Майор Фролов был самым хорошим человеком на учебке. Каждый день мы “наматывали” свои километры бегом, ускоренным и строевым шагом и всё время хотелось есть. Когда взвода строем по одному легко бегом продвигались в столовую, то некоторые не выдерживли и на ходу “тырили” хлеб со столов мимоходом. Потом навели порядок и стали приносить четвертушки хлеба в тазиках после усаживания за дощатые столы. Есть хотелось всё-равно и скидывались на пряники русские с ванилью, которые покупались мешками, но есть хотелось всё-равно. На первом своём фото “Привет с границы” я увидел кого-то незнакомого, с грустными глазами и натянутой на лице коже.
Майор Фролов был нашим главным политруком и его занятия с нами означали отдых от двигательной нагрузки. Он говорил много и не торопясь.
Его речь была доступной, и мы знали, что он своё отвоевал и воевал с трёхлинейкой, а у нас первоклассные автоматы теперь и нужно охранять страну, которой руководит лучшая в мире партия. Назывался руководитель партии, который пообещал американцам показать кузькину мать. Мы слушали и легко дремали, восстанавливая силы.
Доставалось противнику и, как-то раз, майор с удовольствием акцентировал название японского порта Иокосука, в который зашла американская эскадра боевых кораблей. Нараспев, майор произносил с паузой: Ёка сука! Народ радостно реагировал и это нравилось, контакт с аудиторией был прекрас-ным. Агитация на уровне стихов Демьяна Бедного давала результаты и майор чувствовал, что не зря ест свой хлеб. Майор после моего ответа на вопрос уловил подготовку по истории КПСС и спросил меня о том, где я хочу служить. КПП – был мой ответ. Ответ его удивил, так как абсолютно все хотели на заставы. Он пообещал помочь на распределении и не забыл обещанного.
В конце второго месяца мы сами хотели бегать, чтобы экономить время и это означало, что труд младших сержантов был не напрасным – мы стали выносливыми и уже насыщались в столовой. Мы уже не рвались к умывальникам с хлорированной водой и режим питья стал разумным. Мы созрели для начала службы.
Месяц сельхозработ научил нас быть закалёнными, так как ночью иногда шинель примерзала к земле под нашими телами. Утром капитан, руководитель сельхозработ спрашивал стихами про хэбэ не …бэ ? И мы отвечали положительно. Потом нас привезли на учебку на делёж в клубе, где майор Фролов учил нас политграмоте. Вчера здесь же Фролов послал нашего руководителя страны, назвав его по –русски на ё. Того только, что отправили в отставку и на его место вышел настоящий и достойный человек.
В клубе сидело много незнакомых офицеров с блокнотами, среди них были и наши командиры взводов. В центре сидел начальник школы ЭСЭС (сержантского состава) с правом первого при выборе первогодка. Вот к нему я не хотел попасть, так как обстановка была известна от самих сержантов, которых там воспитали по полной и они продолжали трепетать перед своими старшими сержантами.
Когда я вышел на сцену и на меня зачитали информационный материал, начальник школы сказал: школа сержантского состава. Я осмелился сказать: хочу на КПП, вызвав легкий смех своей невоспитанностью. Вдруг один капитан с карими глазами спросил меня, почему КПП. Я выпалил: там служба. По этой причине большинство туда и не хотело. Майор, начальник школы повторил снова: школа сержантского состава! Возникла пауза и вдруг майор Фролов встал и сказал, что я должен служить на КПП и всё. Он удивил многих и ему не стали возражать, тем более , что он был достаточно старше по возрасту всех там находившихся офицеров и мне повезло, ёка сука.