Яркая вспышка, безжалостно высвечивающая картины в глубинах ненадежной изменчивой памяти, и я снова ненадолго обрела Любимого, когда-то затерянного в лабиринтах времени. Почти забытого мной Художника. Встреча произошла так внезапно, что я даже не сразу узнала его. Да и возможно ли подготовиться к столкновению двух разноименных начал в холодном огромном мире, где привязанность определяется через частичку «не», и озябшие души жмутся друг к другу в надежде согреться. Я собирала букет из осенних листьев для маленькой дочери в заброшенном парке, когда он задел меня плечом и листья веером рассыпались по земле…
Мы стояли на мокрой пустынной аллее. Мужчина и Женщина пока совершенно чужие друг другу. Он смотрел на меня задумчиво и устало. Близорукий прищуренный взгляд будил во мне какое-то воспоминание, но осознать какое именно я не могла и просто молча наблюдала как ветер треплет его черные волосы, уже изрядно тронутые сединой. «Наверное по ним приятно провести рукой», - как-то невпопад думала я. Он первым вышел из оцепенения: «Извините, что толкнул Вас, я задумался, со мной такое бывает»,- тихо и медленно проговорил он, словно ожидая ответа, и когда его не последовало, наклонился и поднял оброненный мною букет из осенних листьев. Мягкий бархатный баритон как и взгляд почему-то задел меня. А когда наши пальцы соприкоснулись, горячая волна пробежала по моему телу стихийная и неведомая ранее. Севшим от волнения голосом я прошептала «Спасибо» и хотела идти, скорее бежать, от его взгляда, голоса рук, но он неожиданно улыбнулся и сам зашагал прочь, ссутулившись и засунув руки в карманы коричневой кожаной куртки. Избавив меня от мучительной необходимости самой отрываться взглядом от его темно-карих грустных глаз.И когда он почти скрылся за поворотом, я вскрикнула от боли и радости узнавания одновременно и, бросив букет, побежала за ним по яркому влажному ковру из листвы и хвои. Он видимо скорее ощутил, чем услышал мой крик, потому что застыл на месте не поворачивая головы, словно прислушиваясь к чему то внутри себя, а не к глухому эху осеннего мокрого леса. Догнав, я обняла его за плечи и заглянула в глаза. В них плескалась тоска, и плясали бесовские искры.
Начался холодный осенний дождь. Он молча взял меня за руку и повлек за собой. Когда тяжелая металлическая дверь с лязгом захлопнулась, навсегда отсекая от меня прошлое, я поняла, что хочу только одного – согреть его, продрогшего под дождем. Мокрый и растрепанный он стоял передо мной глупо и растерянно улыбаясь. Здесь в полупустой квартире, обставленной больше мольбертами, чем мебелью, выглядя почему-то намного старше, чем на улице. Я отчетливо видела седую щетину, припухшие воспаленные веки и сгорбленные плечи, но волна необъяснимой, беспричинной нежности уже накрыла меня. Последние миллиметры твердой почвы из под моих ног ушли, когда я первая коснулась его сухих горячих губ, и он после некоторого замешательства ответил мне.
«Просто обними меня», - сдавленно прошептал он, отворачиваясь к стене. Я осыпала поцелуями его шею, лицо, обнаженную грудь, успокаивая и утешая. «Ты просто устал», - тихо, но горячо шептала я. Пугаясь своего дрожащего «ты» и тут же радуясь ему. «Хочешь мы вместе уедем к морю? Ты продашь картины, и мы купим маленький домик на побережье, ты будешь рисовать тонущее в море солнце и чаек в лазоревом небе, а ночью тереться щекой о мою грудь и рассказывать, рассказывать мне обо всем что тревожит и мучает тебя…» Когда он, обмякнув и успокоившись, уснул, я вышла из спальни бесшумно прикрыв за собой дверь.
В гостиной с мольбертов и стен на меня смотрели десятки полуобнаженных женщин. Изящные, черноволосые с маленькой грудью они поразительно походили друг на друга внешне и в то же время были абсолютно разными. Я подолгу рассматривала каждую, невольно любуясь плавными изгибами их тел, пока не увидела ее. У женщины в фиолетовой полупрозрачной тунике, сидящей на садовых качелях вполоборота с букетом сирени были большие сияющие глаза. Грустные, но в то же время кричащие о чувственной любви, к тому кто ее рисовал. Внизу портрета углем неаккуратно и размашисто было подписано «Анна». .Она казалась нежной и страстной одновременно. Грация и легкость полудевочки полуженщины была передана в повороте головы и легкой улыбке в излучинах губ столь виртуозно, что казалось, она сейчас сойдет с портрета и побежит туда куда устремлен ее восторженный взгляд….
Вернувшись в спальню, я обняла спящего и положила голову ему на грудь. Но даже закрыв глаза, я продолжала думать о женщине в фиолетовой тунике. Пыталась представить ее бегущей навстречу ему по весеннему цветущему саду. Легконогую и воздушную. Вот она оказывается в его сильных объятиях и розовые маленькие соски набухают и темнеют под его пальцами. Акварельные умиротворяющие фантазии окутали меня волнующей дымкой. Я не заметила как уснула.
Меня разбудило чье-то осторожное прикосновение. Она сидела на краешке кровати точно такая как на портрете. «Ты совсем не похожа на них»,- с грустной улыбкой проговорила она, внимательно вглядываясь в мое лицо и добавила , -«И первая, так много думаешь обо мне». Почему-то захотелось улыбнуться ей в ответ. И когда я сделала это, она дрогнувшим голосом еле слышно произнесла «Можно мне дотронуться до его волос?»Я молча кивнула ей на спящего. Ее тоненькая рука легла на его лоб, скользнула по спутанным еще влажным прядям. «Как же я соскучилась»,-выдохнула она. «Он чувствует твои прикосновения?»,- спросила я, с трудом сдерживая слезы. «Раньше чувствовал, теперь не знаю»,- не сразу ответила она, растерянно улыбнувшись. «Анна, послушай,»- я взяла ее за руку, - «Если тебе неприятно, я уйду…» Она покачала головой, - «Оставайся…Увози его к морю…Отогревай…» Ее голос еще звучал в комнате, а на кровати кроме меня и любимого уже никого не было. Я плотнее прижалась к нему мокрой от слез щекой и закрыла глаза.
Море ласково плескалось у наших ног, на горизонте сливаясь с небом. Соленые брызги мгновенно высыхали на загорелой разгоряченной коже. Мы бегали по прибрежному песку, смеясь и дурачась как дети. В полдень, когда солнце становилось особенно обжигающим, мы прятались от зноя в нашем маленьком домике, утопающем в цветущих акациях и обвитом диким виноградом. Сидя на прохладном деревянном полу я кормила его черешней, в жадности с которой он ел, отчетливо видя плотоядную жажду жизни, столь волнующую меня. Сладкий сок спелых сочных ягод стекал по его шее дальше на грудь. Я слизывала красные струйки, поглаживая рукой его ягодицы сквозь натянутую синтетическую ткань плавок.
Безумные дни, сливающиеся в один, наполненный солнцем отрезок времени, чередовались с ночами. Обычно я долго и терпеливо ласкала его уставшую плоть руками и губами, не испытывая отвращения или скуки, и когда он, наконец, овладевал мной, чувствовала себя гордой женщиной-амазонкой. Вновь победившей в неравной схватке с капризным временем и своенравным бытием. И крик, который он все-таки срывал с моих губ был скорее победный клич или гимн любви и ее силе. Он не справлялся с дыханием и обливался потом, то замирая, то пульсируя во мне, я подчинялась каждому его движению и с очередным толчком все громче выкрикивала его короткое имя. Постепенно растворяясь в южной ночи, сливаясь с запахами магнолий и олеандров. Сочная нагая луна вливала в расширенные зрачки его подернутых дымкой страсти темных глаз свой неверный будоражащий свет. Он иступленно и жадно отбирал мое тепло, причиняя иногда боль, которая волшебным образом превращалась в наслаждение. И когда, наконец насытившись, он затихал и обессилено падал на мое тело, я уже не принадлежала себе. Только ему и душной южной ночи. В посткоитальном полудремотном блаженстве он бессвязно и невнятно что-то шептал. Я различала только «Добрая нежная девочка,прости старика» и гладила его растрепанные мягкие волосы. Шум прибоя довольно скоро убаюкивал его, и он засыпал с улыбкой как ребенок, прижимаясь колючей щекой к моей груди. ..А я любовалась спящим, лихорадочно запоминая каждую черточку его лица, и даже верхняя тонкая губа, так раздражающая днем, сейчас совсем не отталкивала меня. Я знала, что время безвозвратно капитулировало. Не существовало вчера и никогда не наступит завтра…В мире оставались только ровное дыхание любимого и фрагмент южного иссиня-черного неба в проеме распахнутого окна…
…Но рассвет все-таки каждый раз наступал. Я открывала глаза с первыми лучами солнца и тесно прижималась к нему, возбуждаясь от близости мужского тела. Иногда перед самым рассветом появлялась Анна. Она садилась на край кровати, касалась его седых волос, брала за руку или просто рассматривала с нежностью и удивлением. Спящий начинал стонать и метаться во сне. Однажды он сжал ее руку и довольно отчетливо прошептал «Анечка…». Босая и без одежды я молча вышла из дома в предрассветный туман. Сердце бешено колотилось, на ватных, непослушных ногах я кое-как добрела до моря и нырнула в прохладную воду.
Когда я вернулась, он сидел на кровати, и по его бледным небритым щекам текли слезы. Я положила руку ему на плечо. «Что случилось?» - тихо, но решительно спросила я. Море возвратило мне силы, и я готова была отдать их ему. Но ответа не последовало, он смотрел в одну точку на желтых блеклых обоях, словно не слыша и не понимая меня. Но вскоре вздрогнув как от внезапного пробуждения и дрожа всем телом, он прильнул губами к моей мокрой холодной руке. «Не оставляй меня»,- прерывисто твердил он как помешанный. «Я никогда не оставлю тебя», - твердо обещала я, сходя с ума от боли и нежности. Одна часть меня безумно хотела успокаивать и отогревать его, а вторая была готова бежать без оглядки из дома обвитого диким виноградом, пытаясь из последних сил выкарабкаться из гигантской воронки, все больше затягивающей меня.
Он стал все чаще уходить из дома, иногда прямо на рассвете, когда море на горизонте становилось розовым, а возвращался только под вечер. Неверными, усталыми шагами, как побитая старая собака. Вставал в дверях и смотрел на меня блуждающим, воспаленным взглядом, из-под длинной неряшливой челки, словно ожидая удара или крика. От него пахло хорошим коньяком и дорогими сигаретами. Явственно и неизменно. Этот запах преследовал меня на следующий день, когда я сидела в тихом пустом доме перед единственной непроданной картиной, прислушиваясь к шуму прибоя и крикам чаек. «Так ли это романтично и красиво – умереть от любви?» - борясь с отчаянием и усталостью шептала я, обращаясь к Анне. Она отвечала печальным, понимающим взглядом. Иногда мне казалось, что я слышу ее тихий голос «Я знаю, что ты скоро уйдешь…»
Прошлое все отчетливей напоминало о себе, вторгаясь в мои короткие нервные сны. Бегущий за воздушным змеем темноволосый подросток радостно смеялся устремив в небо свой полный восторга взгляд…Девочка кружась перед зеркалом в голубом пышном платье кому-то весело кричала «Помотри на меня»… Эти образы тревожили, не давали полностью забыться. «Я знаю, что ты скоро уйдешь…» - тихий голос Анны прерывал тягостное полузабытье. Однажды она протянула мне сложенный вчетверо листок бумаги.
С предощущением неминуемой беды я принялась разбирать полудетский неаккуратный почерк.
«Мама, когда ты исчезла, Настенька и я долго плакали. Потом папа запретил нам говорить и вспоминать о тебе. Вчера Настеньке приснилась красивая тетя и сказала, что ты жива, любишь и помнишь нас. Я не удивился, потому что никогда не верил, что ты умерла. Настенька второй день ничего не ест Сидит с плюшевым Мишкой на диване и плачет…Мама возвращайся к нам, где бы ты ни была…»Слезы, падая на неровные строчки, оставляли чернильные кляксы. Мне показалось, что я снова слышу голос Анны«Я знаю, что ты скоро уйдешь…» Я встала на колени перед кроватью и прикоснулась губами к руке спящего, беззвучно прошептав «Прости меня»…
Поднимаясь по каменистой тропинке к шоссе я столкнулась с молодой рыжеволосой женщиной налегке спускающейся к морю. «Простите, где здесь Приморская 15?» - взволнованно спросила она, нервно теребя сумочку и отводя взгляд зеленых заплаканных глаз. Я нашла в себе силы улыбнуться. «Вы почти пришли»,- и махнула рукой в сторону маленького домика, увитого виноградом…
Поезд увозил меня прочь из Южного Маленького города. Я смотрела в окно сквозь слезы на мелькающие виды, когда очередная вспышка ослепила меня…
…. Я стояла на влажной усыпанной листьями аллее заброшенного парка и растерянно смотрела вслед уходящему немолодому мужчине. Наконец развернулась и пошла обратно навстречу бегущей ко мне маленькой девочке в красной куртке, сжимая в руках букет из осенних листьев…