликты, бросил жену с маленьким сыном. Может, сначала о нём вспоминал, но даже не показывался, а со временем – вообще забыл. Так же, как до этого забыл о родителях и не хотел знаться со старшим братом, который стал «начальником» и надоедал нравоучениями. Свобода ведь превыше всего. Свобода – это когда с кем хочешь, когда хочешь и сколько хочешь. Но время идёт в свою сторону. В душе пустота, а чтобы еще чего-то хотелось, надо дозы увеличивать. Потом на «столичную» уже не хватает, только на обычную… К расцвету сил силы были уже не те, а дружба с головой закончилась, так и не начавшись. К этапу подведения итогов остался один с проживанием в комнате коммунальной квартиры, соседи за хамство и пьяные загулы желали ему только одного – быстрее бы допился и освободил жилплощадь. Не оставил его только брат, приходил, подкармливал и лечил. Но когда брат сам заболел и вскоре умер, опекать престарелого забулдыгу стало некому...
Рабочие с какой-то поспешностью заколотили гроб, подхватили и потащили к разверстой могиле. Провожающие пробирались за ними между обрызгивающих кустов по мокрой траве, избегая вступать на скользкую глину вперемешку с грязью. Остановились у могилы. Гроб ушел вниз, в могильной тишине гулко застучали по его крышке большие комья глины и земли…
В последний земной путь упокоившееся тело спровадили первая жена, сын и племянник с племянницей. Соседям уже умерший брат погребенного как-то оставлял номер своего домашнего телефона, по нему они дозвонились и сообщили.
Тот, кому никто не нужен, сам становится никому не нужен. Это не нравоучение. Это одна история жизни и смерти. Поучительная или нет, судите сами.