Мотобот

  Ему 101 год и еще в 2010-м никто б не узнал в нем построенный в начале века в Германии гидрографический бот. О том, чтобы спустить его на воду, не могло быть и речи – гнить и гнить ему на задворках Богом забытой лодочной стоянки…
 Этот катер стал третьим детищем Пенсионера. Почему он занялся такой потрясающей хреновиной, внятно объяснить не в силах никто. Он сам написал книгу о «Дункане», втором своем катере, но нет там полнообъемной разгадки причин столь стойкого сумасшествия. Книга читается лихо, написано дневниково-документально, но есть там все – голод, холод, тяжкий труд, океан непонимания, криминал, бандитство, благородство, косорукость профессионалов и виртуозность дилетантов,  жадность и чванливый снобизм. Кто чем грешил, тот тем и засветился на страницах «Пиратов Балтийского моря».
 А чумовой капитан через всю книгу стойко ведет читателя дорогой позитива. Не иначе – натура такая…
 Да-с, так вот, о причинах. Ну, вот приперло человеку старый катер восстановить, понятно… Но он же человек трезвый, в курсе цен. И с одной пенсии даже гайку на винт не купишь. Спонсоров искать? Хе… А вот об этом, в частности, книга. Ведь набита под завязку наша страна теми, кто живет примазыванием. Возьми у такого грош на хорошее дело – отнимет все, когда готово будет. Кинуть доверившегося тебе человека у этой мрази почему-то считается шиком, а не подлостью. И именно поэтому Пенсионер все сделал сам.
 Все.
 Есть расхожая фраза – ради чего-то там я, мол, готов умереть. А попробуйте ради этого чего-то жить! Зимой на лодочной стоянке в ржавом железном холодном катере без света и воды – на них денег нет. Три года. Питаясь крысиными супчиками и вкалывая по десять часов кряду. Кто зимой в лес ходил надолго, подтвердите – чаю попить – на полтора часа проблема – дрова собрать, льда наколоть, ветер аннулировать, разжечь, согреть, пальцы размять, чтоб кружка из рук не выпала...
 А «Дункан» вышел в Неву в 300-летие Российского Флота под оригинальной паровой машиной. Оригинальная – это, значит, родная. Столетней давности. Все слышали фразу «поднять пары». Что это? Это сорок часов. Таскать дрова, топить, выгребать шлак, следить за паром, температурой, черт знает, чем еще, устраняя постоянно всплывающие повреждения – сто с лишним лет технике. Все – оригинал. И все в тесном железном ящике. Поразвлекайтесь, хотя бы мысленно.
 Подвиг, подвижничество, слава? Ага, как же. Налетели соколы:
 - Продай, отдай.
 - Нет.
- Так возьмем!
 Когда к делу честного отъема чужого имущества подключили администрацию города, катер улизнул в Финляндию – шансов остаться в России судном, и носить это гордое имя у него не было. Стал бы он помесью заблеванного кабака с публичным домом. И грохнул бы его в конце концов по пьяни бык о бык. То есть уважаемый состоятельный человек об опору моста.
 Что было дальше – берите книгу, читайте. Скажу еще только одно на эту тему – к быкам у меня отношение резко презрительное. Но не все люди с деньгами – быки, как ни странно. За одного ручаюсь. Это Ходорковский. Ничего не спросив, он выкупил подъем судна, утопленного косорукими датскими спасателями, не предъявил на него прав, и ничего не потребовал взамен. И стоит теперь «Дункан» в германском музее. Там он еще сто лет проживет, минимум, порядки там, что надо. И законы есть и работают – никто его не умыкнет. Спас человек частицу истории парового флота.
 Скажете – непатриотично? Фига вам. Если тебе интересен до боли зубовной легендарный катер, то можешь напрячься и съездить в Варнемюнде, прийти на пирс, взойти на борт и все потрогать руками. И стать за спиной Пятнадцатилетнего капитана, снять, как и положено, за десять минут картинку, и взяться за столетний штурвал, направив свою мечту за капитаном Грантом. И бронзовый компас с готическими румбами доведет тебя в гавань детства.
 А вот на частную стоянку под элитным муравейником на реке Ждановке в Санкт-Петербурге ты не пройдешь – ротвейлеры порвут. Что останется – менты растащат на сувениры.
 Вы можете втирать мне, что угодно, но шила в мешке не утаишь – тот, кто сносит трехсотлетние здания в Биржевом переулке, чтоб сляпать стеклянный отель, кто раскурочил Знаменскую, устроил из Крестовского острова лесоповал, опозорил Мариинский театр и Морской порт – быдло. Без скидок. И ради даже призрака денег он (она) раскурочит что угодно – от старого катера до утробы собственной матери. Как всегда, бессмысленно и провально. Ведь прикол в том, что существа с криминальным сознанием обречены на провал ввиду примитивности мышления – даже великий урка Сталин продул игру в коммунизм, более грамотные Черчилль с Рузвельтом его в легкую обыграли. Не думайте, что у Матвиенко, Полтавченко и Путина шансов больше. И логика игры такова, что даже промежуточное созидание уголовником заканчивается разрушением. Не для созидания его дьявол выстругивал. На всем, что они делают – дьяволово клеймо. И любые отношения с тем, от кого смердит государством – сделка с дьяволом. Провал. Если хочешь что-то СДЕЛАТЬ, делай сам.
  А, да, почему уголовники? Отсылаю к нетленному «Золотому теленку»: «Все крупные состояния нажиты преступным путем». Еще, кстати, разок о примитивизме их сознания – они почему-то считают, что хоть кто-то из живущих в Российской Федерации, об этом не знает. Кретины.
 А будущий «Нептун» гнил себе и гнил. Основательно надраться надо было, чтоб распознать в покосившейся деревяшке, заросшей бурьяном, отменный породистый бот. Кэп его по трезваку разглядел. Во, глаз, капитанский, едрена вошь… Он, действительно, КДП на пенсии. И вот тут я подхожу к тому, что, на мой взгляд, стало причиной его стойкой тяги к старым маломерным судам. Конечно, это только одна из граней данного сумасшествия, но, похоже, существенная. Лезть в «Капитана Врунгеля» Некрасова не буду, так, на память: «Слова-то какие! Дальнее плавание… Даль… Простор… Пространство… Плавание… Движение… перемещение… Значит, так и скажем – перемещение в пространстве». А капитан дальнего плавания, КДП? Мостик, рубка, океаны, шторма, виски «Чивас Ригал», рассвет над Бискаем, море Уэддела бездонной прозрачности, и девки в портах? Вообще-то это директор плавучего завода. И у станков не работяги, восемь часов, и – шасть домой, а тут же, рядом живут, в тесной коробке без баб. И народ своеобразный – сами поразмышляйте, что это за зверюга дикая - русский моряк. И прикиньте, каково им командовать. Да еще так, чтоб слушался. И это все в загранке, а за плечом – замполит, на него не обопрешься – враз в навоз угодишь. И ведь его, козла, еще и беречь надобно, выйди он в свежак на палубу – любой член команды рад будет ему под ноги маслица плеснуть. А с тебя в порту приписки все сдернут за его пируэт за борт, вплоть до шкуры. И для команды ты, поэтому, где-то в глубине их душ – шкура. Так что и за своей нехило бы приглядеть. Какой тут, к собакам, рассвет над океаном?
 И ведь вот оно, море, рядом же, дюжина метров вниз с крыла моста, и запах его, и бесподобный цвет пробитой солнцем океанской волны, а радист нажрался, и волновод не сболтил – кранты радару. Чуть в маяк не въехали…
 Море, море… Близок локоть, а не укусишь. Только что свои грызть остается. Где выход? И будешь ты рад хоть алмазным надфилем себе посудину из кубометра чугуна выточить, чтоб на самом деле – в море. Один на один. Чтоб ни одна зараза помешать не смогла. Чтоб напиться морем всласть, в одиночку, как закоренелый алкан перед зеркалом. Алчуще и жадно…
 Но Кэп живет в таком месте, где круглый год открыта охота на мечту. Из всего имеющегося оружия – от ПР-76 до бронетехники, законодательства, и кредитной системы под 36%. Это Российская Федерация, прошу с Русью не путать. Мечтать тут категорически запрещено. Воплощать – риск на грани фола. Первую мечту он воплотил, пришлось продать, чтоб в живых остаться. Вторую еле спас – через весь Балтийский океан на паровой машине прочапал. Каб не финны и немногие оставшиеся после геноцида русские психи, шиш бы чего вышло.
  Дьявол с двух раз не сожрал, Бог троицу любит – Капитан взялся за «Нептуна». Когда судно начало приобретать родные очертания, зашевелилась стая соколов, налетели, гниды. Кто из злорадства, кто с умыслом. Всплыли предложения помочь материально. Но Кэп – моряк, знает, что за вещество всплывает и не тонет. Благодетелям был указан конкретный адрес, где их ждут с подобными предложениями. Дальше пошло по известной схеме – зашевелилась продажная власть.
 - У вас задолженность за гараж, доступ запрещен…
 - Судовой билет невозможен ввиду возраста судна…
 - Техосмотр? Вы охренели!!!
 -  Да все ж работает…
 - Неважно, вам нельзя…
 - Конструкция вашего рундука не соответствует типовому проекту…
 - Вам запрещен доступ к судну в связи с антисанитарной обстановкой в зоне стоянки вашего катера…
 - Пойдемте, проверьте обстановку.
 - Вот еще, буду я ходить, есть акт…
 -  Акт мною не подписан, составлялся в мое отсутствие.
 - Вам посылали e-mail.
 - У меня компьютера нет.
 - Ваши проблемы…
 И так далее.
 Я б при таком раскладе, честно скажу, или руки б опустил или б поднял на кого. Так, что не откачали бы потом. Как Кэп все это провернул, не в курсе, но к июню катер был готов к спуску на воду. Он наскреб грошей, и мы погнали в Турку за навигационным оборудованием, оставшимся у него от прошлых эпопей. Добавилась в этой истории еще одна – как мы через всю Финляндию мотались, уложившись в полтора суток, пока кофе в термосе не кончился, полтора ойро на спасительный напиток в финке нам было не наскрести. Гнали под 140 на «Таунусе» 1982 года, у меня тоже свои тараканы в голове… Хотя машинка Кэпу понравилась, видно, что вкус у человека есть. Хе-хе… Мне фиолетово, что это предвзято выглядит, мой бред – старые тачки.
 Пока я лазал с финнами на «Анастазии» по Северо-Западной акватории и гонялся на Онежской регате, Валентин катер спустил на воду и довел до ума. Совершенно немыслимый в современном мире косой реечный набор корпуса. абсолютно незнакомые в этом тысячелетии обводы изменяли траекторию движения почти любого прохожего. И время от времени щелкали фотики, и уж совсем радостно было слышать: «А можно, мы это сфотографируем?». Это счастье созидателя, счастье очень высокого полета.
  А с тыла накатывала зловонная волна, нацелившаяся «Нептуна» накрыть. Вопрос стоял уже на редкость остро – неподатливость нищего пенсионера стала раздражать. И способ приобретения судна в стиле – «Нет человека, нет проблемы» стал витать в воздухе. И придавить мог с легкостью. Целью судно уже перестало быть, раздражал человек.
 И вот что, скажите мне, в такой ситуёвине делать, а? Как помешать оттяпать приглянувшееся кому-то твое имущество, да еще в живых остаться? У меня ООО «Западный скоростной диаметр» по предварительному сговору с правительством Санкт-Петербурга гаражи снесло  два года назад, предложив за все 11 тысяч, хотя я только один за 84 покупал. Присралось им, видите ли, трассу построить. Скоростную, чтоб потом перманентно ее чинить, и деньги в нее зарывать. КАДа им для этого, видите ли, мало…
 Я ввязался в драку, убил полгода, сменились два прокурора Василеостровского района. Пара участковых и зам начальника уголовного розыска 60-го отдела полиции слетели с должностей,  я вырвал - таки смехотворную компенсацию в 1000 долларов через полгода бойни, но когда дым рассеялся, из кармана у меня поллимона выдуло. Из них триста тысяч – кредитных. Хрен знает теперь, когда расплачусь. Или расплачусь. Ставьте ударение сами, где хотите. А трассу и строить не начали. Два года не срок, Площадь Труда 9.5 лет делали, а дамбу – вообще  33. Как раз Илья Муромец, видать подрос, чтоб закончить. Теперь еще 33 года на печи пролежит…
 Так что про законы там, суды, телевидение, манифестации, петиции и прочее – не надо. Я в этой кухне после той драки круто разбираюсь, любому адвокату рыло заткну. Вердикт один – безнадежно.
 Но есть еще волшебная наука психология. Ишак идет за морковкой, бык – за перспективой хапнуть больше за гроши. Вешаем морковку. В Хамене, Финляндия, есть оригинальные девайсы, после укомплектования коими судно приобретет музейную ценность. Всего и делов-то, сбегать на нем в Хамен, и довести его до продажности. Установить-то могут только там, подводная часть, то, сё…А потом домой, в лапы. Или копыта, что там у него…
 И что для быка Хамен? Околица Питера, для него Мальдивы – не рейс. А нам катер только бы в еврозону вывести, там он, сука, об закон рога себе обломает. Это тебе не РФ, на ЮНЕСКО никакого лопатника не хватит…
 Схавал, жаба, сказку, и не поморщился. Явно Сунь – Цзы не читал.
 Берег, берег, сколько ж на тебе хрени… Как бы так выйти в море, чтоб ни одной крупицы с собой не утащить? Чтоб только мы и оно…
  Море…
  Рассвет заливает Маркизову лужу, стеклом бесподобным сияет вода, журчит под форштевнем старинного судна, и манит настойчиво, ну же, туда! Где волны с боков бирюзою сияют, где ветер не треплет, а гладит сосну, где явь или сон потеряют границу, где только вдыхать, выдыхать ни к чему… Я таю, я знаю, что все это будет, мне б только увидеть маяк Стирсууден, пройти, стиснув зубы, таможни причал, и вырвать на волю счастливое судно, помочь окунуться в начало начал…
 Так черта лысого прах земли с ног отряхнешь – солярка дрянь, вспенилась на качке в один балл, дизель – японец, «Ниссан-Лорел», к такому компоту непривычен. Воздуху насосал, сдох. Пока воздух выгоняли из топливной системы, батарейки подсадили. Их четыре, но не шесть же раз систему продувать! Сдохли. Еще до подхода к форту Константин. Черт с вами, после таможни на подвеснике пойдем, бензина хватит. Приличный «Mercury”, узла три даст. Время есть, над нами не каплет. Ну, не очень… А что навигашки без электричества нет – фигня, русский моряк и по пачке «Беломора» ходит, если карт нет. Вполне успешно, между прочим, безопасность на уровне Ллойдовских стандартов.
 Таможни мы опасались вполне ощутимо, но подфартило отменно – проверяющий майор смотрел больше на бот, чем на внутренности. Сунув нос к дизелю, мгновенно определил, в чем беда. Ни хрена объяснять не пришлось. Через десять минут осмотра достал айфон и давай фотки прокручивать. Мама, моя, он сам тем же болен!!! На фотках катер, сделанный им самим практически с нуля. Наш человек, дай Бог ему удачи.
 С нами вместе вырывалась на волю яхта с названием, которое я даже в радиопереговорах за четверть века ни разу не слыхал. «Невеста». Хозяин, Сергей, шел в Чухню один, и я задрал бровь, это уже было почти экстра. А учитывая название… Все оказалось именно так, как я и думал – обрыдла земля парню, плюнул на все и пошел, куда глаза глядят. Один. Было б время, на остров Пасхи б почапал, благо посудина потрясающая – футов тридцать пять, крейсер. Вооружение – закачаешься, навигашка «Raymarine», локатор, авторулевой, все очень грамотно в кокпит выведено, короче, в океане, как дома на такой. Жизнь грызет, свободного времени – ноль, так хоть по Балтике чутка побегать. Дунул он  в моря – в два часа нас в пупце оставил, слился за горизонт, а мы хрюкаем по-тихому на подвесничке, и за парня радуемся. Не водку ж жрать в сауну полез, когда замотало, а на волю. Есть еще люди на Руси…
 У Толбухина в рыло дунуло, но несильно так, узлов на шесть ветер, а для мотобота мордотык – самый милый курс – ни тебе качки серьезной, ни заливалова. Дача, короче… А вот на траверзе рейда прибавило, и прибавило ощутимо – нога у Меркурия вылетать из воды начала. Мы подобрались. Поколдовали с дизелем, но безуспешно. В принципе, попытки его завести были безнадежны, но природа потребовала выгребать все шансы до конца – валяло здорово. Рулилось скверно – мощи подвесника не хватало, раза б в четыре побольше требовалось, но судно рыскало существенно меньше, чем я ожидал. В меня закралась зеленая благодарность к немецким судостроителям начала века, ботик-то в Ростоке сваляли.
  Каким-то чудом за пару часов мы проползли еще милю, и тут вдарило по-взрослому. Увидев перед носом трехметровые ямы, я здорово охренел, потому что бак судна даже при такой волне был сухим! Такого я и представить себе не мог, это что ж за гений обводы рассчитывал? При такой волне любая крейсерская яхта и с более высоким форштевнем зарывается в воду до закрутки, а то и капитанские волны принимает, а этому – хоть бы хны, даже не отряхивается. Прет, как породистый скакун, ни на что не оглядываясь. И корпус цел, даже не трещит особо.
 Помпа накрылась. Я на руль, капитан – к ней. Совладал, сунул под пайолы, включил, литров пятьдесят всего откачали. Идем себе, как ни в чем не бывало. Обалдеть, что за корабль…
 В этот день, видать, ворота для беды широко кто-то распахнул – Меркурий подлетел на волне очередной раз, сказал: «Все, ребята, дальше без меня…» и утонул. Повертел винтом в воде напоследок в опасной близости от наших морд, и ушел на глубину в тридцать один метр. Наше счастье, что лопнуло крепление двигателя аккурат по проушинам страховочного троса, никого из нас он в мясо не размолотил. Я сигаретку достал, Кэп - так просто присел. Но горевать не вышло – судно стало разворачиваться лагом к волне. А вот это уже приглашение последовать за мотором. Причем такое, от которого шиш откажешься. Удар в борт положил привальный брус в воду, я воткнул ногу в релинг, но на дно мы почему-то не пошли. Еще не поняв в чем дело, я получил по хребту уткой, аккурат в поврежденный на гонке копчик, взвыл, но судно – то не тонуло!!! Оно качалось поплавком, стоя лагом к волне, кивало правым бортом в воду и изредка спрыскивало себе бак водичкой, не иначе – умаялось малость. Неее, братцы, такое чудо надо спасать, хоть тресни. Оно того стоит.
 На форштаги было нанизано два стакселя, я задрал штормовой, но тут же понял, что ступил – такой сморкунчик «Нептуна» даже подвернуть под ветер не мог. Задрал взрослый – фига там. Кэпу не выкрутить корыто было даже на десяток градусов. А стоять лагом к волне – ну час, ну два, не больше – никакой корпус такого не выдержит, чай, не броневая посудина. А било уже слева чуть не в киль, бот хорошо все-таки ложился, очень прилично дуло. И, похоже, добирало еще. Ё-моё, прям, как настоящий шторм…
 Вот скажи мне кто, что Бога нет – в рожу плюну, за день до выхода мастер обменял какой-то не очень нужный ему девайс на драконовский, кажется, спинакер. Квадратов на двадцать – двадцать пять тряпка. Лежал он себе на баке абы как, слегка привязанный к чему-то веревочкой. И не за топовый угол, и вообще черт-те как. Без брасов, спинакер-гика и вообще…
 Сколько я на него времени угробил, у Капитана спросите, я не в курсе, но и он вам вряд ли чего поведает – рулем он работал отчаянно, это единственное, что могло нас удержать на плаву без ходов. Но пузырь. наконец, взлетел, нос стал подворачивать на фордак, я поймал этим мешком ветер, и, работая обоими брасами без гика, уложил бот на полный курс. Тут парус так потащил, что руки мне чуть не оторвал. На палубе ни намека не было на блоки, ушки или турачки, пришлось брасы фиксировать на релингах, да такими замысловатыми узлами, что, Богом клянусь, я таких в жизни уже никогда не завяжу. Когда все устаканилось, я мирно сидел на баке, тягая правой ногой правый брас, левой кистью орудовал левым, держался за релинг левой ногой и курил наконец-то, держа сигарету правой, справедливо полагая, что в данной ситуации некурящий капитан меня вряд ли упрекнет. Он и впрямь молчал, работы за рулем ему хватало. Что ни говори, а моторный гидрографический бот с сигнальной мачтой высотой всего в 4.5 метра для ходьбы под парусом, да еще спинакером, который был изобретен лишь спустя полвека после постройки судна, явно был не приспособлен. Но ведь шел же, зараза! Да как! Когда я накурился и сел на руль, мастер открыл планшет на последних электронах зарядки и успел заметить нашу точку и скорость в 3.4 узла. Каково? Для справки – это вполне приличная скорость для яхты под штормовым вооружением. Но найдите мне дурака, который задерет спинч на 22 узлах ветра…
 Наше счастье, что мы не знали на сколько дует. Поэтому и не волновались особо. Да там, в принципе,  и не до этого было. Дело в том, что Финский залив – отнюдь не бульон, а суп с клецками. И их не жалеют. Пароходиков в этом котле, как тараканов в старом доме. Штук восемь стояли на рейде, не доходя миль шесть до маяка Стирсууден, штормовали, как потом выяснилось, от них, стоячих, беды-то не предвиделось. Но от Толбухина маяка на запад проложены три официальных фарватера. Северный прилично нагружен, он ведет к рейду и дальше, в Приморск, что ли, лоции я четверть века не видел, по среднему шныряют шайзовозы, вываливают на глубину грунт, вынутый из основных фарватеров, ну а уж по основному судовому ходу – как поезда в метро… И вот не угодить под чей-то форштевень – это проблема из проблем. Задача слегка усложнялась тем, что топать нам только в Кронштадт, другой дороги нет, ветер – стойкий вест, а мы можем только полным курсом. А по пути несколько свалок грунта, пес их знает где, и два захоронения взрывчатых веществ. Ну и утопленников хватает.
 И есть еще на свете такая тварь, как рыбак, этому по фигу, где сети ставить, он и на судовой ход может кинуть, эти троглодиты «Правила судовождения» в глаза не видали. Высокого полета стервятники, посчитал бы кто, сколько кораблей на дно ушло из-за их сетей. вершей и костров на берегу, искажающих судовую обстановку. Не далее, как за две недели до всего этого безобразия финская «Анастазия» влетела в Свири на судовом ходу в сети, идя под мотором. Счастье, что сплав был рядом, парни заметили, подлетели на разъездном «Прогрессе». и ухватили «Стаську» за ноздрю до того, как она на берег вылетела. А потом ныряли четыре часа с ножами, сети с винта срезали. А вода в Свири – десять градусов. И течка – узла три. И от денег отказались, и от водки.  Герои, без скидок. И так обидно, что героизм – неизбежное следствие чьей-то дурости или хамства. А обрезки сети Аулис, капитан, так по всей Онеге в кокпите и провозил, и домой в Куопио увез. Над камином повесил, среди голов лосиных да кабаньих. Рыбачка б того башку над тем камином вклячить…
 Отвлекся, извините, но уж больно тема злая.
Да-с, так вот, стемнело, но ветер почему-то не стих. И волна, сами понимаете, меньше не стала. И той самой пачки «Беломора», по которой русские ходят, стало уж совсем не видать. Конечно, поначалу я ориентировался по далеким ходовым огням, по еле видным береговым светлякам, по проблескам маяков, хотя без карт такая ориентация более, чем приблизительна…
 Но стемнело совсем, и высыпали звезды. И накатило то, ради чего и ходят в море. На баке, подогнув под себя ногу, сидел изрядного возраста викинг, неспешно обшаривая взглядом звездное небо, и, сначала с трудом, как сквозь пьяный угар, а потом все увереннее находил свою звездную дорогу…
 Не было драконовского спинакера, а гордо реяла над форштевнем драконья голова, и парус с молотом Тора, лениво покачивался, не полоская, и не упуская ни единого вздоха ветра, и позвякивала сталь доспехов товарищей, ворочающихся во сне. И маячил  в конце пути не таможенный терминал форта Константин, а Константинополь, набитый под завязку не сказочными сокровищами, а Сказкой… Я неспешно цедил команды на руль, но знал бы рулевой, что не вижу я ни единого огня этого мира, набитого железом и электричеством, что иду я по звездам. Ведь это так просто – лечь поспокойнее на палубе, найти знакомый с детства ковш, поднять линию до Полярной звезды, поворочаться так, чтоб она уселась на топ мачты, и держа ее на топе, спокойно идти, твердо зная, что уж это навигационное устройство тебя нипочем не подведет. Надо просто вспомнить, кем ты был, тогда, тысячи лет назад. А в море это так просто…
 Сверкнул с оттяжкой следа падающий метеор, но я не загадывал желаний. Все исполнилось, зачем? Небо само знает, что мне нужно…
  К двум часа ночи к дамбе подошли, освещена она здорово, видно отменно, одна беда – судовую обстановку такая иллюминация скрывает напрочь. Но вышли аккурат ко входу в створы дамбы. Мастер, было, разохотился и в них под парусом лезть, больно хорошо ботик под спинчом бежал, но это уж, извините… Не мы одни по морю ходим, да и ветер никак не позволял. Убрались метров на сто от судового хода, яшку метнули, и я, лично, задрых без задних ног.

 Штормовая волна судну оказалась вполне по зубам, а вот волна от доклада по рации накрыла и его и экипаж по самый топовый огонь. Прихлопнула, можно сказать. После удара этой волны всплыли обломки крушения:
 - Катер «Нептун» форту Константин. Терпели бедствие на траверзе рейда, потеряли ход, стоим в километре от вас, за молом.
 - Вы же не имели права возвращаться! Вам надо отметиться  в финском таможенном пункте в Ловииссе!
 - Мы в шторм попали, отказ маршевого двигателя, вспомогательный сорвало волной, и он утонул, еле дошли на парусе, находимся прямо за дамбой, в километре от вас.
 - Мы не имеем права допустить вас к терминалу без досмотра, мало ли куда вы заходили!
 - Да мы даже до Стирсуудена не дошли! Спросите корабли на рейде, они все видели.
 - Без досмотра не имеем права!
 - А у терминала вы нас досмотреть не можете???
 И так далее. Полномасштабный бред. Сразу всплыл в памяти доктор из «Итальянцев в России», у которого мафиозо стибрил паспорт. Но это ж кино, комедия!!! А я эту хрень наяву слышу! Вот Кэп орет в рацию, вот оттуда бабий визг. Трендец. Я уж запасы провизии подсчитывать в уме начал… Мало ли…
 Через полчаса воплей сформировалось приемлемое решение – нас к причалу МЧСы подтянут, им все можно, для них закон не писан. И слава Богу, что так быстро решилось, рация садилась, а прекратись столь щекотливые переговоры в каком-нибудь стрёмном месте, таможня б, поди, ПСКР вызвала, чтоб нас расстрелять из бортового оружия. С них станется…
 Выход из-за мола МЧСов меня здорово повеселил, не так на «Зодиаке» ходят. Потом я перепугался – тащить-то эти ухари нас будут, не кого-нибудь. Увидев у них на транце 150 - сильную шарманку, я совсем сник, а уж когда они примерились нас лагом тащить, чуть молиться не начал. Ща, думаю, крутнет ручку, сложимся, и разбирайся потом на дне, кто кого спасать должен. «Дункана» датские спасатели именно так утопили. Тот, что потолще, хоть в чем-то разбирался, допер, что лучше все-таки за ноздрю, я суетливо метнул ему конец прямо в кокпит, бубликом, мало ли сдрейфуют, так хоть чтоб не сразу веревку потеряли. Второй сунулся, было, раскручивать буксир, и тут же раскачал «Зодиак», старшой на него цыкнул и увязал сам. Потом повернулся ко мне, надел горнолыжные очки, деловито осведомился о готовности, и приказал на полном курсе поднять парус, чтоб помочь ходами. Я понял, что «Штурман Жорж» лицо не выдуманное, Михал Афанасьич ее видел в натуре, и Настасья Лукинична Непременова точно издавалась – именно ее батальные морские рассказы, похоже,  МЧС читал под партой на лекции о буксировке, приказ его был из каких-то заоблачных райских высей, там о судовождении слыхом не слыхивали.
 Приказ есть приказ, я откозырнул, якорь, понятное дело, с бака убирать не стал, напротив, еще и аккуратненько сбухтовал якорный конец и положил рядом с яшкой. Мало ли. Пусть без нас в мол врезаются. И пошел к мачте, судорожно вспоминая, каким фалом штормовой стаксель тащить, на вид они все одинаковые были.
 Когда ветер зашел в корму, я тягомотно вытянул тряпочку, до шкота и не дотронулся – висит парусок и леший-то с ним. Старшой МЧС увидел выполнение команды, протянул ко мне руку с поднятым большим пальцем, я изобразил улыбку и сел на бак, вытягивая десятую сигарету за этот час и машинально с тоской поглядывая на яшку. Пирс бы, думаю, не разнесли…
 У пирса стояла пришвартованная «Невеста». Что, думаю, за леший, она-то откуда? И движений на палубе никаких… Ближе к ночи мы по переговорам слышали, что она возвращается, но с ее-то ходами до Ловииссы как раз туда и обратно. Ну, не пошел человек в Котку, как намеревался, понятно, но что он здесь делает? Странно. Я глянул на яхту внимательнее, но ничего не заметил, повреждений не наблюдалось. Разве что подводка, но помпа б отливала, так ни струйки же. Еще раз странно.
 Швартовка – это когда судно привязывают к пирсу, а не бег взад-вперед по нему в паникерке с концом в руках и выпученными глазами. Но пирс цел, оба судна тоже, зачет. И-эх, пораньше б где зачеты брал, в мореходке там, или на курсах спасателей…
 Проехали, на другое нервы беречь надо.
 И вот оно, другое, топает по пирсу, со скрипом открывая решетку из Родины. Еще из радиовоплей ясно было, что мы ей не больно-то нужны, но официальное лицо нам точек над ё насыпало. Выходило, что, спасая свои никчемные шкуры, мы нарушили бездну каких-то законов и таможенных правил, что делать с нами неясно, так что, исходя из доброжелательности и гуманизма, лучшим выходом будет нас утопить. Я Капитана на переговорах видел, как у него язык подвешен, знал, поэтому и половины не прослушал, к «Невесте» пошел. Что с нею стряслось, меня волновало гораздо больше, не прямо же сейчас нас топить начнут…
 Я постучал по корпусу яхты, негромко позвал: «Серега!». А в ответ тишина. Греметь не стал – верхним чутьем усек, что неуместно. Или спит, умаявши, один все-таки, или в таможне отдувается. Стучал я в твердое, так что ясно стало, что это не «Летучий Голландец», и не глюк. Этого я тоже опасался, ночка все-таки та еще была.
 У «Нептуна» стоял один капитан. Таможенников, МЧСов и конфликт смыли сто евро. Логично. На родине же все-таки, в курсе, зачем народ так на официальные должности рвется…
 - Мастер, что делаем?
 - Ждем. Буксировщик с яхтенной стоянки подойдет, нас туда оттащит.
 - Так мы ж, вроде, в нейтральных водах! Как они…
 - Егор…
 - В смысле, уже по фигу?
 - Дороговато, но уже.
 - Понял… А им?
 - Стоянка 1300 в сутки.
 - Мать твою… Я б за такие вплавь зубами отбуксировал…
 - Нет у тебя зубов.
 - Так и денег…
 «Невеста» качнулась, и в кокпит вылез заспанный Сергей. Как оказалось, где-то перед Березовыми островами ему сшибло гафель, он встал в левентик, срубил поврежденное вооружение, пошел под генуей, но, как он выразился. «зачем-то», попробовал на всякий случай мотор. А он не сразу завелся.
 - Что-то мне, мужики, стремно стало, подумал я, подумал, и решил вернуться. И правильно сделал, в горловине у Стирсуудена мне так напинало, что я и геную срубил, под железным стакселем пошел.
 - Слушай, у тебя ж электроника отменная, на сколько дуло?
 - Истинный – 22 узла с порывами.
Мы с Кэпом переглянулись. И вправду шторм был. Я повернулся к Сергею.
 - А ты рейд когда проходил?
 - Часов в шесть
 - Нас не видел?
 - Да не до того было. А у вас что?
 - Подвесник сорвало. А до этого маршевый сдох.
 - А как вы сюда? МЧСы подтащили?
 - Последнюю версту за сотку ойро.  У нас спинакер драконовский был, так доехали.
 - Ну, вы… Что, серьезно, 18 миль?
 - На бак посмотри, он там еще лежит. А мили нам считать нечем.
 - Однако… И как бот к этому отнесся?
 - Да это чудо, а не посудина, пока мордотыком шли, ни одной брызги на бак не попало.
 - Иди ты, я закруткой в волну зарывался!
 - Это еще не все. Когда «Мерк» утоп, нас лагом развернуло, так он, как поплавок….
 - Вот это дааа… Хм. Может, зря я повернул?
 - Сергей, ты слышишь команды с неба и их понимаешь. Ты будешь ходить долго и счастливо.
 - И умру с «Невестой» в один день!!!???
Мы оторжались, и я вытер слезу.
 - Вы никогда не умрете.

  Сергей потянулся, хрустнув суставами, оглянулся на свою яхту. Конечно, она его звала…
 - Ладно, мужики, удачи. Я пошел, отоспался, вроде.
 - А эти упыри? – я ткнул большим пальцем через плечо на таможню.
 - Так, полазали, я им – «Вы гляньте, что за посудина. Хотел бы чего спрятать, с собаками бы не нашли…». Отстали.
 - Даром?
 - Куда там…
 - Ладно, бывай, удачи!
 - Рад был познакомиться.
 - Тоже. Море маленькое, еще сто раз встретимся…
 - Это само собой.
 - Скинуть? – я указал на швартовы.
 - Спасибо, сам.
 Он скинул оба, толкнул яхту ногой, вспрыгнул на борт, не глядя, протянул руку к ключу, заурчал мотор, и «Невеста» послушно погналась в море. Хотя, какая она ему невеста… Жена. Любящая и любимая.
 Навеки.

Злые языки утверждают, что начальник ГУ МЧС по Ленинградской области Максим Бирюков – бывший пожарный. Умело написанная биография на официальном сайте старается убедить в том же, так как знающие люди грязно утверждают, что он ветеринар. «День Выборов» Фомин снимал не на пустом месте. Да и Марк Твен «Мои часы» заканчивал фразой: «Я узнал в часовщике знакомого пароходного механика, да и механика-то не из лучших…».
 С точки зрения компиляции биография написана слишком умело, что и настораживает. Я таких замесов за сорок лет насмотрелся вдоволь. И более, чем в курсе, как биографии пишутся. На себя, любимого, штук двадцать написал только. В соответствии с требованием момента. Это происходило примерно так. Нужна зачем-то моя биография, я – к тому, кто ее писать должен, ему некогда, сам, мол, давай. Да ты себя и знаешь лучше всех. Ну, и настрочишь. Что я, рыжий, что ли?
 Так ведь в том и дело, что почти все на свете – не рыжие. Редкий оттенок. И ничем не хуже меня. Проверял. И пишут сами себе «био» не кое-где у нас порой, а подавляющие все. Причем, чем выше, тем одиознее. Оно и понятно – соискатель на должность старшего черпальщика в ассенизационном обозе при холерных бараках не имеет нужды сильно себя приукрашивать – пахнет чуть, и ладно…
 А вот из капитоса-замполита в генеральское кресло влететь – тут расстараться надо. Специалистов там привлечь, то, сё… Но специалисты-то из того же котла, что и соискатель – не очень профессионалы. Ну и подзабыли заветы доктора Геббельса, чтоб врать – так напропалую. Маху дали, крупицы истинной биографии подсыпали. И нестыковки глаз режут. Товарищ какой-то вышел с вертикальным взлетом, вроде Николая Ивановича Ежова. Чем тот кончил, знают все, Бирюкова же днями штрафанули на 50 косарей за финансовую нечистоплотность при строительстве Гатчинского пожарного депо, так, может, это – звоночек? Железного наркома с того света…
 С меня, конечно, можно строго спросить – а что это ты, мол, к генералу придрался? Не он же тебя лагом буксировать собирался и деньги драл! Не он, согласен. Но, во-первых, за подчиненных башкой отвечает командир. Именно заради этого ему из моего кармана такое жалованье охрененное дают, и неограниченные возможности для самостоятельного улучшения благосостояния. А во-вторых, на примере несанкционированно спасшегося вельбота можно узреть, в чем, на самом деле, заключается основная задача МЧС. Спасением занимаются нормальные, честные, в меру сумасшедшие парни, я видел их работу, и каждому второму прилепил бы ярлык «виртуоз». Но, появись он с таким ярлыком перед начальством, в МЧС ему не служить – вышибут. Хотя бы из зависти. И, потом, положительный ярлык со стороны? Не в приказном порядке? А мы, генералы, тогда на что?
 Рядовой (до капитана по армейской табели о рангах) спасатель, типа Лехи, который нами занимался после таможни – это чумной ураган, электрический пес, запрограммированный только на одно – сорваться и спасти. Это помесь японского сына утреннего ветра и неподкупного педантичного немецкого полицая, замешанная на русской бесшабашности и изворотливости при выполнении задачи. Поясняю.
 С момента нашего доклада по рации до окончания разборок с таможней прошло часа четыре. А доклад-то по инстанциям вверх пошел! До ГУ МЧС. На входе было: «Вельбот, шедший в Финляндию, вернулся в Кронштадт после шторма под аварийным парусом». Все.
 Поскольку спасатели пальцем все-таки шевельнули, протащив вельбот аж целый километр, то, раз действия – налицо, на каждой инстанции добавлялись подробности. Итого, на выходе – «Флотилия финских яхт отчаянно тонула по всему Финскому заливу, МЧСы всех спасли».
 Естессно, из такого подвига могло много всего вкусного проистечь, и сверху в Кронштадтский МЧС ухнула директива – разобраться и доложить! Мало ли, может, где золото партии обнаружилось, или кого из знаменитостей спасли. И лично Бирюков уже мчится на форт Константин, чтобы принять персональное участие. Ни свет, ни заря, аж в 11 утра. Ну, может, и не мчится, но лично позвонил, что мчится.
 Леха ночь отбарабанил, чем он занимался, мне выяснить не удалось и не хотелось, я слишком хорошо знаю такие лица, это лицо солдата после боевого – серое, чуть ироничное, чуть растерянное, губы щас плюнут: «Аааа… отстань…». Это то состояние, когда ты видишь струи ветра и глохнешь от звона растущей травы. Это так интересно, важнее всего на свете, ты же чуешь это впервые в жизни, ты заново рожден, а руки твои шарят по телу, трогая карманы, и пытаются найти выключатель, отрубающий память…
 Он не пошел домой. Колодки на служебной «Ниве» содрались до железа и правый ступичный подшипник – на замену, а левый – под подозрением. Вывешено правое колесо, содран суппорт. Осталась фигня – начать и кончить, но звякает мобила, в ней беснуется начальство, и надо собирать все обратно, так ничего и не починив, и гнать к таможенному терминалу, разбираться, что там с финской флотилией. Других машин нет. Может, и есть, но не спасателю ж давать годовалый «Мондео». Рылом не вышел.
 
 - Судовой билет, пожалуйста, и ТО. – Алексей протягивает руку и берет у Капитана документы. Кэп комментирует:
 - Техосмотр записан в судовой билет.
 - Ааа, ну да, конечно. Извините… В возрасте машинка. Тааак, он зарегистрирован, как катер, мачта – сигнальная?
 - Да, конечно.
 - Высоковата.
 - Конструкция, гидрографический бот. Да и четыре метра всего.
 - Слушайте, а на чем вы шли?
 - Да спинакер выменял на всякий случай за день до выхода. Матрос у меня парусник дурной, вот и…
 - Не повезло вам.
 - Не понял.
 - В докладе в управление значится, что вы – яхта.
 - Ну и что?
 - Судно зарегистрировано, как катер. Вы не имели права идти под парусом.
 Тут встрял грубый я:
 - Парень, ты что, сдурел??? Маршевый сдох, вспомогач утоп, волна три метра, слава Богу, тряпка была! Нам что, на дно??? По инструкции, не поднимая паники…
 - Что ты на меня насел? Думать надо, что наверх сказать.
 - Ошибочка вышла, бывает, мол…
 - Поздно. Там такую волну нагнали… Чтоб все срослось, надо пару яхт утопить. Желательно иностранных.
 - Твааааюююю мааатььь…
 Капитан отмахнул перед лицом рукой, мотнул головой.
 - Постойте… Вас как зовут?
 - Леха.
 - Алексей, я сам не дурак пошутить, но что-то у меня с чувством юмора сегодня. Еще раз пожалуйста, и попроще, а?
 - Вы не имели права даже трусы на мачту задирать.
 Я мгновенно понял, что это не гротеск, именно так все и обстояло на самом деле. И тут же опять встрял:
 - То есть, поскольку капитан не имеет права покидать судно, я, как старший офицер, обязан был взять в зубы судовой билет, прыгнуть за борт, проплыть 18 миль до Кронштадта, дождаться приемных часов в ГИМСе, внести изменения в судовой билет, предварительно оплатив взнос в сберкассе, потом бросаться в море в обнимку с инспектором по маломерным судам, плыть к катеру, проводить техосмотр, и плыть обратно за талоном. Потом опять к катеру и после этого поднимать парус? Я правильно понял?
 - Почти правильно. Плыть надо в паникерке, пристегнутым к катеру страховочным леером, так как судно терпело бедствие. И инспектора купать необязательно, достаточно оплатить рейс разъездного бота до судна и обратно.
 - Это дорого? – осведомился ухмыляющийся Капитан.
 Леха смерил взглядом «Нептун».
 - Штук шесть таких продадите, хватит. Даже на пиво останется.
 И почему истерика всегда кончается гомерическим смехом? Ни разу не видал, чтоб слезами…
 Мастер протер забрызганные смехом очки, нацепил на нос и приобрел опять капитанский вид.
 - Что делать будем, Алексей? Что-то ведь надо…
 - Что делать, звонить. Попробую вразумить.
 Диалогом это не назову, ответов начальства не слышал.
 - Это просто катер, один, их таможенные МЧСы только через ворота протащили.
 - Да никакая это не яхта, сигнальная мачта есть, да, но тогда все катера так делали, ему ж лет пятьдесят…
 - Да один он, один! Не было больше никого…
 Отмечаю про себя, что спасение флотилии стоит дороже одиночного судна, и вопросам начальства не удивляюсь.
 - Ну давайте я вам весь пирс сфотаю! Тут только этот катер…
 - А что им было делать? Главный сдох, подвесник волной сорвало, хорошо, парус нашелся, у них в команде гонщик какой-то, вез в финку его…
 - Да нештатный он, нештатный, что его регистрировать, он вообще случайно на борту оказался… Спинакер какой-то от детской яхты, старый…
 - Ну а трусы б на мачту задрали – тоже яхта? Скажите спасибо, что не утопли – вот тогда б у нас действительно головняк бы был!!!
 - Да говорят вам, мачтушка там отродясь стояла! Вам крепления сфотать? Она с меня ростом, даже ахтерштага нет, как на ней ходить?
 - Да не знаю я, как они дошли… Они и сами не знают…
 - Кто, кто, два деда…
 - Да нет больше никого, говорю же! Их двое на катере и больше никого, никаких яхт! «Невеста» просто вернулась, своим ходом, капитан сейчас отсыпается у таможенного терминала.
 - Нет, он без парусов шел, что он, больной, что ли?
 - Да не знаю я, кто из диспетчеров паруса этой ночью видел!!! Сами их спросите! И пусть дыхнут…
 - Да дыхну, не вопрос, сразу ж как приедете! Вы ж мчитесь уже, поди…
 - Да вот вам капитан, здесь стоит.
 Леха протянул Кэпу хэндик. Его речь я цитировать не буду, на пятой минуте поплыл, и вспомнить не смогу, а выдумывать лениво. А вот конец разговора…
 
 - Черт с вами, вы меня убедили, что я совершил страшное преступление, спасши свою никому ненужную жизнь, нарушил все мыслимые законы, так объясните мне, Христа ради, что мне за это будет??? Шлепнете здесь же у пирса??? В Магадан?? На рудники??? Катер утопите? Себе возьмете? Что мне за это полагается? Чего ради мы тут полчаса распинаемся?
 - Что, штраф? Аааа, значит все-таки деньги… С этого бы и начинали. И сколько?
 Кэп смотрит на нас чуть оторопело, отставив от уха мобилу. Губы почти шепчут:
 - Пятьсот…
Я:
 - Тысяч?
 - Рублей… Пятьсот рублей.
 Леха рвет мобилу и орет:
 - Ты мне уже триста проболтал из-за этой вшивой пятихатки!!! Я б уже тачку давно починил, и мужики б хоть поспали!!! Все. Закрыт вопрос, ща в МЧСе заплатим, сам, бля, заплачу!!! Конец связи!
 Поворачивается к нам:
 - Во, урод… Даром, что ветеринар…
 - Леха, ты говоришь, он на каждое ЧП дергается…
 - Бывает, что и доезжает иногда. Черт знает, на фиг ему это нужно?
 - Подкаблучник. Домой впишется и гундит – «Ничего без меня, козлы, не могут». Хоть так себе цену набить. Он у вас на кораблекрушения в бронике не приезжал?
 - На пожар в паникерке… Собирайтесь, мужики, я вас до управления довезу. Тут даже пёхом не добраться…
 - Спасибо, Леша…
 - Аааа… Там еще… Тоже не все просто…
 - Младший брат большого босса?
 - Вроде того, но еще вменяемый…
 - Да мы отлаемся.
 - Нет уж. Давай до конца. Видать, что-то вкусное от них уплыло. Я такого хипеша давно не видал. Как бы вас не того… За это цунами… И дернул вас черт спинакер задрать…
 Капитан приложил руку к сердцу:
 - Алексей, обещаю, мачту спилю, чтоб соблазна не было в следующий раз. Прямо вот завтра.
 - Завтра не придет никогда. Живите.

 Ключевые имена и названия в данной истории я изменил, хоть мне это и несвойственно. Безымянный здесь Пенсионер, Капитан, Мастер и Кэп мне резонно втер, что головняков у него и без моих опусов хватает, выгорит, то, что задумал, милости просим, раскрывай секреты. Но пока дело не сделано, не дай Бог, кто-то из «этих» пронюхает, ходят слухи, что их все-таки успешно грамоте учат…
 Я, лично, придерживаюсь другого мнения, но чужое для меня всегда было дороже своего. Да и как бы ни был призрачен шанс, что наши мародеры извлекут крупицу информации о героическом плавании «Нептуна» из океана информации, он есть. И тогда Кэпа пригласят за наградами. Ему, по большому счету, начхать, как говорится, «Дедушка старый, ему все равно…», но прибьют вместе с ним к стене гвоздями ДЕЛО. Дело всей его жизни.
 А интересно ведь все-таки, кто он такой?  Кто, кто…
 Черт, с ними, с тайнами, скажу...
 Русский моряк.