Еще при жизни Маркс понял, что многие последователи – «марксисты» извращают его учение и создают мифы, поэтому заключил: «Я знаю только одно, что я не марксист». «Марксисты» в его трудах хотели найти ответы на все свои вопросы и если не находили, то придумывали свои ответы. Так случилось с понятиями: призрак коммунизма, коммунистическая формация, диктатура пролетариата, диалектический материализм, отрицание этики, религии и другие.
Призрак коммунизма. Общеизвестно, что учение о коммунизме - марксизм имеет три источника: немецкую классическую философию; английскую (буржуазную) политическую экономию; французский утопический социализм. Но мало кто задумывается, почему первый программный документ марксизма – «Манифест коммунистической партии» начинается фразой: «Призрак бродит по Европе - призрак коммунизма. Все силы старой Европы объединились для священной травли этого призрака: папа и царь»… И в последующие сто лет этого призрака никто не увидит, так же как и «могильщика» капитализма – пролетариата, но бороться с ними, будет каждый защитник капитализма. Как ни покажется странным именно в пролетариате самом обездоленном, малообразованном слое общества Маркс увидел «могильщика» капитализма. Люди, лишенные социальных корней, нравственного кодекса были объявлены «солью земли». Это равносильно тому, чтобы сегодня гегемоном обозначить гастарбайтеров. Им также как и пролетариям нечего терять кроме своих цепей. Они есть «результат разложения общества» на «исторической родине», а ряды его пополняются стихийно возникающей беднотой, которая теряет работу. Капитализм стал другим, обретя новые источники прибавочной стоимости, связанные не столько с эксплуатацией живой рабочей силы на производстве, а в сфере услуг, строительстве и других сферах третьего мира и постсоветских странах. В развитых странах рабочий класс уступил место работникам интеллектуальной сферы производства. И поэтому создается иллюзия, что преобразованный капитализм способен реализовать многие программные установки социализма. Но, тем не менее, остается в силе фундаментальное положение Маркс, лежащее в основе его теории о том, что «история всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов».
Однако Ленин еще в работе «Государство и революция» подчеркивал: «Ограничивать марксизм учением о борьбе классов - значит урезывать марксизм, искажать его, сводить его к тому, что приемлемо для буржуазии. Марксист лишь тот, кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В этом самое глубокое отличие марксиста от дюжинного мелкого (да и крупного) буржуа». Вот тут-то возникает другой призрак – диктатуры пролетариата.
В книге «Открытое общество и его враги» один из критиков марксизма Поппер пишет: «Несмотря на все несомненные достоинства, я считаю Маркса ложным пророком. Он был пророком, указывающим направление движения истории, и его пророчества не сбылись. Однако что он ввел в заблуждение множество интеллигентных людей, поверивших, что историческое пророчество – это научный способ подхода к общественным проблема» [Поппер Карл Раймунд. Открытое общество и его враги. Т. 2. М., 1992. C. 98]. Прежде всего, речь идет о том, что по слова Энгельса, Маркс, превратил социализм из утопии в науку. Но Маркс был не только ученый, но и идеолог. Он понимал тщетность создания всеохватывающей универсальной философской системы и на это не рассчитывал. В письме И. Вейдемейеру от 5 марта 1852 года К. Маркс отмечал: «Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собою. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты — экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определёнными историческими фазами развития производства, 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов.». (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 28, с. 424—427).
То, что и сам Поппер умеет создавать мифы видно по его книге «Открытое общество и его враги». Он также пытается найти мифы у Платона, и Гераклита, Гегеля и Маркса – всех их он объявляет лжепророками. Как же он стал противником марксизма, хотя в молодости был не только «марксистом», но и предполагал вступить в ряды коммунистической партии? Что его не устраивало в марксизме и почему ему оказалось не по пути с компартией? По его признанию в шоковое состояние его привели результаты одной демонстрации, которая проводилась по призыву коммунистов. Несколько человек погибло, не исключено, что среди них были сомневающиеся, которых уговаривал он идти на демонстрацию. Он задавал себе вопрос: в чем был смысл их смерти? И не находил ответа. Но особенно его потрясла реакция в штаб-квартире компартии: «Все, что произошло – это, в конечном счете, прогресс, так как у рабочих укрепится ненависть к полицейским и они осознают, кто их классовый враг…». С тех пор он стал критически анализировать марксизм, но только через 26 лет решится опубликовать свои исследования в книге «Открытое общество и его враги». Прежде всего, Поппер критически проанализировал марксово пророчество пришествия социализма.
Учение о пролетариате, пожалуй, оказалось самым утопичным во всем марксизме. К.Маркс хорошо осознавал, что ни нравы пролетариата, ни в целом интеллектуальный уровень, ни духовное и нравственное развитие, словом ничто не давало повода для оптимизма в обозримом будущем. Но, тем не менее, он полагал, что когда дело дойдет до социалистической революции, то пролетариат из класса «в себе» станет классом «для себя», очистится от всей «мерзости старого строя», обстоятельства преобразуют людей. Словом, произойдет некое чудесное преображение. И даже если речь шла не о люмпенах, а о рабочем классе, то, к сожалению, это был такой же утопичный проект, какой предлагал в середине прошлого века Н. Хрущев, утверждавший, что материально-техническая база коммунизма создана, осталось за малым - «воспитать нового человека».
Поэтому одним из наиболее остро обсуждаемых, является миф о диктатуре пролетариата. Во всех 50 томах (в 54 книгах) 2-го издания сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса, составляющего в общей сложности около 45 000 страниц, термин «диктатура пролетариата» был употреблён всего семь раз: Маркс употребил его четыре раза, Энгельс — три. Оба они никак не конкретизировали это словосочетание и не писали по отдельности или вместе о диктатуре пролетариата. В Манифесте коммунистической партии (1847 год) Маркс и Энгельс, хотя и не используя собственно термина «диктатура пролетариата», изложили основные положения концепции: «Первым шагом в рабочей революции является превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии. Пролетариат использует своё политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, то есть пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил.». В письме к Иосифу Ведемейеру от 5 марта 1852 г. он вновь повторяет, что "классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата" и что "эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов". В-третьих, на одном из собраний в Лондоне 25 сентября 1871 г. Маркс делает такое заявление: "Уничтожив существующие условия угнетения путем передачи всех средств труда производителю и заставив, таким образом, каждого физически пригодного индивидуума работать, чтобы обеспечить себе существование, мы устраним единственную основу классового господства и угнетения. Но прежде чем осуществление такой перемены станет возможным, необходима диктатура пролетариата, а первым ее условием является армия пролетариата". В-четвертых, в «Критике Готской программы» Маркс делал вывод: «Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата». К.Каутский напомнил, что Маркс, выступая в 1872 г. в Амстердаме, говорил: «Мы знаем, что нужно принять в соображение учреждения, нравы и традиции различных местностей, и мы не отрицаем, что существуют страны, как, например, Америка, Англия и, если б я лучше знал ваши учреждения, быть может, я прибавил бы Голландия, где рабочие мирным путем достигнут своей цели. Но не так будет во всех странах».
Коммунистическая формация. Очевидно одно, что каждому способу производства соответствует определенная формация и основные классы. Маркс выделял три эпохи или формации всемирной истории по критерию доминирующих производственных отношений (форм собственности): 1) первичная формация (архаические доклассовые общества); 2) вторичная, или "экономическая" общественная формация, основанная на частной собственности и товарном обмене и включающая азиатский, античный, феодальный и капиталистический способы производства; 3) коммунистическая формация - отсутствие частной собственности, классов и государства, в противном случае, наличие одного из элементов непременно, приводит к эксплуатации.
Основное внимание Маркс уделил «экономической» формации, в ее отношении к буржуазному строю. Марксом был определён только капиталистический способ производства — как диалектическое единство машинной ступени развития производительных сил и обусловленного ею, в конечном счёте, прибавочно-стоимостного типа экономически производственных отношений. Марксизм как политическое течение, утверждающее неизбежность классовой борьбы и социальной революции, а также ведущую роль пролетариата в революции, которая приведет к уничтожению товарного производства и частной собственности, составляющих основу капиталистического общества и установлению на основе общественной собственности на средства производства коммунистического общества, направленного на всестороннее развитие каждого члена общества.
Российский историк-марксист Юрий Семёнов в одной из своих работ писал: «Как известно, марксистская политэкономия капитализма была создана в основном в середине XIX в. С тех пор в экономике капитализма произошли существенные изменения. Жизнь ушла вперед, а теория продолжала оставаться в основном такой, какой она вышла из-под пера К. Маркса. Результатом явилось расхождение между ней и реальным положением вещей. Экономическая теория марксизма в том виде, в котором она продолжала излагаться, явно устарела. Но это вовсе не значит, что она должна быть полностью отброшена. <…> Значительно больше, чем экономическая теория, устарела созданная К. Марксом и Ф. Энгельсом концепция социализма. Она во многом лишилась теоретического обоснования. Многие противоречия капитализма были преодолены иными способами, чем те, на которые указывали основоположники марксизма. В целом во многом ошибочным оказалось их представление о путях социального переустройства капиталистического общества. Лучше всего обстоит дело с марксистской философией вообще, материалистическим пониманием истории в частности. Все ключевые положения философии марксизма остаются в силе и сейчас. Но это, разумеется, отнюдь не означает, что она не нуждается в дальнейшей разработке на основе обобщения новейших данных науки. Материалистическое понимание истории и сейчас продолжает оставаться наилучшим из ныне существующих подходов к осмыслению фактического материала, имеющегося в распоряжении общественных наук. С этим связан непрерывно растущий интерес к нему среди зарубежных исследователей, особенно среди этнологов и археологов» (Юрий Семёнов IX. Марксизм и псевдомарксизм)
Одним из законов Маркса – закон абсолютного и относительного обнищания рабочего класса – рабочий класс должен все более нищать, а класс капиталистов все больше богатеть. «Развитие общества, - пишет Поппер, - пошло в направлении, противоположному тому, которое предсказывал Маркс. Рабочие стали менее бедными, а многие из них в странах западной демократии даже счастливыми» (Указ. Соч. Т. 2. С.485). Как бы отвечая на этот пассаж, Энгельс в письме к Каутскому (когда Каутский был еще марксистом) от 12 сентября 1882 г. писал: "Вы спрашиваете меня, что думают английские рабочие о колониальной политике? То же самое, что они думают о политике вообще. Здесь нет рабочей партии, есть только консервативная и либерально-радикальная, а рабочие преспокойно пользуются вместе с ними колониальной монополией Англии и ее монополией на всемирном рынке". ("Положения рабочего класса в Англии", 1892 г. ). Положение рабочего класса и, шире, трудящихся в Великобритании особенно сладким не назовешь, впрочем, нельзя его назвать и совершенно ужасным. Положение это явно не может идти ни в какое сравнение с положением трудящихся Малайзии, Таиланда или Индии. В мире сегодня голодает около 1 млрд. людей. Буржуазная утопия — "социальное государство" — на деле оказалось такой же обманкой, как и все предыдущие утопии — фашизм, нацизм, колониальные захваты, совершаемые ради "всей нации", "общность интересов" нации. Разрешить многочисленные противоречия капитализма буржуазное государство оказывается не в силах. Данные современных социологических исследований диаметрально противоположные ложному восторгу Поппера, что «с исторической точки зрения наше открытое общество – лучшее и справедливейшее из всех доныне существующих на Земле». (Указ. соч. Т.2. С. 485). Обвиняя Маркса в ложном пророчестве, Поппер сам создает миф, тем самым перекликается с оппортунизмом бывшего марксиста К. Каутского, ограничивая область признания классовой борьбы областью буржуазных отношений.
Дилектический материализм. Термин «Диалектический материализм» создал Иосиф Дицген, социалист, который состоял в переписке с Марксом. Сам Маркс термин «диалектический материализм» не использовал. Карл Поппер в своей работе «Что такое диалектика» [Вопросы философии. 1995. С. 118-138] подвергает критике применение «диалектического метода» в логике и тем более в естественных науках. Признавая, что диалектика является весьма плодотворным способом описания исторического хода развития научной мысли, Поппер категорически возражает против переноса «закона противоречий» в формальную логику, отмечая, что одновременное признание истинным и тезиса, и антитезиса позволяет доказать истинность любого, даже явно ложного высказывания. Ещё больше возражений вызывает у Поппера распространение «диалектической логики» на другие области математики и в естественные науки.
Известна, например, диалектическая интерпретация, которая отождествляет пшеничное зерно с тезисом, развившееся из него растение — с антитезисом, а все зерна этого растения — с синтезом. Что такие примеры затуманивают и без того неясный смысл диалектической триады, делая ее расплывчатость просто угрожающей, — это очевидно; в какой-то момент, охарактеризовав развитие как диалектическое, мы сообщим только то, что развитие проходит определенные ступени, то есть очень немногое. Интерпретировать же этот процесс развития в том смысле, что рост растения есть отрицание зерна, которое перестает существовать, и что созревание многочисленных новых зерен есть отрицание отрицания — некое новое начало на более высоком уровне — значит просто играть словами. Наглядным подтверждением слов Поппера стала судьба диалектического материализма в социалистических странах. Жёсткая и жестокая борьба за власть, стремление к введению единомыслия и подавлению всякой интеллектуальной конкуренции привело к тому, что диалектический материализм стал по сути дела культом со своим «священным писанием» — трудами считавшихся непогрешимыми «классиков марксизма-ленинизма», цитаты из которых были абсолютными аргументами в любой дискуссии.
Против этики и религии. Согласно Марксу, теория моральной деформации общественного сознания, обслуживает интересы господствующего класса, способствует ему навязать свою волю всему обществу. Поэтому нравственно будет не обосновывать теорию морали, а способствовать освобождению от чуждых человеку условностей. Собственно, подход Маркса к морали ничем не отличается от его подхода к религии. Как известно, теоретическая разработка предполагает признание, легитимность, в том числе, тех или иных нравственных норм, в чем Маркс и отказывает морали. Нравственный нормы, выраженные в понятиях добро, долг, стыд, совесть, справедливость, честь, достоинство и их антонимы сложились в так называемое «осевое время» и имеют едва уловимые различия, причем, имеют субъективное содержание. Одно и тоже действие для одного – добро, а для другого – зло. И приобретает гуманистический характер только тогда, когда критерием является человек, его ценности. Не случайно было сформулировано, так называемое золотое правило: относись к другим людям так, как хотел бы, чтобы они относились к тебе. Но это благое пожелание. Субъективность морали перечеркивает всякие благие пожелания. И здесь Маркс столкнулся с труднейшей проблемой, выражаясь словами самого Маркса, как воспитать самого воспитателя, другими словами как несовершенные люди могут построить совершенное общество.
Чаще всего, мораль существует как идеальная конструкция в абстрактных нормах и чаще всего выдает желаемое за действительное, потому, что кто может утверждать, что знает, что соответствует таким понятия как добродетель, мужество, справедливость и другие? По мнению Маркса, мораль порождается действительным миром, является его испарением, миражем. Поэтому этика становится в конфронтацию с реальными нравами в каждую их различных эпох, всякий раз создавая свой совершенный мир. И этот другой – идеальный мир предлагал различные конструкции совершенного мира, дополняя недостатки реального мира. Такие рассуждения Поппер называет «историцистской теорией морали». И «Таким образом,- цитирует он Энгельса, - конечных причин всех общественных изменений и политических поворотов надо искать не в головах люде, не в возрастающем понимании ими вечной истины и справедливости… их надо искать не в философии, а в экономике соответствующей эпохи… Вместо того, чтобы обосновать их доводами морали Маркс и Энгельс провозгласили социализм исторической необходимостью.» (Т.2. С. 236).
Поппер отмечает, что Маркс повлиял на христианство в такой же степени как и, в свое время, Мартин Лютер. Благодаря Карлу Марксу, использовавшему в своей работе «К критике гегелевской философии права» стало широко известным образное определение, ставшее афоризмом: «Религия - опиум народа». По мнению Поппера, оценка Кьеркегором деятельности Лютера, справедлива и по отношению к Марксу, что «реформистская идея Лютера…порождает…самую изысканную форму язычества». Например, казахский народ более 70 лет, живший в условиях марксистского атеизма, до сих пор сохранил языческие обряды и верования, связанные с почитанием Кудая и аруахов. Кому-то покажется кощунственным утверждение, что Маркс отрицал не только религиозную, но и вообще мораль. Он считал, что мораль – это превращенная форма общественного сознания, она не отражает, не выражает, а искажает и прикрывает реальное положение действительности. Основная ее задача – дать ложный выход социальному негодованию масс, превратить их «бессилие, обращенное в действие». Причем особое значение имеет этический ригоризм Маркса с подчеркнутым вниманием не только к слову, но и, прежде всего, к делу. Такую позицию Маркса Поппер называет активизмом, который наиболее четко был выражен в последнем из «Тезисов о Фейербахе»: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» (Маркс и Энгельс Соч. Т. 3. С. 4).
В конечном счете, Поппер делает вывод, что рассматриваемая теория существенно зависит от возможности правильного исторического пророчества. И если такая возможность ставится под вопрос, - а она, безусловно, должна быть поставлена под вопрос, - то эта теория лишается большей части своей убедительности. Поппер уверен, что в марксовой практической этике такие категории как свобода и равенство играли главную роль. Он хотел улучшить общество, а улучшение у него означало больше свободы, больше равенства, больше справедливости, больше безопасности, более высокий уровень жизни и – в особенности – сокращение рабочего дня, которое сразу дает рабочим некоторую свободу. Именно его ненависть к лицемерию, нежелание произносить слова об этих «высоких идеалах». Вот почему он не проповедовал свободу словами, а проповедовал ее делом. И на пути будущего социализма еще немало мифов, рожденных из марксизма. Неслучайно, Поппер, завершая главу о моральной теории Маркса, утверждает, что «научный» марксизм умер, но его любовь к свободе должна жить. И вновь Поппер пытается создать миф о «смерти» научного марксизма. Распад Советского Союза – это еще не конец мечте построить свободное общество. Конечно в Китае, Северной Корее, на Кубе, да и в европейских странах пусть с определенными издержками, но продолжается эксперимент по созданию общества без эксплуатации человека человеком.