5. Алчность.
Ронни уже и не помнил, в каком возрасте заработал свою первую монету. Было это так давно, что сумел запамятовать. Тут ещё подвернулась ему под руку Амалия. Ничего себе цыпочка – ладненькая. Ронни уже был в возрасте, а тут вот такая чертовка прыгнула к нему в кровать. Он сразу определил, что девочка со щербинкой. Пытать не стал о том, кто у неё был до него, и скольких она успела осчастливить своими «навыками». Собственно, он и сам был ещё тот греховодник. Вот поэтому размашистым жестом взял и поставил и на своём, и на её прошлом огромный крест и зажили они под одной крышей, как одна семья.
Поначалу не всё шло гладко. Рефлексы, будь они не ладны – Ронни никак не мог себя отучить глазеть на более молодых и фигуристых. Нет, в этом плане у него к Амалии не было никаких претензий, и потом в любовных ласках она всегда одерживала над ним победы. После «спаррингов» с ней в кровати он сутками отсыпался от её превосходства над собой. Ненасытная, она доводила его до сумасшествия, и даже временами начинало покалывать в левой груди.
Чтобы как-то её приструнить, а заодно дать себе передых, Ронни решил даже сделать ей ребёнка, пока ещё были силы. Получилось не сразу. Когда она родила, врачи предупредили, что ребёнок с симптомами Дауна. Пришлось отказаться. Амалия не сопротивлялась. Через год она снова ходила с животом. Второй ребёнок, только теперь это была девочка, тоже была с симптомами Дауна. На это раз Амалия встала на дыбки, и они оставили ребёнка у себя, но через год девочка умерла. На этом попытки обзавестись потомством у них прекратились.
Амалия смирилась со своей участью, и просто стала жить, как заурядная содержанка при стареющем муже. Ронни про себя мысленно перекрестился, как умел и уже через год после смерти дочери, обрюхатил Салли. Городок гудел как улей, обсуждая эту новость. Ронни ходил павлином. Он почувствовал себя на гребне воображаемой славы и это несмотря на то, что она дурно попахивала. Тут ещё Амалия показала свой характер и дала ему понять, мол, жди теперь и от меня сюрприз. Ронни всё равно ничего не понял, но на всякий случай заставил Салли сделать аборт, оплатив все расходы.
Когда всё улеглось, ещё какое-то время он захаживал к «дурочке» чтобы спустить пар. Пока он по новой штурмовал с помощью своего кошелька прелести Салли, Амалия спуталась с Максом. Ей стало даже где-то наплевать на своего старика. Она вела с ним так, как будто вот-вот ему предстояло лечь в могилу, а она вся такая раскрепощённая будет жить долго и счастливо и ни разу даже не всплакнёт по нему. Ронни ухмылялся на все её позирования перед ним. А почему бы и нет? Дела в бизнесе шли нормально. Тут ещё Лори, взявший под криминальный контроль городок, предложил ему своё покровительство. За что должен был ему платить Ронни так и не понял, но согласие своё дал на всякий случай.
Он вообще старался не вникать в такие подробности, и потом он знал всегда, что у него есть бизнес и это главнее всего остального. Да, ещё случалось, что он отвлекался на очередную юбку, но с каждым разом и это становилось всё бледнее и бледнее. Ощущения и впечатления уже были не те, да и несмотря на то, что со стороны он выглядел эдаким крепышом, всё чаще Ронни сам себе говорил, что пора остановиться. Кстати, с малолетками он не связывался. Тут у него был свой кодекс и замужних он не щупал, за что и имел определённый авторитет и с ним, если здоровались, то только за руку.
С появлением в его жизни Амалии, какое-то время вокруг их отношений ходили всякие слухи. Потом-то люди наговорились, истрепали свои языки, а вот осадок всё же остался на душе. Ронни часто вспоминал учителя школы, прославивший их местечко своими опытами с несовершеннолетними дурочками. Если между ним и Амалией заходил разговор на эту тему, она покрывалась пятнами и кричала ему прямо в лицо, что это были лучшие годы в её жизни. Ронни ухмылялся и старался подлить масло в огонь и говорил, что его бы воля он этого интеллигентика за одно место повесил на городской площади ряжом с тумбой для объявлений. Амалия лезла в лицо своими коготками, за что собственно и получала тычки, а потом из дома не показывала носа, ставя примочки на своё изображение.
А Ронни весь был такой: мог простить, а мог и... Как-то один должник, чтобы расплатиться с долгом ему, отдал в услужение свою жену. Бабёнка оказалась ещё той кобылкой. Было это ещё до Амалии и Ронни воспользовался её ладностью. Поговаривали, что он даже хотел на ней после жениться и предлагал деньги, чтобы уладить с мужем всякие неприятности.
Теперь-то когда была рядом Амалия, Ронни вёл себя вполне сносно и даже захаживал в церковь по большим праздникам. Кстати, несколько раз, будучи в изрядном подпитии, говорил в кругу своих собутыльников, что Бога нет и все эти сказки для дураков. Себя к таковым не относил и добавлял, мол, пока одни бьют лбами об пол, он будет «стричь капусту» сколько есть сил. Он, вообще, считал, что ему повезло и чтобы однажды не упасть лицом в это дерьмо под названием изнанка жизни, Ронни был весьма осмотрителен, если не брать во внимание его шалости с женщинами. И даже когда он взобрался на Салли, и дурочка на счёт три отдалась ему, кося глазами на увесистый его кошелёк, Ронни убедился в очередной раз, что все бабы стервы и дуры в придачу. Потом он ещё несколько раз проделывал всё это с ней, но уже никаких волнений не испытывал. Ему хватило одного раза, чтобы начать разочаровываться в этой красотке.
Пока он расставался с Салли, Амалия во всю крутила роман с Максом. Когда прошло какое-то время, она ему призналась, что была ему неверна в отместку за его связь с Салли. Ронни выслушал, не моргнув всё от первой до последней буквы. Он прекрасно понимал, что Амалия ещё полна жизненной энергии, а его дни катятся к закату. Если честно, умирать в одиночестве он не желал, а поэтому не стал выяснять отношений с ней. Ещё он уже знал, что когда его не станет, эта женщина пустит по ветру всё его состояние, но тогда ему будет уже всё равно. Это классика.
Кстати, Ронни никогда не жаловался на здоровье. Всё, что его беспокоило – это приближающаяся старость, от которой человечество пока не придумало никаких лекарств. Конечно, кому хочется умирать, когда вон, сколько добра рассовано по всем углам? Вот-вот, только бы жить, а нет – надо готовиться и чтобы всё было по-человечески. Когда Ронни над всем этим начинал размышлять, его пробивала слеза. Старый скряга представлял, как всё это будет. В такие минуты Амалии хотелось его пожалеть. За что? Она и сама не знала.
Амалия тоже часто думала о том, что и как будет после. Ну, отбоя от кавалеров не будет – это, как пить дать, но такого, как Ронни уже не сыскать. Она даже держала при себе, как вариант, вообще уехать отсюда и там начать всё с чистого листа, только бы подальше от всего этого, а заодно и от своего прошлого. Ведь понимала, что ничего не поможет и всё равно думала, а вдруг всё получится. Конечно, она была ещё молода, но мысль о том, что всех в конце жизни ждёт одно и тоже – погост, Амалия на какое-то время становилась тихой, как монашка. А потом вдруг ей в голову приходила мысль: «А не поторопить ли Ронни из этой жизни?» Это попахивало скверно и Амалия, будучи всё же трусихой, старалась отгородиться от своих дум повседневными делами.
А через год, буквально за неделю до рождества, Ронни взял и не проснулся. Вскрытие показало, что остановилось сердце. Амалия мысленно поблагодарила Господа Бога за участие и тут же позавидовала супругу, мол, повезло – умер без лишних хлопот.