Две женщины неспешно идут по дорожке. Одна, что повыше, энергично жестикулируя, читает нотацию той, что тащится следом:
-Что ты ногами шаркаешь? Поднимай ноги. И не горбись.
-Да не горблюсь я.
-Горбишься. Распрями спину! Что ели-ели плетешься? С тобой ходить замучаешься.
-Да не плетусь я. Устала очень. Не придирайся ко мне.
-С чего же это ты устала? Квартиру запустила. В комнате грязно. Опустилась совсем.
-Ничего я не запустила. И не кричи на меня, - тихо, и чуть не плача, отвечает вторая.
-Голубей кормила?
-Кормила. Достали меня твои голуби. Загадили все. Денег сколько уходит на корм. Трехразовое питание. Подумать только! Мало мне твоего кота? Санаторий ему у меня устроила!
-К коту врача вызвать надо. Обследование провести. Энурез у него наверное. Мучается животное. Совсем за ним не смотришь. Не ухаживаешь. Может ему операция нужна.
-Так, где же я столько денег возьму? На врачей и операцию. Самой врач нужен. И лекарства. Дорогие какие стали, а бесплатных говорят нет. Глаза видят плохо... Ноги болят.
-К бабушке на могилку съездить тебе надо. Давно не была. Заросло все там. Памятник поправить надо. Оградку покрасить. А тебе и дела до этого нет.
-Да как я туда доберусь? По такой жаре!
-Не бубни себе под нос! Говори громче! Не слышу ничего. Привычку себе завела — бубнить. Устала я с тобой. Замучила ты меня. Не помогаешь, - продолжает первая, - ни в чем. Материально тоже совсем не помогаешь. Никто мне не помогает. Как муж умер и помочь некому. Все меня бросили. Никому я не нужна.
Женщины удаляются. Та, что жестикулировала, плохо соображая кто с ней рядом, продолжает читать нотацию своей девяносто пятилетней матери. После перемен в стране, несчастья случившегося с дочерью, крушения надежд, разорения и смерти мужа она давно живет в какой-то иной реальности, не теряя, по привычке, надежд на светлое будущее.