Эпиграф:
Я нарисую целый мир моего Художника, глядя в Его светлые глаза!
Со мною вместе станут рисовать и те, которые чуть не попали в печку или мусор!
Я покажу, как мир меняется, даже, если у тебя осталось всего три ворсинки, и, казалось бы, тебе уже нечем рисовать, я встану с тобой рядом и покажу тебе, что ты можешь еще сделать тремя ворсинками!
Со мною рядом будет рисовать даже простая палка!
Жил был Художник. У него было много больших листов, банок, красок, подставка, на которой он рисовал, под названием Мольберт и кисточки. Художник разъезжал по миру и рисовал всякие картины разными кисточками. Но история пойдет не о нем, а о его Кисточке, которой Художник рисует чаще всего. Тогда начало будет иное.
Жила была Кисточка. Она была очень радостной и довольной своей жизнью. И этому есть немало причин. Когда она только появилась на свет из коробки, она первым делом увидела глаза Художника и очень обрадовалась.
Но лучше начать по порядку. Кисточка изготовлялась не на заводе, как многие другие, лежащие в коробках на полках в магазинах. Её смастерил один Старик, который жил на окраине города. У него была своя мастерская-магазин под названием «Цветные дни». Где он делал, а потом продавал всякую всячину из природных материалов: дверные ручки из дерева, крючки для вешалок, рамки для картин и фотографий, подставки под чашки, ремни, ложки и тарелки, подсвечники, карандаши и кисточки и мн. др. Художник купил Кисточку у Старика, который на прощание сказал одну запомнившуюся и странную фразу: «Сейчас, юноша, Кисточка спит. Но велика будет душа, того кто её сумеет разбудить!» Тогда Художник еще не открывал коробку, и подумал, что Старик просто ненормальный, а Кисточка наверняка самая обыкновенная. Она была сделана из сосны и потому пахла, свойственным этой древесине, ароматом. Ворсистая часть Кисточки была из настоящего беличьего меха, и обязательно прошита, потому что так ворсинки держались крепче. И когда Старик положил её в коробку, он с любовью посмотрел на Кисточку, погладил её, вздохнул и закрыл крышкой. Наверное, она ему очень полюбилась, и ему не хотелось с ней расставаться. Но пришлось отдать её на продажу.
Когда Художник принес её домой и открыл коробку, он сразу почувствовал приятный запах дерева, и увидел, что деревянная ручка Кисточки не покрыта никаким лаком или краской. Однако это не смущало нашего Художника, как некоторых других. Потому что он был неприхотливым человеком и во всем видел достаток. Для него, как для мастера своего дела самым главным была сама кисточка, т.е. та часть, которой непосредственно рисуют. Он поднес её к глазам, потрогал пальцами, повертел её при свете возле окна, несколько раз придавил, намочил водой и встряхнул. Когда он увидел, что она не топорщиться в разные стороны, что она мягкая, хорошенько придавливается и впитывает влагу, он довольно улыбнулся и положил её за ухо. Это было прекрасное место для того, чтобы Кисточка смогла рассмотреть скромное жилище Художника. Рассмотрев все, как следует, пока Художник передвигался с места на место, Кисточка задумалась о его глазах: «Какие у него красивые глаза! И такие… как это говорится… внимательные, решительные, любящие свое дело. Ах, как я рада, что попала к такому хозяину. Ведь я теперь каждый день могу любоваться его взглядом, когда он будет мною рисовать». Но Художник сразу не принялся рисовать ею, потому что был занят какой-то картиной, которую он дорабатывал. «Наверное, я нужна ему буду для новой картины» - подумала Кисточка.
Наступила глубокая ночь. Художник лег спать, а Кисточку положил на стол. Кисточка лежала на столе и поглядывала на спящего хозяина. Потом вздохнула, и собралась было тоже уснуть, но вдруг услышала чей-то шепот:
- Вы только посмотрите на нее! Лежит гордая, такая обособленная. Прямо, вся из себя!
- Да, да, да – странно выглядит.
- Я бы сказала даже некрасивая, ведь она же совсем не накрашенная, все равно, что голая.
- А, может быть, она просто не знает правил приличия?
- Да где там, она вон как от тщеславия выпрямилась. Ишь ты!
- Интересно сколько она тут продержится?
Кисточка посмотрела туда, откуда доносились тихие голоса, и увидела жестяную высокую банку, из которой торчали старые кисточки, они были плотно утрамбованы, стояли один к одному, как солдатики, которых Кисточка видела в магазине у Старика. Некоторые спали, а некоторые косились на нее и перешептывались. Теперь она поняла, что они так высказывали свое впечатление о ней, как о новенькой. И ей стало грустно. Что она могла поделать? И Кисточка сначала промолчала, но потом решительно сказала:
- Здравствуйте!
- Нет, вы слышали это «здравствуйте»? – иронично и громче всех остальных отозвалась та, которую звали Потолще.
- Просто возмутительно! – пропищала Тоненькая – Она совершенно не знает правил!
- Разве можно говорить такое грубое слово? Ведь есть прекрасные приветствия! Которые ничего и никому не говорят, кроме вежливости. Нельзя же так «ранить» своих ближних – затараторила Черная.
- Ах, у меня от возмущения сейчас все ворсинки станут торчком! – мягко вздохнула Узенькая.
- Ой, да ладно тебе! У тебя и торчать-то нечему: всего – три волосинки в шесть рядов. – возразила Узенькой Широкая.
Та только вздохнула в очередной раз и грустно замолчала. А все остальные наперебой стали так громко возмущаться, что нашей Кисточке показалось, будто она снова видит сон из магазина «Цветные дни». Она спала еще тогда в коробке и видела сны. А этот галдеж из жестяной банки был точь-в-точь похож на один из снов на праздник Пасхи, когда люди заполонили магазинчик и громко шумели, покупая всякую всячину у Старика.
- Я не понимаю вас. – сказала она.
- Ой, глядите, она нас не понимает! – засмеялась Маленькая.
- Хм. Что тут понимать? Ты в зеркало хоть бы глянула на себя. Голая совсем, без покрытия. – прошамкала Старая.
- А какой нужно быть? – смущенно спросила Кисточка.
- Как это «какой»? Ты что только проснулась? – спросила Потолще.
- Да. – ответила Кисточка.
- Хм. Ну, нужно хотя бы краской покрытой быть, несмывающейся, не говоря уже о лаке. – презрительно фыркнув при слове «несмывающейся» Потолще отвернулась, она думала, что она выговорила самое великолепное и сложное слово, а значит она умнее других.
- Ну я не знала, я же не виновата, меня такую сделали. – стала как бы оправдываться Кисточка.
- Ишь ты, умная какая. Ой, я не могу! Вы только подумайте, она совсем глупая. Да, такого я еще не видела. – затараторили уже и те, кто проснулись.
Кисточка ничего не ответила, отвернулась и поникла. Она не знала, что еще ей сказать. Также она не понимала, что в ней такого странного, некрасивого, возмутительного и неправильного. Она печально посмотрела на спящего Художника, вспомнила его глаза и довольную улыбку, и ей захотелось лежать так всю ночь и любоваться своим хозяином.
Так она и пролежала до утра. Жестяная банка еще долго «тарахтела» от возмущений, пока к утру кисточки не уснули. Все утихло. Взошло солнце и принялось всех будить. Художник открыл глаза, зевнул, сел на кровати, посидел немного, а потом пошел умываться. А проходя мимо стола, заметил Кисточку и улыбнулся ей! И в его улыбке было столько, столько всего, что, казалось, она вот-вот подпрыгнет от счастья.
Оказывается, Художник не просто так улыбнулся, глядя на Кисточку. Он уже завершил свою картину и у него был новый план. Сегодня он должен начать рисовать пейзаж. Поэтому он оделся, что-то напевая сам себе, собрал все необходимые для работы вещи: Мольберт, Полотно, Краски и мн. др. и направился на окраину леса. Кисточка была уже на своем прежнем месте – за ухом Художника прикрытая Беретом. С ним первым она и подружилась.
- Слышал, как о тебе ночью отзывались кисточки из банки на столе – начал знакомство Берет.
Кисточка только вздохнула, вспомнив неприятную ночную встречу.
- Я бы на твоем месте не обращал бы на них никакого внимания. Они глупы, только сами этого не хотят признавать, потому что еще и горды.
- Да, но они ведь мои сестры. – грустно проговорила Кисточка.
- Однако же они тебя не принимают. И уж точно не захотят, чтобы ты стояла в их рядах, в банке.
Кисточка задумалась, а потом, чуть не плача, произнесла:
- Да не хочу я в их ужасную тесную банку! Мудрый Берет, скажи же, что мне делать? Я совсем одна!
- Милая, ты не одна. Посмотри, где ты сейчас находишься, с кем ты, кто тебя окружает, и ты многое поймешь. К тому же, у тебя сегодня первый день.
- Первый день. - тихо прошептала Кисточка и стала оглядываться по сторонам.
И тут она многое поняла. Она увидела поле, а вдалеке лес, а за лесом горы в голубой дымке. А потом она увидела небо, облака, солнце и птиц. А потом она посмотрела на Берет, уже сияя от радости. Потом на Краски, Бумагу и Мольберт, которые улыбались ей в ответ, потому что слышали их разговор с Беретом. Она поняла, откуда у Художника такие прекрасные глаза. Это от того, что он часто видит весь этот удивительный мир, полный изобилием красок, объема, плоскости, широты и длины, глубины и высоты! А главное этот мир полон – жизнью! Она выражалась в полутонах, солнечных бликах, бегающими друг за другом тенями – казалось бы, природа обладает открытым выражением лица! Очень похожим, как у Художника, когда он всякий раз смотрит на Кисточку. И она громко рассмеялась:
- Как глупа узость жестяной банки! Ведь тесно прижавшиеся друг к другу кисточки не понимают той свободы, которая сейчас есть у меня! Благодарю тебя, Мудрый Берет, ты много мне дал. И теперь мой первый день будет самым счастливым.
- Да, те кисточки очень редко выходили из дома, в основном Художник рисовал ими в комнате. А тебя он специально выбирал, чтобы ему было удобнее рисовать на улице. Так что уж постарайся!
- Постараюсь – отозвалась Кисточка уже в руках у Художника.
День с радостного и свежего утра сменился на душный и жаркий полдень. Кисточка устала. Она была вся измазана красками разных цветов. Она и знать не могла заранее про то, каково это – оказаться в руках Художника во время работы. Он её уже не просто мягко придавливал, или полоскал в воде – это еще было терпимо. Но вот эти кошмарные головокружения! Художник так взмахивал Кисточкой, что она то и дело взмывала: то вверх, то вправо, то влево, то снова вверх, потом вниз. Ей некогда было рассматривать все те прекрасные пейзажи, что так впечатлили её вначале. Сейчас все было совсем иначе.
- Верх, снова вниз, опять вверх, и неожиданно влево, потом вообще непонятные кругообразные движения. Ни минуты покоя! Ох, как я устала. – вздыхая, рассказывала она Берету, когда они возвращались в дом Художника.
- Да уж. Сегодня тебе пришлось много поработать. И прежде всего над своими желаниями и усилиями, чтобы поддаваться руке Художника, и следовать за его движениями. – ответил Берет, а потом загадочно улыбнулся.
- Это точно. Я еле-еле за ним поспевала.
- Однако тебе непременно нужно сейчас взглянуть на Художника. Посмотри, он улыбается! Это очень хороший знак.
Кисточка выглянула, как могла из-за уха своего хозяина и увидела его улыбку.
- Как это может быть? Чему он так радуется? Разве он не устал? Он ведь тоже работал. – удивленно спросила Кисточка.
- А это означает только одно. Он доволен. Он всегда улыбается, когда доволен работой. Ты знаешь, это меня наводит на одну очень интересную мысль.
- Какую? – спросила Кисточка.
- Это значит, что ты ему помогла в работе, которой он сейчас так радуется. Вы трудились вместе. А это дело дорогого стоит, поверь.
И Кисточка задумалась…
Не успела она оглянуться, как уже оказалась дома на столе, неподалеку от жестяной банки.
- Нет. Вы только гляньте на нее. Это же возмутительно, ни здрасьте тебе, ни досвидания.
- Да уж. Ну и манеры.
- Да что там манеры, вы посмотрите на ее внешний вид. Ведь всем кисточкам в мире известно, что нет ничего важнее, чем прилично выглядеть.
- Да причем тут вид. Вы на манеры гляньте. Это же, ни в какие ворота не лезет. Пришла тут, понимаешь ли. Сама по себе держится, понимаешь ли.
- Это точно. И главное даже не смотрит в нашу сторону, будто бы она и не кисточка вовсе.
Много всего еще болтали Кисточкины сестры, но она так сильно устала, что не могла уже ничего, ни говорить, ни думать. Ей просто хотелось спать, и она уснула. А они все бубнили, возмущались, шептались. И, что самое интересное, вроде бы говорили о чем-то, но о чем конкретно так и не понятно.
Наутро Художник снова взял Кисточку с собой. И вновь все повторилось как в прошлый раз. Восторг от красоты природы, радость от близости Художника и его глаз, уверенность в себе от того, что хозяин рядом с ней, приятные беседы с Мудрым Беретом. Но после полудня опять усталость, непонимание, зачем Художник так её мучает. Иногда ей казалось, что она вот-вот сломается под давлением умелых пальцев мастера. А порою, она на самом деле соглашалась с кисточками из жестяной банки и думала, что действительно не прилично выглядит, потому как вся измазана краской, которая порядком уже въелась в её деревянную ручку. Но все чаще и чаще её стал посещать новый вопрос, который она пока не решалась спросить у Берета: «Почему мастер работает только с ней? А как же остальные кисточки?». И вот в одно прекрасное утро, по дороге на прежнее место, где работал Художник, она решилась спросить у Берета:
- Мудрый Берет, не знаешь ли почему Художник из всех кисточек берет только меня одну? Почему он не пользуется другими?
- Нет. Я не знаю. Знаю только одно, что скоро настанет время, когда ты сама все поймешь.
- Скоро? Когда скоро? – забеспокоилась Кисточка.
- Тогда, когда Художник решит, что ты с Ним уже сделала все, что могла. Поверь, а это всегда скоро, Он особо не затягивает с работой над своими картинами, потому, что Он настоящий мастер, а не шарлатан какой-то там.
- А что потом? Я отправлюсь в жестяную банку? – печально спросила она.
- Давай-ка не будем спешить огорчаться, хорошо? Доверься хозяину, ведь Он же достоин доверия?
- Конечно, достоин. Я сразу готова была Ему доверять, когда увидела Его прекрасные глаза. – уверенно ответила Кисточка.
- Ну вот. Готовность – это еще не действие. Так что учись подстраиваться под Него.
- Все-таки меня беспокоят мои сестры, ну другие кисточки. Мне их жалко. Почему мы не вместе трудимся?
- Тебе их жалко, потому что они сами себя выставляют жалкими, а ведь многие из них достойны похвал за ту работу, что когда-то делали. И, если бы они не сопротивлялись, когда Художник их хотел вымыть от красок, то не гордились бы своим красочным житейским опытом. А теперь краски на них засохли, ворсинки непослушно торчат во все стороны, у некоторых облезлый контур ворсы, а они, глупые еще этим щеголяют, будто бы у них подобающий вид.
- Они нарисовали много картин? – неожиданно спросила Кисточка.
- Конечно. Только Художник их все продал, поэтому ты их не видела.
- Тогда почему в этих кисточках Художник больше не нуждается?
- А кто сказал, что они не нужны? Те, что не нужны, идут в печь на растопку. А эти еще стоят в банке, хранятся. Значит, еще пригодятся.
- Хотелось бы – вздохнула печально Кисточка.
- У тебя не иначе как доброе сердце. Не волнуйся, в печку ты не попадешь, до этого тебе еще далеко. – улыбнулся ей Берет.
Продолжение следует.