За вечерним кофе с коньячком Дмитрий, мой давний приятель и сосед по даче, неожиданно спросил : « Не рассказывал ли я, как мы с сослуживцами парились в бане с Чойбалсаном?»,
-С маршалом? Так он давно умер.
-Да, нет! С Чоном. Моим конструктором. Я тогда в конструкторском бюро работал. Забавный мужик был. Большой выдумщик и озорник.
-Расскажи.
Пришел он к нам из какой-то Московской киношной конторы. Работал споро. Красиво. Виртуоз карандаша и индийской резинки . Со странностями, правда. Как будто с другой планеты упал. Хотя, что ожидать от киношников? И чертежи свои подписывал: Чойбалсан. На вопрос: «Почему?», - отмалчивался. Тайна какая-то за этим скрывалась. Делиться ею не стал. Да и мы не допытывались. За ним закрепилась кличка Чоно - уменьшительное от Чойбалсана. Родом он был из Средней Азии, куда эвакуировались его родители в начале Отечественной войны. Паровоз впервые увидел, когда направлялся со сверстниками в столичный институт. Рассказывал, как их от испуга прямо-таки сдуло с платформы, когда машинист огнедышащей грохочущей железки выпустил пар из котла. За время учебы немного освоился в столице. Женился на сокурснице из общежития и родил двоих детей. По окончании института часто бывал в родных местах в командировках. Семейный бюджет пополнял. По этой причине столичные нравы усвоил плохо и зачастую попадал в курьезные ситуации. Стоит, например, после кружечки пива у подъезда своего дома — жизнью наслаждается, пивные пары из себя выветривает, что бы перед женой предстать в виде ангела. Вдоль дома неспешно шествует парный милицейский патруль. Ему бы кротким взглядом проводить этот патруль, да поговорить захотелось — значимость свою пивом раздутую продемонстрировать соплякам в форме. Он и говорит: «Что вы здесь ходите — полковнику отдыхать мешаете?». Патруль, как по команде «левым плечом марш» развернулся и, скрутив обидчика, препроводил в зону отдыха милицейского участка. Там он и отдохнул, и наговорился, и ангелом обернулся. И подпись Чойбалсана тычком волшебной палочкой по почкам в его собственную превратилась.
Как-то коллеги пригласили его в баню. Чоно согласился, предупредив, что в бане никогда не был. Ему пообещали показать русскую парилку во всей красе и уверили в обретении неизгладимых впечатлений. Коллеги его не обманули. Баня на проспекте Буденного в Москве тягаться с Сандунами, конечно, не могла, но отличалась чистотой, отменной парной и доступностью: как по цене, так и по местоположению. Туда и отправились мужики в пятницу после работы. Прихватили с собой, кроме веников собственной заготовки, пива, воблы да помидорчиков с огурчиками. Не забыли немного водочки да колбаски. Расположились в предбаннике. Разделись. Чоно с интересом оглядывался вокруг. А вокруг суетились, слегка прикрытые белыми простынями, потные существа с красными рожами и такими же красными телами. Часто волосатыми, как у чертей с картинки. Их подвижные рты с жадностью поглощали пиво и закуску. Чойбалсан сглотнул слюну и посмотрел на нас. «Не сейчас. Сначала париться», - сказали ему и направились в помывочную. Там, обдав кипятком скамью и запарив в шайках веники, прошли в парную. Сидели молча, наслаждаясь наполняющим тело теплом. Вскоре вышли из парной и окунулись в бассейн с холодной водой. Чоно стоически сносил ритуальные действия коллег, ожидая скорой кульминации: пожирания запасенного жертвоприношения. «Не сейчас!», - сказали коллеги, когда Чойбалсан стал энергично потирать ладони. Снова зашли в парную и ждали, когда откроются поры. Дождавшись, отхлестали Чоно вениками и под красные ручки вывели к бассейну. Охладили и разрешили выпить кружку освежающего пива. Когда ему предложили пройти в парилку еще раз, он заупрямился, но коллеги были к сопротивлению новичка готовы и отправили его на жаровню еще раз, повторив все процедуры. Теперь пива он мог пить сколько хотел. Ему составили компанию и достали воблу. Завязалась беседа. Чоно захмелел, расслабился и вступил в беседу со своим рассказом, призванным укрепить его авторитет перед коллегами — сопляками. Проходил он службу в диверсионном подразделении. Начались крупные учения и ему поручили взорвать (условно, конечно) хорошо охраняемую переправу. Облачили его в легкий водолазный костюм, снабдили баллоном с воздухом и имитатором взрывчатки. Благословили матом на подвиги и пообещали все муки ада, если задание он провалит. Течение было быстрым, вода мутной, а имитатор тяжелым. До переправы диверсант добрался благополучно. Теперь нужно было обнаружить заранее оговоренную опору и закрепить на ней имитатор. Чоно знал, что с берега в воду проложены мостки, где местные хозяйки стирали белье да рыбаки причаливали свои лодки. Он подобрался к краю мостков и осторожно высунул голову из воды. На его беду рядовой Иванов, грубо нарушая уставы и наставления караульной службы, в это же самое время справлял большую нужду в реку с того же края мостка. Не услышав ожидаемого всплеска воды, бдительный часовой поглядел в воду и ужаснулся: из воды торчало нечто серое с хоботом и в огромных очках, замазанных коричневым месивом. Его автомат взлетел вверх, а затем опустился прикладом вниз на изгаженную голову диверсанта.
На мостках на коленях стоял часовой со спущенными галифе и судорожно пытавшегося втянуть на мостки незадачливого условного противника. Так кучка дерьма, во время упавшая с неба на голову противника, сорвала его коварные замыслы.
Посмеявшись, коллеги разлили водку в пластиковые стаканчики и выпили за здоровье рядового Иванова и спасенного Чойбалсана.
После третьего посещения парной Дмитрий стал невольным участником инцидента с малахольным чечако, собиравшегося ошпарить свою лавку. Тот, пятясь спиной вперед, отходил от крана с полной шайкой кипятка. Свой идиотский маневр он усложнил крутым разворотом и, столкнувшись с Дмитрием, опрокинул на него шайку, окатив кипятком низ живота, причинное место и ноги. Не забыл и себя, когда, осознав масштаб бедствия, в испуге перевернул тазик с остатками воды на живот. То, что они одновременно выкрикнули, мало походило на «ой!», зато хорошо передало ощущение боли. Ошпаренные отправились в предбанник осматривать повреждения. Каждый свои. Через несколько минут Дмитрий отправился в парную проверить возобновится ли боль от жара, а малахольный оделся и удалился из бани.
Время неумолимо склоняло компанию к завершению банных процедур. Отмыт был мыльной пеной Чойбалсан и обработана березовым настоем его голова; закончилось пиво и завершился коллективный массаж утомленных тел. Пришла пора собираться домой. В это самое время прозвучало предложение отужинать в домашней обстановке у одного из нас, живущего неподалеку. Компания оживилась и торопливо облачилась в одежды.
Такси остановилось у старого двухэтажного дома на Краснобогатырской улице. Нас ждали. Свекровь с невесткой заканчивали сервировать стол. Гостеприимный хозяин предложил гостям выпить по маленькой и стал показывать свое жилище. После беглого осмотра комнат, остановились в кабинете хозяина. Ее главной достопримечательностью была стена, увешанная хоккейными клюшками с автографами знаменитых хоккеистов — друзей детства нашего хозяина. Последовал краткий экскурс в историю каждой из них. Пригласили за стол. Произнесли подобающие случаю тосты. Женщины хлопотали вокруг стола и следили за тем, чтобы у гостей было всего в достатке. Это обстоятельство оживило память захмелевшему Чойбалсану и он развлек собравшихся рассказом о застолье в Средней Азии, где с женой, впервые посетившей здешние места, отдыхал у друзей.
За столом восседали только мужчины. Участие женщин в беседах не предполагалось: роль их сводилась к выполнению этикетных и ритуальных действий, связанных с трапезой. Вполне естественно, что жене Чойбалсана отводилась та же роль: покорной и бесправной женщины Востока. Жене такая роль по вкусу не пришлась. Она была взбешена и еле сдерживалась. Чойбалсану, вкусившему мусалас из пущенной по кругу пиалы, отведенная ему роль вскружила голову и когда сотрапезники, в знак благодарности стали бросать женщинам куски статусного мяса, швырнул с наглой рожей кусок своей жене. Та ловить мясо не стала, но подняла его с пола и с каменным лицом направилась к мужу. Чойбалсан не успев в полной мере, насладиться своим высоким положением, получил сильнейший удар по хребту. Затем ласковые женские руки мясом помассировали ему лицо и, чуть не лишив зубов, вогнали лакомство в рот. «Кушай, дорогой! Ты его заслужил», - прошипела она.
Гости попрощались с гостеприимными хозяевами и пошли ловить такси. Перед тем, как машина тронулась с места, одна из женщин сунула в руки Чойбалсану пакет с большим куском курицы, вкус, которой он особенно нахваливал. Такси остановилось по указанному адресу в Вешняках. Двое коллег выволокли уставшего Чойбалсана из машины и зашли в подъезд многоэтажки. Долго катались на лифте, отыскивая нужную квартиру, номер которой не смогли узнать от пошедшего в несознанку Чойбалсана. Около трех часов ночи коллеги на одном из этажей услышали за дверью повизгивание собаки. «Собака твоя?», - спросили Чойбалсана. Он что-то промычал и покачал головой. Собака за дверью лаем опровергла сказанное. Поверили собаке. Позвонили в дверь и передали с рук на руки ценный груз жене. Облегченно вздохнув, коллеги попрощались и разъехались по домам.
В это время за дверью квартиры, куда попал несознанщик, Чойбалсан пытался угостить курицей жену, расхваливая ее неповторимый вкус. Женщина молча взяла предложенный ей кусок, огрела кулаком мужа по хребту, помассировала куском его лицо и, чуть не выломав зубные протезы, вогнала лакомство ему в рот, прошипев: «Кушай, дорогой! Ты его заслужил».
Последующие дни Чойбалсан пытался найти ответ на вопрос: «Почему в парилке стены были украшены хоккейными клюшками?».