Не поступила
В одном из киевских общежитий абитуриент Николай Чайковский уже который час репетировал монолог Гамлета, надеясь поступить в театральное училище. Изнурительная декламация утомила его: голос садился, голова болела, на лбу выступали капельки горячего пота. Решив, что перед экзаменом лучше отдохнуть и развеяться, он вышел на улицу.
Августовская прохлада пришлась по душе Чайковскому. Мягкий звёздный вечер настраивал на лирический лад, свежий ветер бодрил, развевал длинные волнистые волосы будущего актёра. Вообще образы Чайковского и вечера необычайно гармонично сочетались: стройный, высокий блондин с овальным, «лунным» лицом, ярко-зелёными, словно фосфорическими глазами, ямками на худых щеках и тонкими аристократическими губами. Изящные музыкальные пальцы, пластичные движения, элегантная одежда и умение её носить делали Чайковского человеком не от мира сего, необыкновенным образом переселившегося в наш прагматичный мир из богемного круга XIX столетия.
Прогуливаясь, он увидел девушку в скромном белом платье, которую он уже видел в общежитии, но тогда он был занят и не подошёл. Теперь же ему ничего не мешало познакомиться с ней. Чайковский безошибочно определил, что она провинциалка, скорее всего, такая, из-за которых на дискотеках дерутся бравые сельские парни за неимением альтернативы. Она же, судя по всему, сбежала от этих хулиганов, стремясь к красивой столичной жизни, к таким молодым интеллектуалам, как Чайковский, которые могут предложить нечто большее, чем пьянку, драку и сеновал. По-видимому, она мечтает о стихах при луне, шампанском, розах и завтраке в постель. Ему же хотелось блеснуть эрудицией, и он не сомневался в том, что сможет произвести впечатление на наивную простушку.
О таких, как она, Чайковский не мечтал. В его грёзах воображение рисовало холодную, роковую женщину, с мощным интеллектом, гордым, презрительным взглядом и неприступной натурой. Чайковскому хотелось пострадать, побывать на грани суицида, сумасшествия и алкогольной зависимости, но в последнюю минуту спастись, с головой окунувшись в театр. Да, есть люди, мечтающие о страданиях, ведь понятия «жена», «дети», «свадьба» и «семья» навевают на них жуткую скуку.
Незнакомка выглядела совсем не так, как мечта Чайковского. Её нельзя назвать красивой, но милой - вполне. Фигура не совсем 90-60-90: талия немного шире модельной, невысокий рост, но зато полная грудь, такая, какими щедро награждает природа провинциальных украинских девушек! Лицо приятное, простое, с таким легко затеряться в толпе или быть аферисткой: большие синие глаза, вздёрнутый носик, пухлые алые губы, способные на мощный засос. Длинные русые волосы завершали её образ.
Чайковский довольно долго изучал её перед тем, как подойти, словно писатель, нашедший прототип для своего персонажа. Выбрав, наконец, стиль общения, смоделировав первые фразы диалога и убедившись в том, что всё пройдёт гладко, он «лёгкой джазовой походкой» подошёл к незнакомке.
- Как нехорошо такой красивой девушке гулять ночью одной. Позвольте скрасить Ваше одиночество, - промурлыкал Чайковский.
Девушка, не привыкшая к такому лестному тону, немного смутилась и, собравшись с мыслями, ответила:
- Зачем на «Вы», мы же одного возраста. Я Маша, а одна, потому что репетирую басню Крылова «Ворона и сыр».
- Очень приятно. Николай Чайковский, можно просто Коля. Я тоже собираюсь поступить в театральное.
- Правда? - по-детски радостно вскрикнула Маша, но, осознав, что в ответе есть нотка сомнения, способная обидеть Чайковского, добавила. - У Вас, то есть, у тебя на лице написано, что ты актёр или художник, или музыкант. Точно, музыкант. У тебя же такие музыкальные пальцы, и фамилия.
- О да, сравнение с Петром Ильичом всегда льстило мне. В детстве я даже ходил в музыкальную школу и кое-что умел играть на рояле, но, повзрослев, понял, что искусство действия мне ближе искусства звука.
Высокие глаголы очаровывали Машу, уставшую от матов через три слова. Она наслаждалась не столько смыслом сказанного, сколько манерой говорящего, звуковыми модуляциями голоса, плавными жестами.
- Музыка, Чайковский - это так возвышенно! Почему у нас в селе слушают или матерный рэп или клубняк? Я сама не доросла до классики, но мне кажется - это сила.
- О да! Не только село, но и город погряз в мёртвой, однодневной музыке! Меня радует твоя сознательность. Двадцать первый век не дал миру ни одного гениального композитора, и боюсь, что не даст… Привыкли мы к формату песни в три минуты, к «гопцаце», извини за просторечие, а «привычка свыше нам дана, замена счастию она», как говорил Александр Сергеевич. Но если ты пожелаешь, я могу включить у себя на телефоне «Лебединое озеро».
Маша с радостью согласилась, хотя поклонницей классики она никогда не была.
Бодрые, весёлые звуки знаменитой композиции гения наполняли вечер ощущением лёгкости, воздушности и, что самое главное, искренности, которой катастрофически не хватало. Коля слушал с таким выражением, словно он - выдающийся музыкальный критик, а Пётр Ильич - начинающий композитор, который вживую играет ему своё произведение. Несколько кивков головой на протяжении мелодии, будто говорящих «хорошо-хорошо, играй дальше» убедили в покровительственном отношении любого стороннего наблюдателя, но не Машу, в упор не замечающую самовлюблённости нового друга.
- Как хорошо он сыграл, - сказала Маша, хотя на лице у неё было написано: «Как хорошо ты слушал».
- Прекрасно! Но что могут передать даже самые лучшие колонки? Нет, классику нужно слушать только вживую, в зале с хорошей акустикой, каких в Украине, к сожалению, очень мало.
Вообще эти высокие технологии убивают душу не только музыки, но и театра, и кино. Миллионы долларов тратятся на 3-D спецэффекты, трюки, взрывы, а вы покажите мне взрыв души! Нахваливают 3-D очки: в них, видите ли, эффект полного погружения в реальный мир. Читая стихотворение Цветаевой о неуловимости Бога, пролетающего мимо окон, я физически ощутил Его неуловимость, колыхнулся в сторону вслед за Ним и даже собирался протянуть к Нему руки!.. Вот оно истинное искусство, не нуждающееся в дешёвых спецэффектах.
Комедии Чарли Чаплина смешны без звука и цвета, не говоря уже отсутствии операторских выкрутасов и модном в сериалах смехе за кадром. За кадром смеются, а по ту сторону экрана - нет. Актёрское мастерство, талантливый сценарий - всё, что нужно и в комедии, и в других жанрах кино.
Критический пыл понравился Маше, решившей, что Коля способен не только восхищаться, но и клеймить, при этом и то, и другое он делает одинаково хорошо.
Не совсем уловив главную мысль Чайковского, она, стесняясь молчать, вставила:
- А мне нравятся советские комедии. Особенно «Приключения Шурика». А из заграничных - «Американский пирог».
Сказав это, она сконфузилась, испугавшись, что он, эстет, осудит её за примитивный вкус.
К счастью, Чайковский разделял её позицию.
- Зачем стесняться? «Американский пирог» - очень смешная комедия, и пусть поборники так называемого «высокоморального юмора» утонут в своём ханжестве. А комедии Джима Кэрри - это вообще нечто! Его мимика вызывает у меня восхищение. Настоящий комедиант должен шутить не только словами, но и невербально. Грубо говоря, он должен уметь кривляться, чего наши комики, строящие из себя супермачо и джентльменов, делать не умеют.
Воодушевлённая общностью вкусов Маша, вначале несколько стеснялась, а затем с азартом принялась обсуждать фильмы «Тупой и ещё тупее», «Не грози Южному Централу» и все части «Пирога».
Чайковский смеялся сдержанно, аристократически, немного обнажая ровные белые зубы, а Маша хохотала от души, особенно над шутками ниже пояса.
- Смешная шутка ниже пояса лучше несмешной шутки выше головы - афористически подытожил Чайковский, и с мастерством многогранного актера переменил тон беседы. Сейчас холодно. Мне стыдно, что я забыл о кодексе чести и не предложил тебе укутаться в мой пиджак.
Единственный раз в жизни, когда её плечи покрывали своей верхней одеждой, был у Маши, как и у многих, на выпускном, да и то, парень сделал это не от великодушия, а с одним-единственным, всем понятным намерением. Чайковский тоже вначале хотел переспать с ней, но, вспомнив теорию Фрейда сублимации сексуальной энергии в творческую, решил, что это может помешать ему на экзамене. Маша была полностью в его власти, а он не пользовался этим - такая позиция давала ему право считать себя выше животных и животноподобных мужчин.
Поотказывавшись для приличия, Маша всё-таки с радостью накинула на свои круглые, озябшие плечи колин пиджак.
Чайковский сделал мхатовскую паузу и без видимой связи со всем вышесказанным начал говорить:
- Вот ты спросишь меня, почему на экзамене я буду читать монолог Гамлета? (На самом деле Маша и не собиралась об этом спрашивать, но его вопрос прозвучал настолько убедительно, что она поверила, словно и вправду весь вечер хотела спросить только об этом). Я тебе отвечу. Я и сам Гамлет. Я и сам трагический герой.
В любой пьесе должен быть конфликт. В одних это конфликт отцов и детей, в других - богатых и бедных, умных и глупых, добрых и злых, влюблённых и невлюблённых. Гамлет - единственная пьеса на планете Земля, в которой представлен конфликт Человека и Мироздания!.. Ни мать Гамлета Гертруда, ни Офелия, ни тень его отца, ни череп Йорика, ни Лозенкранц и Рибенкранц, или как их там, не нужны в этой пьесе. На их месте были бы другие, они бы не предавали Гамлета, любили бы его, а принцу Датскому всё равно было бы плохо... Он уже чувствовал себя преданным, хотя бы потому, что родился на свет. Нигде: ни в нирване, ни в раю, ни в небытии он не нашёл бы себе покоя. Вот глубина, вот жизнь!
Лучше всего Гамлета сыграли, по моему мнению, Владимир Высоцкий и Евгений Евстигнеев. Высоцкий кричал так, что в первых рядах зрители ощущали животный ужас, опасаясь, что он сорвётся и бросится на них. Евстигнеев шептал, но этот шёпот оглушал даже последние ряды.
Вот говорю я с тобой о музыке, о юморе, смотрю на твоё ангельское лицо (Маша засмущалась), а сам думаю только о том, как бы завтра сыграть: по Высоцкому или по Евстигнееву?
Маша восприняла это замечание, как слова истинного художника, которому искусство дороже личной жизни, и восхитилась им в который раз.
- Существует даже отрасль науки «Гамлетоведенье», бесплодно пытающаяся объяснить этот феномен. Я сам не до конца понимаю, но образно представляю это так. Заброшенный многоэтажный дом посреди пустыря. Такой же заброшенный человек взобрался на крышу. Перед ним открывается прекрасная панорама города, города, в котором у него никого нет.
У человека всегда была мечта летать. Он летал на самолёте, во сне, прыгал с парашютом, но осознавал, что всё это не то. Посчитав, что именно сейчас и только он способен обмануть земное притяжение, парень прыгает и ощущает величайшее счастье мира - свободное парение. Казалось бы, стоит взмахнуть руками, и он полетит, но законы Мирозданья неумолимы - тело с бешеной скоростью врезается в землю. Мечта разбивается о реальность.
Этот монолог потряс Машу сильнее всего. Такое ощущение, что Чайковский сам всё пережил. Подпав под власть таланта, она, как наркоман, ждущий дозу, ожидала его слов, от которых она стала чуть ли не физически зависима.
Чайковский, как тонкий наблюдатель, видел это и не мог не порадоваться своему магнетизму. Он пленил девушку настолько, что предложи Чайковский вместе спрыгнуть с многоэтажки, Маша без раздумья бы согласилась. Физический контакт, даже поцелуй разрушили бы эту иллюзию, сделали бы из него простого смертного, доступного ей. Чайковский, борясь с основным инстинктом, прижал свои губы к её рукам и сказал:
- Я очень уважаю тебя, Маша. Ты человек, борющийся за свою мечту. В отличие от чеховских трёх сестёр ты не просто грезишь «В Москву, в Москву!», а собираешь всю волю в кулак и пробиваешь себе дорогу к славе. Простая, чистая девушка. Таких, как ты, не хватает в искусстве.
Маша от таких комплиментов растаяла, как сахар в горячем чае.
Это был достойный финальный аккорд мелодии вечера. Абитуриенты пошли в общежитие, надеясь хоть немного выспаться перед экзаменом.
Чайковский, безусловно, сдал экзамен. Тактика начать с шёпота Евстигнеева и перейти на крик Высоцкого произвела впечатление на приёмную комиссию, а его сексуальная неудовлетворённость органически перетекла в гамлетовское недовольство законами Мирозданья. Чайковский, помимо всего прочего, поблагодарил за успех дедушку Фрейда.
Маша же провалилась. Декламируя басню, она не могла думать ни о чём другом, кроме Чайковского. Его слова о трагичности так сильно зацепили Машу, что она автоматически употребляла трагические нотки в голосе во время чтения.
- Я понимаю, Мария, что потерю куска сыра можно расценить, как трагедию, но всё-таки мне кажется, что Вы ошиблись с жанром, - с сарказмом заявил ей голова комиссии.
Маша долго жаловалась на некомпетентность экзаменаторов, обильно поливая его белую рубашку солёными слезами, а Чайковский делал вид, что сочувствует. На самом же деле ему было глубоко наплевать, что ждёт бедную девушку, ведь главное, что первый шаг навстречу славе сделан!
2
Прошло несколько лет. Судьба Чайковского сложилась как нельзя лучше: он стал центральным актёром труппы, его гонорары за спектакль были одними из самых высоких в Украине, знаменитого актёра приглашали в несколько высокобюджетных фильмов.
В один осенний вечер он на своём чёрном мерседесе поехал на окружную, чтобы снять напряжение после утомительной пьесы в объятьях проституток.
По крыше барабанил мелкий, противный дождь, тёмная дорога освещалась фонарями и фарами машин других клиентов, лёгкий туман и клубы сигаретного дыма создавали атмосферу таинственности.
Чайковский, замечающий раньше по долгу службы детали, ускользающие от глаз обывателей, не особо зацикливался на фоне, сосредоточив своё внимание на женщинах. Среди торговавших телом он увидел несовершеннолетнюю, не по годам развитую девушку, которую бы менее наблюдательный мужчина мог бы принять за взрослую, рискуя оказаться за решёткой. Малолетку выдавал взгляд, ещё не полностью погрязший в пороке, но неотступно приближающийся к этому.
Далее перед Чайковским предстала однотипная галерея проституток. Девушки в коротких кожаных юбках, в колготках в крупную сеточку и чёрных лакированных куртках курили дамские сигареты и зазывали клиентов, изображая знойную страсть. Чайковский ненавидел наигранность, и хотя среди ночных бабочек были довольно аппетитные особы, снимать никого из них он не хотел.
Приглянулась ему другая девушка. Одета она дешевле, ноги её прикрыты, что Чайковский воспринял, как плюс. У некоторых из предыдущих девушек ноги были или кривыми, или толстыми, а демонстрируя недостатки, они вызывали у Чайковского подозрение о профнепригодности. Зато эта проститутка обладала большой грудью, на которой она и сделала акцент с помощью откровенного декольте. И что окончательно убедило Чайковского: девушка не играла перевозбуждённую нимфоманку, а спокойно курила сигарету, вызывая юношеские мечты о недоступной роковой женщине.
Чайковский подъехал к ней поближе, приподнял стекло и спросил имя и цену.
- Виолетта, - представилась она и назвала трёхзначное число.
Тут Чайковского переклинило. Простые черты лица этой девушки, её пухлые губы, синие глаза, русые волосы были ему знакомы. Отведя взгляд, и ещё раз взглянув на неё, он удивлённо спросил:
- Маша?
Девушка, подумав, тоже узнала своего клиента и, сев к нему в машину, саркастически ответила:
- Тут у нас все Жанны, Виолетты и Анжелы, а не простые Дашки, Машки и Наташки. Мужиков, видите ли, заводят французские имена!
Со времени их последней встречи Маша немного изменилась: голос огрубел, кожа стала не такой гладкой, зубы пожелтели от сигарет, глаза потускнели.
У Чайковского пропал разве что его молодой энтузиазм, во всём остальном он оставался мужчиной в самом расцвете сил.
- Как ты оказалась здесь? - спросил Чайковский после долгого молчания.
- Не поступила, возвращаться в село не хотелось, поработала уборщицей и дворником, но денег на жизнь не хватало, и я решилась стать проституткой. Дрянная история, не хочу рассказывать.
- А почему во второй раз не попробовала поступить?
- Честно говоря, кроме как актрисой, я никем быть не хотела и на другие специальности даже не подавала заявки. А на театральное я хотела попробовать на следующий год, но в моей жизни стало итак слишком много лицедейства. Каждому клиенту придумывай историю своего попадания в проституцию, милиции пытайся втереть, что просто мимо проходила, маме… Маме врать особенно больно: не могу, видите ли, приехать, ведь я на гастролях. Знала бы она, где и с кем я гастролирую!
Маша заплакала, что делала, видимо, редко, и тушь толстой чёрной змеёй расползлась по её щекам. Чайковский достал из кармана платок и утёр Маше слёзы, что очень тронуло девушку, о которой никто не заботился.
Маша продолжала о наболевшем:
- Жду не дождусь, когда проституцию легализуют. Надоело оправдываться перед оборотнями в погонах, делиться с ними своими кровными или расплачиваться натурой. Устала слышать, что мы язва общества, особенно от тех, кто едет сбросить к нам своё напряжение.
Чайковский полностью согласился с последними словами Маши, ведь у него в труппе тоже есть актёр, который на словах бичует «падших женщин», а сам вечерами заезжает к ним на огонёк.
- А ты что у нас в «логове порока» забыл? Жена надоела?
- Я не женат.
- Тогда неужели такому ловеласу, как ты, трудно найти себе женщину на вечер?
- Нет. Просто я устал врать. Актрис и поклонниц нужно увлекать пламенными монологами о том, что я Гамлет, Чичиков, Треплёв или Сатин. А я не Гамлет. Он выдуман, а я- жив. Надоело говорить женщинам, от которых мне нужен только секс, о родственности наших душ.
Здесь всё честно. Я хочу женщину - я её получаю, без притворства, лицемерия и наигранности. Наглядное олицетворение теорий Маркса и Фрейда. Грубо говоря, всё, что нужно человеку - это секс и деньги. Голову на отсечение, мне нужно ещё кое-что, но что именно - не сказать словами.
- А знаешь, чего я хочу?
- Чего? - с неподдельным интересом спросил Чайковский.
- Поцелуй меня.
- Так проститутки вроде бы не целуются.
- А ты поцелуй меня, как актрису. Я об этом со дня нашей встречи мечтала.
Тонкие губы Чайковского и пухлые Маши спались в не совсем любовном, но более чем дружеском поцелуе.
- А ещё я хочу послушать твои монологи об искусстве. Хочется возвыситься над этой дрянью.
- Я вообще-то подразочаровался в искусстве, но для тебя что-нибудь придумаю. Итак, современный украинский театр, по моему мнению, нуждается в первую очередь в талантливых драматургах, ведь хороших актёров в нём достаточно…
Так и стали друг для друга отдушиной Маша из мира проституции Чайковский из, может быть, не менее порочного, но прекрасного мира искусства.