Для меня она казалась молодой и, представившись просто, по свойски Лизой, я не сразу поняла, что эта статная женщина старше меня. Говорила она тихо, больше молчала и слушала, что совсем не свойственно педагогам, каковой она оказалась.
Не привыкшая к новым коронкам, она отодвигала в мою сторону всё, что не жевалось и не откусывалось, овощи и фрукты. Позже, слушая мою болтовню, она нечаянно съедала всё и удивлялась...
Так слово за слово цепляясь, я узнавала её.
Ещё будучи студенткой Бауманки, она привлекала кавалеров и своей внешностью, и скромностью,и мозгами, но замуж ей было втерпёж. Разочаровавшись не раз в достоинствах претендентов на руку и сердце, она увлеклась наукой, потом преподаванием в вузе и, наконец покорилась умному и неординарному Николаю.
Неплохой юрист, он увлекался не только работой, но и политикой. Деньги для него будто и не существовали вовсе. Жена, умница содержала семью с маленькой красавицей дочкой, что ещё надо. Благородство и честность не позволяли ему брать деньги за консультации и помощь. Воспитанный жить для общества, он считал унизительным принимать деньги за совет или помощь. Жить на одну её зарплату вскоре надоело Лизе, и она предложила пожить отдельно.
Николай заботился о дочке Никогда не отказывал в помощи Лизе. Такой брак закончился разводом...
Его под крыло взяла молодая энергичная женщина, обеспеченная, страстно желающая устроить достойную карьеру Николаю. Они уехали из страны и года 2-3 Лиза ничего не слышала о бывшем, хотя он не забывал дочь и присылал подарки на праздники.
Вскоре приехал сам в чём уезжал, не мало удивив Лизу. Она хорошо знала мужа и ни о чём не стала спрашивать. Альтруизм его не каждая может выдержать. Лиза всегда умела работать и зарабатывать, поэтому не нуждалась уже ни в материальной, ни в душевной поддержке.
Она не была одна, но и в душу больше никого не пускала.
Катя выросла, закончила вуз и в свои уже 35 лет тоже была одна. Как и мама ,зная несколько ин. языков, путешествует по миру, влюбляется и также, как и мама, быстро разочаровывается. Лизу это беспокоит. Часто, разговаривая с дочкой по телефону, осторожно спрашивает о её новом поклоннике. Получив неопределённый ответ, вздыхает и переводит разговор о новой работе.
Утром, до завтрака, я обычно погружаюсь в прохладные воды озера, делаю свои 150 движений кролем, 100 прыжков, благо в воде я вешу не 95 и радуюсь лёгкости своего тела морской коровы. Лиза уже час к тому времени занимается даоизской гимнастикой, вдыхая прану с небес. Потом мы проходим 2 круга по тропе здоровья, где она терпеливо слушает мою болтовню. Она любит ходить. Даже когда моя поясница требует незамдлительного отдыха, Лиза ходит вокруг скамейки или беседки, не останавливаясь. Она, может и без удовольствия, но терпеливо слушает мой трёп, только иногда просит уменьшить звук вещания, натренированный на последнюю парту.
После завтрака, если нет экскурсий, она удаляется в укромный уголок и изучает даоизм по книге, тренируя движения.
Я в это время иду на пляж прислушиваться и присматриваться к новым отдыхающим, делая вид, что читаю Честертона. Я конечно же читаю его рассказы, увлекаюсь потоком мысли пастора-сыщика, даже жалею, что нет бумаги и карандаша под рукой, чтобы записать всё ещё современные и созвучные моим, рассуждения, но люди рядом меня интересуют не меньше.
Звонки от Николая тоже были. - Коля звонит - улыбаясь говорит Лиза и отходит в сторонку... - Он обещал приехать к автобусу и помочь с чемоданом. Мы с ним остались хорошими друзьями. Он часто меня выручает в быту. У него и руки растут из нужного места. Я была у него дома. Всё как и прежде. Стол, кровать, книги и разбросанные вещи. Жилище уже престарелого холостяка, с чайником и упаковкой роллтона на кухонном столе. Он умеет добиваться своего, всё доводит до конца, но только не для себя... Ему нужна женщина-мама, а я просто женщина... Нам на расстоянии лучше.
Сейчас Лиза с удовольствием работает в школе, преподаёт английский. Высокая, стройная,спокойная внешне, невозмутимая, полная противоположность мне и этим притягательна.
Я уезжала... К моему удивлению, она попросила мой телефон, обменялись, зная, что вряд ли будем нуждаться друг в друге. Так, на всякий случай...
Хорошо жить...