Эдам вскочил на койке. Холодный пот покрывал все его тело. Сон был настолько реален, словно все происходило на самом деле. В глазах до сих пор стоял образ огромной хищной звезды, не уходивший даже при закрытии глаз, словно он долго-долго смотрел на свет, а потом отвел глаза.
Он встал с койки. Все тело ныло. Посмотрев на часы, он понял, что проспал почти 12 часов – надо было идти на рабочее место, чтобы никто не заподозрил неладное. А признаваться всем, что ему снятся кошмарные сны, Эдам не хотел. Никому. Даже себе.
Он подошел к умывальнику. В душ можно будет сходить только часов через 10, а пока он должен был довольствоваться им. Он налил пол раковины воды, окунул туда голову и с минуту так стоял, ощущая, как успокаивается биение в висках, как возвращается к нормальной температуре тело. После этого, он, как мог, омыл себя и вытерся полотенцем. Полегчало. Одев новую рубашку, он отнес старую в химчистку и зашел в кают-компанию выпить что-нибудь бодрящего. Присев с дымящимся кофе за столик, он решил быстро его выпить и пойти работать, но тут, как назло, в кают-компанию вошел Томас.
- О, какие люди!, - он взял у бармена водки. Ее пили только перед коротким выходом в космос и по 50 грамм, но у навигатора было свое собственное мнение по этому поводу, и за постоянным отсутствием капитана ему никто не мог запретить, - Как жизнь? Ты чего такой хмурый? - Томас явно был в веселом расположении духа, - Не вешай нос, приятель. Скоро прилетим.
Эдам кивнул. «Скоро» подразумевали собой больше двух земных месяцев. Больше 60 дней. Одинаковых дней. Он отпил из своей кружки еще глоток.
- Ну Эдам, - Томас категорично показывал, что он должен составить ему компанию в разговоре, чего Сейдж как раз не хотел, - ну Эдам, что с тобой?
- Все в порядке, сэр, - Сейдж подчеркнуто употребил официальный тон, - Все в порядке, - он поднял глаза на Томаса, - я просто очень устал.
- Понимаю, - тот выглядел крайне озадаченным, - ладно, не буду тебя тревожить. Удачного дня.
Он резко встал из-за столика и свободной походкой вышел из кают-компании.
Эдам допил свой кофе и тоже поднялся. Пора было, наконец, приниматься за работу, которая хоть как-то упорядочивала его дни. Он отправился к себе в кабинет. Оглядев свою рабочую комнату, он с раздражением отметил, что все здесь его слегка бесит. Надо было что-то менять. Он передвинул стол с компьютером к другой стене – магнитные захваты легко отсоединялись при нажатии на кнопку с нижней стороны. Мнимый экран-окно он перевесил туда, где раньше стоял стол. Он оглядел результат перестановки: хоть что-то изменилось, и он был этому рад.
Эдам включил компьютер. Работа не клеилась, и он лишь угрюмо смотрел в экран, наблюдая за безликими словами, столпившимися на нем и глядящим на него самого. Сейдж решил записать свой сон. Он старался вспомнить каждую деталь, которую увидел во сне, как можно ярче передать в словах то, что для него было хоть и не явью, но и не сном. Какое-то ощущение не проходило. Он не мог сказать, какое, но… тот полет корабля, ему казалось, что это реальность, а не выдумка. Что «Вихрь» там, в недрах Солнца, а этот корабль… Он здесь, направляется к Марсу, и этого Эдам не мог никак понять.
Через несколько часов он закончил писать. Теперь он не боялся, что видение растает и унесет весь смысл без следа, хотя он был бы рад, если бы так оно и случилось. Ложиться спать не очень хотелось, и он сидел в кабинете, размышляя о том, что произошло за последние годы. Эдам редко когда обращал свой ум назад, к Истории, считая, что нечего обращаться к тому, чего уже не вернуть. Каждый его день был пронизан дисциплиной и послушанием, с самого детства и до недавних событий. Свою жизнь до Академии он плохо помнил, он даже не мог наверняка сказать, узнал бы он сейчас своих родителей или нет. Он знал, что был третьим в семье и должен был выбрать – или всю жизнь быть рабочей силой, работая в недрах земли, в толще океана или в бескрайних пустынях. Или попытать счастья, поступив в Академию. В нее брали всех – поступить было просто. Тяжело было не вылететь потом, в течение 12 лет учебы. Но он смог выдержать все испытания и благополучно окончить ее. После нее — полтора года работы в Космофлоте, где каждый день был расписан по часам и у него не возникало вопросом, чем и когда заняться. Поэтому на «Вихре» его всегда преследовало ощущение, что ему чего-то не хватает. Каждый занимался своим делом, когда хотел и как хотел. Но в то же время, несмотря на кажущийся беспорядок, на корабле все было, как полагается, и Эдам не мог ничего сказать плохого. Однако что-то в атмосфере корабля, в самой его сущности что-то было такое, что настораживало Сейджа, что заставляло его вспомнить свой сон, быть настороже. Но он постоянно отгонял это ощущение.
Следующие дни шли, как обычно — он следовал своему распорядку дня, который определил себе и без которого не мог существовать. Подъем, завтрак, работа, прогулка по кораблю, обед, беседа с лекарем или Томасом, снова работа, ужин, сон. Свою жизнь он регулировал по часам, с которыми никогда не расставался. Они были ему дороги как связь с Землей, а, в особенности, как прощальный подарок Ивана, который подарил ему их после окончания Академии.
Держи, - сказал он ему тогда, сунув в руку небольшие дешевые часики, - пусть они принесут тебе удачу. Ты не смотри на внешний вид, ведь это подарок от всего сердца.
И они тогда в последний раз обнялись. А назавтра Ивана объявили в розыск как предателя Космофлота и солнечника-перебежчика. С тех пор Эдам хранил часы не столько потому что нуждался в них, но как память о друге, и ему казалось, что пока он их носит, Иван всегда рядом с ним.
В очередной день он встал в 7 утра по своим часам, умылся, принял душ, пошел в кают-компанию выпить кофе. В такое время здесь мало кто заходил, и Эдам с наслаждением посидел в уединении, делая небольшие глотки и смотря в иллюминатор, в котором застыл ежедневный пейзаж — маленькая голубая планета на фоне небольшого желтого Солнца, словно капля неувядаемой росы в ярком пламени.
Он помешал синтезированную глюкозу в кофе — немногое же люди научились синтезировать, что можно было употреблять в пищу. Спирт да сахар, в большей мере. Остальное приходилось возить с собой и закупать по бешеной цене, если хотел испробовать, в разных уголках влияния Космофлота. Честно говоря, он совершенно не так видел свой первый исследовательский полет. Эдам представлял себе насыщенные приключениями дни, опасности, подстерегающие на каждом шагу, гениальные открытия, которые никто не совершал до него, новые места для колоний, за которые Космофлот отвалил бы гигантские суммы. Нет, ничего этого не было. Лишь унылый полет, череда сменяющих друг друга одинаковых дней. Он уже с трудом мог вспомнить тот день, когда они отчалили от МКС. Словно прошла вечность, а впереди была еще одна, такая же длинная и такая же скучная.
Сейдж встал из-за стола и положил кружку в утилизатор. Есть не хотелось и он пошел работать. Правда, он не знал, что делать, все файлы, которые были на компьютере, он прочитал и вложил себе в голову. Теперь он пытался сочинять. К своему сну он добавил пару рассказов, которые, хоть и не были столь впечатляющими, по его мнению были вполне сносными для человека, которому было суждено сто дней провести в космосе. Он зашел в кабинет... и остолбенел.
За его столом, спиной к нему, сидел связист, который в первый день полета представился Сержем и который сразу невзлюбился Эдаму. Он никогда после того разговора не общался с Сейджем, они словно не замечали друг друга, по крайней мере это старался делать он сам, крайне неуютно чувствуя себя под взглядом голубых врезающих плоть глаз. Тем более неожиданен был для него такой непрошеный гость. Он колебался между тем, чтобы начать разговор и уйти поскорей назад, к себе в каюту. Его колебания прервал холодный голос Сержа.
- Добрый день, мистер Сейдж, - он резко развернулся в кресле. Его голубые глаза не предвещали ничего хорошего. В них не было злобы, ненависти или еще чего-то темного, но светлого в них тоже не было, и они словно источали пустоту, от которой веяло холодом. Эдам поежился.
- Добрый день, Серж. Мистер..., - фамилию связиста он так и не узнал.
- Неважно. Я пришел по делу, - он развернулся обратно к компьютеру. Сейдж подошел к нему.
- Откуда у Вас — это? - он указал на экран, на котором был напечатан его рассказ-сон, от которого он тщательно бежал мыслями.
- Это... Мне приснился сон, понимаете ли. Очень странный сон... Я его решил записать на всякий случай, только и всего, - он был очень обеспокоен тем, что именно этот сон вызвал у Сержа вопрос.
- Сон? - в его голосе слышалось недоверие.
- Ну да. Кошмар скорее, знаете ли. Не очень приятно видеть такие сны.
- Я уж думаю, - в его голосе промелькнула усмешка, - и как давно вы видели этот сон?
- Ну около недели назад. А что такое?
- Нет, ничего, все в порядке, - он удалил файл, - Все в порядке, но, - тут он снова резко развернулся в кресле и встал. Его глаза оказались на уровне глаз Сейджа и, казалось, заглянули в его душу на мгновение, - но никогда никому не рассказывайте про этот сон.
И заметив в глазах Эдама немой вопрос, добавил:
- Вас могут ожидать крупные неприятности, если Вы этого не сделаете. И... Просто делайте свое дело, будьте аккуратны. Этот корабль не любит любопытных.
Сейдж кивнул.
- Всего Вам доброго, - он направился к выходу, но обернулся в дверях, - отформатируйте жесткий диск на всякий случай. Пусть сон останется лишь сном.
И он вышел.